- Эт-то ещё что такое?! - высветил физиономию пьяного фонарик директора совхоза. - Хорош работничек, нечего сказать! А говорят, альтаирцы умело досуг организуют!
Утром на линейке было сообщено, что Григорий Ломников исключается из "Альтаира" и в сопровождении милиционера отправляется домой к родителям.
Точно в насмешку над Гришей, погода этим утром резко переменилась. Даже не верилось, что неделями не видели ребята солнца и ежедневно уходили на работу в непросохшей одежде. По-прежнему, как в первые альтаирские денёчки, жарко светило солнце, плясали толкунцы, предвестники ясной и тёплой погоды, быстро подсыхали лужи.
Ломникова увозили в город после завтрака. В светлой рубашке, внешне непривычно праздничный, он казался ещё более несчастным: влажные виноватые глаза, скорбно опущенные плечи, вымученная полуулыбка. Альтаирцы поспешно искали, чем бы заняться, чтобы только не видеть жалкой фигуры на дороге возле дома. Наконец пришёл милиционер, неуместно весёлый, краснощёкий мужик, перекинулся парой слов с Еленой Владимировной, хлопнул по плечу Гришу и предложил отправляться. Тот нелепо махнул альтаирцам, как-то странно сморщился и пошёл, не оглядываясь, будто чувствуя, что и мальчишки, и девчонки смотрят из окон, с крыльца, из-за дверей летней кузни, смотрят - и горько клянут себя за то, что не сумели всего предусмотреть…
10. Последние денёчки.
В понедельник бригадир возил Елену Владимировну к директору совхоза и по дороге дал исчерпывающую характеристику "Альтаиру".
- Каждый год у меня в бригаде постояльцы, всяких мы деревней повидали, а такие, как твои, первый раз.
- Почему?
- Больно уж сознательные. Эдак и надорвать себя недолго.
- Пусть работают, молодые ещё!
- Оно, конечно, так, только у вас и строгости большие больно. Видано ли дело, ребятишки в дождь веники вяжут.
- Сами постановили: в любую погоду работаем.
- Оно, конечно, хорошо, поблажки им не даёшь, да вон бабы наши всё их жалеют. Хотя всегда ведь так: к каждому не приноровишься.
- А ребята вам нравятся?
- Добрые ребята, ничего не скажу, работящие. И старшой хорош.
- А начальство что говорит?
- Хе-хе, ловко, говорит, ты себе учеников отхватил, они тебя на всю зиму обеспечат, - и, довольный, он рассмеялся.
И сенокос, и надоевшие веники, и уборка только что выстроенного скотного двора, и заготовка силоса - всё сразу свалилось на альтаирцев в последнюю неделю.
- Держись, братва, деревенские идут работу принимать, - кивнул Борисик на группу ребят, приближавшихся к охотному двору, где трудились городские после обеда.
- Поговорить надо, - начал один из пришедших, плотный парень с крупным и добрым лицом.
- Давай, - добродушно предложил Усов, крикнул ребятам "шабаш", жестом позвал к себе.
- Вот какое дело. Говорят, уезжаете… Мы тут обмозговали…Вроде как извиниться пришли за старое…Думали, деньгу зашибить приехали да с девочками чужими гульнуть…А вы ничего…и поробить горазды. Да и девки ваши…тоже…честные… - оратор, вытирая обильный пот и улыбаясь, смотрел на альтаирцев, те смущённо и радостно преглядывались. - Вроде как дружить… предлагаем, - помедлив, он протянул руку. Оба бригадира враз шагнули к нему, три больших рабочих ладони сплелись вместе.
Стало тихо и торжественно. И деревенские, и городские ребята ощутили необычность момента. И снова замелькали ребячьи руки, теперь их стало больше: местные тоже хотели показать свою сноровку.
- Готово!
- Готово! - то и дело разносилось гулко под сводами нового помещения, и только что прибывшие члены комиссии из правления совхоза дивились энергии молодёжи, не успевая принимать работу.
Под вечер мальчишки отправились на силосные ямы, а девочки - на сенокос.
- Вот бы сейчас полежать на этой полянке, - лениво протянула Томочка, и в душе все согласились с нею, но уже через полчаса альтаирочек было не узнать.
