298. В. А. РЕГИНИНУ
Молодёново, 9/IV-32
9 апреля 1932 г.,
Молодёново
Дорогой В. А.
Один рассказ переписал, приступаю ко второму. Привезу через несколько дней. Вот только с распутицей беда, как бы нас не отрезало от мира.
Постарайтесь до моего приезда продвинуть гонорар за новый рассказ и помогите тетке получить остающиеся двести рублей.
Душевная, важная к Вам просьба: распорядитесь об отправке заказной бандеролью - 2-3 и 4 номеров "30 дней" моей матери и Евг[ении] Борисовне. Адреса: Madame Babel, 8 Avenue Emil Zola, Paris 15 u Madame Chapahnikoff, 52 rue del Bollandistes, Bruxelles, Belgique.
Пожалуйста, сделайте это.
Живу хорошо, работаю.
Ваш И. Б.
299. Т. Н. ТЭСС
Молодёново, 24/IV-32
24 апреля 1932 г.,
Молодёново
<...> Третий день болит голова. Дьявольский климат. При таком климате надо бы каждому гражданину, ни в чем особенном не замеченному, раздавать по карточкам, по крупице радия, чтобы он лучеиспускал. Неумолчно ревет корова. Она требует трех вещей - травы, солнца и супружества.
Ревет она упрямо, забирая все выше, вытягивает морду из стойла и таращит глаза. С таким откровенным характером, конечно, ей легко живется на свете...
Вернусь я в Москву 1 или 2 мая. Желаю Вам от господа бога хорошего расположения духа, хороших мыслей и адекватного их выражения.
И. Бабель
300. А. Г. СЛОНИМ
Москва, 17/VIII-32
17 августа 1932 г.,
Москва
Дорогая А. Г. Живу так плохо, как только можно себе вообразить. Несколько месяцев ничего не работаю; душевно и физически изнемогаю. По-прежнему переходы от отчаяния к надежде. В довершение ко всему - все время болит сердце. Мой старый "покровитель" сделал последнее усилие, жду его результатов. Евгения Борисовна ничего не пишет. Если вдуматься в эту историю - холодновато становится.
Из семейства Вашего часто вижусь с уважаемым mr. votre fils, квартирные его неурядицы еще не кончились, но, думаю, все обойдется. Просить у Вас прощения не буду, боюсь показаться бестактным. Родителями моими я рожден не для того, чтобы быть несчастным, и в этом противоестественном состоянии теряю ощущение действительности. В Москве Вы меня, конечно, еще застанете.
Ваш И. Б.
301. А. Г. СЛОНИМ
St. Jacut de la Mer 19/IX-32
19 сентября 1932 г.,
<Бретань>
Дорогие и незабываемые земляки. Фамилию мою в Париже не застал и отправился за ними в Бретань. Они лечатся здесь от многочисленных болезней. Знакомлюсь с inenarrable m-elle Babel. При весе в 1 пуд - в ней на 10 пудов лукавства, жадности, живости - и при этом есть стиль - так, по крайней мере, мне кажется. По-французски она говорит, как Parisienne de Paris, по-русски много хуже. Живем мы в рыбацкой деревушке недалеко от Динара, съедаем по тринадцать французских блюд ежедневно, не считая.
И. Б.
302. А. Г. СЛОНИМ
<Сентябрь 1932 г.,
Бретань>
Petit dejeuner u che compplet. Собираюсь отправиться на ловлю омаров и лангуст, завтра пойду на foire. Надо воспользоваться случаем, забросившим меня в Бретань, и походить по этой стране. К 1-му поедем в Париж. Не помню, оставил ли я вам адрес - 10 Avenue Pasteur, Paris 15. Привет Илюше. Я напоминаю ему о том, что надо отлить бюст и прислать мне фотографию. Я очень хочу показать Евгении Борисовне. Она кланяется Вам от всего сердца. Материнские обязанности Е. Б. исполняет с каким-то даже остервенением, но ce cas est difficile. Все страсти, которые отец в себе подавил, в дочери свободно выступают наружу.
Ваш И. Б.
303. А. Г. СЛОНИМ
Paris 5/Х-32
5 октября 1932 г.,
Париж
Дорогая А. Г. Несколько дней тому назад приехали в Париж. Привыкаю к семейной жизни, занят "организационными вопросами" - устраиваю себе угол для работы, - в Москве потеряно много месяцев. После Молодёнова - Avenue Pasteur, после мужиков, молчавших как земля, - трехлетнее, буйное, картавящее существо в локонах, хлопающее меня по щекам и обзывающее "petit cochon" или "дюрак" - переход резкий. Стараюсь к нему привыкнуть.
