6
Из Аугсбурга в Ульм, из Ульма в Лейпциг, из Лейпцига в Кенигсберг, из Кенигсберга в Вюртемберг, из Вюртемберга в Шильду, из Шильды в Билефельд, из Билефельда в Штеттин, из Штеттина в Бауцен, из Бауцена в Штеттин.
А когда он добрался до Свинемюнде, то оттуда прямо в ад, потому что хозяйка гостиницы в Свинемтопде сказала ему, что в аду он, без сомнения, найдет самого себя, что ад полон таких же проходимцев, которые всегда готовы попить-поесть за чужой счет…
Пятый странник захлопнул над ним крышку ящика и молвил:
- А вот:
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
Путь шарлатана Гансвурста
1
Дорога убегала под ногами осла, он пофыркивал, поплевывал и бодро задирал морду в голубое небо. Шарлатан сидел, подпрыгивая, размахивая одной рукой, а другой придерживая у рта свою огромную трубку.
- Куда я еду? - говорил он с печалью. - Никто не знает даже моего имени, а меня зовут Гансвурст, и я очень добродушный человек, любитель театра и женщин.
Дымок вился за его головой, трубка хрипела и плакала, мимо уходили поля и кустарники, и леса, и бесплодные земли. Так он ехал много дней, осел его утомился, и утомился он сам, когда однажды, поздней ночью, добрался наконец до города Данцига.
- Отворите, - закричал он, остановившись у дверей гостиницы на самой окраине города, - отворите мне, я очень устал, и осел мой тоже устал. А ныне поздняя ночь, и уже пора отдохнуть в теплой постели от тяжелого путешествия.
Дверь отворилась, и он был впущен в гостиницу. По дороге он поцеловал девушку, отворившую ему дверь, и сказал:
- Девушка, я не должен бы был касаться тебя, но что стоит мой дед с его магией перед такими свежими губами, - и, добравшись до постели, тотчас упал на нее и уснул.
Осла же отвели к другим ослам, и там он жевал жвачку и жаловался соседям на легкомыслие своего господина.
2
Утром шарлатан откинул одеяло, сел на постели и принялся думать. Потом оделся и спустился вниз, в общую залу, где топился камин и за столом сидели посетители.
Он тоже уселся и попросил себе кофе. Но у него не было чем расплатиться, и он сказал девушке:
- Девушка, известно ли тебе, что у меня нет денег, чтобы заплатить за твой кофе?
- Кофе принадлежит моей хозяйке, сударь, - отвечала девушка, - а впрочем, сударь, вы, вероятно, шутите.
- А где же находится твоя хозяйка, девушка?
- Она еще спит, сударь, ее комната наверху.
Но в это время хозяйка гостиницы, высокая и худая женщина, спустилась по лестнице вниз.
- Хозяйка, - приветливо сказал шарлатан, - известно ли вам, что у меня нет денег, чтобы заплатить вам за кофе, за ночлег и за корм моего осла?
- Ты не уедешь отсюда, пока не заплатишь денег, - отвечала, хмурясь, хозяйка, - или оставишь взамен денег своего осла.
- Лучше останусь, - сказал шарлатан. И остался.
Так он жил три дня и все думал, а на четвертый снова пришел к ней и сказал:
- Хозяйка, я уплачу вам все деньги, но прежде вы должны подарить мне помет всех ослов, что останавливались за это время в гостинице.
- Помет стоит денег, - отвечала хозяйка, - если я отдам тебе его, то к твоему счету придется прибавить несколько талеров.
- Хорошо! - вскричал шарлатан. - Но вы должны провести меня в стойло.
И его провели в стойло.
- Ослы! - бодро закричал он. - Ослы, помогите бедному страннику, помогите шарлатану Гансвурсту, у меня к вам нижайшая просьба.
Ослы подняли морды и очень дружно закричали в ответ.
- Ослы! - продолжал шарлатан. - Видит бог, я всегда любил вас, я всегда заботился о вас, и мой осел не замедлит подтвердить вам это. Я назвал его Кунцем - в честь философа Кунца, - и вы видите, как он любит своего хозяина.
Кунц фыркнул и в знак одобрения трижды поднял и опустил хвост.
- Помогите, - продолжал шарлатан, - мне нечем заплатить за ночлег и за корм, хозяйка повесит меня, если я не заплачу ей за ночлег и за корм, а я еще молод и хочу жить. Испражняйтесь! - вдруг закричал он с отчаянием в голосе. - Я уже вижу, что ваш вчерашний помет не оправдал моих ожиданий.
Но ослы стояли неподвижно. И только один, самый молодой и глупый, поднял хвост, собираясь исполнить просьбу.
