- Ну, в биологии…
Наташа повернулась к Грише лицом, взметнула пушистые ресницы.
- Я помогу, хочешь?
- Кто не хочет…
Все опять улыбнулись. Девочка была необыкновенно хороша собой. Правильные черты лица, чуть вздёрнутый носик, густые пепельные волосы, брови шнурочком над тёмными выразительными глазами и стройная фмгура так и притягивали глаза ребят, а после школьных вечеров обнаруживалось столько провожатых, что Наташа убегала от них через чёрный ход.
- Значит о биологии договорились. Всё? - Лизонька, сдвинув брови, сердито смотрела на одноклассника. Ей было жаль чужого времени, затраченного на лентяя.
- Физику не знаю.
Чижикова взглянула на отошедшего к окну Женю.
- Если я запутаюсь, ты позанимаешься с нами?
- А Вовик что скажет?
- Перестань, при чём тут Вовик?
- Ну, если не при чём…Позанимаюсь, так и быть…Надо же оказывать помощь слабо развитым странам…
- А, нужна мне ваша помощь! - Ломников рванулся к двери. - Нарочно позвали, чтобы посмеяться! Обойдусь! Посмотрим, кто первый заплачет! - с грохотом отодвинув стул, парень рванулся к выходу. На него страшно было смотреть: руки в кулаках, глаза злые, кривой усмешкой перечёркнут рот. Елена Владимировна резко шагнула вперёд, жестом остановив Лизоньку, вплотную подошла к Григорию, властно м холодно посмотрела в глаза.
- Стой! Ты думал, с тобой нянчиться будут?
- Я…
- Молчи! И слушай, Помощь - не пощёчина. А ты заслужил и то, и другое. Даже более. Выйди и всё взвесь. Уходить я не разрешаю! А мы посоветуемся, как помочь тебе и остальным. Не забыл, наверное, у тебя ещё и два выговора в личном деле. Это всё идёт в характеристику.
- Не нужно мне…
- Замочи, ребёнок! Тебе никто ничего дарить не собирается. Иди и думай. Позову через пятнадцать минут, - Елена Владимировна открыла дверь в коридор. Гриша, не глядя на ребят, медленно вышел. Все облегчённо вздохнули. ("А ведь та же Лизонька быстрей всех сориентировалась. Чуткая девочка. Потом бы до Ломникова не дотянуться.")
- Не нужно так прямолинейно, мальчики, - заговорила после долгой паузы Наташа, привычно сдувая со лба лёгкую чёлку, - нельзя всех на один манер, по собственной мерке, переделывать. Давыайте говорить с ним по-хорошему. Человек же. Можно, я начну?
Невысокий, плечистый Женя Демчук, в смущении поправив галстук на идеально отутюженной белой рубашке, предложил:
- Пусть комсорг Ломникову условие поставит: не исправит отметки - бюро о нём в газету напишет. В городскую, комсомольскую!
- Точно, дружище! - тряхнув чёрной шевелюрой так, что волосы упали на глаза, Борисик одобрительно хлопнул по плечу Женю, захохотал, довольный. Тут заговорили все разом, предложения посыпались, как из рога изобилия. Ребята не только обсудили проект решения, но и шутя прорепетировали разговор с Гришей, постоянно поглядывая на Елену Владимировну. ("Умницы. Быстро взрослеют. А что, положение обязывает. Если развить это желание заниматься общественной работой в каждом, хозяева страны вырастут.")
Бюро кончилось через час. Гриша понял: спуску не будет. Хотя и глядет он, как обычно, исподлобья, однако обещал заниматься с консультантами и двойки исправить. ("Надолго ли благие порывы?")
5. Злополучная биология.
Заглянув в расписание ("Как надоело ребят по кабинетам разыскивать!")Елена Владимировна пришла в класс. Ясные глаза Лизоньки вмиг погрустнели.
- Я урок биологии сорвала.
- Не слушайте её, это я виновата! - подбежала Наташа Чижикова.
- Рассказывайте, - вздохнула руководительница.
- А какое право она имеет чужие письма читать?! - кипуче взорвалась Наташа. ("Вот именно. Только этого не хватало.")
