У Саши все уже было продумано.
- Платят не по работе, а сколько выведено по нарядам. Пусть бригадир подгоняет под хорошую зарплату, а не сумеет - поставим другого бригадира!
В разгар спора вернулся Георгий. Он весело прокомментировал дискуссию:
- Ударники - работы не боимся, было бы хлебово! А знаете ли, дорогие товарищи, что за этот ответственный шаг вам всыплют так, что лет пять будете чесаться?
- Ладно, дело не твое! - запальчиво крикнул Саша. - Пусть, кто боится, не лезет, а мы посмеем!
- Что посмеешь, то и пожнешь! - Брат продолжал издеваться. - Работа стоит на полную мощность. Великое открытие, совершенное Александром Внуковым: как есть, не работая! Ну, ну, действуйте, пока хвоста не прикрутили!
Вася, узнав о затее, пригрозил Саше и Виталию, что добьется их исключения из бригады. Саша расхохотался ему в лицо.
- Руки коротки - нас исключать! Между прочим, в других бригадах тоже шумят. Прислушайся, может, охладишься.
Вася знал, что во всех бригадах возмущались получкой. Но он знал и то, что начало бузы в его бригаде. Семен успокаивал взбешенного Васю:
- Что с дураков возьмешь? Сами первые пожалеют…
Утром из комнаты Внуковых на работу вышел один Семен. А у девушек разыгрался скандал. Надя силой стащила со Светланы одеяло. Светлана перепугалась, не кинется ли Надя в драку - характер у той был решительный, а рука тяжелая. Светлана хотела удержать простыню, но и простыня полетела на пол.
- Да что ты ко мне пристаешь! - защищалась Светлана. - Я же не одна, вон и Вера не выходит. Пусти же, Надюша!
- Даю пять минут, чтоб оделась и причесалась! - командовала Надя. - Поболтали, душу отвели - хватит! Работать надо! А с Верой я сейчас поговорю!
Вера, укутавшись до носа, молча наблюдала стычку Светланы с Надей. Светлана стала одеваться. Про себя она радовалась, что ее подняли насильно: утром, после сна, многое предстало в другом свете. Надя подступила к Вере еще воинственней.
- Сгонять собираешься? - спокойно спросила Вера и сладко зевнула в лицо рассерженной подруге. - Я до обеда посплю.
- Это мы увидим, - энергично сказала Надя, сдирая одеяло. Под одеялом Вера держала в руке бумажку, она лениво протянула ее Наде.
- Освобождение на три дня по болезни. Прошу не шуметь, у меня в висках стучит.
Надя возмущенно набросила на подругу одеяло.
- Черт с тобой, спи! Откуда ты берешь столько сна? Вера могла заснуть в любое время дня. После ухода подруг, она повернулась на бок и задремала.
4
В этот день барак, днем обычно пустой и тихий, был наполнен криком и спорами. К Саше явился прораб. Горячий разговор ни к чему не привел. Саша пустил прораба подальше, тот обещал припомнить и мат, и агитацию за невыход, и скверную работу.
- Припоминай, припоминай! А пока плати. За пять тысяч километров ехали из Москвы, чтобы подыхать с голоду?
После прораба показался секретарь комсомольской организации, этого, малоактивного паренька, выпроводили еще проще. За секретарем примчался Миша и пригрозил, что ославит забастовщиков в печати. Ему Саша показал кулак.
- Пока ты напишешь, я тебя распишу! Многие до тебя нюхали этого угощения, ни одному не понравилось.
Георгий, в эту неделю ходивший в вечернюю смену, с неодобрением смотрел на брата.
- Скажу тебе по-семейному, редактор: на Сашка действует только художественная литература - например, протокол милиции с описанием художеств. Меньше этого не старайся, сто раз испытано!
- Под конвоем нельзя! Установка - добровольным решением…
- А что я говорю? Добровольно через милицию - верный путь. Когда в кобуре наган, Сашок ощущает силу слова. Учти на будущее!