Сильными, резкими взмахами сгребая сено, они грузили его на подъезжающие телеги. Пёстрые кофточки полетели на траву, яркими пятнами расцветив луг, и разгорячённые девчонки, в одних жёлтеньких альтаирских футболках, быстро и с удовольствием гребли сено, удивляя - в который раз! - деревенских баб.
- Да не переломись, подруженька! - пошутила одна из них, оглядывая тоненькую фигуру Чижиковой и берясь за грабли.
- Ничего, тётя, мы привычные, на вениках закалились, - озорно стрельнув глазами, ответила Чижикова. И опять запели косы на соседнем лугу, наливались силой упругие молодые тела, и радовалось жизни всё существо альтаирочек, постигая самое древнее и самое нужное искусство на земле - искусство трудиться.
Вечером, после купания, Демчук заставил себя подойти к Игорю.
- Слушай, почему ты молчал на диспуте "Какими будут людт при коммунизме"?.
- Потому что хотел молчать.
- На это ты не имел права, член штаба!
- Почему это?
- Это был бой за будущий Альтаирск, за чистые души, а ты в это время отдыхал. Нечестно.
- У меня были свои причины… Может, я сам не знаю, какими будут люди при коммунизме?
- Ты знаешь больше всех нас, только таишься. До поры, до времени.
- Ого, какие выводы! - Игорь растерянно смотрел на Женю и чувствовал себя таким грязным, таким подлым, что хотелось немедленно просить извинения у Демчука. Тот всё понял и вдруг сник, невольно поискав глазами Лизоньку. Некоторое время оба молчали, понимая состояние друг друга без слов.
- Одно могу обещать, - без всякой связи с предыдущим вдруг сказал Игорь, - я буду держаться, сколько смогу.
- Ты сам себя не знаешь, - грустно возразил Женя с проницательностью любящего человека, - да и не в тебе одном дело.
Со свойственной ему открытостью Женя посмотрел в тёмные Игоревы глаза, на мгновение положил руку на плечо - Шатров воспринял этот жест как рукопожатие - и, вздохнув, пошёл в ельник на пригорке, где ребята, накупавшись досыта, играли в шахматы.
Игорь, грызя травинку, смотрел на его ссутулившиеся плечи и готов был расплакаться, как в детстве, горько и отчаянно.
Утром, по дороге на работу, ребята обычно говорили о своём будущем.
- Хочу скорей в Альтаирск, - держась за Женину руку, говорила Лизонька - девчонки согласились по очереди повертеться на кухне вместо неё. - Представьте, мы, уже проверив себя на прочность, строим свой молодёжный город!
- Ну, положим, девочки там не очень-то и нужны, - возразил Борисик. Разговор тотчас стал общим. Сначала это был просто шквал девчачьего возмущения.
- Да женщины сейчас всю планету тащат!
- Ой, куда вы без нас?! В грязи и водке потонете!
- А малярить кто у вас будет? И бетонщицы - разве не девчонки?
- Да что вы их слушаете? У парней вообще вырождаются способности!
- Ша, девочки, без оскорблений! - властно сказал Борисик, и все приумолкли, но через секунду спор возник снова.
- Мужчины призваны созидать новое! - с пафосом воскликнул Игорь. - А женщинам дано детишек воспитывать.
- Ага, главная её специальность - жена, - рассмеялась Наташа, вопросительно взглянув на шедшую рядом Лизоньку и что-то прочитав в лице Тепловой, удовлетворённо подытожила. - Нет, наши девочки на такие жертвы не согласны.
- И всё-таки прокладывать новые дороги должны парни, - вставил Игорь. - А девочки нусть их ждут…
- Да не знаете вы девчонок! Только крикни - на любую стройку примчится! Это же сплошная романтика!
- Ага, только эта романтика домой побежит после первых трудностей, - печально посмотрел на разгорячённую Наташку Борисик. Какие-то взрослые мысли тяготили его. Поступят в институт, полюбят и…забудутся детские мечты о голубом городе в Сибири.
Нет, всё можно сохранить, только надо постоянно быть вместе, надо самому стать лучше и чище, тогда удастся сохранить и духовную близость, и грандиозные планы.
