Вот это давно разгадал в нем Сергей. Лядов может улыбаться, хмуриться, но его воля все время ведет вас по тем, иногда очень сложным путям, по каким ему хочется. Он цепко держит вас именно своим волевым усилием, создавая как бы иллюзию полной вашей свободы. Но стоит вам попытаться вырваться из-под его жестокой опеки, как он сразу же перерезает вам все тропинки маневра и взрывает мосты своей логикой.
Научившись чувствовать истинное настроение Лядова, Алтунин всегда находил верный тон в разговоре с ним. Сейчас Сергей определил: Геннадий Александрович накалился до предела, вот-вот взорвется, перейдет на резкости. И не ошибся.
- Почему вы торгуетесь и ставите ультиматумы? - раздраженно спросил Лядов. - Вы еще не успели заявить себя начальником промышленного объединения, а я давно курирую вашу подотрасль и лучше знаю, какие люди ей нужны!
Алтунин все же не сдался. И Лядов отступил. Как всегда, изящно, с улыбочкой.
- Ну хорошо, не хотите Скатерщикова - возьмите Карзанова. Мыслитель.
- Отпадает.
- Вас даже Карзанов не устраивает?
- Устраивает. На месте главного инженера объединения "Самородок". Нельзя его переводить оттуда: главная тяжесть по реконструкции ляжет на него. Скатерщиков без помощи Карзанова не справится.
- Не преувеличивайте. Реконструкциям не предвидится конца, а Карзанов у нас давно в резерве на выдвижение. Его пора выдвигать. Или хотя бы на первый случай перевести в Москву. Может быть, поставить во главе нашего научно-исследовательского института.
- Это нецелесообразно, Геннадий Александрович. До тех пор, пока не переведем объединение на продукцию в "северном" варианте.
Лядов укоризненно покачал головой.
- Вы эгоист, Алтунин. Ваша реконструкция займет не меньше трех лет. И вы намерены все эти годы держать Андрея Дмитриевича на должности, которую он перерос?
- Для меня дело важнее должностей. А в данном случае - дело громадное, и ему нужно подчинить все, отодвинув на второй план личное. Что касается, меня, то готов вернуться на свой завод в любом качестве. Только бы сдвинуть гору с места.
- Хорошо быть энтузиастом, сидя в кресле начальника всесоюзного промобъединения... Шучу, шучу. Просто ваш экстремизм меня пугает. Сами толкуете о нравственности, а когда дело доходит до конкретных людей, словно бы забываете о ней. Человек должен расти, Сергей Павлович. Если ему не представляют такую возможность, он начинает хиреть.
- Я твердо убежден: Андрей Дмитриевич увлечется идеей и сам не захочет переезжать в Москву.
Закурив очередную сигарету, Лядов сказал:
- А я в этом не уверен. К тому же Карзанов нужен нам здесь. Его масштаб гораздо крупнее производственного объединения. Думаете, сам он этого не понимает? Прекрасно понимает. Когда человеку под пятьдесят, природа его энтузиазма меняется. А вы в своем молодом эгоизме готовы приковать Карзанова к "Самородку" до конца жизни, как Прометея к скале. У Карзанова жена - певица. Ей столичная сцена нужна. Пусть это привходящее обстоятельство, но Карзанов поздно начал семейную жизнь, любит жену, хочет открыть ей перспективы. Требовать от него беспрестанного подвижничества было бы нечестно. Во всяком случае, не по-людски. Иногда мне кажется, что, энергично выдвигая на первый план интересы дела, вы забываете, что дело-то нужно для людей, а не ради самого дела. Разумеется, наш доверительный разговор ни к чему вас не обязывает, - оговорился он. - Я с вами советуюсь - и только.
- За совет благодарю, а все-таки Карзанова в заместители брать не буду: там он мне нужней. Обойдусь пока без заместителя. Мне бы только запустить "галактику"!..
