- Я сейчас улетаю. Появлюсь к обеду. После еще сделаю рейс, значит, будет представитель геологов. Подходите, чего-нибудь придумаем. Не трусь, - похлопал меня по плечу Глеб и неторопливо удалился.
- Я на судно, - сказал Игорь. - Буду просить нам начальника судовой рации, а им дадим нашего лоцмейстерского радиста. Поменяемся…
- Зачем? - не понял я.
- Наш сердечник… черт знает, сколько будем в тундре. А на пароходе радист молодой.
Я проводил Игоря на берег, сам пошел по поселку.
Давно тут не был, а в чукотских поселках сразу всегда замечаешь много нового, если давно не был: там дом построили, там дом сломали, там берег осыпался в море, а тут наоборот весь завален пустыми бочками…
А у нашего радиста сердце действительно слабое, и в тундре, конечно, всякое может случиться. Тут уж лучше не рисковать, Игорь прав.
Побродив по поселку, я вышел на берег. Здесь мальчишки собирали плавник, я помог им соорудить костер, они резвились у костра, швыряли камни в море - целились в пустую банку, чайки не боялись, летали низко.
Дальше по берегу рыбаки разматывали сеть, строили вешала, навес и столик. Готовили капитальную палатку, скоро пойдет голец, арктический голец - самый высший класс среди рыб, вот будет веселая работа, только успевай ловить и радоваться. А следом кижуч, кета, народ дома не удержишь, а детям раздолье. Вот будет у меня сын постарше, обязательно сюда привезу, пусть половит рыбу, пусть костер на берегу разожжет.
Я помог рыбакам размотать толь и пошел дальше по берегу, за поселок, к дальнему знаку. Там когда-то был световой маяк. Но потом необходимость в нем отпала, мы построили другой - у самого входа в бухту, подальше от поселка.
Фонарь у маяка был в нескольких местах прострелен, резвились, видать, неудачливые охотнички. Маленькая пристройка оказалась с оторванной дверью, внутри было сыро и грязно.
Вот в тундре никогда не стали бы стрелять в окна пустого дома или в стекло маяка, ломать дверь избушки, а тут до поселка всего два километра - и все испорчено. Обидно, что это взрослые - ведь у детей нет оружия и двери им ломать вовсе ни к чему.
"Это не северяне, это приезжие, - думалось мне. - Наши не могут, им нет никакого смысла".
И тут же вспомнилось, что и на берегу Чаунской губы я видел искалеченный дом, сам жил двое суток там, доски со стен оторваны, печи стенами топили, а на берегу столько плавника! И зола в печи осталась, не вычистили, уходя. И подпорки в леднике изрублены - вот ведь куда дотянулись вездеходные следы браконьеров, почти что в глушь. Дорого нам придется платить за такие издержки цивилизации, за безудержное "освоение" окраин.
Вот каюр со спутницей не сломали же наш дальний маяк. Наоборот, и кружку оставили, и чай, и все другое нужное. Хоть мелочь, а нужное, в тундре мелочей нет. Люди знали - все пригодится когда-нибудь, не им, так другим. И, наверное, вообще поступки людей должны нести пользу людям еще долго после того, как они совершены.
И до сих пор мне непонятна психология негодяя - коль сделал зло, как можешь спать спокойно?
…Залив синий и спокойный, и не слышно было волны. Маленькие льдины застыли на его глади. Припекало солнце, я сидел у маяка, курил и не замечал, как шло время.
Прибежал запыхавшийся мальчишка, из тех, кому я помогал разжигать костер.
Я сорвался вслед за ним.
В пилотской комнате собралось все "начальство": начальник нашей гидрографической экспедиции Игорь, начальник судовой радиостанции Костя, командир вертолета Глеб.
- Граждане начальники! - начал я, по молодости и по глупости.
- Подожди, Федор, - остановил меня Игорь, - тут дело серьезное, главное, времени в обрез. Давай решать. Повтори ему, Глеб. Гм… пожалуйста.