- Всё у нас получится! - уверенно заявил Костя Баранчик. - Норму даём, вечером задарма на Орлике в склад волокём, а могли бы в клубе такой шейк долбануть! Досуг у нас отлично организован, вся деревня пялится, идеальные детки!
- Не в этом дело! - откликнулся молчавший всю дорогу Женя. - Главное - свой город! Конечно, поехать можно на любую стройку, тысячи хороших ребят едут, но это будет не то. Первый колышек вбить, в палатках ночевать, построить город в глуши, в тайге, принять в этот город друзей и остаться там навсегда. Быть зерном!
Все молчали и видели, как за дремучими лесами вырастают остроконечные, чёткие очертания нового города, имя которому дала одна из самых ярких и красивых звёзд, видных с Земли, и пусть эта мечта корнями уходит в детство, может, она и вправду выросла из чудесной сказки о спящей красавице, но каждый из ребят чувствовал: человек должен иметь мечту, лишь тогда жизнь его будет осмысленной и трудности не сломят духа, и если для достижения высокой цели придётся потратить всю жизнь - пусть не будет стыдно потом оглянуться на пройденный путь.
Лизонька шла вдоль пшеничного поля и трогала рукой колоски, гладила их, что-то шептала. За трепещущей на ветру осиновой рощицей перекликались девчонки - все они прибежали прощаться с лесом.
Суматошный - как всегда и у всех! - последний день для каждого альтаирца был страшным: выяснилось, что предстоящая разлука казалась непереносимой…
Неприкаянно бродила Елена Владимировна перед домом, посидела возле длинного, на двадцать пять человек, стола, заглянула в опустевшую летнюю кухню. ("В "Альтаире" я выросла. Как учительница. Научилась глубже понимать людей, пусть им и по пятнадцать лет. Как мне теперь жить без них? Страшно всё-таки быть учителем. Присохнешь сердцем - а им, ребятишкам, хоть бы что…")
- К проведению торжественной линейки готовы! - рапортовали командиры, бросая взгляд на чистеньких и сияющих альтаирцев.
Волнуясь и запинаясь, Еленв Владимировна начала прощальную речь:
- Альтаирцы, друзья мои! Я убеждена, все мы стали другими… Я поздравляю вас с победой: мы не только прокормили себя, но и заработали кое-что для сюрпризов родителям. Но не в деньгах дело. В "Альтаире" вы приобрели истинных друзей, вы стали братьями и сёстрами. Как это прекрасно! Вы сумели подняться над личными интересами, вы победили холод и собственную лень! Вы стали взрослыми…Мне очень жаль расставаться с вами… - сдерживая слёзы, закончила учительница еле слышно, и стало так тихо, что вдруг застрекотали кузнечики на соседней лужайке.
- Да здравствуем все мы! - всполошенно закричал Костик, и все захлопали, линейка вдруг разломилась, и альтаирцы, не сговариваясь, бросились с огромными охапками цветов к Елене Владимировне. Нежные и гордые столбики гиацинтов смешались с белой россыпью ромашек, яркие резные головки васильков переплетались с мохнатыми венчиками "чувашек", цветы всё прибывали, каждому хотелось одарить и утешить учительницу, у которой и рук уже не хватало, чтобы удержать все дары…
- Спасибо, спасибо, - шептала она сквозь слёзы, уговаривая себя не расплакаться. Чуткая Лизонька спасла положение, крикнув громко:
- Внимание! Пршу всех построиться для вручегния памятных подарков!
Получение зарплаты - в голубых конвертах! - ознаменовалось появлением совхозного бригадира.
- Иван Сидорыч! После линейки - к праздничному столу! - приглашали наперебой ребята, благодарили, пожимали руку улыбчивому - только сегодня! - мужичку с проницательными голубыми глазами.
- Ну, в добрый путь, ребята, - прощался бригадир несколько часов спустя. - Хорошо поработали у нас, молодцы. Добрую память оставили. Не забывыайте деревню, помните, отсюда есть-пошла земля русская. Испокон веков на русском мужике всё и держится…
И вновь замелькали за окнами городского автобуса тёмные леса да цветастой раскраски луга, унося в прошлое замечательный уголок земли русской с ласковым названием "Альтаир".
