2
Леван возвращался домой. На стоянке такси заметил младшего Хараидзе, спорящего с таксистом, остановил свою "Волгу" и подозвал Васо.
- Садись! - Леван открыл дверцу.
Васо сел.
- Чего ты с ним торговался? - спросил Леван.
- В деревню собираюсь завтра. День рождения ребенка, вина надо привезти.
- А он что, не хочет?
- Конечно, хочет, но так дорого, что…
- Машину умеешь водить?
- А как же, в армии служил в авточасти.
- Очень хорошо. Я должен остаться здесь у товарища, а ты возьми мою машину и езжай в деревню.
- Что вы, начальник! - вырвалось у Васо.
- Говорю, бери. Не люблю, когда мужчина ломается.
Леван свернул на узкую улицу и остановил машину у маленького домика.
- Когда поедешь?
- Раз так, вечером сегодня.
- Тогда я сейчас выдам тебе доверенность. Поднимись в милицию. Дежурит мой друг, подашь ему, он заверит.
На другой день Васо вернул Левану вымытую, сверкающую "Волгу". Поблагодарил, но все не уходил, мялся, что-то хотел сказать и не решался.
- Ну, чего ты хочешь, выкладывай смелее, - подбодрил его Леван.
- А вы не обидитесь? Мне хотелось, чтобы и вы пришли на день рождения моего мальчика.
- Почему же нет, обязательно приду! - смеясь, ответил Леван.
Хидашели приехал с опозданием. Братья уже потеряли надежду и сели за стол.
Столом руководил старший Хараидзе - он был избран тамадой. Увидев Левана, все встали.
- Садитесь, садитесь, если вы так будете беспокоиться, я немедленно уеду! - сказал он.
Сели.
Радости Васо не было предела. Его полненькая, краснощекая Анета тоже смотрела на Левана влюбленными глазами. Муж все уши ей прожужжал, хваля своего нового начальника.
Вначале Васо обижался, что Хидашели вмешивается в его дела. "Не доверяет, наверное". Думал об этом без конца, и было обидно до слез. "При Рамишвили мы отставали, может быть, он думает, что в этом виновен я?!" Молча мучился, но своими сомнениями не делился даже с братом.
На третий день после выхода на работу к Левану пришли из руставской газеты. Леван заставил корреспондента упомянуть в статье обо всех без исключения сталеварах. Особенно хвалил братьев-мастеров. А о себе сказал: отложим похвалы в мой адрес до следующего раза. У Васо рассеялись все сомнения. Он облегченно вздохнул и с еще большим усердием взялся за дело.
"Когда человек тебе доверяет, надо в лепешку расшибиться, не подвести его", - думал Васо.
Леван подарил маленькому имениннику настоящий футбольный мяч. Арчил наполнил стакан и протянул его Левану. Вначале он хотел, чтобы Леван выпил штрафной, но быстро передумал - а вдруг обидится! - и не решился.
- Этот бокал давайте выпьем за опоздавшего! - провозгласил Арчил.
Мастер уже успел подвыпить и набрался смелости.
Все встали, встал и Леван.
- Я приношу извинения за свое скромное красноречие, но все же разрешите сказать два слова, - начал Арчил. - За твое здоровье, да здравствует твой приход на наш завод. Кто подведет тебя, пусть отсохнут руки! - Он опорожнил стакан.
За начальника смены выпили единодушно. Леван поднял стакан и ответил Арчилу:
- Благодарю, что вы выпили за мое здоровье. Об одном только я хочу вам сказать. Завод любит честного человека. Как в окопах солдат не может изменить солдату, так и сталевар не должен подводить сталевара. Давайте выпьем за то, чтобы мы никогда не изменили друг другу.
- За твое здоровье! - крикнули за столом.
Леван выпил и перевернул пустой стакан.
- Счастливо! - крикнул Арчил.
- А теперь покажите мне юбиляра! - крикнул Леван.
Васо вскочил и привел мальчика.
Леван подбросил ребенка.
- Сколько исполнилось?
- Шесть, - сказал Васо.
- Как тебя зовут, маленький?
Мальчик впервые видел Левана и застеснялся.
- Каха! Скажи, сынок, свое имя.
Леван опустил ребенка и наполнил стакан.
