Ну,я, конечно, тоже. Растительная жизнь, говорю, не прельщает. Ну, и дурак, отвечают, один раз живём, успевай своё отхватить. Вон к тебе как Теплова жмётся, чего зеваешь. Я, горазумеется, пару раз стукнул, они тоже, в общем, сцепились. Так несколько раз. А недавно на комитете, когда политсектор выбирали, я предложил Сеньку Мыльникова из девятого "а" гнать из комсомола. Так они ко мне вечером домой явились, вызвали. Оставь, говорят, Сеньку в покое, наш он парень. Потом драка за школой. Да их поймали.
- Знаю.
Помолчали. Женя протянул к виску руку и задумчиво, знакомым Елене Владдимировне жестом ("Как на уроке!")стал накручивать на палец прядь волос ("Размышляет!")
- Обидно, что есть они и мы, а посередине - болото всякое, вроде нашего Баранова, кто пригреет, с тем пойдёт. Надо как-то сделать, чтобы все были с нами, да?
- Да, Женя. Только трудно, но постараемся?
Демчук кивнул, улыбаясь. Помолчав ещё, повторил:
- Как в школу тянет!
- Ой, - по-девчоночьи воскликнула Елена Владимировна, - ребята к тебе пришли, у подъезда стоят, знают, что я тут. Побегу, а то застынут рыцари.
Несколько минут спустя, в комнату вошла забавная пара: длинный, по-цыгански стройный Борисик и невысокий, плотный Игорь.
- Кончай, старик, симулировать, вставий, залежался, - с порога посыпались шуточки Усова. После первых рукопожатий и вопросов разговор зашёл о классе.
- Гришаня сегодня по зубам схлопотал, - усаживаясь на стул верхом и горячо жестикулируя, стал рассказывать классные новости Борисик. - А всё потому, что на геометрии принялся подсказыватьГошке. Этот в перемену озверел! Я, говорит, тебя не просил! Какого лешего суёшься! Гришаня, бедный, глаза вылупил, не понимает: человек раз в жизни на теорему глаз положил, блеснуть решил перед…
- Иди ты! - невысокий Игорь так разъярённо кинулся на рослого, сильного Борисика, так поспешно прервал его безобидную шуточку, что тот изумлённо уставился на приятеля.
- Какой темперамент однако! Уж лучше я про бюро расскажу, - Борисик усмехнулся. - Как нам всыпали за развал пионерской работы, Вовик не вылезает от пятиклашек, Натке Чижиковой помогает. Ох, уж эти мне тонкие чувства! Зато теперь пятыши за нами хвостом ходят, даже на волейбол болеть пришли. Сенька Мыльников смеялся, они же визжали от радости, когда наши выиграли! В перерыв он их ловить бросился. Весь спортзал лежал от хохота.
Игорь молча прислушивался к разговору, лицо его потеплело, диковатые тёмные глаза оттаяли.
- У нас в классе теперь учителя отдыхают, - иронически улыбаясь, включился он в беседу. - "Вэ в квадрате" сообщила по секрету. Ещё бы, все в поход рвутся.
- Ага, - подхватил Борисик, - сегодня после уроков даже Гришку уламывали, чтоб остался. Во хохма была! Он домой рвётся. А три консультанта нв нём повисли, заниматься тянут. Победили всё-таки. Пока.
- Жень, а ты как, в поход пойдёшь? - заговорил наконец Игорь о самом насущном. - Не тяжело будет?
- Нет, я крепкий. Да знаете, меня в больнице как обхаживали? Будто тяжело больного. Так что живём, парни! - завернувшись в одеяло, гордо прошёлся по комнате Женька и, подмигнув приятелям, плотно закрыл дверь, начал излагать свой план зимнего похода.
Елена Владимировна направлялась в спортзал. Косые лучи неяркого зимнего солнца мягко высвечивали позолоченные буквы на стендах. Только что в кабинете директора обсуждался вопрос о походе девятиклассников.
- На кого собираетесь опираться, уважаемая Елена Владимировна? - незнакомо горячилась Анна Петровна. =- Демчук недавно из больницы, выпускников на сей раз не возьмёшь - студенческая сессия на носу, кто же вас поддержит в трудную минуту? Зима на дворе!