- Ну, ну, - говорил шарлатан, - ну, ну, понатужься, дорогой осел, помоги странствующему шарлатану.
И осел понатужился.
- Не то, не то, - закричал шарлатан, - не то. Золотом, золотом, не то. Золотом, усеянным драгоценными камнями!
Но это было не золото, потому что золото не пахнет.
Горожане, девушки и посетители гостиницы стояли за его спиной и переговаривались о том, что шут, должно быть, сошел с ума и может бог весть чего натворить в гостинице.
- Сударь, - сказала давешняя девушка, сжалившись над ним, - сударь, пожалуйте в вашу комнату. Вы, должно быть, очень устали, сударь, от долгого путешествия.
Тогда он отправился в свою комнату и лег на постель.
И он жил в этой гостинице до тех пор, покамест его не перестали кормить.
Однажды вечером девушка пришла к нему и сказала:
- Сударь, вам нечем заплатить, но если вы честный человек, я одолжу вам деньги.
- Девушка, - отвечал шарлатан, - когда-нибудь ты будешь жить в стеклянном дворце на берегу рая и ангелы будут поить тебя золотым вином из золотых бокалов.
Он крепко поцеловал ее в губы, а потом взял деньги и уплатил их хозяйке. Наутро же вновь уселся на своего осла и отправился в дальнейший путь.
3
Дорога убегала под ногами осла, а он пофыркивал, поплевывал и бодро задирал морду в голубое небо.
- Куда ты ведешь меня, пыльная дорога? - говорил шарлатан. - На краях твоих уже нет кустарников, и вдали не виднеется леса. Камни и пыль, куда я еду?
- В город Ульм, - отвечали камни, а пыль молчала и только кружилась вихрем под острыми копытами осла.
- Согласен, - вскричал шарлатан, и к вечеру ворота Ульма раскрылись перед ним.
4
- Ну, - говорил он, проезжая по ульмским улицам, - ну, умный странник, ну, шарлатан Гансвурст, что ты придумаешь в этом городе, чтобы найти золотой помет? Доколе будут продолжаться твои странствия?
И он склонялся на шею своею осла в великой печали. Так он доехал до площади, привязал осла к фонарю и уселся на крыльце дома в глубокой задумчивости.
- Траузенбах, золотых дел мастер, - сказал над ним чей-то голос.
Он поднял голову. Никого не было вокруг.
- Траузенбах, Траузенбах, золотых дел мастер, - настойчиво повторил голос, и тогда он догадался, что это он сам в задумчивости произносил эти слова. - И точно, - сказал он раздумчиво, - в городе Ульме проживает Траузенбах.
Осел поднял морду.
- Золотых дел мастер! - вскричал шарлатан и снова задумался. Потом весело вскочил, сел на осла и поехал дальше по ульмским улицам.
- Шут, - сказал ему пожилой бюргер, когда он остановился у небольшого домика с твердым намерением найти в нем Траузенбаха, - шут, ты знаешь, что, по закону вольного Ульма, в городе может быть только один шут, а всех прочих повесят на его воротах.
- Я кнехт, - с гордостью сказал Гансвурст, - я не шут. Я кнехт золотых дел мастера Траузенбаха.
- Ты кнехт Траузенбаха? - с изумлением переспросил бюргер. - Я очень хорошо знаю каждого из кнехтов Траузенбаха и могу поклясться, что не встречал тебя среди них.
- Вот ты не встречал, а я встречал, - объявил шарлатан. И он поворотил осла.
- Подожди, - крикнул бюргер, - там ты не найдешь дома Траузенбаха, а что ты чужестранец, я вижу по твоему ослу. Зайди-ка в этот дом, не найдешь ли ты там того, кого ищешь?
Когда же шарлатан въехал в ворота и слез с осла, бюргер позвал дочку и спросил у нее:
- Дочка, видела ли ты когда-нибудь этого человека среди моих кнехтов?
Девушка близко подошла к шарлатану.
- Мейстер, - сказал он, оборотясь к бюргеру, - простите мне, что я, только надеясь стать вашим кнехтом, уже назвал себя этим почтенным именем.
- Хорошо, хорошо, - отвечал мейстер, - заходи, заходи в дом.
Шарлатан вошел в дом.
5
Наутро мейстер обратился к нему с такими словами:
- Ты хочешь быть моим кнехтом, а у кого ты работал до сих пор?
- У Агриппы, - отвечал шарлатан, - у философа Кунца и у Никласгаузенского проповедника.
- Как? - удивился мейстер. - Я не знаю этих людей!
- Это были славные мастера, - промолвил Гансвурст, - они научили меня многому в нашем благородном мастерстве.
