В прошлом году, в короткие зимние каникулы, класс ездил на экскурсию в соседний город. В поезде заспорили о чём-то. Евгений, закрывшись простынёй, лежал на нижней полке, смуглый, молчаливый, строгий. Лиза присела рядом и в пылу спора, желая доказать, что он ошибается, поскольку является от природы человеком неувлекающимся, спросила:
- Вот скажи, разве тебе когда-нибудь хоть кто-то очень-очень нравился?
- Конечно!
На миг девочка остолбенела, обида моментально захлестнула сердце, потом подумалось: вдруг речь идёт именно о ней? Но когда девочка попыталась хоть чуть-чуть выяснить, кто она, та счастливица, обнаружилось, что Женя стал сразу чужим, недовольным её вмешательством в святая святых. Даже прямо сказал:
- Ну, сейчас начнутся расспросы!
Так кончился их первый разговор на эту тему. Второй раз заговорили в столовой. После обеда, поджидая всех задержавшихся, ребята стояли в вестибюле. Лиза, скрывая робость, начала:
- Жень, ты помнишь, сказал, что тебе очень нравится один человек?
- Да.
- Он давно тебе нравится.?
- Сейчас посчитаю, - Евгений задумался, а Лизонька затаила дыхание: вдруг откроется завеса тайны? - Седьмой месяц.
Девочка быстро отсчитала шесть месяцев. Майский туристский поход! Всё совпадало: началась его симнатия к неизвестному человеку, когда они вместе путешествовали по горной речке. Она готова была плясать.
- Девчонки, смотрите, какое небо! Солнце какое! Ну, что вы кисните? Мы же на экскурсии! Глупенькие, разве в гостях скучают! - выскочив на улицу, она закружила одну из подруг, затормошила другую, вмиг образовала круг, и её пьянящая радость захватила всех.
А потом наступил последний вечер…Ребята собирались на прощальный бал во дворец строителей. Лизонька волновалась, она была убеждена: случится что-то необычное.
Гремела музыка, все вокруг пели и смеялись, и только Евгений мрачновато глядел на толпу, прислоняськ колонне в дальнем углу зала. Бордовым фонариком мелькала Лизонька среди танцующих, вдруг прибежала к Жене и, лукаво улыбнувшись, предложила:
- Погадаем?
- Давай!
- Задумай имя дорогой тебе особы…
- Задумал, - сразу же, без запинки, очень серьёзно ответил Женя.
- Точно сформулировал? Напиши вот на этой маске, - протянула бумажную мордочку лисы.
- Написал.
- Теперь скажи: там есть буква "Е"?
- Нет, - сухо ответил Евгений.
- Не совпало! Не получилось гадание! - и убежала.
Всё померкло в глазах Лизоньки. Не её имя задумал юноша, не она самое дорогое существо для него. Она танцевала, шутила с кем-то, а сама думала об одном: почему тогда он так смотрит? Почему всё время рядом с ней, даже в автобусе всегда рядом стоит? Почему так особенно тепло разговаривает?
Нет, кажется всё, мерещится, всё сама напридумывала, Лиза готова была плакать, кричать от боли. К счастью, вечер кончился и можно было уйти к себе в комнату, притвориться спящей и плакать в подушку, сколько угодно… На лестнице, с номерком в руках, она опять столкнулась с Евгением. Теряя последнюю надежду, она спросила:
- Имя было полное?
- Нет, краткое, - с готовностью ответил Женя, отлично понимая, о чём речь. Девчонка рассмеялась счастливо и исчезла. Снова вернулось в сердце солнышко!
Стучат колёса, поезд мчится домой. Позади добрый город. За окном ночь. Ребята разбрелись по вагону, улеглись, почти все уснули, только со второй полки доносится лёгкий шопот. Это Лизонька и Женя начали первый - самый волнующий! - разговор по душам.
- Жень, расскажи о том человеке! Или нельзя? Не можешь?
- Почему? Могу! Хочу даже! Рассказать?
- Конечно! Это - она?
- Она! Удивительная! Особенная. Таких больше на свете нет…
- Чем же особенная?
- Очень добрая, чуткая, умная. Людей как-то необычно любит. И люди любят её.