Что у Вас? Как дела Илюши с бюстом и прочее? Множество приветов Л. И. Пишите мне!
Ваш И. Б.
304. Б. Б. СОСИНСКОМУ
Париж, 23/XI-32
23 ноября 1932 г.,
Париж
Дорогой Б. Б.
Вырезку получил. Спасибо. О деле "Рассвета" я слышал, но прочесть было интересно.
Особой встречи с "сиятельным князем" искать, конечно, не надо. Мы могли бы сообщить друг другу много поучительного. У меня есть московские программы, фотографии и проч.; со своей стороны я хотел бы узнать о состоянии рысистого дела во Франции. Если представится случай - хорошо, но настойчивости в этом направлении проявлять не следует. В ближайшие дни собираюсь позвонить Андрееву и уговориться о встрече.
Ваш И. Б.
305. А. Г. СЛОНИМ
Париж, 8/II-33
8 февраля 1933 г.,
Париж
Милая А. Г. Без бед ни в каком Париже не обходится. Несколько недель я был угнетен полной и мучительной неработоспособностью, потом маленько воспрянул, тогда нас посетил "всеобщий грипп". Хворала Евгения Борисовна, хворал отпрыск, от отпрыска заразилась моя мать (приехавшая в гости из Брюсселя) - пролежала десять дней, и венец всего - как последствие гриппа с ней случился страшный сердечный припадок. Неделю я не ложился и жил в тревоге. Теперь дело пошло на поправку.
Планы таковы - в начале марта поехать в Сорренто, оттуда в Москву. Как видите - появление парижанина в Машковом переулке не за горами. Дщерь наша цветет - веселит и оживляет весь дом; за недолгую свою жизнь она успела уже произнести несколько гениальных изречений, придумать несколько слов - т. е. живет так, как ей полагается. Вчера ее снимали, как только получу карточки, пошлю вам.
Я, кажется, писал уже Вам, что по необходимости веду образ жизни добродетельный и трудовой. Сделал я в смысле количества мало, но мысли кажутся мне проще и яснее, чем раньше. Маленько мешает строго (строжайше) ограниченный прожиточный минимум. Сытость, одежда - об этом всем не думаешь, но человек развращается быстро, а дальнейшему развитию аппетита поставлены пределы.
О житье Вашем осведомляла меня тетка - у нее все плохо.
Сосед мой Штайнер только теперь выбрался из Вены - возможно, что по дороге в Москву он заедет дня на два в Париж. Я очень рад тому, что он снова водворится в Б. Николо-Воробинском, на него можно положиться...
До сих пор я думал, что рекорд медлительности в "трудах" незыблемо укреплен за мной, - похоже, что Илюша у меня этот рекорд отобьет. Кланяйтесь ему от меня; очень бы хорошо получить от него письмо.
Бумаги я здесь мараю много - не хочется прибегать к испытанному этому способу, чтобы передать Вам мысли мои и впечатления - в не столь продолжительном времени за стаканом доброго чая (не глупо ли я это написал?) Вы услышите, a mon avis, интересные вещи.
Я рад за Л. И. Если работает - значит, здоров или приблизительно здоров. Больших карманов пусть себе не шьет - но лезвия Жиллет будут.
Наша "фамилия" кланяется Вам. Как только карточки будут готовы - пришлю наши личности. До свидания.
Ваш И. Б.
306. Л. В. НИКУЛИНУ
Париж, 22/II-33
22 февраля 1933 г.,
Париж
Дорогой Л. В. Не могу сказать, как обрадовала меня Ваша открытка, как я рад за Вас всем сердцем... Наконец-то. Писать не писал, а думал и вспоминал о Вас постоянно - в особенности во время прогулок по Av. Wagram... Хороший город Париж - еще лучше стал... Американцы и англичане с шальными деньгами исчезли. Париж стал французским городом и от этого поэтичнее, выразительнее, таинственнее... Боюсь, что на Монпарнасе мы не встретимся. В начале лета я буду в Москве, - в марте хочу поехать в Италию. Не входит ли Италия в ваш маршрут? Ответьте мне. Во всяком случае сообщите адреса. Не прихватить ли мне Турцию и вернуться через Константинополь? Напишите о делах российских... Читали соборно фельетон Ваш о Пильняке - помирали со смеху - превосходно написано.
Вообще последнее время с моего благословения Вы расписались здорово.
У меня здесь отпрыск трех с половиной лет - существо развеселое, забавное и баловливое. Эренбург богат - американцы в который раз купили у него "Жанну Ней" для фильма. Я же, напротив, очень беден. Есть ли у меня знакомые в турецком нашем представительстве?.. Ответьте поскорее. Где Ел. Григ.?.. Как здоровье ее?