- Шатров и Усов идут со мной.
- Да?! Вы уверены, что они не будут среди отстающих? Им, думаете, не придётся ходить в каникулы на дополнительные звнятия?
ЕленаВладимировна молчала.("Уверена ли я? Да нисколько. Но иначе нельзя. Поход должен состояться. Столько о нём мечтали. Без Игоря с Борисом идти нет смысла, к чему тогда я их вела, если всё рухнет?")
- Да, Анна Петровна, я уверена, всё будет хорошо.
Директриса испытующе поглядела на учительницу, пробормотала, понимающе усмехнувшись:
- Каждому бы воспитаннику - характер руководителя, - оглянулась на членов комиссии, утверждавших план проведения зимних каникул, подытожила:
- Поход девятому "б" разрешаем, нет возражений?
У ребят заканчивался урок физкультуры, когда Елена Владимировна, приоткрыв дверь, попросила на пару минут вызвать Усова и Шатрова.
- Что, какие-то новости? - примчались весёлые и разгорячённые мальчишки.
- Нет, просто хочу услышать, как выши учебные дела…Так мало времени осталось до конца полугодия. Пожалуйста, проводите меня после уроков.
- Будет сделано!
Вторая половина декабря была очень холодной, но трое собеседников словно не замечали мороза. Запрятав чёрную гриву волос под кроличью шапку и распахнув ворот куртки, Усов жадно убеждал Елену Владимировну:
- Верьте мне, верьте! Всё изменилось! В дисциплине - чуть ли не ангел! Двойки исправлены! Девочки не жалуются…
- Этого не хватало!
- А что? Прежде и не такое бывало. Ну, это детали. Учителя просто не нахвалятся. По труду одни пятёрки…
- А по математике?
- Тут посложней, конечно, кое-что запущено…Но зачёт сдал! Чётко!
- На фоне Ломникова и Реминой?
- Тем не менее! - Борисик отлично понимал насмешливый тон учительницы и накалялся всё жарче. - ЕленаВладимировна! Возьмите в поход! ВдругЖеньке плохо станет, кто его понесёт?
- Не хитри, Жемчук отлично себя чувствует.
- Ну, просто так возьмите, для поощрения. Потрудился человек!
- Ох, и хитёр ваш брат! Только решать будет штаб.
- Знаю я этот штаб! Сам в такой входил. Как руководитель глянет, так и станет.
- Не скажи. Ломникова даже я не уговорила бы ребят взять в поход.
- А меня - уговорите? - Борисик даже подпрыгнул. - Кому, как не мне, волку, вести отряд зимой? Знаете, как я хожу на лыжах?
- Видела, хвастунишка.
- И что?
- А то: химия не сдана, у малышей соревнования не проведены, Ремина на уроках продолжает болтать…
- Замолчит! И соревнования проведу, раз обещал. А химия…вы хотите сразу из меня сделать компьютер?
- Непременно, Борисик!
- Э, нарочно зовёте меня туристским именем, чтобы я ночи не спал ради похода. Родная мама не узнаёт своего Бореньку, а вам всё мало.
- Мало! Всегда была сторонницей теории "всё или ничего", - рассмеялась Елена Владимировна, задиристо поглядывая на цыганистую рожицу взволнованного спутника.
- Эх, была-не была, губите душу Борьки Усова, только дайте ему волю. Всё сделаю, а уж в походе…
- Что? Отыграюсь?
- Как можно, Елена Владимировна! С вами поиграешь! Знаем, учёные. Отдохну в походе, вот что. Ха, а вы любите "класть пальцы прямо в пасть", как сказал Симонов, помните? Вы ещё осенью в походе его наизусть читали.
- Хм. Всё-то он знает. Хорошо разведка работает.
- На том стоим.
- Ну, беги, отморозишь пальчики. Вижу, приплясываешь. А мы с Игорем прогуляемся, он тепло одет. Так?
- Ага. ("Почему Шатров неразговорчив сегодня? Всю дорогу идёт с отсутствующим видом.")
Усов умчался окрылённый, сияющий, а учительница внимательно посмотрела на второго провожающего.
- О чём думаешь?
