Нечто подобное он уже испытал однажды. На выставке картин в Музее изобразительных искусств, куда его затащила Кира. Возле полотна Эль-Греко. Кажется, "Вид Толедо". Много бледно-зеленого, клубящегося, почти нездешнего.
И сейчас в окне так... Почти неземное.
Он видел как бы со стороны и самого себя - высокого сутулящегося человека, протирающего лбом оконное стекло, топчущегося босыми ногами на холодном лакированном паркете. Его страдания в общем-то смешны. Из-за чего? Разве все, что им делается, не ничтожно перед ликом вечности? Дела твои, Алтунин, со временем превратятся в тлен. Умрешь и ты сам, и прекрасная твоя спутница, и твои дети, и дети твоих детей, если они будут...
Он подозревал, что подобные мысли посещают рано или поздно каждого. Когда стоял у парового молота, не задумывался над хрупкостью бытия. А пришла пора - задумался, и им завладел священный ужас.
Для чего все? Для чего?.. Высшая несправедливость природы... Он готов был умереть немедленно, только бы его дети жили вечно. И в то же время понимал абсурдность своих мятущихся мыслей.
Почему некоторые люди растрачивают жизнь на пустяки, на то, что не определяет истинной ценности человеческой жизни. Даже когда ты занят важным делом, очень часто копошишься зря, играешь сам с собой в некие поддавки, иначе не было бы того самого закона Джона Флая, о котором говорил Мухин: более пятидесяти процентов всех выполняемых руководителями работ либо безрезультатны, либо явно недостаточны для получения нужного результата.
Мухин - личность острого ума. Его надо отстоять.
В эксперименте, который замыслил Алтунин, очень важное место отводилось Мухину, плотному, чуть грузноватому человеку с клиновидной бородкой. Именно Мухин сможет успешно организовать новое производственное объединение! У него достаточно знаний местных условий, умения удерживать людей возле себя, даже тех, кто приехал в Восточную Сибирь за длинным рублем. Мухин владел некой тайной, а вернее, искусством управлять таким сложным и не совсем изученным процессом, как текучесть рабочей силы.
Над изучением этого процесса до сих пор бьются социологические институты. Все уже опробовано: организованный набор, переселение, общественные призывы, распределение выпускников высших и средних специальных учебных заведений, перевод по работе - а в итоге за десять лет едва набрали миллион человек. И за те же десять лет утекло из Сибири свыше миллиона. Особенно высока текучесть на новостройках. Потому и затягиваются сроки освоения новых мощностей. Отсюда же - низкое качество продукции новых предприятий, высокая себестоимость.
Грандиозные замыслы Алтунина невозможно было осуществить без значительного притока рабочей силы. Обеспечение Сибири рабочей силой - проблема номер один.
Недавно, когда Мухин приезжал в Москву, Алтунин признался ему:
- Когда я говорю о необходимости создавать машиностроительные комплексы в Восточной Сибири, на Дальнем Востоке, в Казахстане и Средней Азии, меня неизменно спрашивают: где возьмете людей для осуществления такой обширной программы? Законный вопрос. А ответа на него дать не могу. Не знаю. Не окажутся ли наши комплексы мертвыми городами? Почему ваш Ннжне-Тайгинский завод не знает текучести, почему у вас высокая приживаемость новоселов? Возможно ли успешно решить проблему кадров в Сибири?
- Нужно решить, - ответил Мухин. - И никаких особых секретов тут нет, если, конечно, поставить все с головы на ноги.
- Что имеете в виду?
- Длинный разговор. А если коротко, то так: постройте сперва современные, благоустроенные дома, жилищные массивы со всеми удобствами, вселите туда строителей, а уж потом возводите главный производственный объект. Согласно второму закону термодинамики, строители обзаведутся семьями и осядут, приживутся.
- Голубая мечта.