Ваш И. Б.
307. Ю. П. АННЕНКОВУ
11/III-33
11 марта 1933 г.,
<Париж>
Дорогой Ю. П.
На улице стоит проклятый мороз и не дает работать, сплю плохо, а работать надо не только для души, но и для заработка, который, как известно, на чужой стороне дается трудно. Я надеюсь, что через несколько дней плохая моя жизнь кончится и мы ознаменуем с Вами начало новой, хорошей. Как только сие случится, прибегу к Вам, надо думать, в середине будущей недели. Валентине Ивановне кланяемся несчетно раз.
Ваш И. Б.
308. А. М. ГОРЬКОМУ
Париж, 18.III-33 г.
18 марта 1933 г.,
Париж
Дорогой Алексей Максимович!
Томлюсь. Хочу ехать в Сорренто, в Москву - и не могу, нет денег. Написал в Москву, жду ответа. Пытаюсь заработать здесь, что трудно. Мне сделали предложение кинематографические фирмы; я поставил условия, очень их ограничивающие. Не знаю, примут ли. Подожду еще неделю, больше не выдержу. Если денег не добуду - займу у кого-нибудь и поеду. Несмотря на столь неопределенные обстоятельства - все-таки до свидания. Привет семье.
Ваш И. Бабель
309. А. Г. СЛОНИМ
Сорренто, 15/IV-33
15 апреля 1933 г.,
Сорренто
Рай земной, надо думать, должен выглядеть как Capo de Sorrento. Перед окном Неаполитанский залив, в дымке Везувий, который всегда курится, у порога оливковые, апельсиновые, лимонные рощи, дьявольские всякие ароматы и наваждение цветов. Живу здесь пятый день и никак не могу опомниться. Успел побывать в Риме и Неаполе, перед отъездом собираюсь поколесить по Италии. От Вас давно нет известий. Мой адрес: Sorrento, Italia, Poste restante. Je vous salue de tout mon coeur...
И. Б.
310. Ф. А. БАБЕЛЬ И М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ
<5 мая 1933 г.,
Сорренто>
<... > Вчера провели весь день с Алексеем Максимовичем Горьким в Неаполе. Он показывал нам музеи - античную скульптуру (до сих пор опомниться не могу), картины Тициана, Рафаэля, Веласкеса. Вместе обедали и ужинали. Старик выпил, и здорово. Когда мы вошли вечером в ресторан (расположенный высоко над Неаполем, вид города оттуда волшебен), где его знают уже 30 лет, все встали со своих мест, официанты кинулись целовать ему руки и сейчас же послали за старинными певцами неаполитанских песен. Они прискакали - семидесятилетние, все помнящие А. М. - и пели надтреснутыми своими голосами так - что я, верно, во всю мою жизнь этого не забуду. А. М. плакал безутешно - пил и, когда у него отбирали бокал, говорил: в последний раз в жизни... Незабываемый для меня день. Стараюсь изо всех сил ускорить приезд Жени и Наташи. Надеюсь, что они приедут недели через полторы. Мне не советуют посылать пьесу, надо бы, конечно, везти самому, я еще не решил, как поступить. Горькие уезжают девятого - есть советский пароход, идущий из Лондона в Одессу, им, конечно, выгодно поехать на нем. В доме остаюсь я да Маршак - великолепный наш детский поэт, надеюсь, он подружится с Наташей. У Маршака тоже есть в Брюсселе сестра; очень возможно, что мы поедем в Бельгию вместе.
А. М. взял у меня для альманаха три новых рассказа. Один из них мне действительно удался, только бы цензура пропустила. А. М. обещал прислать из Москвы гонорар валютой <...>
И.
311. М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ
Сорренто, 11/V-33
11 мая 1933 г.,
Сорренто
Горький уехал восьмого. Поездом они отправились до Генуи, там пересядут на советский пароход, идущий прямым рейсом до Одессы. Я провожал "хозяина" до Неаполя, остался там на два дня, вернулся вчера вечером. Мы одни с Маршаком в громадной вилле, если бы Женя с Наташей поскорее приехали. Задерживают, конечно, материальные затруднения, надеюсь, что их удастся преодолеть. Начинаю переписывать пьесу, через несколько дней пошлю ее в Москву.
Горький просил меня написать несколько статей о Неаполе. Дело это близко моему сердцу - попытаюсь.
И.
312. М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ
Рим, 20/V-33
20 мая 1933 г.,
Рим
У меня головокружение от всех этих колизеев, форумов, Сикстинских капелл, Рафаэля, Пантеона... Хотел уехать сегодня, но не могу оторваться, когда-то еще придется вернуться сюда... Вот и пришлось увидеть то, о чем я с детства прочел сотни книг.