Брат был единственным человеком, с которым Саша не задирался. Ему не понравились советы Георгия, но он смолчал. Миша убрался, ничего не добившись. За себя Саша не тревожился, он без печали сменил бы комнату на камеру и, не отступи Миша, показал бы ему, что от слов до дела лишь один прыжок. Но Виталий, если бы перед ним не стоял стеной Саша, давно бы уже поддался на уговоры и угрозы.
- Куда эмигрировали мои брюки? - спросил он и пошарил на постели. Брюки Саша засунул под кровать, чтоб сразу не найти. - Нет, вправду, где они?
- Ты имеешь в виду небесно-голубые? - уточнил Георгий. - Поройся в чемодане, Вик. Что-то там сияет сквозь щелки.
Виталий наклонился и увидел за чемоданом свои ватные брюки. Он вышел умываться и возвратился озябший - на дворе бушевала метель. Виталий уныло порадовался, что не надо выходить, в такую погоду и волки отсиживаются в берлогах, а чем они хуже волков? Георгий поставил на стол хлеб и открыл консервы. Он пригласил брата и Виталия к завтраку.
- До лучших времен буду поддерживать. Рублишек ваших хватит только на чай без сахара.
За едой Саша объявил расписание дня: никуда не идти, а станут приставать - забаррикадировать двери и сидеть в осаде, пока их требования не удовлетворят. Георгий поморщился.
- Печально! А я мечтал провести времечко до смены в культурном одиночестве - на кровати с книжкой по астрономии.
Виталий достал карты и начал с Сашей сражаться в дурачка. Георгий, бросив книгу, следил за первым коном.
- Ай да, Вик, голова! - сказал он. - Всем нужным запасся в Москве. А мы с Сашком оставили картишки в старой жизни, слишком сильное увлечение. Между прочим, ты неплохо играешь.
- Садись, попробуй счастья, - предложил Виталий.
Хотя знал, что Георгий дал зарок не играть. Саша рассказывал Виталию, что в колонии Георгий продулся вдрызг и три месяца отслуживал проигрыш на побегушках у более счастливых игроков. Обиды карточной неудачи жили в нем до сих пор, он и в колонии, выплатив проигрыш, отказался от почти обязательного реванша и на воле не садился за игру. "У блатных строго, - разъяснил Саша. - Просадил, плати, не то нож в бок! А там с Жоркой играли настоящие блатяки, понял? Он и рыпаться не посмел!"
От приглашения Георгий отказался. Виталию показалось скучно с Сашей, тот без передышки проигрывал, хоть и осторожничал. Виталий снова обратился к Георгию - игра безобидная, по рублю кон - пустяки, надо же ухлопать время. Георгий засмеялся.
- Смотри, не пожалей, а то поддамся на уговоры.
- Не пожалею, - заверил Виталий. - А карты какие - атлас! Ради одних карт стоит испытать счастье.
Георгий спустил ноги с кровати.
- В дурачка не буду. Играю только в интеллектуальную извозчичью игру - двадцать одно. Четыре сбоку и ваших нет. Рисковать, так во весь кулак.
Виталий не колебался ни секунды, в очко он умел еще лучше, чем в дурачка. Он поспешно достал две заветные сотенные, Саша нехотя извлек свои накопления - сотню. Виталий лихо затрещал колодой. Георгий вдруг смутился и опять повалился на кровать. Виталий сказал с презрением:
- Я думал, ты орел, а ты валета пугаешься!
- Не валета, а бубновой дамы, Вик. Она мне подставляет подножку, как пьяному - телеграфный столб. Ладно, поиграем. Первый банк - мой. В банке сто рублей. - Он вытащил пачку сотенных.
Банк был сорван на третьем коне. Виталию досталось из него семьдесят рублей. Очередь банковать перешла к нему. Для осторожности он поставил полсотни. Георгий одобрил его умеренность.
- Скупость не глупость, Вик. Кто не замахивается, тот не промахивается. Дай-ка мне одну карту на твой вклад.