- Не такая уж она голубая, если вы серьезно озабочены проблемой приживаемости. Игра стоит свеч. На войне бревен не жалеют. Создают целые подземные города, именуемые укрепрайонами. А промышленно-хозяйственные комплексы в Сибири - это, если хотите, и есть наши экономические укрепрайоны. Они должны обслуживаться не хуже, а лучше других. Ко всему прочему я добавил бы еще районный коэффициент к заработной плате. Его надо распространить на всех вообще тружеников Сибири. Да, да, нужен комплекс экономических стимулов. Плюс романтика. Наш основной контингент - молодежь. Дайте ей не "Золото Маккены", а фильм о Сибири и сибиряках. Сибирь нужно пропагандировать. И даже рекламировать. Мы почему-то рекламируем побережье Черного моря, куда и так устремляются тысячами. А про Сибирь, Север, Дальний Восток забываем. Один из принципов Флая гласит: многие дела считаются невозможными, пока они не осуществлены.
- Вы специально занимались этой проблемой?
- Приходится. Если руководствоваться принципами Флая, то ларчик открывается просто: новосел должен тратить деньги там, где он их заработал.
- Не совсем понятно.
- Наши переселенцы в Сибири и на Севере зарабатывают много, а тратить денежки уезжают в европейскую часть. Отток населения из Сибири - результат ее отставания по комплексу условий жизни. Возьмите жилье. По обеспеченности населения жильем и по качеству жилищных условий Сибирь отстает, к сожалению, от многих районов и даже от среднего уровня страны. Пора кончать с клондайками, где существуют временно. Нужно обеспечить сибирякам хорошие жизненные условия на месте.
Он говорил убежденно, и трудно было с ним не согласиться. Во всяком случае, свое объединение он уж постарался бы обеспечить рабочей силой. Замков не сможет. Не сможет - значит провалит эксперимент. Восточная Сибирь - это не европейская часть и даже не Западная Сибирь, где народ обжился со времен войны...
От сознания собственного бессилия Алтунин впал в несвойственное ему состояние, близкое к самобичеванию. Ради будущего своих детей ты готов умереть хоть сейчас. А ради будущего "Тайги"?.. На какие подвиги способен ты ради порожденного тобою же нового производственного объединения, где десятки тысяч судеб? И способен ли?..
Не сразу понял, что происходит, когда раздался телефонный звонок. Машинально взглянул на часы - пять утра! Кто-нибудь с периферии?..
Взяв телефонную трубку, услышал встревоженный голос Лядова:
- У нас несчастье, Сергей Павлович: министра увезли в больницу - инсульт! В десять собираем коллегию. Прошу быть. Кстати, на повестке дня и кадровый вопрос. Вы не изменили своего отношения к кандидатуре Замкова?
- Нет, не изменил.
- Жаль. Все-таки подумайте еще. - В голосе Лядова Сергей уловил жесткие, требовательные нотки.
Вот он - непредвиденный поворот событий. Или, может быть, самой судьбы? У министра инсульт - идти не к кому. Лядов - заместитель министра, курирующий всесоюзное промобъединение, где начальником Алтунин. Никто другой, кроме Лядова, алтунинскими делами заниматься не станет. Не положено. Наверное, существует математическое выражение подобной ситуации? Но есть ли положительное решение?
6
Алтунин сидел, упершись затылком в высокую зачехленную спинку кресла, безучастный ко всему, равнодушно отрешенный. За стеклом иллюминатора застыло пустое распахнутое пространство. Казалось, самолет неподвижно висит в воздухе. Там, далеко внизу, были горные хребты и тайга, озера и могучие сибирские реки. Там были города. Алтунин мог лететь на север или на юг - в любом направлении - повсюду он находился бы в пределах своей "галактики": машиностроительные предприятия, подчиненные ему, имелись во всех концах страны. И где бы ни появлялся, его встречали с подчеркнутым почтением. А если на заводе не все ладилось - то и с трепетом.
Правда, простецкий, совсем "неначальственный" вид начальника всесоюзного промобъединения иных сразу успокаивал. Алтунин голоса не повышал, твердо помня, что "запальчивый гнев есть краткое сумасшествие", не старался припугнуть. Однако сметливый директор завода очень быстро убеждался, что имеет дело с человеком, страшным своей дотошностью и методичностью. Уж лучше бы отчитал как следует!
Но Алтунин не отчитывал. Вместо того создавал комиссию из инженеров и рабочих, и она, окрыленная доверием начальства, добросовестнейше выявляла самые потаенные изъяны.