- Дело простое, - начал он, - вертолет возьмет сейчас партию геологов. Может взять и вас, но только одного. Вернее, из вас только одного. Понимаете? Только одного. Кого? Вам решать… По дороге я оставлю его в Дженретлене, повезу ребят дальше в партию, вернусь в Дженретлен и заберу его. За это время надо все успеть.
- Надо решать с точки зрения полезности, - предложил я, - не желания, а самой большой полезности.
- Я бы смог, но мне нужен помощник. Хотя бы один, понимающий в радиоделе, - сказал Игорь. - Вдвоем с Федором я бы смог.
Я кивнул.
- Нет. Только одного, - твердо сказал Глеб.
- О чем речь? - вздохнул Костя. - Я один справлюсь. Хотя, конечно, вдвоем веселей…
Игорь помолчал.
- О чем ты? - спросил я Игоря.
- Что? - не понял он.
- О чем молчишь?
- А-а, - почесал он переносицу. - Вот какое дело. Надо решать. Дай карту, - попросил он Глеба.
Глеб протянул свою. Наша была в планшетке Игоря. Он развернул карту на столе.
- Смотри, Костя. На обратном пути, может случиться, вертолет тебя не заберет.
- Почему? - Глеб с интересом смотрел на Игоря.
- Непогода. Тут все блокировано льдом. Туман может и через час все накрыть, и через минуту, пока мы тут разговариваем. Так вот, что ты будешь делать, если вертолет не придет за тобой день, и второй, и неделю?
- Понятия не имею, - развел руками Костя.
- То же самое, - сказал Глеб. - Не знаю.
- Сейчас надо экипировать тебя на этот случай, Костя. А вообще смотри - вот если будешь идти от маяка на юг по берегу губы, то километров через пятьдесят-шестьдесят, - Игорь показал на карте, - встретишь наши зимние передвижные балки. Мы тут зимой делали ледовые промеры. Там есть и пища, и огонь, и кров, как говорится.
Глеб присвистнул.
- Ты чего?
- Тут верных шестьдесят километров, - сказал Глеб, оторвав взгляд от полумиллионки.
- Ну как? Согласен? - спросил я Костю.
- Все должно быть сугубо добровольно, - подчеркнул Игорь.
- Расписку давать? - встрепенулся Костя.
- По инструкции положено, - понурил голову Игорь.
- Тебя никто не просит, - сказал я Косте, - просто такая ситуация.
- А я, выходит…
- Ничего не выходит…
- Я, значит, сука.
- Что?!
- Вы мне не доверяете?
- Мы бы с тобой не разговаривали… если б…
- А в чем же дело?
- Если что случится… - начал Игорь.
Он был прав.
- Тебе сколько? - спросил я.
- Двадцать девять.
- Хорошая арифметика.
- Что такое? - растерялся Костя.
- Ничего. С возрастом пройдет.
- Пугают, пугают, а ничего страшного… - упрямился Костя. - Мы все в одной, упряжке. Чего уж тут…
- Ты - море, мы - экспедиция… Наш парень у вас на рации. А тебе предстоит… черт его знает… больше никто не может в этой ситуации…
- А что, у нас на море было легче?
- Мы не говорили.
- Почему вы обижаете?
- Не о том речь.
- О чем?
- Всякое бывает…
- В морях бывает, что вам не снилось.
Он правильно вел, чтобы нас обидеть. Но он был молод, и он был прав в своей неправоте.
- У меня такой начальник, - сказал я Косте, - нужно письменное подтверждение.
- Что я не сволочь?
- Не кипятись, Костя… пожалуйста…
- Вы… наука… черт вас возьми… в чем дело?..
- Все должно быть сугубо добровольно, - повторил Игорь, и был он суров. Он поверил Косте. И ему не нужна была расписка. Он поверил - и все. А Игорь как начальник всегда прав.
- Я очень даже согласен! - рассмеялся Костя. - Хоть на земле поживу, осточертело мне в море, вот что я вам скажу, братцы.
- Давай собраться, - скомандовал Игорь.
Я ушел в поселок к знакомым ребятам. Вернулся с ружьем, патронами, свечкой, зажигалкой, спичками, галетами, сахаром, консервами. Рюкзак был под завязку.
