- Если Строчинский и поругает тебя, потерпи, - передавая бумажку Глаше, говорил Шмаков. - То, что ты обратилась ко мне, это хорошо. Для нас это важно, - сказал он ей на прощание.
"Для нас это важно", - Глаша припомнила по дороге слова сапожника. Придя домой, Глаша положила бумажку на место. Теперь она начала догадываться, что ее не случайно устроили к Строчинским.
- В кабинете без меня ты не была? - спросил Глашу прибывший через день Строчинский и начал торопливо перебирать бумаги.
- Была, но ничего не трогала, только пыль вытерла.
- Впредь уборку будешь производить только в моем присутствии. Поняла?
Женщина молча кивнула головой.
Вспомнился ей также страшный рассказ Поли о том, что с первых же дней мятежа в Челябинске начались облавы и налеты на квартиры в поисках большевиков. Зверски были замучены председатель Совета - руководитель челябинских большевиков Васенко, начальник штаба охраны Болейко, его помощник Могильников, секретарь Совета Гозиосский, Колющенко, Тряский.
Белогвардейцы задушили Васенко в вагоне, а в ночь на третье июня пьяные белоказаки ворвались в гостиницу Дядина, где в подвальном помещении находились арестованные большевики, вывели их и зарубили шашками недалеко от цирка, где протекал ручей.
Когда жена Колющенко пришла к священнику просить похоронную, даже тот выразил свой гнев, записав, что Колющенко убит злодеями.
Сколько замучено в тюрьме, знал лишь один ее начальник Котляренко. Никто не считал трупы людей, тайно вывезенные из лагеря на территорию бывшей петровской мельницы.
ГЛАВА 12
Кирилл Панкратьевич Красиков через верного человека вызвал Галю к себе.
- Тебе придется выехать в Челябинск вот с этим письмом, - передавая небольшой пакет, сказал он. - Адрес явочной квартиры надо знать назубок. Запомни пароль: "Сарыч кружится над полем". Тебя спросят: "Давно прилетел?" Ответишь: "В мае". Передай челябинским товарищам, что мы продолжаем работу. Будь осторожна. Там тебе выдадут немалую сумму денег, которую ты должна раздать нуждающимся семьям партизан и красноармейцев. Деньги получишь от подпольного комитета. В Челябинске долго не задерживайся. С Туркиным я договорился. Бери отпуск и поезжай. Желаю успеха, - Красиков крепко пожал руку Гали.
На следующий день после разговора с Кириллом Панкратьевичем Галя выехала в Челябинск. Остановилась у Сусанны, с которой дружила еще в гимназии. Отец ее, бывший коммерсант Петр Матвеевич Высоцкий, представительный мужчина лет пятидесяти, с мягкими манерами, холеной бородкой, золотыми кольцами на руках, был совладельцем кондитерской фабрики и чаеразвесочной Губкина - Кузнецова в Челябинске.
Подруга бурно обрадовалась гостье.
- Галя, да как же ты похорошела! - заговорила Сусанна, разглядывая свою бывшую одноклассницу, и провела ее в гостиную. - Папа, вы узнаете? Да это же Галя Крапивницкая.
- А-а, помню, помню. Вы ведь раньше у нас бывали, - откладывая газету, заговорил Высоцкий. - Сусанна, - обратился он к дочери, - надеюсь, ты пригласишь свою подругу сегодня на благотворительный вечер в офицерский клуб? Будут маски.
- Если Галя согласится, то я с большим удовольствием.
Оставаться одной в доме Высоцких Гале не хотелось. Встретившись днем с Соней Кривой, которая была членом подпольного комитета, она передала ей письмо Красикова и договорилась о следующей встрече. От нее Крапивницкая и должна была получить деньги.
Вечером Галя вместе с хозяевами поехала в клуб офицерского собрания, просторное здание которого было расположено на Исетской улице. Девушки захватили с собой маски - темные бархатные повязки с прорезями для глаз.
У Высоцкого был свой выезд. Остановив фаэтон у клуба, он сказал кучеру, чтобы тот приехал за ними к полуночи.