- Наше ремесло воистину благородно, - отвечал мейстер, - а наш цех - это самый богатый цех в городе Ульме. А ты мне нравишься, чужестранец, и ты будешь у меня первым кнехтом.
Так Гансвурст стал кнехтом у золотых дел мастера.
Он работал три или четыре дня, а потом явился к мейстеру и сказал:
- Мейстер, я сыт, и мой осел тоже сыт.
- Очень рад за вас обоих, - отвечал мейстер.
- Однако, - продолжал шарлатан, - чтобы стать мастером, нужно работать несколько лет кнехтом.
- Да, восемь лет, - отвечал Траузенбах, - восемь или девять, по соглашению.
- По соглашению, - сказал шарлатан, - или пять лет, или четыре года.
- Точно, - отвечал мейстер, - если одарить своего мейстера, то и меньше восьми лет.
- Или два года, или даже один год, по соглашению, мейстер.
- Точно, - повторил Траузенбах, - все зависит от того, как одарить своего мейстера.
Потом они помолчали немного.
"Кнехту не дают золота для работы, - думал шарлатан, - а если он сделает меня подмастерьем, я утащу золото и накормлю им своего осла".
Он теребил свой клок в раздумье и тяжком молчании.
- Имеешь ты, чем одарить? - спросил Траузенбах.
- Имею, - отвечал Гансвурст, - мы можем заверить обязательство в магистрате.
И они заверили обязательство в магистрате на пятьдесят талеров. Он сделался подмастерьем, а чтобы стать мастером, должен был выполнить образцовую работу.
6
На другой день мейстер передал ему золото в своей мастерской.
- Ты сделаешь кольцо, - сказал он, - кольцо, а на нем герб свободного города Ульма: два орла, а между ними знамя, а на знамени: "Stadt ohne Freiheit, Leib ohne Leben".
- Хорошо, - отвечал шарлатан, - я сделаю это, не будь я странник Гансвурст.
На другой день с утра он отправился к своему ослу.
- Философ Кунц, - сказал он, - я придумал знатный способ вернуть себе власть синей, белой, красной, голубой и зеленой магии. Я размельчил золото в тончайший порошок - и ты съешь его с хлебом, а в помете твоем я найду это золото.
Осел глядел на небо жалобными глазами. А он смешал мякиш хлеба с золотым порошком и заставил своего философа съесть эту смесь. И осел съел.
- Мейстер, - сказал Гансвурст, возвращаясь к Траузенбаху, - к вечеру я отдам вам ваши пятьдесят талеров, и потом я подарю вам еще пятьдесят талеров, и ваших кнехтов я одарю, как граф или как купец, который может купить целый Ульм.
- В добрый час! - ответил мейстер и поглядел на него с уважением.
А Гансвурст затанцевал на месте и снова отправился к своему ослу.
- Ну, философ, ну, дорогой осел, как ты поживаешь, ты перевариваешь его, а? Ты его перевариваешь, любезный друг?
Он прикладывал ухо к животу осла и слушал, как тот переваривал. Но когда он пришел к вечеру, то нашел простой ослиный помет, и в нем не было ни золота, ни драгоценных камней. И тогда, горько плача, он оседлал осла и ночью бежал из города Ульма, оставив там мейстера Траузенбаха, и своих кукол, и все свои разбитые надежды.
Мейстер Траузенбах ругался день и ночь, и куклы лежали спокойно в углу мастерской, а разбитые надежды побежали вслед за своим хозяином.
7
Дорога уходила под ногами осла, а он пофыркивал, поплевывал и задирал морду в голубое небо.
- Теперь я одинок, - говорил шарлатан, - я потерял даже моего Пикельгеринга.
Мимо него проходили поля и леса и снова поля и бесплодные земли.
- Куда я еду? - говорил он с печалью. - Куда лежит путь мой, в какие земли?
Дымок вился за его головой, прохожие чаще попадались по дороге, и он обгонял их, колотя пятками по пузу своего философа Кунца.
- В город Кельн, - отвечали придорожные камни.
И после трех дней пути он прибыл в город Кельн.
8
Фонари погасли, потому что уже наступило утро, солнце встало над шпилем ратуши, а луна, бледная и печальная, спряталась за башнями церкви святой Цецилии.
Но Гансвурст в туманном свете утра был еще бледнее и печальное луны.
- День встает, - сказал он, - день встает, и ночь окончилась. А мне, шарлатану и страннику Гансвурсту, нечем прокормить себя и своего осла.
Осел услышал своего хозяина и покачал ушами.