- Вот, держи…
Глеб нашел где-то роскошный мохеровый шарф и меховые кожаные перчатки.
- Бери, пригодится.
Игорь одну бутылку "Миндальной" из наших запасов тоже положил в рюкзак.
Геологи уже садились в вертолет.
- Давай, до встречи!
- Пока!
Глеб помахал нам из кабины. Костя входил в вертолет последним. Механик задраивал дверцу.
- Всего!
Вертолет ушел, и мы опять остались с Игорем одни. Теперь нам без Кости нет пути назад - ни на корабль, ни в родную бухту Провидения.
Нет ничего хуже неопределенности. Мы пошли на радиостанцию к пилотам. Там все как-то ближе к событиям.
Итак, до маяка лету около часа, оттуда до геологов тоже около часа, возврат, к маяку около часа и возврат на базу. Итого четыре-пять часов. Возможно, вертолет прилетит ночью. Ночью даже лучше - солнце светит ярче, и всегда почему-то летом ночью тишина, нет ветра и яркое солнце. Чукотский июнь. Хорошая погода.
Все это время, как только вертолет скрылся за сопками, превратилось во время ожидания его возвращения. Покинув радиостанцию диспетчерской, мы пошли коротать часы к моему приятелю - районному газетчику Юре, старому полярному волку, работавшему здесь давно.
За долгим чаем и свежей обильной дичью мы говорили. Так всегда бывает, когда долго не видятся. Пили чай, вспоминали друзей-приятелей, ругали нынешнюю молодежь, хвалили прежнюю ("вот раньше!"), припоминали веселые приключения и яркие события, грустные случаи и байки. Много за эти годы исколесили, исходили-изъездили, скоро не останется на Чукотке незнакомого места.
- Можно бы на собаках к Дженретлену, да снега почти нет, - мрачно сказал Юра.
Была у него одна черта странная, к которой, впрочем, все уже давно привыкли. Зимой в любую погоду, даже если есть возможность уйти в тундру на вездеходе или слетать на вертолете, он всегда пробует сначала выяснить - а нельзя ли этот маршрут сделать на собаках. Очевидно, тверда в нем журналистская закваска - медленнее едешь, больше видишь.
- Два дня пути, - возразил я.
- Можно спрямить. Если выйти на Угол Иноземцевой, а оттуда повернуть в глубь полуострова.
- У нас там маяк, мы уже там были.
- Удобное место. А почему оно так названо?
- Очень давно это было, - сказал Юра. - Еще до коллективизации. В общем, она была учительницей. Навела тут шороху! - засмеялся Юра.
Мы слушали его и одновременно прислушивались чутко ко всем шумам на улице - не летит ли наш вертолет.
- Она и учительницей была, и лекарем - лечила, собак своих имела. Сам понимаешь, шаманы ее не шибко-то привечали. Муж у нее был геологом. Погиб тут где-то. Она не уехала, осталась. Язык чукотский знала, ездила по тундре. А Угол вовсе не потому, что полуостров там маленький в виде треугольника. Она любила называть этот край "медвежьим углом". Вот приехала, мол, в "медвежий угол", пора с этим, мол, кончать. Однажды с этим "медвежьим углом" выступила на какой-то конференции. Ее поправили. Нельзя, говорят, так. Нет у нас "медвежьих углов". Так мне рассказывали.
Солнце светило тихо и нежно. Было за полночь. Юра принес спальные мешки, раскладушку. Игорю предложили тахту. Комната была холостяцкой, семья его уехала на лето в отпуск, на материк.
- Вот так и назвали - Угол Иноземцевой. То ли геологи, то ли геодезисты. Слава-то о ней далеко шла. Там яранги стояли и несколько маленьких домиков - "шхун", как их называли. Туда обычно подкочевывают ненадолго оленеводы. Но сейчас построек нет. За ненадобностью - и самого поселения тоже.
- Мы видели пастухов, - сказал Игорь. - Они уже подкочевали.
- Там есть старики, которые ее знали. Поинтересуйтесь при случае.
- Спать-то уже ни к чему, - сказал Игорь. - Скоро утро.