- Я? Обо всём понемногу. О сочинениях. Завтра принесу. Писал каждый день. Две страницы. Красиво. Основу подчёркивал. Сам удивляюсь, откуда столько терпения взялось… - паренёк говорил медленно, точно прислушиваясь к чему-то важному, звучащему в его душе. ("Необычное с ним происходит. Трудно ему. Любовь неразделённая мучит. Но молодец, держит себя в руках.")
- Цель была, вот и появилось всё: упорство, терпение, самоконтроль.
- Может быть…А знаете, все мои сочинения - письма вам.
- Как? - растерялась учительница.
- Очень просто. Вы скажете что-нибудь, а я ответ пишу. Сначала о том нашем разговоре, про талант и организаторские способности. Потом - отвечал на разные высказывания интересные…Вот вы говорили, что в каждом человеке призвание запрятано, надо только его раскопать. Об этом писал Потом о рыцарстве…Помните, вы Ломникова упрекали? Потом о девичьем достоинстве…Да много! Вы же у нас постоянно бываете.
Елена Владимировна молчала. Она и не подозревала, что каждое её слово так внимательно выслушивается, обдумывается, даже записывается. Ей стало страшно: оправдает ли надежды столь требовательных мальчишек и девчонок?
- Спасибо, Игорь, - проговорила учительница. Оба надолго замолчали.("Учитель, воспитай ученика, чтоб было у кого потом учиться!" Как мудро перефразировали Винокурова.")
- Ты хотел ещё что-то сказать? - осторожно спросила ЕленаВладимировна, по-прежнему внимательно вглядываясь в лицо ученика.
- Да…в той тетради…много рассуждений о любви…Если вам они…покажутся смешными…
- Не покажутся. Не надо об этом. Ты же знаешь, я всё пойму правильно.
- Да. Почему-то верю. Только, пожалуйста, если вы о чём-то догадываетесь, хотя там нет никаких имён…
- Не беспокойся, Игорь, - мягко проговорила учительница, - знаешь, я очень уважаю тебя, - неожиданно для себя добавила она.
Быстро отвернувшись, Шатров спрятал лицо в воротник пальто и опять надолго замолчал. ("Как он владеет собой. Насколько чисто его чувство. Продолжает дружить с Женей. Никакого соперничества.")
- Как твои учебные дела? - попыталась отвлечь Игоря от грустных мыслей Елена Владимировна.
Наскоро обговорив заседание учебной комиссии, собеседники попрощались. Быстрым шагом направляясь домой, воспитательница мысленно всё ещё была с ребятами.
…Разговоры о школе она слышала, что называется, с пелёнок, потому что была потомственным учителем. И мать, и отец, и дед учили детей. Будучи ещё несмышлёнышем-дошколёнком, она играла с куклами в школу, делала из бумаги маленькие тетрадочки и прописывала печатные - других не умела! - буквы для своих игрушечных учеников. Закончив институт, Елена Владимировна с удовольствием окунулась в школьную жизнь, готовая, как к подвигу, и к бесконечным дополнительным занятиям по русскому языку, и к проверке тетрадей, никогда не исчезавших с её письменного стола, и к ощущению "как много я недоделала!" - оно не давало покоя постоянно. У Елены Владимировны, как и у большинства учителей, не было выходных дней, и даже в отпуск она постоянно думала о своих будущих уроках и учениках. Проработав лет пять, она поймала себя на мысли, что всё на свете воспринимает под этаким углом зрения: а как это можно использовать на уроке? Часто, сидя в кино, радовалась: сделаю так же у себя на литературе.