- А чем ещё хороша?
- Она очень искренняя и прямая, очень нежная и мечтательная, лучше её нет на свете никого.
- А кто она? Она…одноклассница.
Глаза досказали остальное. Благодарный взгляд девочки был Жене ответом. Лизе казалось, будто мир расцвечен гроздями праздничного салюта, а колёса выстукивают милое словечко "одноклассница".
- А вдруг всё это пройдёт? - очнулась девушка от приятных воспоминаний. - У меня пройдёт или у Жени… Нет! Тогда я умру. Не могу жить без него, такого верного, такого надёжного. Говорят, каждая девчонка ждёт своего Грэя. Значит, я дождалась? Такое родное лицо, будто мы прожили вместе целую жизнь и у нас уже взрослые дети. Почему так? Потому что…люблю!люблю!люблю! - взволнованно шептала Лизонька, теребя русую свою косу и вглядываясь в лицо Жени.
7. Печальные новости.
Первых двух уроков в этот день у Елены Владимировны не было, и она решила позволить себе явиться в школу позднее, чем обычно. Выйдя на улицу, потопталась на остановке ("Ясно, автобусы на завтраке"), понаблюдала, как дерутся воробьи из-за хлебных крошек возле магазина "Продукты" ("Спрошу пятиклассников, слышали они, как птицы ссорятся? Такие же интонации, как у девчонок, подышала в воротник ("Однако морозец явно силу набирает, а дежурные хотели окна протирать"), и она отправилась на работу пешком, через любимый свой парк. Задумчивые мохнатые ели с белыми лапами сторожили засыпанные снегом клумбы.
В парке было величественно и строго, отчего Елена Владимировна неожиданно для себя устыдилась прогулочного настроения и прибавила шагу.
Распахнув двери школы, она радостно улыбнулась ("Перемена. Своих увижу"). Давно уже отгремели оркестрами праздничные дни ноября, звенела предвкушением новогодних радос-тей вторая четверть. Елена Владимировна любила эту пору занятий: учебный год как бы брал разбег, был он молодой, задорный, всемогущий.
Улыбаясь милым мордашкам первоклассников ("На завтрак идут. Какие серьёзные."), она помахала рукой своим девчонкам, что стайкой пронеслись в лингафонный кабинет, и, розовощёкая с мороза, настроенная бодро и оптимистично, зашла в учительскую. У телефона стояла чистенькая, прелестная Наташа Чижикова. Ей разрешили позвонить домой.
- Бабуленька, милая, я ни за что не смогу прийти домой к обеду…Конечно, дела…Почему обязательно прямое производство? Нет, не педсовет. Я зачёт принимаю. Да. Я! Нет, ещё не учительница. У двоечников принимаю, ну, у слабых…Конечно, они меня из школы не выпустят, пока я их не выслушаю. Что? В пять часов обязательно буду…Ну, хорошо-хорошо, у них, конечно, тоже есть родители…А классный руководитель в этом же кабинете сидеть будет. Нет, у ней другая работа…Бабуля, я же из учительской звоню… - прошептав несколько слов в трубку, Наташа, извинившись, проскользнула к двери.
- Хорошо у вас комсомол за лентяев берётся, - одобрительно кивнул в сторону уходящей Чижиковой старый математик, - теперь он преподавал в девятом "б". Елена Владимировна благодарно улыбнулась.
- Вас директор разыскивает, - тронула её за рукав страршая вожатая.
Из кабинета Анны Петровны удручённая учительница отправилась в лингафонный класс.
- Лизонька, у меня плохие новости, - присела она за парту рядом с копсоргом. - Завтра я ухожу на семинар в другую школу. На целый день. Вы будете одни.
- Ой, труды завтра! И факультатив по химии…Ну, вот, жди неприятностей.
- Нет-нет, всё надо предусмотреть. Главное, завтра и генеральная уборка.
- Опять? Что, комиссию ждут? - иронически улыбнулась девочка, задумалась, добавила. - Впрочем, какая разница. Мыть надо. Ох, Жени нет, Наташа Чижикова уйдёт в райком, никак нельзя откладывать, у Игоря соревнования…Ой, чувствую, завтра девятый "б" вернёт себе былую славу…
- Что ты раньше времени паникуешь? Всё будет хорошо, - неуверенно проговорила Елена Владимировна ("А будет ли? Без меня и почти без помощи бюро что может сделать олна девчонка с этой необузданной оравой?") Мысленно в этот момент руководительница девятого "б" видела только худших его представителей.
