Образ Киры словно бы двоился в его сознании. Была Кира, мать его детей, цветущая, счастливая женщина, его жена. И была другая - та, которую с волнением поджидал у старой даурской лиственницы, которая шла когда-то по кузнечному цеху с гордо вскинутой головой. Твой арочный молот находился в самом дальнем углу пролета. И тоненькая девушка шла прямо к тебе, что тебя сильно удивило. Ты видел ее чистое, как снег, лицо, слегка выгнутые четкие брови и неясный, невысказанный вопрос на ее припухлых губах. И когда она остановилась возле тебя, улыбнулась, когда встретились ваши взгляды, в серой зернистой глубине огромных Кириных глаз тебе неожиданно что-то открылось...
Он не знал сейчас, какую из двух любит больше. Наверное, все же ту Киру, причинявшую невыносимые страдания. Ту, с которой уходил в буйный, жесткий вейник, чтобы укрыться от всего мира. Есть в тайге такое заветное местечко, где только кукушка кукует в распаренном зное...
Его тянуло в тайгу. Но он не мог уподобиться туристу, предаваться праздности. Каждый час его пребывания в этом городе, где он родился и вырос, был на учете. Повидал мать, тещу - и снова за дело. Поехал в обком партии.
Бывая в служебных командировках, он всегда наведывался к местным властям. А сейчас, когда требовалось в самые короткие сроки провести реконструкцию на головном заводе объединения, без этого просто не обойтись. Местные власти, партийные органы крепко держат в своих руках обширное хозяйство всего экономического района. А главное, они распоряжаются кадрами, ресурсами рабочей силы.
По опыту Алтунин знал: если хочешь, чтобы завод или производственное объединение работали эффективно, - сочетай интересы своей отрасли, своего министерства с местными интересами, с интересами того района, на территории которого находится предприятие.
Здание обкома располагалось на берегу реки. От реки тянуло пресной сыростью. Река несла куда-то грузовые пароходы и тяжелые баржи. В прибрежном сквере, как и в былые времена, росли стройные крепкие гладиолусы, а на скамейках сидели девушки в брючках, и Сергею казалось, будто они сидят здесь лет пятнадцать, а то и более. С тех самых пор, когда был он здесь с Кирой, стоял вон там, у самой воды, и показывал ей на ладони божью коровку...
Не без волнения поднимался Алтунин по знакомым лестницам обкома. Визит его сюда имел не только практический смысл. Была еще и другая побудительная причина - он мог бы назвать ее глубоко личной.
Давным-давно в кузнечном цехе рядом с Алтуниным под его началом работал крановщик Олег Букреев. Потом Букреева избрали секретарем парткома завода. Теперь Олег - секретарь обкома.
Каждый шагает по жизни своим путем.
Сергея всегда влекло к партийным работникам. Много лет назад он пришел к твердому убеждению: эти люди и мыслят широко, и душа у них широкая. Как бы ни был умудрен Алтунин своим техническим образованием и житейским опытом, в трудные минуты он неизменно направлялся за советом и помощью к партийным руководителям.
Что-то посоветует ему Букреев теперь? Сумеет ли помочь?
Они всегда хорошо понимали друг друга. И когда обслуживали вместе уникальный гидропресс, и когда Олег был главным энергетиком завода, и после того, как выдвинули Букреева на партийную работу. А кроме взаимопонимания, существовала еще и взаимная привязанность, настоящая мужская дружба, скрепленная годами и общим делом.
Дело у них и сейчас было общим. А о дружбе и говорить нечего - старая дружба не ржавеет.
Вон оно, сияющее скуластое лицо. Весело поблескивая черными глазами, Олег устремился навстречу Сергею. Они сцепились до хруста костей, тужились оторвать один другого от пола.
- Ты все еще силач, - сказал удовлетворенно Алтунин. - А я, брат, на министерских харчах совсем ослаб. В чем душа держится - кожа да кости.
Букреев оттолкнул его, пытаясь свалить на диван, но Сергей устоял.