- Да нет, оставь, зачем героиню строить? - устало возразила Лиза, проведя рукой по щеке ("Волнуется. Знакомый жест.") - Я записку получила. Анжелика Сигизмундовна велела её на стол положить. Я возразила, она закричала. Потом я, наверное, нагрубила. Она выгнала вон да ещё комплиментов наговорила. Ну, хорошо, я не права, но зачем бессовестной девчонкой называть? Разве я не человек? Почему надо говорить: "не смотри волком!" Я не обязана каждому учителю улыбаться! - Лиза распалялась всё больше. Прозвенел звонок.
- Приходи после уроков. Поговорим.
Когда девочка явилась в кабинет литературы, Елена Владимировна стояла у окна и задумчиво глядела на голые ветви, качающиеся на ветру. День был серый, пасмурный. И начинать разговор обеим собеседницам не хотелось.
- Скажи, Лизонька, вы часто думаете о нас? Допустим, о здоровье учителя, о том, что у него, может быть, больны дети или неприятности с кем-нибудь из членов семьи?
Девочка потупилась.
- Нет, конечно, никогда. А вот Анжелика Сигизмундовна две недели в школу больная ходит. Уверена, вы ничего не заметили. А это ли не мужество: на уроки с температурой ходить? Допускаю, в чём-то учительница не права. А вы всегда правы? Не ты ли, комсорг, спровоцировала человека на грубость? Долго ли вывести из себя больного? Далее. Своё достоинство вы всегда отстаиваете, а о чужом самолюбии и не вспомните. Имеешь ли ты моральное право на такие вещи, как записки во время урока? Это в нашем-то классе, который и так постоянно лихорадит? Конечно, ты не автомат, я понимаю, трудно заниматься шесть-семь часов в школе и почти столько же дома, хочется где-то и расслабиться. Но не на уроке же! Не может комсорг быть многоликим: на бюро - беспощадная требовательность к Грише, а на биологии - исключительное всепрощение по отношению к себе и своим подружкам. Рубишь сук, на котором сидишь…
Долго длилась беседа. Задумчиво теребя косу, девочка слушала. Свет и тень в глазах её сменяли друг друга, наконец старшая собеседница поняла, что младшая приняла какое-то решение.
- Как ты поступишь? Пойдёшь к учительнице прямо сейчас?
- Да, но она не поймёт меня…
- Всякий человек поймёт, если в разговор с ним всю душу вложишь!
Назавтра доверчиво распахнутые глаза Лизорьки сказали учительнице, что всё кончилось хорошо.
- Она поняла! - кинулась девочка к Елене Владимировне.
- А что я говорила! Зря ты сомневалась, что найдёшь нужный тон.
- Да, я очень боялась, что она закричит. Захожу в кабинет, а она ласково так: "Что скажешь, Теплова?" Раньше, говорю, я плохо к вам относилась, а потом мне столько хорошего о вас рассказали! Теперь я совсем другими глазами на вас смотрю, правда! Очень мы хорошо поговорили, - девчонка умчалась, а Елена Владимировна ощутила необыкновенную лёгкость, желание работать и работать.
Убедив Борисика организовать в подшефном классе хоккейную команду, учительница направилась уже к двери, как вдруг её взгляд упал на Игоря Шатрова. Сжавшись, как от удара, он стоял возле окна, что рядом с классной доской, и смотрел на Лизоньку и Женю, шептавшихся за первой партой. Девочка, склонившись, подставила маленькое ухо и, внимательно слушая, согласно кивала Жене. Слегка вьющиеся на висках колосы легко покачивались в такт. Проследив за взглядом Игоря, Елена Вдаимироанв почувствовала, как горьким сочувствием сжалось сердце ("Бедный. Они так близко сидят. Так задушевно беседуют. Лиза смеётся, открыто, счастоиво.")Руководительница шагнула к Игорю, желая остановить его, одёрнуть, вернуть к обычным школьным делам и заботам: его потеряный вид привлёк внимание не только учительницы. Толстенькая Томочка, подстрекаемая Галей Реминой, уже приготовилась съязвить, ехидная её подружка отбивалась от Борисика, перехватившего на полпути попытки высмеять несчастного Игоря…
- Послушай, Шатров, - подчёркнуто официально начала Едена Владимировна ("Скорей спохватится!"), - не можешь ли ты сегодня навестить двух друзей с последней парты? Второй день отдыхают. - Она кивнула в сторону, где сидели завзятые прогульщики, но Игорь неожиданно взорвался:
- Я? К ним домой? Уже бегал! Вчера! По настоянию комсорга! - он язвительно усмехнулся и сморщился, как от зубной боли, потом вдруг дурашливо раскланялся. - Извините, конечно, но пришлось пожертвовать этой злополучной биологией. Во имя, так сказать, высоких идеалов учебной комиссии!