Внимательно посмотрев в глаза учительнице, Лизонька вздохнула, вытянула из-за спины пушистую свою косу, сняла почему-то чёрный капроновый бвнт, распустила ленту, медленно наматывая её на тоненький указательный палец, по слогам сказала:
- По-про-бу-ем.
- Справишься! - пыталась её ободрить, начала учительница, но звонок развёл их по разным кабинетам, оставив у обеих чувство недосказанности, неудовлетворённости ("Как мерзко я себя вела. Ясно, девочке надо помочь. Ну, сама себе противна. Эта фальшь в голосе. Будто Лиза не понимает!") Елена Владимировна верила, что ещё успеет поговорить со своим комсоргом. Но, как часто бывает в школе, множество непредвиденных дел отвлекли обеих, а когда после шестого урока учительница пришла в кабинет физики, где занимался девятый "б", оказалось, что Теплову без ведома учителя отправили по просьбе старшей вожатой на слёт лучших учеников. ("Поговорили. А вечером производственное совещание. Опять будем заседать три часа. Лучше бы это время каждый учитель потратил на индивидуальную работу, к двум-трём детишкам на дом сбегал. Польза была бы! Что делать? Пусть теперь ребятки сами выход из положения ищут. Бедная Лиза!")
На другой день девятый "б" выглядел, дейчтвительно, не лучшим образом. То ли ребята почувствовали неуверенность Лизоньки и, как водится, размечтались об анархии, то ли несчастное стечение обстятельств было тому виной, только на генеральную уборку добровольно не пожелал остаться никто.
После четвёртого урока Теплова, задержав ребят, торопливо объявила:
- Напоминаю: сегодня генеральная уборка. Внеплановая. После трудов сразу. Всем надо в кабинете литературы собраться. Три бригады работать будет, Анна Петровна нам три участка дала…
Немногословный монолог её был прерван хором девушек из окружения Реминой:
- А у нас билеты в кино!
- Здрасте! Я же вчера предупреждала об уборке! - Лиза чуть не плакала. К ней подошла Ремина, сказала с ухмылкой, блеснув глазами в сторону мальчишек:
- Ради искусственной косы нашего комсорга мужчины выдраят всю школу, не то, что три участка. Пошли, девушки, - и добрать треть класса скрылась за дверью. Лиза в отчаянии бросилась к Ломникову, вцепилась в его сумку, которую он уже навесил на плечо, воскликнула:
- Неужели и ты уйдёшь, такой сильный?! А кто столы перевернёт?
- Чего ты мне мозги компостируешь, девочка? - грозно прогудел Гриша и кивнул на небрежно развалившегося на последней парте Борисика: - Вон, Цыган тебе поможет. Он у нас нынче идейный. А меня дела ждут. И исчез.
- Борисик! - Лиза вдруг ожесточилась, синие гоаза её потемнели, багрово вспыхнули щёки, девушка подбежала к последнему столу, рывком отодвинула стул.
- Ну, что молчишь? Не видишь разве?
- Мне что, больше всех надо? - буркнул Борисик, зло сверкнули чёрные глаза.
- Да, больше всех! - выкрикнула Лиза, уже не обращая внимания на шумевших сзади одноклассников. - Ты же Елене Владимировне обещал!
- Что обещал? - издевательски переспросил парень, бросив взгляд на ребят, стоящих за спиной комсорга. - Ангелом стать? Этого не обещал. В рабы к кому-то записаться? Тем более не обещал. Или не так? - ещё больше откинувшись на спинке стула, широко расставив ноги и наклонив голову, Усов исподлобья глядел на Теплову.
- Эх, ты, комсомолец! - презрительно бросила та и, повернувшись, хотела уйти.
- Нет, постой! Это ты меня упрекаешь? А кто в седьмом классе за комсомол агитировал? Помнишь, всем скопом в райком таскали? "У нас будет комсомольский класс!" Не твои ли слова? Вот и получай, комсоргиня!