- Кожа гиппопотама, кости слона. Горшку с котлом не биться, - сказал Олег и пододвинул Сергею кресло. - Какова погода в Москве?
- А кто ее знает. Сводку нынче не читал.
- Умный ответ, - похвалил Букреев. - А мне-то хотелось затеять светский разговор, как в лучших домах... Не получилось.
- Раз не получилось, перейдем сразу на производственную прозу.
- И то верно. С чем пожаловал?
Оба ценили время, им не требовалась та условная обрядность, которая сопутствует обычно встречам друзей после долгой разлуки.
- Я недоволен Скатерщиковым, - сказал Алтунин без всяких преамбул. - Нужно срочно переводить объединение на новую технологию, выпускать продукцию в "северном" исполнении, а он тянет с этим и Карзанову не дает развернуться. Об идее зонирования я писал тебе. Письмо мое получил?
- Получил. И собирался ответить, да вот... не собрался.
Едва уловимая заминка Букреева насторожила Сергея.
- Тебе не нравится эта затея?
Букреев выдержал паузу и заговорил строго:
- Зонирование - дело нужное. Оно мне очень даже нравится. Но горячность твоя не нравится. Слишком круто берешь. Не успел прилететь, а уж всех загнал: и Скатерщикова, и Карзанова, и ученых. Большим начальником стал Алтунин, все должны трепетать перед ним. Еремеев вон отставки требует. Если, мол, Алтунин считает, что я медленно разворачиваюсь, пусть поищет более разворотливых. Не люблю, говорит, когда на меня покрикивают, - наука требует спокойной сосредоточенности.
Сергей слушал его, поджав губы. Что это Олег вздумал нотации читать? Неужто не понимает?..
- Значит, ты считаешь, что спокойствие Скатерщикова и Еремеева для нас важнее зонирования? - спросил он сердито. - До будущей зимы наша хладостойкая продукция должна поступить на рудники! Или, может быть, успеется? Не понимаю тебя, Олег Иннокентьевич.
- Ничего, меня-то ты поймешь, - отозвался Букреев невозмутимо. - Но сперва пойми Скатерщикова, которому даешь непосильное задание.
- Непосильное?
- Вот именно. Великие идеи, Сергей Павлович, получают воплощение лишь тогда, когда под них подведен прочный материальный фундамент.
- А разве я возражаю?
- Против объективных законов возражать бесполезно. Лучше поговорим о фундаменте.
- Как тебе будет угодно.
- Мне угодно, чтобы ты выслушал меня внимательно. Спорить будем потом.
- Согласен.
Букреев открыл сейф, вынул оттуда несколько папок, стал перелистывать содержимое каждой. Потом сложил их стопочкой и отодвинул в сторону.
- Ладно. Обойдемся без выкладок. Цифрами тебя все равно не проймешь. Начнем с того, что "Самородок" постоянно опережал заданные сроки выпуска продукции. И сейчас у них - встречный план, а планом этим предусмотрено довести объем производства до небывалого уровня, повысить производительность труда по сравнению с прошлым пятилетием на сорок девять процентов! Гордость нашей области. Предприятие коммунистического труда.
- Это я знаю.
- Не сомневаюсь. Так вот: до недавнего времени все шло прекрасно. И вдруг эта реконструкция! А план-то никто не отменял. Кроме того, не забывай: "Самородок" выпускает не только драглайны. У него есть и другая продукция, которую Скатерщиков обязан выпускать. Реконструкция потребует десятков миллионов рублей. Может быть, ты из своих фондов дашь ему эти миллионы?
Алтунин молчал.