Конечно, Лядов, заворачивающий делами всей отрасли, смотрел на реорганизацию "Самородка" без той остроты, с какой относился к этому Алтунин. Да и может ли зависеть перестройка от одного или даже двух человек? Нет, разумеется. Лядов прав по-своему. И все-таки даже во имя многолетней дружбы с Карзановым Алтунин не хотел рисковать. Он отвечает не за меццо-сопрано жены Карзанова, не за ее будущность, а за будущность восточных районов, и тут некоторые жертвы оправданны. Да и можно ли это назвать жертвами? Скажем, его Кира смогла бы защитить свою докторскую диссертацию и в Сибири. А меццо-сопрано уж наверняка гораздо нужнее в Сибири, чем на московской сцене.
Будем считать: Геннадий Александрович размягчился от полноты чувств. Чем выше пост, тем щедрее человек, ибо не всегда он лично несет ответственность за свою щедрость. Когда-то тот же Геннадий Александрович учил молодого инженера Алтунина подчинять маленький, хотя и очень важный для тебя интерес большому, общему: "Старайся исполнить свой долг, и ты тотчас узнаешь, чего ты стоишь... Деятельность человека бесплодна и ничтожна, когда не воодушевлена высокою идеею... Никогда не бывает больших дел без больших трудностей..." Может быть, эти семена упали на благодатную почву? Впрочем, Алтунин понимал все это и без него. Смолоду привык, как говорит Кира, держать рыльце огнивцем.
Он знал: никакое большое дело нельзя успешно провести без основательной подготовки. А каждый компетентный человек на вес золота. Алтунин дорожил компетентными работниками и прямо-таки страдал, когда их забирали от него, пусть даже на повышение. Тут он в самом деле был черств. Как трудно подобрать на ответственную должность человека, вполне отвечающего ей! Казалось бы, выбор велик, подходящих людей много, а все равно выбрать трудно.
Кадровый вопрос всегда - именно вопрос, а не готовый ответ. Проклятый этот вопрос вечно терзал душу Алтунина и продолжает терзать.
- Карзанова не отдам! - сказал он негромко, но твердо.
- Отдадите, - усмехнулся Лядов и, решив, по-видимому, положить конец препирательствам, спросил: - Кому хотели бы вверить новое объединение "Тайга"?
- Мухину.
- Кто такой?
- Директор Нижие-Тайгинского завода.
- А, знаю. С бородкой?
Сергей кивнул утвердительно. Лядов удивился:
- Этого мушкетера? Да он же совершенно неуправляемый. Беспардонный прожектер. Я подумывал вообще освободить его от директорских обязанностей.
Во взгляде Лядова была совершенно откровенная ирония.
- Простите, Геннадий Александрович, - возразил Алтунин, - за полтора года я составил о нем другое мнение: деловой человек, мыслящий по-современному. Цепкий.
- Цепкий! Что правда, то правда. Палец не протягивай - уцепится мертвой хваткой. Карьерист ничем не облагороженный. А завод план не выполняет из квартала в квартал.
- Потому и не выполняет, что занимается не тем, чем нужно. Профиль у завода не тот. А отсюда и связи не те. Этот завод в черном теле держим.
Лядов слушал с натянутой улыбкой:. Весь вид его как бы говорил: поработай с мое, тогда научишься отличать зерна от плевел.
- Мухин не пройдет! - сказал заместитель министра. - Можете не стараться. Не пущу. - Он опять схватился за подбородок. В голубеньких глазах был лед. - Удивляюсь вам, Сергей Павлович. У Мухина язык хорошо подвешен - это точно. Он может вам столько наговорить, что и в самом деле поверите, будто дельный мужик. Но все сие - словоблудие и очковтирательство. Каков бы ни был профиль завода, план должен выполняться. Иначе завод убыточный и проку от него мало. Согласны?
- Простите, не согласен. Если завод систематически не выполняет план, нужно выяснить, в чем тут загвоздка. До Мухина директором был некто Васюк. Сняли Васюка за отставание, а план по-прежнему не выполняется. Васюк подался в другую систему. Сейчас объединением заворачивает и на хорошем счету.