- Я перестала тебя уважать, запомни! - бледние лицо Лизы вдруг обожгло Борисика воспоминанием о Жене. Он резко вскочил, схватил за руку убегающую Лизоньку, быстро повернул к себе и непонятно произнёс:
- Не хочу терять настоящего друга.
- Что?! =- щироко раскрылись синие глаза, качнулись на висках слегка вьющиеся волосы Лизы.
- Это я не тебе. Не злись Я пошутил…
- Как это пошутил?! - вскипела девушка. - Я что, игрушка?! Наговорил такого, а потом - пошутил!
- Ах, не веришь? Ни к чему тебе наши шуточки? - наливаясь яростью, угрожающе спросил Борисик. - Ну, как знаешь!
Он резким прыжком перемахнул через соседний ряд столов и, растолкав одноклассников, скрылся за дверью. Исчезновегие Усова было сигналом к действию.
- Ура! Свобода!
- Да здравствует анархия - мать порядка!
- Парни, уроков не будет! У трудовика похороны тёщи!
Дурачась, прыгая друг через друга, сталкиваясь в дверях и перебрасываясь сумками, мальчишки один за другим убегали домой, и вскоре в классе осталось лишь несколько девочек. Лиза сидела за той самой партой, где несколько минут назад ораторствовал Борисик. Оглушённая, испуганная собственной беспомощностью, понявшая вдруг, как мало ещё сделано ими, активистами, для сплочения ребят в коллектив, девочка чувствовала себя такой несчастной, что никаких утешений подружек не слышала. Как в полусне, пошла она на урок домоводства, механически выполнила задание, молча и быстро составила перечень работ - на уборку осталось пять человек - и так же молча, не слыша вопросов и советов, мыла стены и двери, чистила светильники, протирла стёкла. Дома, едва поев, заперлась в своей комнате, напугав чуткую Агнию Георгиевну своим убитым видом, а вечером отправилась к Елене Владимировне.
Семинар литераторов города всегда был для Весениной явлением необходимым: она заряжалась новыми идеями, настроениями, свежими планами, которых к концу дня накапливалось так много, что учительница едва могла дождаться утра, так хотелось скорей начать воплощать задуманное в жизнь. Умение радоваться чужим успехам, способность моментально подхватывать и развивать идею, "носящуюся в воздухе", как любила повторять директриса Анна Петровна, страстное увлечение всем, что имело отношение к работе с подростками - всё это помогало Елене Владимировне после каждого скминара обновляться, в ней пробуждались новые силы, открывались не увиденные ранее резервы - и как литератор, и как классный руководитель - она становолась иной: умней, добрей, проницательней. Потому появление Лизоньки, растерянной и измученной, не изменило бодрого настроения хозяйки дома.
- Сейчас мы чай пить будем, - тепло улыбаясь, ЕленаВладимировна помогла девочке снять шубку и меховую шапку с длинными ушами, протянула вышитые домашние тапочки ("Твои любимые, девочка моя"), провела её в крошечный свой кабинетик к письменному столу с зелёной лампой.
- Полистай свежий "Кругозор", я быстро, - женщина ласково полуобняла ученицу, знакомым всем её ребятам жестом погладила по рукаву платья в крупную синюю клетку, улыбнувшись, исчезла, а через несколько минут появилась с большим подносом.
- Знаю, ты кофе любишь, вот погреемся, все проблемы решим, - полушутя говорила Елена Владимировна, протягивая покрасневшей Лизоньке чашку с дымящимся напитком.
- Ой, да у меня печальные новости. - Зачем такое пиршество… - смущённо отнекивалась Лизонька, а сама ("Сладкоежка иоя мпленькая")не могла оторвать глаз от шоколадных конфет и восхитительного торта "Паутинка", любимого лакомства подружек из девятого "б".
- Подумаешь, новости, - махнула беспечно рукой учительница. - У нас их каждый день хватает, и грустных, и весёлых. Я же знала, что ты придёшь, потому и торт купила - в утешение нам, неумехам.