- Понимаю: не дашь, - продолжал Букреев. - Потому что ты еще не так богат: не успел разбогатеть. Другим заводам кое-что дал, а "Самородок" подождет. Надеешься на то, что Скатерщиков как-нибудь вывернется... Может, прикажешь не выдавать премии рабочим, ну тем, которые будут заняты реконструкцией?.. Скажи по-дружески: зачем тебе потребовалась дьявольская гонка в объединении "Самородок"? Ты решил перевести все производство на новую технологию за восемь месяцев. Почему именно за восемь? Кому это нужно? Заказчикам? А ты изучил заказчика? Где они, твои заказчики? Их еще нужно найти... Переналадить оборудование не фокус. Куда труднее обеспечить все остальное. Тебе ли не знать, что до тех пор, пока не установлены прочные кооперированные связи, нечего и помышлять о развертывании производства. А где они, эти связи?.. Смотри, Алтунин, как бы не пришлось за твою спешку дорого расплачиваться. Не забывай: никто пока не освобождал "Самородок" от выпуска продукции в старом исполнении - для европейской части. Если уж тебе разрешили экспериментировать в объеме объединения, изволь подготовить эксперимент так, чтобы все было без сучка, без задоринки...
Конечно же, Букреев был прав, но у Сергея не улеглось раздражение. И он сам знал, насколько непросто осуществить задуманное. Но иного пути, кроме того, что он выбрал, нет.
Алтунину удалось выявить кое-какие скрытые резервы "Самородка". Скатерщиков приберегал их для того, чтобы вновь вырваться вперед, выполнить план досрочно. А надо бы все бросить на реконструкцию. Правда, тогда "Самородок" потеряет первое место в отрасли...
Скатерщикова можно понять: не хочет уступать первенства! Может быть, из-за того и рвется в Москву. Чтобы потом сказать: вот ушел я, и объединение покатилось с первого места на последнее. Хитер Петенька! Хитер и горд.
Сдерживая свои эмоции, Сергей сказал суховато:
- Если не подгонять Скатерщикова, он реконструкцию на многие лета растянет. А если поднатужиться...
Букреев не дал договорить. Перебил иронической репликой:
- А почему обязательно нужно тужиться?
- Не вижу другого выхода.
- А я вижу. - Букреев придвинул извлеченные из сейфа папочки, раскрыл одну из них. - Не скрою: приходил ко мне Скатерщиков, жаловался на тебя. Мы пораскинули мозгами, как бы это, значит, и ему и тебе помочь. Получилось три папки. Вот они!
Он подал их Сергею. Тот стал разглядывать: что же там такое?
- Потом изучишь, - сказал Букреев. - А если не терпится узнать наше мнение, то я могу его выразить одной фразой: ты должен подстраховать Скатерщикова.
- Чем и как?
- Посоветуй товарищам из министерства судить о рентабельности твоего промышленного объединения по единому суммарному показателю, а не по данным каждого завода в отдельности. Докажи им, что без этого ты скован по рукам и ногам, не можешь по-хозяйски маневрировать своими фондами. А доказательств в этих папках достаточно.
Сергей глядел на него широко раскрытыми глазами.
- И ты думаешь, они пойдут на это?
- Пойдут. Должны пойти. Мы поможем.
Алтунин был приятно изумлен: Олег нащупал-таки то, что действительно больше всего мешало превращению промобъединения в единое целое.
Чуть отстал какой-то завод по тем или иным показателям плана - начинаются шум, истерика, расследование. Подтянуть! И это, ох, как ограничивает возможности Алтунина. Он и хотел бы, а не может надежно подстраховать того же Скатерщикова. Вынужден больше подгонять его: скорей, скорей! А Скатерщиков боится попасть в отстающие из-за всей этой реконструкции, разрывается надвое, клянет Алтунина, подозревая чуть ли не в карьеризме.
Все это исчезнет бесследно, когда промобъединение будет выступать перед министерством как единое целое. Нечего бояться временного ухудшения показателей на отдельных предприятиях по причинам, не зависящим от предприятий. При таких больших преобразованиях, какие проводит сейчас Алтунин, кратковременные издержки неизбежны. Важен конечный результат.
Надо, надо ставить этот вопрос на коллегии!