Он придавал таким комиссиям большое значение, старался вовлечь в них побольше компетентных людей из заводского коллектива. Коллектив должен чувствовать свою причастность к управлению производством.
Щадя авторитеты, когда их следовало щадить, он все же любил гласность. Какие могут быть секреты от рабочих, когда дело касается судьбы и чести их родного завода?
Понуждал социологов, работников плановых органов и проектных организаций заниматься комплексным исследованием предприятий. Изучать промышленно-производственный потенциал, основные фонды и их использование, территориально-производственные связи. Не всем руководителям это нравилось. Но Алтунин и не стремился нравиться. Он хотел иметь ясное представление о своем хозяйстве, заглянуть в самые недра своей "галактики".
Создал совет директоров, куда вошли руководители производственных объединений и заводов, представители профсоюза. Это была "алтунинская коллегия" - коллективный разум и проводник его воли. Он старался, чтобы этот орган стал авторитетным. Единолично решал лишь самые неотложные вопросы.
Ему не терпелось заставить всех работать по четкой программе, чтоб дело шло как бы само собой, катилось по серебряным рельсам без остановок. Почему хозяйственные договоры не всегда выполняются? Кто тут повинен? Почему так несовершенны кооперированные связи? Ведь на это затрачиваются геркулесовы усилия!..
Сложная штука управленческие отношения. Очень часто, в общем-то всегда, они выступают как отношения административно-правовые, где существует приоритет воли субъекта над волей объекта. Субъект для Алтунина - министерство. Он и сам становится субъектом, когда пытается навести порядок в своем сложном хозяйстве. Приоритет воли субъекта над волей объекта имеет и еще одно официальное название - властеотношения.
Властеотношения - самое трудное и самое мучительное всегда. Министерство может решать важные вопросы в одностороннем порядке, так сказать, путем односторонних волеизъявлений по отношению к Алтунину. Но и Алтунин, в свою очередь, по отношению к Скатерщикову может проявлять эти самые властные волеизъявления. Только не забывай: властность управления и принуждение - далеко не одно и то же. Вышестоящий орган властвует небезраздельно. Существует правовая регламентация действий.
Было время жесткой централизации руководства экономикой, когда полномочия вышестоящих органов нормами права почти не ограничивались. Было - и прошло. Теперь считается: каждое звено управленческой системы должно заниматься своим делом, чтоб все решать оперативно и не отвлекать высокие инстанции от крупных проблем.
Алтунину нередко приходится превращаться в юриста. Дозволение, запрещение, предписание - три кита метода правового регулирования, и надо уметь ими пользоваться.
В "школе министров" за три месяца он лишь прикоснулся к теории управления и устрашился ее сложности. Им читали систематологию - учение о механизме руководства; тут и цели управления, и методы воздействия, и многое другое. Читали структурологию - общее учение о технике и кадрах управления, о принципах формирования того или иного органа управления. Читали процессологию - тоже целое учение, так сказать, технология самих операций управления. Читали эволюциологию. Спешили вложить им в головы как можно больше знаний, очень важных для безошибочного управления народным хозяйством.
И теперь, столкнувшись с действительностью, с переплетением невероятных ситуаций, Сергей очень сожалел, что не постиг и тысячной доли того, что требуется. Хотелось учиться дальше, познать все. Но понимал: где возьмешь еще одну жизнь? Надо на практике докапываться до всего, распутывать, решать.
Когда-нибудь на смену Алтунину придут другие, вооруженные с ног до головы всеми учениями, а он вынужден собственными ногами нащупывать твердую почву, чтоб не провалиться с головой. Особенно трудно приходится с Петром Скатерщиковым, который, пользуясь былой дружбой, часто ведет себя вызывающе, своевольничает. Верит в свою безнаказанность. Знает: если Алтунин круто возьмет - Лядов осадит, не даст в обиду. Алтунин мог бы прибегнуть к дисциплинарным взысканиям - иногда Скатерщиков словно бы умышленно провоцирует его на это, но Сергей сдерживает себя, только удивляется: зачем он так? Глупо.