- Если тамада разрешит, этот бокал я выпью за Каху. Да здравствует Каха, пусть растет большой и радует сердца родных. Пусть будет умным и добрым, пусть будет полезен своим родным!
Кто-то затянул застольную. Но никто не подпевал вторым голосом, только кое-где раздались робкие басы. Запевала упорствовал и знаками просил всех поддержать его. Леван закусил и, когда потерявший поддержку запевала собирался замолкнуть, начал вторить. Басы тоже осмелели, и песня полилась. Из кухни выскочили женщины и встали в ряд у стены. Радость и счастье наполняли Васо.
Арчил молчал, но и его глаза сверкали. Мастер был не в ладах с пением, поэтому и не пытался подпевать. Только временами восторженно выкрикивал:
- Ну, живите, веселитесь, ребята!
Гогия Немсадзе своим ревом мешал петь остальным, и поэтому главный в хоре замахал на него руками. Но Гогия продолжал свое. Тогда Леван взял с тарелки куриную ножку и заткнул ею рот Гогии.
Леван заметил, что сталевар третьей печи Лексо Арчемашвили молчалив и уныл. В глазах его была печаль. Леван не знал, всегда ли Лексо такой тихий и замкнутый или что-нибудь беспокоит его.
- Что скучаешь, Лексо? - весело крикнул ему Леван.
Вдруг неожиданно наступила тишина. Леван оглядел людей. У всех стали грустные лица.
- Сегодня он не в духе, вряд ли пришел бы сюда, но он крестный моего сына и поэтому не мог не прийти, - с какой-то особой нежностью сказал Васо Хараидзе.
- А что случилось?
- Жена у него тяжело больна, - снова сказал Васо,
- Что-нибудь серьезное?
- Не знаю, подозревают опухоль. Врачи до сих пор не могут поставить диагноз, - нехотя проговорил Лексо.
- Дети есть?
- Мальчик и девочка.
- А опытные врачи смотрели ее?
- В Рустави осматривали, все советовали везти в Тбилиси в больницу.
- Давно болеет?
- Вот уже полгода жалуется.
- Ты знаешь мой телефон?
- Откуда мне знать?
Леван на бумажной салфетке написал номер своего телефона и передал Лексо.
- Завтра мы выходим в вечер. Позвони мне утром, я ее устрою в больницу, где работает моя мать.
Лексо положил в карман клочок бумаги, потом с трудом улыбнулся и сказал:
- А теперь не скучайте, друзья!
Выпили еще два-три бокала, Леван извинился, провозгласил тост за общий стол и ушел. Почетного гостя проводили Васо и Анета.
- Вот это человек! - сказал Арчил, когда за Леваном закрылась дверь.
- Не то что плешивый Отар.
- Да, ты прав, из-за того паршивца мы забыли вкус премиальных.
- Дело не в этом, - перебил его Арчил, - главное, человек настоящий!
- Ты прав, Арчил, сердце у него золотое! - согласились остальные.
- Если у него золотое сердце, то и мы не должны остаться в долгу.
- И не останемся! - крикнул от дверей вернувшийся Васо.
- А теперь песню! - приказал тамада.
3
Хидашели получил самую отстающую смену. И вдруг… Ребят как будто подменили: почти каждую смену они делали по пять-шесть скоростных плавок.
Михаил Георгадзе с трудом скрывал свою радость. Он любил, когда его избранник и выдвиженец оправдывал доверие. "По полету узнаю любую птицу", - повторял он.
Леван всегда приходил за два часа до начала работы. Стоял над душой у сталеваров предыдущей смены. Давал почувствовать всем: знайте, с кем имеете дело. Если замечал, что кто-нибудь хочет сдать следующей смене холодную или плохо загруженную шихтами печь, сейчас же бил тревогу.
За загрузку печей, за плавку и за другие операции сталеварам ставят отметки в журнале. С Отаром Рамишвили другие смены не считались, шихтой заправляли кое-как, наскоро, в холодную печь вливали жидкий чугун, сами выполняли план, а Рамишвили терял время, исправляя огрехи предыдущей смены.