Но почему такое решение не пришло без подсказки Букреева? Почему Букреев, стоящий, казалось бы, в стороне от забот министерства, собирал доказательства, которые должен был собрать и предъявить коллегии Алтунин? Вот она опять, широта партийного мышления! Партийная дальновидность и обостренное чувство ответственности. Букреев ведь тоже отвечает за положение дел в производственном объединении "Самородок", контролирует выполнение государственных заданий тем же Скатерщиковым. Вот и задумался: почему Скатерщиков не торопится с реконструкцией, с переводом своего предприятия на выпуск хладостойкой продукции? И сумел разглядеть причины не субъективные, идущие от свойств характера Скатерщикова, а объективные, экономические. Всегда смотри в корень, Алтунин! Не сбрасывая со счетов фактор субъективный, помни все же о его подчиненном положении. Все в конечном счете имеет материальную подоплеку.
Букреев прервал эти его раздумья:
- Только не воображай, будто я такой талантливый. То, что собрано в папках, - плод коллективных размышлений. Всех экономистов области мобилизовал на это. Еремеев тоже внес свой носильный вклад. У тебя там идея всесоюзного масштаба, а у нас идейки, которые сами в воздухе носятся.
- Спасибо, Олег! - горячо поблагодарил его Алтунин. - За Скатерщикова не беспокойся - первое место объединению обеспечим. А в твоей помощи уверен всегда. В воздухе много чего носится, да надо суметь поймать... Ты вечером занят?
Букреев виновато улыбнулся, взглянул на часы.
- У подъезда меня ждет машина. Должен был еще утром выехать на лесоразработки. А когда сообщили, что ты приедешь, все отложил. Не мог же я укатить, не поговорив с тобой. Уезжаю дня на три.
- Извини, что задержал.
- Ну вот, начинается игра в вежливость, - рассердился Букреев.
- - А что тебя гонит на лесоразработки?
- Обычное дело. Наверное, слыхал: в нашей области ежегодный прирост древесины - пятьдесят миллионов кубометров. Много это или мало? Вроде бы много, Но в верховьях рек лес почти извели заготовители. Гречихина знаешь? Так вот этот ревнитель высоких планов лесозаготовок и поставил нас на грань катастрофы: специалисты считают, что весенние паводки могут привести к затапливанию новостроек. Миллионные убытки! А ведь Гречихин считал, что старается для общей пользы. Черт бы его побрал, этого Гречихина! Энтузиаст с рыбьими глазами. Да разве только он один повинен? Отраслевое министерство тоже не без греха. А теперь вот все вместе разрабатываем комплексный план охраны природы. Лучше поздно, чем никогда!.. Придется ухлопать около двухсот миллионов рублей на восстановление нарушенного равновесия.
В голосе Букреева прозвучали страдальческие нотки. Олег терзался и этой проблемой. И здесь требовалось рациональное сочетание отраслевого и территориального подходов в управлении народным хозяйством...
Они сошли вниз, простились, уселись в свои машины и разъехались в разные стороны. Но Алтунин продолжал думать о Букрееве. Он понимал и принимал близко к сердцу его обширные заботы. Сколько сложностей приходится преодолевать партийным работникам на местах! Без их бдительного контроля рьяные Гречихины легко могут превратить благодатный край в бесплодную пустыню.
Еще час назад Алтунин почти не задумывался над этим. А теперь задумался. Букреев словно бы перевел его в иную плоскость мышления, помог увидеть новые проблемы. Сколько их, этих проблем! Больших и малых. Легионы Геркулесов не смогли бы справиться с ними в короткий срок. Да, пожалуй, и не поняли бы всей их серьезности. Для этого нужно быть не Геркулесом, а Олегом Букреевым, жить той жизнью и той болью, какими живет он.
Но главное, что вынес Алтунин из разговора с Букреевым, что требовало долгого осмысления, - это оценка людей. Не слишком ли ты, Алтунин. скор в оценках того же Скатерщикова, Лядова, Замкова?..
Все время, пока Алтунин занимался делами производственного объединения "Самородок", он рвался в свой родной кузнечный цех. И пришел-таки туда. Один. Попросил не сопровождать. Нужно побыть одному. С самим собой...
Тут совершалась понятная работа: рубили металл топором, гнули, закручивали, вытягивали пышущую жаром белую массу слитка на квадрат, обжимали на восьмигранник, обкатывали на круг. От ударов ковочных молотков все содрогалось. Тлел, струился фиолетовый воздух, окутывал вертлявые манипуляторы - массивные кузнечные клещи на колесах. Во все стороны летели брызги малиновой окалины.