- Если вас послушать, то всех плохих директоров нужно повышать, - съязвил Лядов. И, внезапно погрустнев, посоветовал устало: - Не увлекайтесь, Сергей Павлович. Есть на объединении "Тайга" достойный человек... И от Петра Федоровича зря отдаляетесь: вы необходимы друг другу. Поверьте моему опыту. Мы все необходимы друг другу... Как атомы в кристаллической решетке. Вы дополняли бы друг друга.
"Пусть его черт дополняет!" - подумал Сергей, уходя от заместителя министра.
Было время, когда Лядов не курил. Теперь курил. Сигарету за сигаретой. И Сергею, когда он попадал в его кабинет, казалось, будто очутился в родном кузнечном цехе, где всегда дым коромыслом.
После того как Алтунин сменил Ступакова. вызовы к заместителю министра участились. Вот и опять вызвал. Зачем?
Лядов сидел за своим широким столом и окуривал Алтунина, словно стремясь выкурить его. Загадочен прищур голубеньких глаз, кажется, потешается про себя над Сергеем.
Сунул окурок в пепельницу и закурил новую сигарету. Сергей вспомнил при этом одного бурята-охотника. У того была огромная пенковая трубка, в которую входило не меньше фунта табаку; он сосал эту трубку днем и ночью; трубка была, как медленно тлеющий костер. А обычно-то у бурят трубки маленькие, с наперсток - гансы... Подарить бы Геннадию Александровичу большую трубку, раз уж начал так курить...
- Я внимательно изучил список ваших кандидатов, - неторопливо заговорил Лядов. - Кое с чем могу согласиться. Но про Мухина забудьте. - Он попыхал сигаретой и продолжил: - Вы, дорогой Сергей Павлович, к сожалению, пока не выработали системного подхода к подбору руководящих работников и специалистов такого масштаба. Сие извинительно, так как вы пока новичок.
Алтунин знал манеру Геннадия Александровича подводить под все "научную базу", а потому промолчал.
- Согласитесь, что я прав, - продолжал Лядов. - Названные вами товарищи в резерве на выдвижение не числятся... И вообще должен отметить, уровень кадровой работы в вашем главке пока не соответствует нынешним высоким требованиям...
"Запугивает громкими словами, хочет обезволить", - подумал Сергей. Он хорошо знал и эту манеру Лядова: если Геннадий Александрович хотел провести свою линию, он даже мелочи возводил в ранг высочайший, обезоруживая тем самым оппонента.
За последние годы Алтунин кое-чему научился. За второстепенные кандидатуры не дрался, не желая растрачивать усилия. Усилия должны быть направлены на защиту ключевой позиции.
- ...добиться всемерного повышения ответственности, результативности труда каждого руководящего работника... - гудел голос Лядова.
Зачем он все это? Или в самом деле надеется сбить с панталыку?
- Вы согласны?
- Согласен.
- Пойдем дальше... На пост генерального директора "Тайги" целесообразно поставить не Мухина, а товарища Замкова.
Сергей не поверил своим ушам.
- Вашего нынешнего помощника?
- Да,
Теперь ясно, что будет дальше. Во время учебы в "школе министров" Алтунин участвовал в игровых дискуссиях, на которых решался вопрос о продвижении в должности воображаемого работника. Каждый из слушателей должен был защищать какое-то определенное лицо, о наборе качеств которого ему сообщалось. В этом тренинге проверялось умение убеждать окружающих. И нужно признаться, Алтунину редко удавалось отстоять свою кандидатуру. Он не мог по данным так называемой "объективки" судить о действительных качествах работника. Ему казалось, что если подобные упражнения и полезны как гимнастика для ума, то в действительной жизни они вряд ли пригодятся. Сейчас Лядов будет делать упор на эту самую "объективку", стараясь продвинуть своего помощника на пост генерального директора.
Все так и произошло.
Геннадий Александрович нарисовал портрет идеального руководителя: у Замкова экономическое образование (как будто у Мухина оно отсутствует). Замков ставит общественные интересы выше личных, морально устойчив, обладает чувством ответственности за порученное дело, наделен способностями правильно строить отношения в коллективе, умеет подмечать появление нового в жизни коллектива (экая невидаль!), умеет расположить к себе подчиненных, предоставить им свободу творчества и эксперимента, зарядить их энергией, мобилизовать словом и примером, умеет осуществлять индивидуальный подход к людям, убеждать в правильности своих решений...