Когда Высоцкие вместе с Галей вошли в вестибюль, там уже было шумно. Гости парами прогуливались по обширному залу. Аромат тонких духов, смех, звуки настраиваемых инструментов. Из полуоткрытых дверей "курилки" тянуло запахом дорогих сигар.
Сделав несколько кругов, Галя с Сусанной, не снимая масок, остановились недалеко от парадного входа.
Тяжело ступая, в сопровождении адъютанта, показался тучный генерал. Отвечая на приветствия, он слегка кивал по сторонам массивной, стриженной под ершик головой.
- Командующий западным фронтом Ханжин, - сказала полушепотом Высоцкая.
Через некоторое время показался второй не менее представительный офицер в чешской форме.
- Ян Сыровой - главнокомандующий чешскими войсками.
В дверях появился стройный офицер средних лет с красивым смуглым лицом.
- Арун Курбангалеев - командир татаро-башкирского егерского полка, - сказала Сусанна. - А это атаман Святенко. - Мимо девушек прошел склонный к полноте офицер и, щелкнув молодцевато шпорами, поклонился Высоцкой. - Он иногда бывает у нас, - скрывая радостное смущение, сказала Сусанна. - Хочешь познакомлю?
- Нет, нет. Я одета не для бала. Давай лучше будем смотреть. Скоро, должно, будут танцы.
- А это полковник Вержбицкий. Рядом с ним идет Войцеховский. Они недавно вернулись с фронта. Теперь засядут на целый вечер с папой играть в преферанс. Представитель местной власти - эсер Милованов, - с нескрываемой неприязнью произнесла Сусанна, показывая взглядом на щуплого господина в пенсне, с реденькой козлиной бородкой. - А вот и кумир всех молодящихся дам Челябинска - кстати, твой однофамилец, поручик Крапивницкий.
Галя инстинктивно прижала маску к лицу. Встречаться с братом здесь, в офицерском клубе, ей не хотелось, и она обратилась к Сусанне:
- Пойдем погуляем немножко.
- Да, пожалуй. Звонка еще не было. Посмотрим афишу.
Сделав полукруг, остановились у большой афиши, висевшей на стене.
СЕГОДНЯ
БОЛЬШОЙ ДИВЕРТИСМЕНТ!!!
В программе:
I отделение
1. Нет, не любил он. - С л о в а М. Медведева.
2. Белой акации гроздья душистые...
В исполнении госпожи Строчинской (колоратурное сопрано).
3. Вечерний звон. - С л о в а И. Козлова.
Исполнитель А. Крапивницкий (баритон).
4. Однозвучно гремит колокольчик. - С л о в а И. Макарова.
II отделение
Декламация: из Апухтина и Надсона.
Танцы.
В соседней комнате за круглым столом с богатой сервировкой собралось высшее общество: офицеры рангом не ниже капитана и видные коммерсанты.
- Господа! Предлагаю тост за победный марш на Москву, - поднимаясь, произнес Войцеховский.
Все дружно выпили.
- Господа! Наша доблестная армия бьет красных, выражаясь фигурально, в хвост и в гриву. Я глубоко убежден, что час вступления в белокаменную недалек. Не буду раскрывать секретов нашего успешного наступления, скажу лишь следующее, - с усмешкой заговорил Войцеховский. - Надо благодарить бога, что главнокомандующим у красных стоит Троцкий. Этот "великий cтратег" догадался растянуть фронт третьей красной армии до четырехсот километров! Это при ее малочисленности, слабом вооружении, без резервов и продовольственных баз. Господа, - с явной издевкой продолжал он, - высшим достижением "гениальной стратегии" Троцкого является приказ - не оказывать никакой помощи третьей армии со стороны второй, которая действует на Восточном фронте. Вторая, не менее приятная новость: у нас главнокомандующий - Иванов-Ринов. Уж он даст щелчка господам штатским из Временного правительства. - Под одобрительный гул голосов Войцеховский опустился на место.