Однажды, чтобы выиграть время, пока не принесли металлолом, известняк положили на чистое дно, а это граничит с преступлением. Оценщик выставил за операцию десять баллов. Леван в ярости разорвал журнал над его головой. После этого все боялись Хидашели. Бригадир шихтового двора Азарашвили всегда выбирал для него лучший металлолом и ферросилициум и ни на одну минуту не опаздывал с подачей материалов.
Подчиненные Левана, почувствовав крепкую руку, стали работать охотнее, как бы говоря: вот теперь смотрите на нас, что мы за ребята!
Через месяц после начала работы Левана вызвали к директору. Иорам Рухадзе встал и пожал ему руку, потом хлопнул по плечу.
- Молодец, парень!
Он внимательно посмотрел на Левана.
- Мы с вами, кажется, где-то встречались, молодой человек?
Левана покоробило это: "молодой человек", но виду он не подал.
- Когда я защищал диплом, вы присутствовали и задали мне несколько вопросов.
- Да-да! Вспомнил! - улыбнулся Иорам. В памяти директора завода ясно встал тот далекий день. Огромная аудитория была заполнена студентами. Всем было интересно, как Леван Хидашели будет защищать дипломный проект. Иорам тогда был членом государственной экзаменационной комиссии.
Хидашели он приметил с самого начала, дипломник понравился ему. Он встал и начал рассматривать чертежи дипломного проекта.
- Простите, - неожиданно остановил он Левана, - какой процесс мартена вами был дан?
- Скрап-процесс, - спокойно ответил Леван.
- Хорошо. Продолжайте! - сказал Иорам и провел красную линию на проекте мартеновского цеха.
Леван хорошо видел это, но сделал вид, что ничего не заметил. Продолжал защиту внешне без всякого волнения.
Руководитель Хидашели Зураб Джанашвили встал, подошел к чертежу и посмотрел на то место, где директор Руставского металлургического завода провел красную черту. Он поднес палец к губам, недовольно покачал головой и вернулся обратно.
Аудитория зашумела, все поняли, что Хидашели допустил какую-то ошибку. Но Леван был по-прежнему спокоен. Когда он перешел к экономическому расчету цеха, председатель экзаменационной комиссии дал ему знак: довольно, мол. Потом взглянул на членов комиссии.
- Вопросы есть?
- У меня имеется вопрос! - сказал Иорам Рухадзе. Все затаили дыхание. - Проект этого юноши касается металлоломного мартеновского процесса в условиях Рустави. То есть плавка стали будет происходить только лишь из металлолома. Домны не будут работать. А значит, у мартеновского цеха не будет и жидкого чугуна. Как вам известно, жидкий чугун до заливки его в печь держат в миксерах. Если процесс металлоломный и если нет у нас чугуна, тогда и миксер не нужен, не так ли, молодой человек?
- Да, так! - согласился с ним Хидашели.
- Тогда почему у вас в общем проекте мартеновского цеха вычерчен миксер? Простите, но у меня создается впечатление, будто цеховой проект вы откуда-то механически перечертили.
- Ума не приложу, как это получилось, - вскочил Зураб Джанашвили. - Хидашели не счел нужным показать мне последний вариант, не обратился даже за советом.
- Это потому, - тихо и слегка насмешливо начал Леван, - что задача, данная вами, была бессмыслицей и я постарался сделать ее немного реальней.
- Я этого не потерплю! - побагровел Джанашвили.
- Успокойтесь, выслушаем сначала, - прервал его председатель экзаменационной комиссии профессор Горделадзе.
Аудитория зашумела. Леван переждал, пока установится тишина, и спокойно начал:
- Мой проект, как вам уже известно, был задуман для мартеновского цеха в условиях Рустави, где печи будут работать на металлоломе.
Леван бросил насмешливый взгляд в сторону своего руководителя. Он не выносил Зураба Джанашвили. Тот был старше Левана на три-четыре года, недавно защитил диссертацию, но держался как старый, опытный ученый. С ребятами разговаривал свысока. А студенты саркастически называли его "многоуважаемый Зураб".
Хидашели еще некоторое время смотрел на своего руководителя, а потом повернулся в сторону директора завода, будто объясняя только одному ему:
- Если мы примем во внимание тяжелую промышленность Закавказья и исходящие из этого возможные ресурсы металлолома, то мартеновским цехам через три года угрожает опасность остановиться. Я высчитал расходы, связанные с ввозом металлолома из России. Себестоимость стали увеличится почти в два раза. Как вам известно, Черноморское побережье - курортная зона, и ввоз металлолома будет производиться кружным путем, через Баку.