Так они пробирались по кельнским улицам, а на площади Гансвурст слез с осла и, припав к нему на грудь, стал рыдать столь громким голосом, что почтенная старушка фрау Гегебенфлакс даже подумала, что шведский король снова собирается напасть на Пруссию с неисчислимым войском, а бородатый император, потонувший в реке по несчастной случайности, встал уже из гроба, чтобы предотвратить грозные беды, которые надвигаются на его милую родину.
И фрау Гегебенфлакс послала служанку на площадь.
- Увы! - кричал шарлатан совершенно невероятным голосом. - Увы, я гибну или уже погиб; о граждане города Кельна! Я не могу найти золотой помет, я не могу прокормить моего осла, и ни один осел в целой Германии не желает помочь мне в моих несчастьях. Вот уже год, как я покинул Вюртемберг, и скоро минет еще полгода, когда я должен буду вернуться туда с пустыми руками… Увы! - возопил он снова. - Увы, с пустыми руками! А все другие, должно быть, нашли уже то, что они ищут. И схоласт Швериндох нашел душу для своего Гомункулюса, а сын стекольщика отыскал самого себя, и доктор Фауст - свой философский камень…
Так он рыдал, а осел качал ушами, переступал с ноги на ногу, или, оборотясь задом, помахивал хвостом над головой своего хозяина.
Тогда многие граждане Кельна покинули свои дома и собрались вокруг него, слушая печальную повесть о его бедствиях.
- Чужестранец, - сказала ему одна девушка, - что случилось с тобой? Ты проиграл деньги в тридцать одно или тебя покинула твоя возлюбленная? Если второе, то позабудь о ней и пойдем со мной. Я тебя утешу, чужестранец, хотя волосы твои рыжего цвета, а ноги напоминают палки.
- Нет, девушка, нет, - отвечал шарлатан, - нет, меня не покинула моя возлюбленная, но я не могу найти золотой помет, и приближается срок, когда я должен буду вернуться в Вюртемберг с пустыми руками.
- Послушай, шут, - сказал ему один кривой гражданин (который, затеяв, должно быть, подшутить над Гансвурстом, долго мигал соседям своим единственным глазом). - Пойдем со мной, я укажу тебе верный путь, чтобы отыскать то, что ты так долго ищешь.
Они покинули площадь и втроем направились дальше по улицам Кельна.
- Направо за углом этой улицы, - сказал кривой гражданин, - живет аптекарь Трауенбир. Он даст тебе такое снадобье, от которого твой осел начнет испражняться золотым пометом.
- Я не верю тебе! - вскричал шарлатан.
- Ты пойдешь к нему, - продолжал кривой гражданин, - и скажешь ему, что я прислал тебя за корнем готтейи. И когда ты получишь этот корень, то заставишь своего осла съесть его.
- Как! - вскричал шарлатан. - Корень готтейи? - Но, обернувшись, он уже не увидел никого, и только ветер кружился вокруг него и насвистывал в уши непонятные песни.
Наутро он отправился к аптекарю Трауенбиру и, придя, увидал маленького человека в длинном сюртуке с большой головой.
- Сударь, - начал он, - вы аптекарь Трауенбир?
- И не только аптекарь, - ответил маленький человечек, с необыкновенной быстротой набивая нос табаком, - а также доктор естественных наук, философии и алхимии, магистр университета в Лейпциге, цирюльник в Аугсбурге.
- Сударь, - перебил его шарлатан, с вежливостью пронзая воздух рыжим клоком, - ваши многочисленные достоинства поддерживают во мне счастливую уверенность в том, что вы поможете мне найти выход из всех моих злоключений.
Аптекарь, магистр, доктор и т. д. поднялся на ноги и с любезностью сунул табакерку к самому носу шарлатана.
Странник вежливо отказался и, закурив трубку, рассказал аптекарю о всех своих бедствиях. И аптекарь слушал его, покачивая головой с сочувствием, и, когда Гансвурст кончил, он вынес ему из задней комнаты корень готтейи…
И осел съел его. А когда съел, то взбесился и так ударял шарлатана копытом, что тому показалось, что он отправился прямо в ад за золотым пометом.
И пятый странник захлопнул над ним крышку ящика.
КНИГА ПЯТАЯ
Путь доктора философии и
магистра многих наук Иоганна
Фауста
1
Путь доктора Фауста был короче пути Швериндоха, и короче пути шарлатана Гансвурста, и короче пути сына стекольщика.
Вернувшись из магистрата, он молча уселся у камина. Но потом сказал самому себе:
- Вот слова моей молодости: "Я бы море превратил в золото, если бы оно было из ртути". Я стар и дряхл. Минуло время, я не нашел философский камень.
Звенели реторты. Он поднялся, зажег свечу и стал обходить свои приборы.
И это были первые века его путешествия.