- Я протестую, господа, - вскочил со стула Милованов. - Протестую! Временное правительство есть законное правительство, мы - избранники народа, выразители его дум и чаяний. Наконец, Временное правительство пользуется всемерной поддержкой со стороны Франции, Англии и Америки. Я считаю не лишним, господа, напомнить вам, что на содержание нашей армии Франция тратит ежемесячно шестьдесят миллионов франков. Америка поставляет нам немало вооружения. Англия поставила сто аэропланов, несколько сот пулеметов и обмундирование. Все это достигнуто благодаря дипломатической деятельности Временного правительства во главе с господином Авксентьевым.
- Не тешьте себя иллюзиями, господин Милованов, - покачав головой, произнес сидевший недалеко от него полупьяный Курбангалеев. - Что, по-вашему, все это дают нам за прекрасные глаза? Чепуха. - Раскачиваясь, Курбангалеев поднялся со стула. - Разных временных правительств развелось, как сельдей в бочке. Самарский комуч - раз, - капитан пригнул один палец, - временное правительство в Омске - два, Дербер во Владивостоке - три, областная дума в Томске - четыре, - зажав кулак, потряс им. - Все они стараются наперегонки распродать по кускам Россию. Нет, только армия, ее высшее офицерство могут сохранить порядок в стране, спасти от красных. Или, как сказано одним мудрецом: избави меня, боже, от друзей, а с врагами я сам справлюсь...
- Капитан Курбангалеев, - послышался сердитый голос Ханжина, - приказываю вам сейчас же идти домой.
- Слушаюсь, господин генерал. - Бросив на Милованова взгляд, полный презрения, Курбангалеев вышел.
На какое-то время наступило неловкое молчание.
- Господа, - вновь послышался голос Ханжина, - я поднимаю бокал за наше Временное правительство, его лучших представителей, за единство действий в нелегкой борьбе за правопорядок и демократию.
Выпили, и неприятный эпизод с Курбангалеевым начал забываться.
Партер, расположенный рядом с вестибюлем, был невелик, и Галя с Сусанной с трудом нашли свободное место. Первая часть дивертисмента уже началась. На сцену вышла полная подвижная брюнетка с ярким лицом южанки - госпожа Строчинская. Выждав, когда умолкнут аплодисменты, Строчинская приняла театральную позу и запела:
Он говорил мне: будь ты моею!
Страстью объятый, томлюсь я и млею...
Дай мне надежду, дай утешенье,
Сердце унылое ты освети.
Так лживой речью душу смущал он,
Но не любил он, нет, не любил он... -
пропела она рыдающим голосом и низко опустила голову. Раздались хлопки, выкрики: "Бис!", "Брависсимо!".
- Строчинская раньше пела в больших городах, - сообщила Сусанна Гале. - Затем болезнь горла, замужество и снова, но уже любительская, сцена. Послушай, как она исполняет романс: "Белой акации..."
Слегка откинув голову, певица начала с грустью:
Белой акации гроздья душистые
Вновь аромата полны.
Вновь разливается песнь соловьиная
В тихом сиянии чудной луны.
Стояла тишина.
Годы давно прошли, страсти остыли,
Молодость жизни прошла.
Белой акации запаха нежного,
Верь, не забыть мне уже никогда... -
горестно покачала она головой и, сопровождаемая шумными аплодисментами, ушла за кулисы.
- Дамы и господа! - послышался голос конферансье. - Сейчас будет исполнен романс "Вечерний звон". Поет Крапивницкий.
Галя не спускала глаз со сцены. Вышел Алексей, привычным движением откинул волосы и картинно оперся о рояль.
Вечерний звон, вечерний звон, -
начал он мягким баритоном..
Как много дум наводит он
О юных днях в краю родном,
Где я любил, где отчий дом.
Галя почувствовала волнение. Пел родной брат об отцовском доме; под крышей которого прошло их детство.
Готовая вот-вот разрыдаться, Галя поднесла платок к глазам.
- Что с тобой? - с тревогой спросила Сусанна.
- Так, ничего.
Уже не зреть мне светлых дней
Весны обманчивой моей!