Как-то незаметно миновал период, когда хотелось быть на виду, когда привлекали титулы, поощрения, похвалы. Книги, которые она любила больше всего на свете, и общение с самым требовательным народом - детьми - научили её работать ради высокой цели, научили не гнаться за быстротечным, не утопать в мелочах, не увязать в текучке. Ради своих школьников научилась она кататься на коньках, хорошо плавать, овладела фотоаппаратом, для того, чтобы не ударить в грязь лицом перед классом, всерьёз занялась шахматами, изучила живопись по специальной программе для народных университетов, а когда ощутила, что ей очень нравится вести драматический кружок в школе, поступила в заочный университет искусств и окончила режиссёрский факультет. Туризмом тоже увлеклась с ребятами, чувствовала, что это как раз то, чем можно увлечь многих… И всё-таки понять, что такое призвание, как ни странно, помогли Елене Владимировне взрослые. Согласившись работать организатором в школе, учительница думала, что сможет полностью отдаться любимым занятиям: созданию школьного театра, туристской группы, музея…Но выяснилось, что как раз на это у организатора совсем не было времени, слищком много постоянно находилось других неотложных дел…Поработав со взрослыми - хотя и в школе - Весенина поняла, что не может без класса, без ежедневных ребячьих хлопот, без того - ничем не заменимого! - ощущения нужности твоего существования, которое даёт классное руководство…
Теперь, с головой окунувшись в проблемы девятого "б", она постоянно искала то необходимое всему классу дело, которое увлекло бы всех без исключения. Радуясь первым своим успехам, размышляя об Игоре и Борисике, Елена Владимировна трепетно предчувствовала: она найдёт нужное всем занятие, сумеет увлечь всех, она откроет мучившую её тайну.
9. Зимний поход.
Дни каникулярного календаря мелькали с ужасающей быстротой. "Нет повести печальнее на свет, каникулы - увы! - не вечны, дети!" - на разные лады озабоченно распевали девятиклассники. Но было утешение: скоро лыжный поход на Белую гору, в самые красивые места области.
Выехали ранним солнечным утром. Игорь сидел в самом углу вагона и смотрел на Лизоньку, которая, положив русую голову на крутое плечо Жени, завороженно уставилась в окно. Накренившиеся от собственной тяжести снежные шапки на высоких пнях, трепещущие на ветру прозрачно-светлые былинки, точечки птичьих следов, острые вершины густо-зелёных елей на фоне чистого голубого неба - весь этот зимний пейзаж гипнотизировал своей белизной, звал безотлагательно встать на лыжи и мчаться бездумно, побеждая пространство, развевая гложущую сердце тоску.
Сумрачное лицо Игоря приметила светловолоская Наташа, перепрыгнула, опершись о край лавки, через груду сложенных горкой рюкзаков и, подбежав к Лизоньке, закрыла тёплыми ладошками глаза подруги.
- Наташа! - безошибочно угадала чуткая Лизонька, и Игорю страстно захотелось подойти к одноклассницам, перекинуться добрым словом, вдохнуть знакомый Лизонькин запах - свежих берёзовых почек…
- Подъём! Стройся! - взметнула туристов команда Демчука.
Через несколько минут маленький отряд бодро двинулся навстречу хлещущему ветру.
Неприятности начались после обеда, как и ожидала Елена Вдимировна. Сначала сломалась пружинка в креплении у Лизы. Задержка в пути - и вот уже у Наташи Чижиковой полные глаза слёз: сильно замёрзли ноги. Женя, командир, сам кинулся к ней.
- Давай ногу! Зачем, зачем! Ребёнок. Разую и руками разогревать буду, не спорь! - серые глаза его стали холодно- мрачными. - Какие сантименты! Молчала бы дольше.
Он изо всех сил растирал ногу, потом, стоя на коленях перед опустившейся на бревно Наташей, вдруг неожиданно сунул её ногу себе за пазуху.
- Ой, что ты! - от смущения девочка чуть не плакала. - Не надо, Женя! Тебе же неприятно!
- Молчи, ещё указывать будет. Неприятно станет, когда ноги отморозишь, - Женя пристроился поудобней и принялся отогревать другую ногу Наташи. Толстенькая Томочка с завистью глядела на одноклассницу. "Везёт же людям. А я вот даже не замёрзла".
Самое неприятное случилось, когда стемнело.
- Елена Владимировна! Собирайте штаб! - хриплый от волнения голос Борисика сразу насторожил учительницу.
- Что случилось?
- Мы заблудились. Бейте меня, я компас потерял! - чёрные глаза штурмана отчаянно сверкали. - Наугад вёл отряд, показалось, деревня рядом…
- Ну, ты даёшь! Что теперь делать будем? - плотная коренастая фигура Игоря придвинулась почти вплотную к виновному. - Сразу надо было сказать, атаман.("Страшен, конечно, не сам факт, жильё не может быть далеко. Но где ночевать? Зря я доверилась мальчишкам, надо было самой идти впереди. Но так никогда не приучишь к самостоятельности.")