В Париж выеду послезавтра.
И.
313. М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ
Флоренция, 24/V-33
24 мая 1933 г.,
Флоренция
Конец венчает дело - ничего более прекрасного, чем Флоренция, на своем веку не видел. От всех этих Микельанджело, Рафаэлей, Тицианов хожу как в чаду. Ночью еду в Париж, куда должен прибыть завтра в десять часов вечера - там небось прихлопнут всякие дела. Сейчас пойду покупать гостинец Наташе.
Посылаю Вам лоджию со статуей Бенвенуто Челлини на первом плане.
И.
314. А. М. ГОРЬКОМУ
Флоренция, 24/V-33
24 мая 1933 г.,
Флоренция
Дорогой Алексей Максимович.
Глаза мои видют, ноги мои ходют, я во Флоренции. Этого достаточно для того, чтобы быть счастливым...
Собираюсь в Париж. Меня торопят с представлением сценария. Кое-что обдумал. В июне рассчитываю увидеться с Вами в Москве и очень этому радуюсь.
Маршака оставил в неудовлетворительном состоянии. Ничего не мог поделать: мне надо ехать; беспокоюсь об нем.
Когда приеду - расскажу Вам и Яковлеву, что я увидел в Неаполе; очень будет хорошо, если у нас выйдет "сочинение"...
Поклон от всего сердца чадам и домочадцам.
Ваш И. Бабель
315. А. Г. СЛОНИМ
Париж, 29/V-33
29 мая 1933 г.,
Париж
Милая А. Г. Вчера вернулся в Париж после полуторамесячного пребывания в Италии. Не успел побывать в Венеции - не хватило денег. Все затмила Флоренция. Впечатление неизгладимое на всю жизнь. Алексей Максимович поручил мне одну работу, которую надо исполнить здесь, потому я не мог приехать вместе с ним. Тоска по России все сильнее. Вернусь во второй половине июня.
В работе - неудачи. Пьесу написал - не вышло. Не могу пока определить - окончательная эта неудача или еще поправимо. Сдал А. М. несколько рассказов для второго номера альманаха "Шестнадцатый год", один рассказ как будто ничего, остальные, по-моему, серы. Дочка за полтора месяца очень изменилась, хорошо говорит по-русски, меньше шалит. Сегодня отдал напечатать ее негативы, когда будет готово - пошлю Вам. Это должна была сделать Евгения Борисовна, но по забывчивости своей ничего не исполнила. Не переслала мне даже в Сорренто Ваше письмо, я только здесь узнал о нем. Пробки, конечно, привезу. Напишите обо всех поручениях, теперь время. Привет мужчинам. Я радуюсь тому, что свиданье наше не за горами.
Ваш И. Бабель
316. Л. В. НИКУЛИНУ
Париж, 30/VII-33
30 июля 1933 г.,
Париж
Л. В. Вместо того, чтобы объявлять меня жуликом (легкое занятие), послали бы мне друзья мои денег на дорогу или хотя бы ж<елезно>д<орожный> билет. Пять месяцев тому назад я написал об этом, никто не ответил. Что это значит? Это значит, что я предоставлен самому себе в чужой враждебной обстановке, где честному сов<етскому> гражданину заработать невозможно. Едучи сюда, я рассчитывал, что у Евгении Борисовны будут деньги на обратный путь, но американский дядюшка кончился, наступила misere noire, долги и проч. Унижение и бессмыслица состоят в том, что человек, лично ни в чем не нуждающийся, приспособленный к тому, чтобы обходиться без всяких просьб, принужден прибегать к ним, и так как он делает это против своего чувства, против своей гордости, то и выходит это у него плохо. Жизнь этого человека ломается надвое, ему надо принять мучительные решения. Сочувствия не нужно, но понимание товарищей - хорошо бы.
Это о "мире", теперь о себе. Живу отвратительно, каждый день отсрочки мучителен; кое-как состряпал кратчайший ex pose. Если понравится и заплатят - выеду на этой неделе, если не понравится (изложено отнюдь не в духе Патэ) - тогда... не знаю, что делать, объявить себя разве банкротом, попросить в полпредстве ж.-д. билет и тайком бежать от кредиторов...
Voila, невесело. Мне до последней степени нужно быть в Москве 10/VIII, иначе рухнут давнишние заветные планы. И так с верой в "божью помощь" - a bientot...
Целую руки и низко кланяюсь Е[лене] Гри[горьевне]
Любящий Вас И. Б.
Эренбург был в Лондоне, захворал там, теперь он в Швеции.