С трудом сдерживая готовые хлынуть слезы, она припала к плечу Сусанны.
- Да что с тобой, Галя? Тебе нехорошо?
- Пройдет. Это нервы. Я лучше пойду в вестибюль, погуляю. - Галя вышла из партера. Облюбовала уголок, где стояла кадка с фикусом, и, сев на диван, начала постепенно успокаиваться. Из противоположной двери, ведущей за кулисы, в сопровождении двух офицеров и госпожи Строчинской, болтая о чем-то, показался Алексей. Он прошел, не заметив сестры.
ГЛАВА 13
Василий Обласов бежал из троицкой тюрьмы. Вместе с ним исчезли два уфимских горных стрелка, как именовались добровольцы татаро-башкирского егерского полка.
Следователь контрразведки Дегтярев был взбешен. "Черт меня связал с этим дамским шаркуном Крапивницкий. Вот теперь и отделывайся. Если бы не он со своей таинственной незнакомкой, Обласов давно был бы расстрелян. - Дегтярев вздохнул. - Плохо. Донесется до Строчинского - не миновать тогда взбучки. А, впрочем, провались все к чертям. - Дегтярев достал из ящика недопитую бутылку водки, налил полстакана и выпил, - Если полковник будет раздувать дело Обласова, попрошусь на фронт, - успокоил он себя и налил полный стакан. - Сообщать Крапивницкому о бегстве Обласова пока не буду. Успеется. Однако ловко меня обвели. Явиться во всей форме, при оружии, отрапортовать: "От капитана Курбангалеева связной Калтай", - просить личного свидания с Обласовым - нужна большая смелость. Документы у Калтая были в порядке. И, не допуская мысли о подвохе, я разрешил свидание. Как потом выяснилось, Калтай передал форму горного стрелка заключенному и спокойно вывел его через контрольный пост у тюремных ворот. Там уже дожидался их всадник с двумя оседланными лошадями. Побег был обнаружен слишком поздно. Погоня ничего не дала, да и где их искать? Степь широка, - подумал Дегтярев и с сожалением посмотрел на пустую бутылку. - Впрочем, дело поправимо. Для отчета Строчинскому внесу в списки расстрелянных при попытке к бегству. Кто будет проверять? Полковник? Ему и так дел хватает по Челябинску. Сложнее с Крапивницким. Ясно, что потребует налицо этого молодчика. А где его возьму? Тут никакие увертки не помогут. Что ж, объясню, как есть. Ведь им с примадонной важно, чтоб Обласов уцелел от расстрела. Но все же надо предупредить контрразведку. Пускай установит наблюдение за дорогой на Белорецк". - Дегтярев занялся бумагами.
Но связаться Дегтяреву ни с Верхне-Уральском, ни, с Белорецком в те дни не пришлось: там уже был отряд красных казаков под командованием Ивана Каширина. Трое беглецов - Василий Обласов, Калтай и его новый дружок Фарит благополучно пробрались в Верхне-Уральск.
Дегтярев запил. Пьяный вызывал на допрос захваченных в бою за Троицк командиров и комиссаров, жестоко избивал и всячески глумился над ними. Порой запирался в своем кабинете, ощупывал оконные задвижки, припадал ухом к замочной скважине, прислушивался к голосам дежурных казаков. Заглядывал в ящики письменного стола и долго не подходил к телефону, несмотря на звонки. Начались галлюцинации. Ему казалось, что комнату наполняют какие-то кровавые маски вместо лиц, сжимая кулаки, бесшумно надвигаются на сидящего в кресле Дегтярева. Дико вскрикнув, он метнулся в угол комнаты, но и там не было спасения. Трепещущие руки тянулись к нему, вот-вот они схватят его за горло, и тогда конец.
- А-а, вам меня не взять. - Он выхватывает пистолет, нажимает на курок. Раздается выстрел, звон разбитого графина на столе. Видения исчезают. Вбегает дежурный.
Дегтярев, махнув на него рукой, шатаясь, идет к креслу и бессильно валится в него. Через некоторое время слышится стук в дверь, настойчивый, упорный. Капитан проводит рукой по лбу. Сознание начинает возвращаться. Стук продолжается.