- Да что произошло, Игорь? - мягко и тревожно спросила Елена Владимировна, но было уже поздно. Парень выскочил из класса, отчаянно махнув рукой. ("Доработалась. Вот тебе и лучшие кадры. Талантливые. Чихали они на тебя при первой же неприятности. А-а, нет толку, так нечего и браться за работу…")
Услышав звонок, Елена Владимировна с трудом заставила себя идти на урок в пятый класс: перед глазами маячило отчаянное лицо Шатрова.
Только после занятий, как девчонка, подкарауливавшая удобный момент, когда ребята разойдутся, она, будто невзначай, увидела Игоря и остановила его, направлявшегося к раздевалке.
- Пожалуйста, задержись на минутку.
- Зачем? - буркнул тот, отводя глаза. ("Ага, стыдно. Ну, и хорошо.")
- Мне срочно нужны списки консультантов по всем предметам, у тебя, я знаю, они с собой…
Подозрительно поглядев на учительницу ("Хм, не умею врать. Ничего, милые воспитаннички ещё не тому научат!"), Игорь прошёл за Еленой Владимировной в свободный класс, привычно сел на последнюю парту, вынул из портфеля тетрадь в ярко-синей обложке ("Как глаза у Лизоньки!"). Женщина молча опустилась рядом и выстро списала вовсе не нужные ей фамилии, боясь поднять глаза на проницательную физиономию ученика.("Как воришка. Хороша учительница. А что делать? Иначе бы он не остался. Ушёл бы с болью в душе, а вечером к старым дружкам подался. И прощай высокие лозунги учебной комиссии.") Усмехнувшись собственной незавидной роли, она сказала просяще:
- Ты хотел мне рассказать, что произошло на той злополучной биологии.
Игорь сумрачно вздохнул, зачем-то передвинул сумку с учебниками, мрачно глянул на учительницу и проговорил:
- Зачем вам?
- Чтоб знать, что делать дальше, - вполне искренне ответила та.
- Ну, хорошо, - парень сдвинул брови, извлёк из кармана ручку и начертил на листке пару квадратиков. - Воть это школа. Это дом Саньки. ("Ага. К этим неразлучным друзьям он бегал раздетым. Двадцать минут в один конец. Ясно, кто выдаст пальто, пока уроки не кончились")
- Комсорг говорит: "Опять гуляют наши мальчики. Если бы ты к ним на большой пекремене сбегал…дама бы застал. Сам знаешь, магнитофон на полную мощность - и балдеют, - он усмешливо взглянул на учительницу, та недовольно покачала головой.("Не могут без этих своих словечек. Надрывают сердце литератора.")
- Ну, вот, а Моисеич нас почти всю перемену продержал, задачка интересная попалась. Из кабинета вышли, уже семь минут осталось. Что, думаю, делать? А, перебьётся Анжелика…
- Сигизмундовна! ("Дадут же имя русскому человеку! Ну, и родители! Всё выделиться хочется. То анжелы шли, теперь, видишь ли, Анжелики.")
- Ну, я и убежал Они, конечно, дома. Развлекаются. Врезал пару раз - обещали прийти в колу. ("Вот - вот, не то, что наши беззубые разговоры. Впрочем, тоже толку мало. Надо с родителей начинать. Яблоко от яблони…")
- А в шолу прибегаю - биология кончается. В перемену комсорг поднялась: "Кто просил! Уроки нельзя пропускать! Что я другим говорить стану!" будто я нарочно. Для неё же старался.
Игорь ссутулился, уткнул нос в воротник пиджака, принялся чертить бесконечные ряды квадратиков на белом листке бумаги. Елена Владимировна тоже, нахохлившись, задумчиво молчала.