Он сорвал банк с первого хода. Следующим держал Саша, его деньги перешли к Виталию. После Саши банковал Георгий, он передал очередь, вместе с деньгами, Виталию. А когда Виталию удалось; удесятерив, отстоять свой банк от нападений, перед ним выросла внушительная стопка бумажек. Пересчитывать добычу во время игры было нетактично, Виталий прикидывал - в кучке было не менее полутора тысяч. До сих пор он играл спокойно, теперь его охватила жадность. Еще один удачный кон, и он решит свои денежные затруднения, хватит и возвратить остатки долга и купить билет на самолет до Красноярска, а оттуда поездом на Москву. "Обойдусь и без предков!" - думал Виталий, впадая в азарт.
- Может, довольно? - предложил Георгий, когда Виталий пододвинул к себе завоеванный банк. - Так вы меня из трусиков вытряхнете. И вообще через два часа мне на смену.
- Еще поиграем! - решил Саша, поглядывая на кучку, собранную Виталием. - Что за охота ни с того ни с сего кончать?
Виталий поддержал его. Георгий достал из чемодана свои запасы - на столе появилось несколько новых пачек. На этот раз игра шла нешуточная, Георгий бросал сотню на сотню. И уже через несколько минут Виталий с ужасом убедился, что его кучка непоправимо ссыхается. Он пытался перекрыть невезение натиском, но деньги проваливались, как в яму. Последний рубль он поставил с замиранием, рубль тоже уполз. Растерянный Виталий оторопело смотрел на место, где еще недавно громоздилось целое состояние.
- Один вывалился из лодки, - отметил Георгий, кивая на Виталия. - У тебя, Сашок, еще сотни две. Думаешь, на этом клочке паруса доплыть в такую бурю?
Саша сдаваться отказался, но вскоре тоже потерял все. Георгий раскладывал деньги в пачки, подшучивая над неудачливыми игроками. Виталий, встрепенувшись, попросил взаймы тысячу рублей, не больше, он отдаст из выигрыша. Георгий расхохотался.
- Ах ты, искусственник! Собираешься моими же деньгами отыграть мои деньги? Так порядочные люди не поступают, уверяю тебя - я не раз встречал порядочных людей на экране. Игра за наличные - никаких исключений.
- Но у меня ничего нет! У меня ничего нет! - в отчаянии твердил Виталий.
Георгий кротко оказал:
- Из ничего создать что-то может только бог. Надеюсь, в тебе нет божественного, Вик? Это было бы ужасно - спать рядом с человеком, который творит чудеса. Жизнь станет необоснованной.
Виталий предложил поставить что-либо из вещей. Он вытащил из чемодана свои меховые ботинки и водрузил их на стол. Ботинки блестели, как новые, таежная грязь с них была стерта. Георгий с восхищением причмокнул.
- Ай да, Вик, человек расходится! Не ожидал такого размаха. А это лак или гуталин? Около нашего дома чистильщик-айор всегда приговаривал: "Гуталин ярче солнца! Гуталин ярче солнца!" И точно ярче. Так во сколько ты ценишь это сокровище?
- Четы… четыреста, - промямлил Виталий.
- Для гладкого счета - пятьсот. Держись, Вик, как бы ботинки не перешагнули к новому хозяину.
Минут через десять ботинки были проиграны. Виталий, теряя голову, полез за костюмом. Костюм уплыл, барахтаясь в волнах и пропадая по частям - сперва исчезли рукава пиджака, потом лацканы, потом полы, потом спинка! Георгий каждую деталь оценивал отдельной ставкой. Голубые брюки долго сопротивлялись буре, при их помощи Виталий отыграл было половину пиджака и воспрянул духом, но затем и их затянул водоворот неудач. Несколько минут шла ожесточенная борьба за манжеты, правые проигрывались, левые их вытаскивали. Но настал момент, когда и последняя манжетина скрылась под убийственной картой. Сраженный Виталий тупо уставился в стол.
- Что ты теперь придумаешь, Вик? - полюбопытствовал Георгий.
Виталий, очнувшись, стал упрашивать сыграть на рабочую одежду. Это тоже его имущество, он волен им распоряжаться, Саша, не принимавший участия в игре, но жадно за ней следивший, присоединил свои просьбы к мольбам Виталия. Георгий согласился и на это.
- Но потом не кричи, как один воришка из моих приятелей, что преступление было в наказании. Наказание выпадает вполне антипреступное. Боюсь, тебя уже ничего не спасет.