- Войдите.
В дверях вновь появляется дежурный.
- Господин капитан, вас спрашивает какой-то человек.
- Скажите, что я занят.
- Он просит принять его незамедлительно.
- Ну черт с ним, пускай войдет. - Спрятав револьвер в стол и убрав остатки разбитого графина в корзину, Дегтярев стал ждать.
Вошел некто в штатском, но наметанный глаз Дегтярева сразу узнал в нем военного.
- Господин капитан Дегтярев?
- Да, я. Что вам угодно?
Пришелец плотно закрыл за собой дверь.
- Я начальник штаба отряда Каширина Енборисов. Бывший, конечно, - криво усмехнулся Енборисов. - Не желая служить красным и для того, чтобы внести свой вклад в дело спасения России от большевиков, передаю вам секретный план военных действий отряда. - Енборисов подал бумаги.
Дегтярев окончательно протрезвел. "Такая удача! Надо немедленно сообщить Строчинскому. Нет, пожалуй, я лично доставлю этого офицера в разведывательный отдел армии. Синяя птица сама залетела ко мне".
- Садитесь, - любезно предложил он Енборисову. - Итак, вы говорите, что каширинцы поспешно оставили Верхне-Уральск и вошли вновь в Белорецк? Первоначально они хотели идти на соединение с регулярными частями Красной Армии через Екатеринбург. Почему они изменили план?
- Были получены сведения, что Екатеринбург уже занят белочехами и войсками Временного правительства.
- Так. Понятно. На последнем совещании командиров Верхне-Уральского партизанского отряда, на котором вы присутствовали, было, очевидно, решено избрать другой вариант отхода?
- Да. Было решено идти из Белорецка в горы на Авзяно-Петровский, Кагинский и Богоявленский заводы и далее на соединение с регулярными частями Красной Армии в районе Кунгура.
- Хорошо, - пристукнув пальцами по столу, сказал Дегтярев, - Вам придется провести несколько часов в не особенно удобном помещении, но сами понимаете - служба, - деланно вздохнул он и вызвал дежурного. - Поместите этого господина в одиночную камеру. - И, повернувшись к Енборисову, сказал со скрытой усмешкой: - Общество красных для вас сейчас небезопасно.
- Понимаю, - кивнул тот.
В Челябинске Строчинский встретил Дегтярева сухо.
- Плохо работаете, капитан. Троицк наводнен шпиками и лазутчиками из Бухары. А вы ловите мелкую рыбешку, не замечая крупной. В бухарском эмирате активно действуют сейчас панисламисты. С помощью англичан они готовы объявить газават - священную войну красным. Нужно умело направить действия своих агентов, а вы занялись контрабандистами. Ну какая беда, если бухарец продаст на базаре несколько цветных халатов или корзину кишмиша? Подумаешь, преступление, - пожал плечами Строчинский. - Нам сейчас важно настроить азиатов против большевиков. А потом можно будет говорить с ними о юридических правах на самоопределение. Кстати, как у вас дела с командиром партизанского отряда Обласовым.
"Сказать или не сказать о побеге Обласова? Если говорить правду, то только сейчас", - и мысленно перекрестившись, Дегтярев произнес неохотно:
- Сбежал.
- Как сбежал? - полковник приподнялся в кресле. - Прошляпили, - уже зло сказал он.
- Часовые наказаны, господин полковник.
- Что мне ваши часовые! Вы понимаете, сбежал важный преступник, красный командир, из которого я бы, на вашем месте, все жилы вытянул. Что у вас еще? - недобро спросил Строчинский.
- Господин полковник, я задержал перебежчика от красных - бывшего начальника штаба отряда Ивана Каширина Енборисова.
- Где он?
- Ждет в приемной.
- Позовите.
Дегтярев вышел из кабинета и вернулся с Енборисовым.
- Бывший хорунжий Оренбургского казачьего войска Енборисов, - вытянувшись в струнку, отчеканил тот.