Делая экономический расчет завода, я учел это и в перспективном плане засчитал две маленькие домны и миксеры. Это дало бы нам возможность увеличить число мартеновских печей до десяти. Если бы мой уважаемый руководитель перелистал мой диплом, он бы там увидел маленькую главу, где у меня был сделан перспективный расчет завода.
Так что, уважаемый товарищ председатель, проект мартеновского цеха я не копировал механически.
Может быть, вы не согласитесь со мной и возразите: студенческие дипломные проекты - не реальные проекты, и возможно дать расчет условного задания. Не спорю, но скажу одно: это не только чистая наука. У нее есть и оборотная сторона. Хотите, назовите эту вторую сторону педагогической, хотите - психологической. Дипломант работает с большим интересом, когда дипломная задача является настоящей, реальной и не висит в воздухе…
- Все ясно! - прервал его, улыбаясь, директор завода и шепнул профессору Горделадзе, что Хидашели прав.
Горделадзе в знак согласия подмигнул ему.
…Иорам Рухадзе вспомнил этот случай трехлетней давности и обнял за плечи Хидашели.
- Помню, молодой человек, очень хорошо все помню. Только я тогда думал, что ты поступил в аспирантуру и остался при кафедре. Профессор Горделадзе возлагал на тебя большие надежды. Он долго беседовал со мной, говорил, что у нас растет настоящий ученый.
- А я предпочел работать на заводе. Для меня вся привлекательность металлургии в единоборстве с печью.
Рухадзе рассмеялся и обратился к главному инженеру:
- Видишь, дорогой Михаил, оказывается, мы с Хидашели старые знакомые.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
Был конец июля. Миндадзе собирались в Гагры. Тинатин долго не давала мужу покоя. "Только мы задыхаемся в этой ужасной жаре". Но и тогда, когда уже решили ехать, она целую неделю что-то дошивала, доглаживала, докупала.
В канун отъезда вечером собрались гости. Мебель в комнатах была накрыта серыми чехлами, абажуры и картины затянуты марлей. Только гостиная выглядела как обычно. Был включен магнитофон, танцевали. Леван сидел в углу у маленького столика вместе с приятельницами Маринэ Лелой и Мирандой. Большой стол отодвинули в угол. На нем стояло десятка два бутылок, закуска, фрукты. Домработница разносила кофе.
Леван с интересом разглядывал танцующих, потом встал, взял бутылку шампанского, три бокала и вернулся к столику.
- Мне не наливай, - сказала Лела.
- Это еще почему? - удивилась Миранда.
- Стоит мне выпить шампанского, начинает болеть голова.
- Это хорошая примета, - сказал высокий, худощавый парень, - значит, есть чему болеть. - Он танцевал рядом с ними и услыхал разговор.
- Шутка с бородой, Зурико, - насмешливо ответила Лела.
- Леван, давай лучше потанцуем, - предложила Миранда, но Леван и не шевельнулся.
- Лень что-то.
Он выпил, медленно глотая прохладное шампанское, и закурил.
- Дай мне тоже, - сказала Миранда.
- Не кури, вдруг войдет Платон, - предупредила Лела.
- Ну и пусть входит. Мало ему жены и дочери. Пусть их учит.
Леван протянул Миранде сигареты и достал зажигалку. Девица откинулась в кресле, выпустила дым и взяла зажигалку из рук Левана.
- Откуда она?
- Кажется, американская.
- Покажи и мне, - потянулась Лела.
- Делать вам больше нечего. Все равно ничего в этом не понимаете. - И Леван спрятал зажигалку в карман. В это время в комнату вошла Каринэ. За ней шли две незнакомые девушки.
- Кто это? - кивнула Миранде Лела на одну из них.
- Натия Кипиани, студентка консерватории.
При упоминании о консерватории Леван оглянулся, встретился взглядом с одной из девушек и сразу же догадался, что это ее зовут Натия Кипиани.
Натия двигалась легко, держалась непринужденно, одета была очень просто, со вкусом. Ее светлые волосы были тяжелыми и гладкими, будто она только что вышла из воды.