-
-
Часть 3
ДЕСЯТЫЙ КЛАСС
- Первое сентября.
Как всегда, утро первого сентября оказалось особенным. Солнечным светом были залиты улицы, свежие сочные цветы пестрели и в руках ребятишек, стекающихся к школе, и на ярких осенних клумбах.
Елена Владимировна, выросшая в семье учителей, с раннего детства больше всех праздников любила первое сентября. Даже нежные многоцветные астры казались ей чисто школьными цветами: обычно их бывало много в первых ученических букетах.
Знакомо тревожно и радостно было нп душе учительницы, когда, шагая на работу по осеннему нарядному парку, она мысленно заново просмотрела путь, пройденный ею с теперешним десятым "б".
- Елена Владимировна! - услышала она призывный девичий крик, и вот уже вокруг - толпа, родные глаза альтаирцев, светлые, вдохновенные лица. / "Как выросли! Красивые и незнакомые. Игорь - вот кто неузнаваемо изменился. Элегантен. Корректен. Холодность во взгляде появилась. Ну и ну! А ведь беспомощен в то же время. Женя. Всё-таки на редкость открытое лицо. Сдержан. Молчалив. Лиза. Совсе взрослая девушка. О, как по-женски лукаво взглянула на Шатрова. Видно, всё ещё не выяснены отношения в роковом треугольнике. А мальчишки мои какими большими стали!"/ Женщина молча улыбалась, разглядывая ребят, а те уже шутили, смеялись, дурачились, поздравляя с началом учеьного года, рассказывали самые последние новости.
- Ой, Гриша Ломников научился галстук завязывать, - хохоча, тараторила кареглазая загорелая Наташка, - сам говорил!
- А у меня дог появился - картинка! С Томочку ростом! - долговязый Костик пренебрежительно оглядывает одноклассницу, пухленькую, с короткими ножками.
- Схлопочешь…по личику! - угрожает Томочка и тут же, забыв обиду, информирует:
- Парни, наш класс по школе дежурит сегодня. Анна Петровна сказала, мы самые организованные.
- С первого дня пахать? Вот как в хороших-то ходить! - проходя мимо, вставил реплику низкорослый девятиклассник. Маленький лоб, приплюснутый нос и бегающие глазки-щелочки делали его удивительно похожим на обезьяну.
- Хромай отсюда, горилла, пока не шмякнули сверху, - сердито посоветовал кто-то из толпы "бешников", а толстенькая Томочка тут же добавила. - Слушай, ты, микроб осенний! Разве не видишь, НАШИ идут?! Не возникай! - столько торжества прозвучало в голосе девчонки, что Елена Владлимировна сразу простила и ей, и мальчишкам излишне цветистые выражения.
- Как в школу хочется! - мечтательно вздохнула Лизонька, опуская лицо в букет благоухающих гладиолусов.
Окружённая группой десятиклассников, Елена Владимировна направилась к школе. /"Как боюсь первого урока! Особенно в своём классе. Самый требовательный народ. Та же шаловливая Наташка беспокойно завертится на месте, если вдруг я буду недостаточно вдохновенна, Игорь не скроет скучающего взгляда, а Женя - попробуй допустить нелогичность - будет смотреть так укоризненно, что сразу ощутишь себя двоечницей…И все равно - как хочу на урок! Распахнутые глаза, напряжённые позы, руки, взметнувшиеся вверх в порыве высказаться, поспорить…Скорей бы звонок!"/
За десять минут до торжественной линейки дверь литературного кабинета распахнулась.
- Приветствую! - Борисик взмахнул рукой, сверкнули в улыбке белые зубы.
- Дружище! - перемахнув через столы, бросился к нему Игорь.
Сцепившись, они завозились, точно молодые медведи.
- Мальчишки! Линейка сейчас! Готовьте букеты! Скорей же! - стремительно налетела на них Наташка, сунула в руки ворох пышных разноцветных астр и умчалась.
- Мне только цветов нехватало, - смущенно пробормотал Игорь, неловко и осторожно перебирая разваливающуюся охапку.