Сергей почти не слушал. Все это был трафаретный набор деловых качеств руководителя. Но почему именно Замков?
Может быть, он и в самом деле обладает всеми названными достоинствами - Геннадию Александровичу лучше знать своего помощника. Но что из того? Что бы за этим ни крылось - стремление продвинуть Замкова или же намерение как-то освободиться от него - большого значения не имеет. Замков - "вещь в себе".
- Вопрос практически почти решен, - уточнил Лядов. - Большинство членов коллегии за Виктора Михайловича Замкова.
- А сам Замков согласен? Вы предлагали ему?
- Разумеется, предлагал. Он согласен. Надеюсь, и с вашей стороны не будет возражении?
- Я категорически против!
- Почему?
- Мне работать с Замковым... Тем же набором качеств обладает и Мухин, которого я предлагаю. Каковы преимущества Замкова?
Лядов вскинул брови.
- Преимущества? А какие преимущества у Мухина перед Замковым? Мухин числится по министерству в отстающих.
- Это мы его сделали отстающим, забрав у него специалистов. Опять же мы не можем обуздать поставщиков, которые не выполняют обязательства перед Нижне-Тайгинским заводом.
- Возможно, и мы, - спокойно согласился Лядов. Наверное, Геннадию Александровичу хотелось выслушать Алтунина до конца, чтобы потом, как всегда, загнать его в угол. Сергей начинал терять выдержку, и это ему самому не нравилось. С начальством не принято разговаривать таким тоном. Сдерживай страсти. Алтунин! Ну, а если Замков все-таки дельный управленец? Интуиция тебе подсказывает, что все не так?.. Хе, хе...
- Замков не работал в Сибири, он некомпетентен, - сказал Сергей осевшим голосом. - Не знает условий.
- Ну и что же? Вы до приезда в Москву не работали в Москве. Те, кто работает в Антарктиде, даже не подозревали, что там вообще возможно работать. А работают, и неплохо.
- Антарктида меня мало беспокоит. Но за работу нового объединения придется отвечать мне. И потому мне не безразлично, кто будет стоять во главе "Тайги". Мухина я знаю, доверяю ему. А Замков для меня всего-навсего работник министерства, который, очевидно, не представляет, с какими трудностями столкнется в новом производственном объединении. Ему лет пять потребуется только на то, чтобы акклиматизироваться.
Лядов легонько коснулся локтя Алтунина.
- Все это слабые аргументы, Сергей Павлович. Понимаю вашу озабоченность. И все-таки буду настаивать на кандидатуре Замкова. Я ведь могу привести те же аргументы: знаю Замкова, доверяю ему. Лет десять назад он был директором завода здесь, в Москве, и план выполнял и другим пример подавал... Впрочем, все это тоже не аргументы, - спохватился он. - Вы, должно быть, догадываетесь, что, не выслушав вас, министр не утвердит Замкова в должности. Так что у вас будет возможность защитить свои кандидатуры и протестовать против назначения Замкова. Но я взываю к вашему рассудку: Мухин все равно не пройдет - нет его в резерве на выдвижение. Поддержите меня хотя бы с Замковым. Замков засиделся в Москве, ему нужно встряхнуться, проветриться. Гибнет человек на глазах.
Тон у Лядова был почти просительный, и Сергею стало неприятно. Зачем он так? Нажимал со Скатерщиковым. Нажимает с Замковым.
От Лядова ушел совершенно расстроенный. Понимал: против Мухина укоренилось предубеждение. До Мухина никому нет дела, кроме Алтунина. А сам Алтунин еще так слаб. По сути, находится в стадии "испытания". Доверили главк - и наблюдают исподволь, что из этого получится. Не получится - освободят "в связи с переходом на другую работу".