Алтунин знал каждого кузнеца в лицо. И его здесь знали все, радовались, когда появился в цеху: наш пришел! Он догадывался: кузнецы им, во всяком случае, гордятся - достиг! И есть в цеху своя легенда: вон на том стареньком молоте много лет назад работал Алтунин. Говорят, и его отец ковал здесь же... Погиб на фронте.
Когда-то Сергей Алтунин считался мастером свободной ковки. Был уверен: мог бы и сейчас стать у молота или залезть в кабину манипулятора - все пошло бы, как тогда... Навык кузнеца остается на всю жизнь. Алтунин не забыл, с каким усилием нужно нажимать на рычаг молота. "Чувство рычага" навсегда запечатлелось в руке: для одиночного удара - резкий нажим; слабое нажатие - "баба" опустится медленно, удар будет мягкий, легкий.
И хотя глаза кузнецов были прикрыты темными очками, он легко узнавал людей, любовался слаженными действиями бригад.
- Открыть вентиль пара!
- Продуть паропроводящую систему!
- Удалить из цилиндра воду!..
Задержался у арочного молота. Его обслуживали Лихарев и Калядин, недавно отслужившие действительную. Рослые ребята в солдатских кителях. Оба круглоголовые, с чубчиками. С виду неповоротливые. Сергей улыбнулся далекому воспоминанию: наверное, так же выглядели когда-то они с Петром Скатерщиковым. Тоже долго ходили в гимнастерках: пусть знают все: эти двое - народ серьезный, держали в руках оружие, с молотом как-нибудь справятся.
Появление возле молота высокого начальства не смутило Лихарева и Калядина. Они делали свое дело сноровисто, как бы похваляясь перед Алтуниным: гляди, мол, и радуйся! Знали, шельмецы, что он-то оценит их ухватку по достоинству, - сам работал на таком же молоте.
Сергей заговорил с ними. Оба оказались словоохотливыми. Известно ли им, что объединение в скором времени будет выпускать продукцию в "северном" исполнении? Конечно, известно. Об этом говорят на каждом собрании, обмозговывают, как провести реконструкцию и не сорвать выполнение основного плана. Вот недавно он, Калядин, предложил шире применять штамповку и другие прогрессивные методы обработки деталей. Рабочие поддержали. А то еще один из рабочих, его фамилия Федосеев, предложил изготовлять корпус клапана буровой установки не из стали, а из алюминия методом литья под давлением...
Они хорошо знали жизнь завода, и Алтунин слушал их с большим интересом. Здесь продолжалось все то же восхождение, которое началось давным-давно. Люди по собственному почину изыскивали все новые и новые резервы. Поиск этот бесконечен, как бесконечна сама жизнь. "Реконструкция с минимальными затратами!" - вот чем жил сейчас коллектив завода. И Алтунин стал утверждаться в мысли: все будет, как должно быть! Если, разумеется, помочь Скатерщикову как следует.
Парни переглянулись, Калядин спросил:
- А правда, будто вы тоже работали на молоте?
- Было дело. На пару с вашим генеральным директором - Петром Федоровичем Скатерщиковым. Он - у молота, я - в кабине манипулятора.
- А сейчас смогли бы поковать?
Алтунин неопределенно хмыкнул, полез за платочком в карман, вытер влажный лоб.
- Хотите загнать меня в кабину манипулятора? Ничего не выйдет! Запорю слиток - с кого спрос?
Но кузнецы не сдавались.
- А может, не запорете?
Наверное, им очень хотелось посмотреть, как начальство будет управлять манипулятором.
- Работа кузнеца, как и работа, скажем, музыканта, требует беспрестанной тренировки. Чуть отстал - и ты уже не кузнец. Лучше покажите-ка, на что вы способны! - сказал Алтунин категорично.
- Есть!
Калядин проворно нырнул в кабину манипулятора, Лихарев стал у молота.
- Начали!