- Да я сам знаю, что не прав! - неожиданно вспылил Игорь. - Занесло. Ну, неуд за поведение за неделю. Да только этим всё не исправишь! - вдруг горько выкрикнул он, рывком схватил свою сумку и исчез за дверью, только закружились в воздухе зачёрканные им листочки да послышались горькие вздохи Елены Владимировны. ("Поговорили. Конечно, не исправишь. И не поможешь. И не научишь зажимать себя в комок. Нет, ничего не умею. Парнишку спасти не в состоянии. Учи-тель-ни-ца!") Только что слёзы не закапали из глаз у бедногопедагога. Посидела, повздыхала, да пошла в свой кабинет литературы, где занимались уборкрй её ребяткигде ждали десятки неотложных дел и кипы тетрадей.
Вечером долго горел светв маленькой комнатке Елены Владимировны, где по утрам занимался сын, в сумерки слушал музыку муж, аа ночью классная руководительница девятого "б" в тишине, незряче глядя в тёмное окно, решала уравнение со многими неизвестными: как помочь своему классу стать настоящим коллективом, как найти дело, увлекающее всех, как дотянуться до каждой души.
6. ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ.
Учительская полна людей. Невзрачного, согнувшегося девятиклассника окружила толпа педагогов. Возмущенная Анжелика Сигизмундовна обрушивает на воспитанника град обвинений. Матья. сидящая рядом, начинает всхлипывать, а парень томится с одним желанием: уйти поскорей.
- Да сдам я все зачёты, чего говорить…
- Постыдись! Семью позоришь! Отец - член партбюро на заводе, а ты… Людям в глаза смотреть стыдно, - мать плачет, вытягивает из кармана платок, вдруг дверь распахивается. На пороге - девчонка-шестиклассница.
- Женю из девятого "б" убили! - кричит она. - Парни большие пряжкой по голове его! Идейный, говорят, очень, проучим!
Вмиг учительская опустела.
За школой, на белом-белом снегу лежал Женя Демчук. На коленях, отбрасывая в стороны руками пригоршни пропитавшегося кровью снега, стояла возле Жени Лизонька. Онемевшие от жалости и сочувствия ребята плотной толпой стояли вокруг, вглядываясь в лицо постадавшего. Это был один из лучших ребят школы. Не по годам серьёзный, он пользовался всеобщим уважением. Редкое достоинство и самообладание выделяли его из среды ровесников. Никогда не видели Демчука кричащим, грубым. Но все знали его манеру страстно и убеждённо отстаивать свою точку зрения. Одинаково ровно держался он и на лекции в школьном музее при огромной аудитории, в блеском отвечая на самые каверзные вопросы, и в туристском походе, и на новогоднем вечере - молчаливый и таинственный. Многие девочки тайком вздыхали о нём, но никто не смел открыто демонстрировать свои симпатии: все знали о давней и красивой дружбе его с Лизой Тепловой.
И вот он лежит. Жив ли? Непостижимо! - одно выражение на лицах.
- Женя, Женечка, очнись, - бормотала Лизонька, вытирая платком лицо друга, расстёгивая рубашку, испачканную кровью, ощупывая голову - она искала рану.
- Вот! Голову пробили, негодяи! - девочка говорила сама с собой, совершенно не замечая окружающих. - Ничего, ничего, Жень. Сейчас мы всё исправим, - шептала она, а слёзы так и струились по её щекам. Лиза их не замечала.
- Что? Без сознания? - по снегу в туфлях бежала Елена Владимировна. Толпа рассупилась, все точно очнулись, кто-то побежал вызывать "скорую помощь", мальчишки бросилисб поднимать Женю. Спустя полчаса директор Анна Петровна говорила по телефону с Еленой Владимировной, звонившей из больницы.
- Значит, ничего страшного? Лёгкое сотрясение мозга? Всё-таки недельку полежит? А Лиза - всё ещё там? Плакала? Ну, идите-идите обе домой, там же врачи есть! Не волнуйтесь, разберёмся. Здесь уже сидят трое свидетелей. Одного из драчунов узнали. Не сомневайтесь, все получат по заслугам, - директриса посмотрела на ребят, сидящих перед ней, сказала несколько ободряющих слов в трубку и завончила разговор.