Рабочая одежда провалилась туда же, куда перед тем ухнули деньги и костюм. Все полетело в пучину - рукавицы, шапка, валенки, ватные брюки, телогрейка, полушубок. Виталий не мог поднять головы, у него уже ничего не было ни в душе, ни за душой - даже чемодан был проигран. Он вяло думал о себе: "Раздел до гола в дремучем лесу. Раздел до гола в дремучем лесу".
- Ты понимаешь ужас своего положения, Вик? - посочувствовал Георгий. - Ты теперь полностью без ничего, то есть, так сказать, одет во все голое. Костюм экстравагантен, но вряд ли удобен для нашего климата и времени года. Не назначить ли тебя хранителем твоих бывших вещей? Прислужничество вещам оцениваю в пятьсот - идет?
Виталий сыграл и на прислужничество и без долгой борьбы проиграл. Теперь он из хозяина превратился в слугу своих вещей. Георгий швырнул ему проигранный костюм и предложил запереть его в проигранный чемодан, а проигранный ключ класть под подушку и охранять недосыпая.
- И вообще, Вик, - сказал Георгий, - придется тебе приучаться к аккуратности. Ты теперь существуешь при моих вещах. Я не потерплю даже пятна на моих рабочих брюках, что на твоих ногах - ясно?
"Раздел до гола в дремучем лесу!" - отчаянно подумал Виталий, а вслух покорно пообещал - Буду аккуратен!
Георгий с сожалением посмотрел на часы, битва с вещами продолжалась всего минут сорок. В Георгии бушевал задор победы, он с удовольствием продолжал бы борьбу.
- Послушай, служитель чужого барахла, - предложил он. - Я проявляю к тебе доверие, которого ты, как беспощадно оголенное существо, недостоин. Во сколько ты ценишь свою будущую жизнь?
Виталий с надеждой поднял голову.
- Не понимаю…
- Я спрашиваю, сколько ты способен заработать, скажем, за ближайшие десять лет?
- Сто тысяч! - немедленно отозвался Виталий.
Георгий прищурился.
- А не преувеличиваешь, Вик? Мне кажется, весь ты с головы до ногтей больше десяти не вытянешь. Ладно, сто. Разрешаю тебе выпустить десять расписок по десять тысяч в каждой, а я поставлю против твои бывшие вещи. Может, отыграешься.
Виталий был готов на все, не только на такое блестящее предложение. Он лихорадочно выдирал из общей тетради листы и покрывал их цифрами и подписями. Но его собственная колода атласных карт издевалась над ним, как по заказу. Одна за другой расписки перелетали на другой конец стола. Георгий бросил карты.
- Все, Вик! Раньше ты проигрывал вещи, теперь ты проиграл будущее. Ты человек без будущего, Вик, оно у меня в кармане. Никогда не думал, что придется стать рабовладельцем. Даже в колонии номер шесть это не практиковалось. Слушай, вещь и служитель моих вещей, до вечера можешь спать. Утром брюки пойдут на работу, ты их доведешь до рабочего места. Забастовок я не потерплю. Долг начнешь покрывать работой и чтоб без лени - понятно?
- Понятно, - сказал Виталий, бессмысленно улыбаясь.
- Завтра у меня пересменка, вечер свободен. Разрешаю выпустить новую эмиссию расписок, но не свыше миллиона - сразимся еще разок. Меня академически интересует, совсем ли фортуна повернулась к тебе задом. Дам тебе испытать судьбу.
- Согласен, - глухо сказал Виталий.
В этот момент вошедший курьер потребовал Виталия и Сашу к прилетевшему час назад Курганову.
5
Негодующий Курганов, ероша седые космы, распекал бухгалтера. На стульях вдоль стен сидели прорабы и мастера, работники ОТИЗа и отдела кадров. На диване больше обычного сутулился Усольцев. Курганов обратился и к нему со своими упреками.
- Все понимаю, Степан Кондратьич, у счетного народа взамен чувств - цифры. С цифры много не возьмешь - точная, но бездушная. Но как никто, буквально, никто из прорабов не поинтересовался, что придется его рабочим в получку - этого не могу понять!..
Прорабы виновато опустили головы. Усольцев молчал.