Кроме объединения Скатерщикова, было множество других предприятий. Они требовали не меньше забот, чем "Самородок". И если вот теперь Алтунин решил заняться "Самородком" отдельно, на то имелись свои причины. "Я их расшевелю, - думал он, свирепея. - Даже Карзанов ведет себя ни шатко ни валко. Возмутительно!"
Он во многом преуспел за последнее время, утвердился в мысли: никто не знает так подотрасль, как я. Может быть, в частностях кто-нибудь знал ее и лучше, но в совокупности, в переплетении связей, в комплексе, в перспективах развития никто тягаться с ним не мог. Он развивался стремительно, его проницательный ум быстро находил нужные решения.
Эту его способность скоро оценили по достоинству, восторгались "балансовым" мышлением. Только сам Алтунин не восторгался собой. Больше злился на себя. Лишь на первых порах ему казалось, что в своей "галактике" он полновластный хозяин. Потом догадался: отождествил должность и власть. А это, оказывается, далеко не одно и то же.
Власть, власть... Без реальной власти ты просто исполнитель, какую бы высокую должность ни занимал. А в чем же она, реальная власть? Может быть, опять же в служебном авторитете? Каким образом заполучить ее, реальную власть, чтобы распоряжаться, как находишь нужным?
Кажется, Лядов обладает сейчас подобной властью. Но так ли?
Что такое власть? Право и возможность распоряжаться, подчинять своей воле волю других? Право распоряжаться - наука управления; подчинять своей воле - искусство. Значит, у власти - два слагаемых.
Реальная власть возводила защитные стены и валы древних городов, твердыни замков. Тогда она выступала в своем варварском обличье: плетка, казни за непослушание.
Управлять мог и безвластный человек. Власть была над ним. Он сам являлся безвольной игрушкой в руках власть имущих. Власть и управление резко разграничивались. Тот, кто обладал властью - цари, императоры, короли, - редко занимался управлением. Властолюбивых канцлеров выживали. Власть передавалась по наследству, словно сундуки. Или власть денег. Она и до сих пор кое-где велика.
В нашей действительности все по-иному. Алтунин не наследный принц, но и не игрушка в чьих-то там руках. Ему чуждо господство над другими. Властелин промобъединения - смешно. Или властитель - еще смешнее. Смешно-то смешно, а без власти невозможно быть полноценным начальником. В любом человеческом обществе властные мотивации неизбежны и необходимы. Ты контролируй меня, подсказывай, но не посягай на мое право расставлять доверенных мне людей, распоряжаться ресурсами.
Власть и управление... власть и управление... Он окончательно запутался. Зачем тебе власть, Алтунин? Не лучше ли, не спокойней ли, когда сложные, наиболее ответственные вопросы решает за тебя кто-то другой? В порядке вспомоществования молодому руководителю. Да и кому какое дело, кто назначит Замкова: Алтунин или Лядов? Впрочем, все и так знают: кадровый вопрос в руках у Лядова. Было бы странно, если бы он целиком положился тут на Алтунина...
И сам Лядов только инстанция, когда дело касается номенклатуры министерства. На последней коллегии Сергей особенно остро почувствовал это. Она прошла бурно. Может быть, потому, что отсутствовал по болезни министр.
Прежде всего секретарь официально объявил о том, что обязанности министра временно будет исполнять один из его заместителей - Геннадий Александрович Лядов. Такова воля министра. Только после этого Лядов огласил повестку дня.
Выглядел он утомленным, бледнее обычного. Но постепенно лицо обрело чеканную твердость, взгляд сделался замораживающим. Алтунин невольно подумал, что в общем-то знает этого человека приблизительно. Наверное, и его терзают свои внутренние голоса...
У губ Лядова появилась хорошо знакомая складочка, которую все принимали за добродушную улыбку. Но то вовсе не улыбка. То - настойчивое приглашение подчиниться.
Вот он остановил свой пристальный взгляд на Алтунине и обронил вроде бы благодушно:
- Самый мучительный вопрос - кадровый. Всегда мы залезаем по уши в дискуссию. Сегодня хотелось бы избежать споров.
"Будет навязывать Замкова!" - догадался Алтунин. И забеспокоился. Да, да, благодушное замечание Лядова не обмануло его.