- Люди устали, мы не продержимся до утра, - упавшим голосом сказал штурман. Чёрная грива его волос, взлохмаченная пятернёй, матово поблескивала при свете фонариков.
- Парни понесут все рюкзаки, - командир группы настаивал на продолжении пути. - Ничего страшного. К утру всё равно к селению выйдем.
- Ты не понимаешь! Сам железный, думаешь, все такие! - Лизонька укоризненно поглядела на Женю, добавила. - Девчонки не в силах ноги предвигать. А холод какой! Смеёшься, всю ночь идти? Давайте, костёр до неба сделаем и остановимся. В палатке хоть ветра нет.
- Сказала! Где ты видела палатку? Мы не собирались плутать, - холодные серые глаза командира сверлили несчастного Борисика.
- Ах, так мы и без палатки? Застынем же! - голос Лизоньки дрогнул.
Действительно, мороз пробирал до костей. Ночь ледяными звёздами глядела на ребят, мороз гнал вперёд. Все посмотрели на Елену Владимировну.
- Ясно, останавливаться нельзя. Надо идти всю ночь. А девочки - что ж, не без трудностей. Сами хотели необычного, - голос педагога был строгим и властным, как на самых серьёзных сочинениях, и никому не хотелось возражать.
Отряд двинулся в путь, довольно быстро нашли лесовозную дорогу, но никто не радовался, все знали, что чаще всего они расположены по кругу. Светил холодный месяц, всё вокруг было голубовато-мертвенным, как в балладах Жуковского, дорога, казалось, уводила вникуда.
Вдруг совсем рядом, в небольшом перелеске, раздался странный треск, и внезапно отряд попал в полосу яркого света. От неожиданности все замерли, отпрянув в сторону. Оказалось, у колхозного тракториста в поле обнаружились неполадки в моторе. Зато теперь он торжественно провозглашался спасителем туристов. Наконец отряд шёл в нужном направлении.
- У меня такое ощущение, будто нас ведут на расстрел, - заявляет известная фантазёрка Лизонька. - Смотрите, как убийственно светят нам в спину фары трактора! Как жутко он рычит!
- Выдумываешь! Сами же просили тракториста освещать нам дорогу. А шум мотора скорее напоминает уборку урожая, - возражает реалистка Томочка.
- Нет. И есть очень хочется, и замёрзли до посинения, и идём неизвестно, куда. - закутанная в платок Наташа печально тянет слова. - Чётко Лиза сказала, мороз по коже, когда в двух шагах за спиной рычит и светит эта громадина.
Все включились в разговор, поднялся шум, зазвенел смех. Елена Владимировна с облегчением подумала, что беда миновала.
Переночевав в клубе, все отправились в деревню на поиски старожилов. К обеду выяснилось, что самые знающие краеведы - словоохотливые старушки. Они не только рассказали о своём детстве, далёкой дореволюционной поре, но и одарили туристов такой домашней утварью, что позавидовал бы любой этнографический музей.
После обеда все отдыхали.
- Личное время! Личное время! - приплясывая, напевала Наташа и знаками призывала Елену Владимировну обратить внимание на Женю. Туристы занялись своими делами: кто чинил одежду, кто слушал транзистор, а девочки, собравшись плотной стайкой, шопотом обсуждали какой-то секретный вопрос. Женя, как всегда, собранный, аккуратный, сидел возле отлично уложенного рюкзака, уставясь в одну точку, механически постукивал складным ножичком по лавке.("Почему ему плохо? Нелады с Лизой? Игорь нарушил общее спокойствие? Роковой треугольник? Как помочь им?")
Елена Владимировна подошла к сумрачно взглянувшего на неё Жене, легонько провела рукой по рукаву куртки:
- Прогуляемся?
На улице паренёк протянул женщине довольно мятый листок бумаги, вырванный из записной книжки.
- Дежурили с Лизой, обувь сушили ночью, все спали, а мы переписывались.
Учительница прочла:
- "Лизонька, что с тобой? Ты какая-то чужая. Откройся!
- Сама не знаю. Себя не пойму. Раньше мне всегда хорошо с тобой было, а сейчас ты кажешься мне каким-то…пресным.
- Я люблю тебя!