- Вы-то не при чём, это я…бестолковая… - насупилась Лизонька, принялась задумчиво развязывать бант на косе. Глаза её потемнели, стали густо-синими, на Елену Владимировну смотрели в упор.
- Конечно, обе виноваты, - отвечая на взгляд, говорила учительница, придвигая девочке конфеты, - ты же сама знаешь, я вчера тебя на произвол судьбы бросила. Сейчас вот подкрепимся "Паутинкой" и разберём все наши ошибки. Согласна?
Долго разговаривали необычные эти подруги. Елен аВладимировна была человеком нестареющим, именно с ребятами чувствовала она себя ровесницей, настолько близки ей были их заботы. Она взрослела с ними, помогая закончить школу, и, приобретя опыт, обогатившись, пестуя их, ощущала себя в новом качестве - способной принять следующий, совсем иной класс. Она постоянно жила как бы в двух измерениях: взрослая её жизнь так тесно переплеталась с жизнью ребят, что даже сама учительница не могла сказать, что ей дороже. По-настоящему она была счастлива только в школе. Вот и теперь, обсуждая с синеглазым своим комсоргом классные дела, женщина не просто сочувствовала младшей собеседнице - она жила теми же интересеми.
- Поговоришь с вами - и всё встаёт на свои места. Как хорошо! - безмятежно вздохнула Лизонька, вскидывая на учительницу ясные глаза. - Пойду я! Спасибо!
- За что? - грустновато отозвалась Елена Владимировна, провожая девочку. - Мы просто вместе подумали.
- Рассказывайте! - рассмеялась Теплова. - Это такой педагогический приём, да? Для воспитания уверенности в своих силах?
- Ишь, ты! Всё-то они знают, эти нынешние, - усмехнуласьЕлена Владимировна, протягивая Лизе тоненькую книжицу. - Сегодня купила. Хорошие стихи. Через пару дней вернёшь.
- Спасибо! - звонко обобщила девочка впечатления сегодняшнего вечера уже на лестничной площадке и вихрем понеслась вниз, махнув на прощанье рукой в пёстрой варежке.
Вернувшись домой, она принялась, напевая, переделывать план работы с классом, а на вопрос матери, чем помогла учительница, светло улыбнулась:
- Всё естественно. Проблемы роста. - Задумчиво теребя косу, добавила:
- Перемелется. И вообще - знаешь ведь, после радости - неприятности, по теории вероятности.
8. Первые успехи.
Узнав, что Демчук выписался из больницы, классная руководительница решила навестить его.
Женя лежал в постели, радостно глядя в окно, разрисованное декабрьским морозом.
- Будто заново родился, Елена Владимировна! - поздоровавшись, поделился настроением. - Так в школу хочется!
Присев рядом, учительница рассказала, как прошёл день, потом неожиданно спросила:
- Женя, объясни мне, почему произошло с тобой это несчастье?
- Почему несчастье? Просто бой. Неравный, правда, получился.
- За что - бой?
- За убеждения.
- Ой, да уж какие убеждения в девятом классе, - нарочито шутливо воскликнула женщина.
- Я тоже раньше так думал. А тут иду однажды осенью по парку, совсем недалеко от школы, вдруг слышу крик. Ну, как-то само вышло, бросился я в кусты. А там двое девчонку раздевают, меня, как щенка, отбросили. Такое я раньше только в кино видал. А тут зло взяло… - он устало откинулся на подушку, замолчал.
- Может, отложим разговор? Тяжело тебе?
- Ерунда, пройдёт. Да, так вот, я боксом немного занимался. Меня как взвинтило. Снова я к ним, а там уже один, простите, девчонку к земле прижимает, рот кофточкой ей заткнул. Рванул я его за ворот и, конечно, пару раз… врезал. Другой бежать, на ходу крикнул: "Посчитаемся!" Узнал я его, в нашей школе учился, после восьмого в ПТУ подался…Вот с этого и началось. Потом как-то после вечера мы девчонок провожали. Их человек пять. Прицепились. Сначала поспорили, потом разговор серьёзный вышел. Ну, они мне и выдали:
- Принципиальный ты очень, идейный. Сейчас такие не в моде. Смотри, красиво живём, работаем, гуляем, девочек меняем, как хочется. А что ты от своих книжек имеешь?