Пусть Алтунин кричит, сколько ему угодно:
- Позвольте мне подбирать работников и отвечать за свои кадры!
Ах, у вас завелись свои кадры? "Своих" кадров не может быть. Подбор кадров - дело коллегиальное. Вы не хотите работать с Замковым? Он, возможно, с вами тоже не хочет работать, но молчит. Дисциплина. Будете работать с тем контингентом, какой вам сформируют. Ваше мнение? С ним считаются... Если оно хорошо аргументировано...
Вязкость, вязкость. Будто залез в жидкий асфальт. Надо бы получше узнать Замкова. Но как? Не собирать же мнения о нем? Скажут, Алтунин плетет интригу против хорошего работника. Как быть в таких случаях, как отстоять свое?..
Чувство беспомощности охватило Алтунина. Замков не сделал ему ровным счетом ничего дурного. Даже наоборот - проявлял симпатию. И осторожность! Для Замкова Алтунин - молодой, растущий. С молодыми и растущими ухо нужно держать востро. Замков старше Алтунина. И хитрее. Он знает все ходы и выходы. Зачем-то хочет получить объединение. Не пугает даже переезд из Москвы в Сибирь... Заскучал по самостоятельной работе? Или иные соображения?..
Хочешь не хочешь, Алтунин, а придется тебе выступать на коллегии против кандидатуры Замкова. И Замков из протоколов сразу же все узнает. А потом его по настоянию Лядова все-таки утвердят генеральным директором "Тайги" и ты обзаведешься противником в своей "галактике".
Очень все это неприятно.
Может быть, не дожидаясь коллегии, укатить к Скатерщикову, где уже начинается перестройка? Удобно: вопрос решился в отсутствие Алтунина. Разве то, что происходит в объединении "Самородок", менее важно, чем назначение генерального директора "Тайги"?
А Мухин так и не узнает ни о чем. Пусть думает, будто его и не выдвигали.
Кира советовала:
- Не переходи дорогу Лядову. Что тебе до Мухина? Кто он такой, чтобы из-за него ссориться с Геннадием Александровичем, которому ты многим обязан?
- В секретарши для маркетинга тебя, Кирюха, беру, а советником по кадрам - нет, - ответил он. - Давай лучше выясним, может ли сталь превратиться в шлак и что для этого требуется? Вот уж воистину сказано: когда усиливаются жены - государства гибнут.
Кира отступила. Поняла: муж сердит не на шутку, страдает из-за всех этих предполагаемых назначений. И, конечно же, будет гнуть свое и у министра на приеме и на коллегии. Он словно бы перестал дорожить мнением Лядова, того самого Лядова, которым когда-то восхищался, перед которым даже преклонялся.
Она не ошиблась: Алтунин страдал. Если в объединении "Тайга" головным сделают Нижне-Тайгинский завод, там и обоснуется генеральный директор Замков. А куда же девать Мухина? Мухин даже не подозревает, какой дамоклов меч повис над ним. Недаром Лядов говорил, что хочет отстранить Мухина от директорства.
Нет, такая несправедливость не должна свершиться. В противном случае Алтунин перестанет уважать самого себя...
"Если Мухина снимут с Ннжне-Тайгинского, откажусь руководить главком! Будь что будет... Пусть наказывают, понижают..." - ослепленно думал он. В нем пробудилось почти дикое сопротивление. Ходил по квартире взбудораженный, с блуждающими глазами, будто начиненный динамитом и ежеминутно готовый взорваться. Житейская мудрость, выдержка - все улетучилось.
"Прорвусь завтра к министру, пропади оно все пропадом!" - решил он.
За всю ночь не сомкнул глаз. Когда жена уснула, томимый тоской, выбрался тихонько из спальни и прошел в гостиную. Не зажигая света, стоял у широкого окна и смотрел вниз, где горели бледно-зеленые и голубые огни. Квартира находилась на восьмом этаже, отсюда открывался широкий обзор Москвы. Алтунин стоял и смотрел с высоты и час и два. Так, наверное, смотрел бы на Землю инопланетный житель в иллюминатор своего космического корабля.