- Я же объясняю вам, Василий Ефимыч, - в десятый раз сказал одно и то же бухгалтер. - Все абсолютно законно, как вы не хотите…
Курганов гневно перебил:
- Вас обвиняют не в том, что поступили не по закону, а что применили правильный закон без души, без понимания обстановки, не спросив моего заместителя, - он показал на Усольцева, - не дав, наконец, мне в Москву телеграмму. Только об этом речь!
Бухгалтер пожал плечами и посмотрел на прорабов. И пожатие плечами, и обиженное лицо показывали, что он не согласен с укором и ожидает сочувствия. Но ни у хмурых прорабов, ни у кадровиков, ни даже у работников ОТИЗа он сочувствия не нашел.
- Значит, принимаем такое решение, - продолжал Курганов. - Вычеты долга временно прекращаются, а ребятам выдаются в кредит талоны в столовую - продержаться до следующего аванса.
Бухгалтер снова пожал плечами.
- Прекращение вычетов очень не ко времени - конец года. Из Москвы пришлют нагоняй за переходящие на новый год долги.
Все видели, как трудно вспыльчивому Курганову сдержаться, но он сдержался.
- Кто пришлет нагоняй? Такой же бухгалтер, как и вы, но чином повыше? Ничего, объясним уважаемому товарищу, если он сам не разбирается, что, кроме цифр, есть еще и живые люди.
Он нажал на кнопку звонка и приказал секретарше:
- Волынщиков этих - по одному]
Первым вошел Виталий. Он еще не оправился от потрясений карточных неудач. Все с удивлением уставились на его измученное лицо. Он лишь потом сообразил, что необыкновенный вид пошел ему скорее на пользу, чем во вред.
- Садись! - сказал Курганов. - Бунтуешь, значит? Руку поднимаешь на Советскую власть, Виталий Кумыкин?
Виталий молчал, убито опустив голову.
- Говори, не стесняйся - почему не вышел на работу?
- Денег нет, - прошептал Виталий. - Есть не на что.
- А куда аванс подевал? Сластена, конечно? В поселке за неделю съедают месячный лимит конфет - герои! Когда намереваешься на работу? Или навсегда так - ноги в потолок?
- Завтра выйду, - потвердевшим голосом пообещал Виталий.
- Завтра… Ладно, выходи завтра. И вперед рассчитывай траты, а то тебе каждый рубль ладони жжет. Приучайся протягивать ножки по одежке, Виталий!
Виталий выскочил из кабинета с облегчением - проборка оказалась не такой жестокой, как он опасался. Саша вошел к начальству с поднятой головой. Он объявил, что на работу не выйдет, пока не восстановят прежнюю зарплату, его устраивает лишь твердый оклад, никаких сдельщин!
- А что ты полнормы выполняешь, это тебя устраивает? - сердито опросил Курганов.
- Как вырабатывается… Нормы не я составлял, не знаю, где там половина, где полняком.
- Короче, норма - как выработается, а оклад - полностью?
- Правильно! Прогрессивок и премий не требую - одни сто процентов. Другое не устраивает.
Курганов переглянулся, с прорабами и Усольцевым.
- Так, так, а что тебя еще не устраивает, Внуков?
- Мало ли что… Обо всем не вспомнишь в спешке.
- А ты вспоминай, не торопясь, время у нас есть. Может, не нравится, что высчитываем деньги за одежду?
- И это. Могли бы и бесплатно от государства - на него же работаем, не на себя, пусть позаботится о своих рабочих… И вообще - с удобствами слабовато, кино не каждый день…
- Ясно - удобства и полное бесплатное обслуживание! - Курганов стукнул ладонью по столу. - Значит, так, Внуков. Завтра выйдешь на работу и будешь трудиться честно и старательно. А нет - поищи удобства в другом месте.
- Увольняете, стало быть? Ладно, не боюсь. И на вас управа найдется за незаконное увольнение. Не думайте, что разрешат помыкать рабочими…
- Вон! - закричал Курганов, вставая. - Поговорил - хватит! И помни, самолеты отсюда уходят незагруженными, место тебе всегда найдется!
Саша лихо заломил шапку выходя.