- Ну, голубчики, рассказывайте, что знаете, да без фантазийтолько чистую правду, - Анна Петровна отлично знала своих питомцев. Две девочки и мальчик наперебой заговорили:
- Я слышала, они кричали Женьке, чтоб не совал нос в их дела…
- Ага! Как, говорят, захотим, так и будем с девками обращаться. А он ответил: "Совесть надо иметь. Люди коммунизм строят, а вы все как из тайги только что, одичали совсем."
- Да, точно! Только и ему: "Офонарел совсем, не твоё дело, мы тебя ещё проучим!"
Анна Петровна оборвала разгорячившихся ребятишек:
- Ясно. Принципиальный, значит, разговор вышел…Ну - у, мальчики и девочки… - задумаласьПовертела карандаш в руках. - Идите пока. Вызову, как понадобитесь.
Через несколько дней школа узнала, что историей с избиением Жени Демчука занимается милиция.
Девятый "б" точно подменили после этого случая. Девочек охватила какая-то материнская страсть к приготовлению различных блюд. Каждый день в больницу доставлялись шедевры кулинарного искусства, привлекавшие своим ароматом любопытных из всех отделений. Парни девятого "б",возглавляемые неутомимым Борисиком, учинили допрос вконец перепуганному Ломникову, обнаружив его возле дома, когда он возвращался с тренировки из модной среди тебят его возраста и наклонностей секции дзю-до:
- Стой, Гришаня, разговор есть, - Борисик был, как всегда в таких случаях, лаконичен. - Выкладывай, что знаешь о компашке.
- Какой?!
- Ясно, какой. Что Женьку калечили.
- Ничего не знаю.
- Кончай волынку. Не у директрисы в кабинете. Так уделаем, опекунов вспомнить не успеешь.
Комментарии были излишни, и Гришаня попытался срочно реабилитироваться.
- Да ведь их вызвали! Троих! В отделение!
- Кого именно?
- Один недавно вышел, в тюряге три года ошивался, амнистия на праздник была. Другой откуда-то к девочкам ходит на нашу улицу. Третий из ПТУ.Дурачьё. Они давно к Женьке приставали, вот…
- Не крути. Чего ты им накапал?
- Да ни слова!
- Всё? Высказался? - Борисик придвинулся ближе, плотная толпа одноклассников тяжело дышала в лицо Ломникову. У бедного Гришани в голове помутилось.
- Заколебали! Да я только про бюро рассказал! Вы чего это?! Он сам задирался! Они девок щупали, а он сунулся…
- Ещё чего знаешь? Всё выкладывай, гадёныш!
- Они пригозили, а он гоыворит: "Не боюсь!" Мог бы не выходить на драку. Подумаешь, герой!
- Какую драку?
- Ну, за школу они его вызвали. Знал, что они… В окошко видел.
- Через тебя вызвали?
- Ну…
- Ух, Гришаня!
- Да я не знал, что они ремнями драться будут!
- Молчи, подонок! Пойдёшь в милицию и всё расскажешь. Сейчас!
- Иначе, - лицо Борисика исказилось в злой усмешке, - ты меня знаешь…
- Пойду, - обречённо согласился Гришаня, - а дружки их меня зарежут.
- Не боись. Провожать будем.
Удивленно поглядывала Елена Владимировна на толпу своих мальчишек, выходящих из школы. Вместе они ходили в кино, вместе провожали девочек из больницы. В центре группы неизменно шли Усов и Ломников. Впрочем, проницательная руководительница догадывлась, что их связывало. Несколько случайно оброненных фраз подтвердили её предположения. ("Что ж, мои мальчики вовремя расставили акценты. Пусть не изменят они себе в течение всей жизни.")
Учительница с радостью замечала, что атмосфера в классе резко изменилась. Теперь, казалось, Женя незримо присутствовал в девятом "б". Чем бы ни занимались ребята, имя Демчука огоньком вспыхивало среди одноклассников, придавая особую остроту спорам. В самые критические минуты звонкое словечко "Женька" звучало сигналом к борьбе за справедливость, и каждому хотелось стать лучше.
Лизонька сидела возле кровати, задумчиво накручивая на палец кончик толстой косы. Евгений спал, а она вспоминала те трогательные первые слова, взгляды, улыбки, с которых, по её мнению, началась их дружба с Демчуком.