- Мальчики, помочь? - кокетливо взмахнула накрашенными ресницами красавица Ремина, протягивая наманикюренные пальчики к цветам.
- О, как мы современны! - язвительно усмехнулся Игорь, но добродушно настроенный Борисик его одёрнул.
- Не задирайся с первого дня. Давай, Галь, мы плохо ладим с гаммой цветов, японской школы по составлению букетов не проходили.
- Она тоже…Не в ладах с гаммой цветов, - не унимался Шатров.
Ловко подхватив Галину руку, он, слегка откинув голову, оценивающе посмотрел на алые ноготки, иронически смерил взглядом всю стройную фигуру девушки в предельно короткой юбочке и подытожил. - Мини-ум и макси-резвость. В сочетании.
- Подумаешь, лорд нашёлся, - Ремина выдернула руку, сворчила гримасу и, отвернувшись, принялась составлять букеты из астр.
- Точно, лорд! - расхохотался Борисик, но тут Галя Ремина позвала его негромко, спросила:
- Каков букетик для химозы? Может, иголочку в серединке забыть?
В конце класса, возле уголка книголюбов, Женя разглядывал Лизоньку, повзрослевшую, ещё более худенькую. Её внезапно вспхнувшая холодность разжигала желание быть постоянно рядом, смотреть в родное лицо, делиться каждой мыслью, радостью, сомнением.
- Ты будешь нынче со мной сидеть? - робко спросил он, прикасаясь к тоненькой загорелой руке, сжимавшей гордые белые гладиолусы. Прочтя сомнение в Лизонькиных глазах и перехватив взгляд, брошенный в сторону Игоря, Женя в отчаянии изменил самому себе.
- Не уходи, прошу тебя! Ты же знаешь, я не могу без тебя совсем…
- Же-ня! - раздельно произнесла Лиза, и столько укора, столько боли за свое унижение прочёл юноша в голосе, в глазах её, что враз умолк и, ссутулившись, отвернулся к стене.
- Я буду сидеть с тобой. И выбрось из головы всякие глупости. Не мучайся, - невольно проговорила девушка. Тут призывно зазвенел звонок, собеседники вздрогнули и умолкли. Лиза протянула руку Жене.
- Пойдём. Линейка.
Суматошно - как всегда в первый день! - и мгновенно пролетели уроки. Уже отправляясь домой, Елена Владимировна заглянула в свой класс. Зрелище, представшее перед её глазами, настолько поразило учительницу, что, открыв дверь, она буквально застыла на пороге.
Кабинет был пронизан лучами щедрого сентябрьского солнца. Зажигая тёмным пламенем гладиолусы на учительском столе, высвечивая свежие краски стенда "Любителям поэзии" и отражаясь в стёклах книжной витрины, солнышко точно разгорячило тех, кто ещё остался в классе /"Благо, техники - полный кабинет"/ Стоящие полукругом парни покачивались в такт, а в центре, приподняв юбочку и обнажив прелестной формы ножки, разнузданно кривлялась Галя Ремина. Дверь была закрыта на стул, и от резкого рывка запор выскочил, однако девушка, увлечённая ритмом, не успела прийти в себя, так и столкнулась взглядом с учительницей, не опустив юбку, не стерев с лица призывное выражение, так увлекшее отдельных мальчишек, что те, бедные, забыли, где находятся…
- Хм. Немая сцена, - насмешливо глядела Елена Владимировна, как опускаются руки танцорши и утирает она с лица пот, выступивший то ли от ритмов, то ли от непривычного для неё состояния смущения.
- Что, разве танцы после уроков запрещены? - Ремина уловила, что выглядит смешно, и смущение быстро сменилось злостью.
- Отчего же запрещены? Продолжайте! Я с удовольствием посмотрю! - и Елена Владимировна спокойно села за первый стол, подперев голову руками. /"О, как она меня ненавидит! За что? Отбираю кавалеров, увлекая их то туризмом, то трудовым лагерем? Мешаю собирать вокруг себя глупых девчонок, млеющих от зависти к этой коварной красоте? Да, хорошенькое начало для десятого класса. Стоило столько биться в девятом, чтобы с первого дня получить такие сюрпризы."/