- Смотрите сами. Располагайтесь. Я-то пойду лягу, а то у меня завтра летучка и, вообще, суматошный день.
Мы с Игорем вышли прогуляться. Да и на радиостанцию в порт заглянуть надо - нет ли новостей.
Мы шли не торопясь, наслаждаясь солнцем, тишиной и теплом предутреннего покоя.
Из подъезда - ближайшего дома выскочил человек без пиджака, в майке, с ведром. Он выносил на улицу мусор.
- Стой! - схватил меня Игорь за руку.
Я узнал Глеба.
- Идем ко мне, - замахал он.
Мы побежали.
- Только что чай поставил, проходите.
Глеб тоже жил один, жена уехала на курорт.
- Когда прилетел?
- Полчаса…
- А мы не слышали…
- Я оттуда шел, с залива.
- Что-нибудь случилось? - спросил Игорь.
- Ничего, - ответил Глеб.
- А маяк?
- Работает.
- А Костя?
- Должно быть, на корабле уже.
- Как на корабле?
- Я немного план изменил. - Глеб принес варенье, разлил чай по диковинным японским чашкам. Притащил блюдца и салфетки. - Сел я на Дженретлене, но высадил не Костю, а всех. Сказал геологам - пока не поможете парню, не сделаете все, что надо, в партию не полетим. Так они взялись за дело - ого!
- Дда-а… - протянул Игорь.
- Справились быстро. Я сам проверил радионаведение. Работает отлично. Ну вот. Потом всех погрузил, и вашего радиста тоже, и полетели в поле. Там разгрузка была быстрая. Оттуда прямиком сюда. Сэкономил много времени - одним взлетом и одной посадкой меньше, да и крюк не пришлось делать, чтобы возвращаться.
- Ну, спасибо! - засветился Игорь.
Глеб, маленький, толстый, в подтяжках, не выглядел столь элегантно и деловито, как на работе. Это был просто усталый человек.
- Я боялся, - сказал он.
- Чего? - не понял я.
- Тех перспектив, что вы обрисовали. А вдруг я не смог бы залететь за вашим радистом на обратном пути? А? Вдруг случись потом что - и на моей душе грех, а? Больно вы так просто все решаете - оставить человека, пусть сам топает шестьдесят километров…
- Работа, Глеб… - перебил Игорь.
- Знаю. И все равно… Очень все у вас лихо… Благодарность получите?
- Получим, - твердо пообещал Игорь.
Глеб угощал нас всякими домашними сластями. Очевидно, жена уехала совсем недавно. Мы допили чай и пошли на берег.
- День большого везения, - сказал Игорь.
- Не сглазить бы. Надо делиться удачей, надо что-то делать.
- Большая удача как тяжкий грех - бремя ее тоже невыносимо.
- У меня идея, - сказал я.
- Приветствую идеи младшего техперсонала!
- Да ну тебя, Игорь! Серьезно! Идем к ребятам.
- К геологам? Правильно, - сказал он.
Геологи находились все в той же позиции - забравшись в спальные мешки, спали в лодке.
Я разбудил бородача:
- Что нового?
Он вскочил, протер глаза:
- А, это вы. Да ничего. Завтра снова своих вывозят.
- Вот начальник нашей экспедиции, - показал я на Игоря. - У него есть идея.
- Если не ошибаюсь, вам надо к тем отрогам, в устье залива? - спросил Игорь.
Бородач кивнул.
- Вот и хорошо. Поднимайте ребят, тащите ваш "Крым" на берег - к нашему лайнеру. Вон он стоит, видите?
- Вижу.
- Мы вас доставим. С комфортом, как положено.
- Тут уже не до хорошего, - засмеялся бородач. - Подъем! - рявкнул он.
Ребята мигом вскочили. И пошла работа.
- Ну вот и все, - задумчиво сказал Игорь. - И мы тоже сделаем доброе дело.
- Хорошо бы религию такую изобрести, - размечтался я. - Каждый делает хорошее другому. И цепь добра получается непрерывной.
- Не к чему изобретать, - сказал Игорь. - На Севере всегда помогают друг другу. Без твоих новоиспеченных идеалистических штучек.
- А на Юге не помогают?
- На Севере люди живут труднее… даже если получают втрое больше… Идем к ребятам, скажем, чтобы передали вахтенному - пусть за нами вышлют бот.
Действительно, нам на берегу было уже делать нечего.
С судна "Крым" подняли лебедкой. Груз упаковали на палубе, геологический отряд разместили в матросских кубриках, а бородача мы пригласили в нашу каюту.
Через восемь часов высаживали их на берег.
- Кофе растворимый надо? - спросил Игорь.
- Чай пьем! - весело ответил бородач.
Но матрос сбегал на камбуз, и мы бросили две банки в отходящий бот - в поле пригодится все.
- Спасибо! - крикнул бородач и помахал на прощание.
Вскоре наш бот вернулся, мы его подняли, снялись с якоря и взяли курс в Берингово море.
- Твой летчик прав, - сказал Игорь. И протянул радиограмму.
Штаб ледовых операций выражал благодарность за досрочное введение в строй радиомаяка Дженретлен, а также удивление по поводу того, как нам это удалось.
Игорю в радиограмме рекомендовалось отметить премиями отличившихся. Кроме того, указывалось на персональную ответственность Игоря, если с маяком на полуострове Угол Иноземцевой что-либо произойдет и он будет бездействовать. В особых условиях этой навигации, подчеркивалось в радиограмме, "Угол Иноземцевой" должен работать бесперебойно.
- Беспокойство из-за того, что много людей в том районе, - высказал я предположение.
- Вот именно, - сказал Игорь. - Хотя с маяком ничего не случится, если уж за зиму ничего с ним не случилось. Ничего ведь не произошло зимой, а?
- Совсем даже наоборот, - успокоил я его. - Ты просто объясни начальству.
- Этого в эфире не объясняют, - сказал Игорь. - Но у меня, кажется, есть идея.
- Приветствую идеи в головах старшего научного персонала, - ответил я на его недавний выпад.
Он пошел к капитану судна, а вскоре наш "Полюс" взял мористее и направился к северо-востоку.
"На то он и начальник, - подумал я. - Пусть решает. Что-нибудь да придумает".
Я пошел вздремнуть после всех ночных и дневных треволнений, а когда проснулся, в иллюминатор были видны знакомые берега Угла Иноземцевой.
- Спи, высадка утром, - сказал Игорь.
Судно было на якорях. Его слегка покачивало. "Зыбит. Ночь, пожалуй" - подумалось. Но на часы смотреть было лень, так хотелось спать.
Я и завтракал-то последним.
- Как ты смотришь, - спросил за чаем Игорь, - если мы тебя здесь высадим и заберем неизвестно когда, а? Будешь ты смотрителем, настоящим смотрителем маяка.
- Хранителем огня?
- Да.
"Такой же вариант, как с Костей, только на срок в сто раз больший", - печально подумалось мне. Конечно, жаль было покидать судно и прерывать столь интересный рейс.
- Мы сходим на север, сделаем остальное. Пройдут мимо тебя несколько караванов. А мы на обратном пути тебя заберем. Возможно, через месяц, через два, - спрятал Игорь глаза.
- Да ладно, чего уж там, - помог я ему. - Если так надо… Опять же, благодарность и премия…
- Надо, Федя, - рассмеялся Игорь. - А о премии ты уж не беспокойся.
- Ладно. Чем не курорт? Охота, рыбалка…
- Продукты тебе в ящиках уже на палубе. И сетка. Наловишь к нашему возвращению рыбы… И навялишь? А?
- Отлично. Я пошел собираться.
- Давай. Если удастся и дичи подкоптить, имей в виду и меня, а то день рождения скоро, в самом конце навигации, сделаем прекрасный стол, и ты будешь рассказывать, а я тебя хвалить, чтобы не мучила совесть.
- Да брось ты плакаться!
Игорь вздохнул и закурил за столом, чего никогда раньше не позволял ни себе, ни остальной "науке".
- У меня нет выхода, - тихо самому себе сказал он.
- Не надо, Игорь. Все хорошо.