* * *
Первые ряды наши. Дальше "золотая середина". "Камчатка" занята "сотковцами".
За столом Жоржка.
- Назначайте кандидатуры преда и секретаря. Открывается зверинец. Зало ревет на разные голоса.
- Бахнина!
- Ходыря!
- Сотков!
- Ходырь!
- Хватит. Голоснем.
- Бахнина!
Ощетинились руками передние ряды и маленький островок в середине зала.
- Ходырь!
Непроходимая чаща рук от средней полосы до последнего "камчадала".
- Сотков!
- Меньше… Пред - Ходырь, секретарь - Бахнина. Зало радостно ржет. Штатный трепач Ходырь напуган до-нельзя.
Заикаясь и путаясь с непривычки, Ходырь зачитывает повестку дня.
- Изменения или добавления будут?
- Отбавления есть.
- Ходырь, петухом давай!
- Играй на колокольчике!
Треплется середина. На "камчатке" мяуканье, хохот и свист.
Ходырь бьет колокольчиком о стол и заливается смехом. Жоржка кричит, но его никто не слушает.
Бахнина вырвала колокольчик от Ходыря, стала перед столом, сложила руки рупором и кричит:
- Ребята, если это не прекратится, бузотеров буду записывать и список передам на бюро. Это не пленум, а..
Середина утихает, а "камчатка" рычит.
- Заткнись! Ты не председатель.
Передние ряды поднялись ежом. Несется холодное и грозное:
- Выгнать из зала трепачей!
И середина шипит:
- Ти-ше! Хватит, ребята.
"Камчатка" уже не орет, а только возится и смеется.
Бахнина, всунув Ходырю карандаш, остается за председателя. Ходырь гримасничает и сосет карандаш.
- Слово Грицке Иванову.
"Камчатка" злорадствует.
- Ага-а… Гарбузовцы уже в докладчики пролезли.
Гринина физиономия пятниста, как никогда.
- Ребята, у паровозников разработан проект…
- Вумно начинает…
- Про-ект!.. Го-го-го-гы-га-а!
- Успокойтесь, ребята, я коротко. Нас называют производственники "сосунами", смеются. Мы парились много, но мы можем, если захотим, показать себя с хорошей стороны. Литейщики уже доказали это. Несколько паровозников выдвигают на ваше обсуждение вот что - нам надо доказать, что мы можем работать не хуже производственников. Нам нужно выхлопотать разрешение и взять из паровозного кладбища самый никудышный паровоз и только своими силами отремонтировать. Если дружно возьмемся, да в ударном порядке, так дело выйдет. У нас будут модели, отливки, поковки, - свои слесаря, паровозники, столяры. Вот и все.
- Правильно! Молодцы!
- Ай да изобретатели!
- Ребята, так как у нас есть еще важный вопрос, я предлагаю это дело сегодня не разбирать, а детальней обсудить по цехам. Надо привлечь и беспартийных. Организатором выделить Грицку.
- Долой гарбузовцев!
Уже середина кричит на "камчатку":
- Заткнитесь, а то выведем.
- Голоснем за Грицку.
- Большинство!
- Следующеее слово от бюро коллектива Жоржке.
"Камчатка" шумит. Жоржка ударяет ладонью по столу.
Стол скрипит. Ходырь испуганно косится на него.
- Кто не хочет слушать - уходи! Останутся настоящие комсомольцы. "Камчатка" бузит, а кто вы думаете заправляет ею?.. Кто подстрекает бузотеров?.. - Агитпроп Сотков! Мы пришли сегодня сюда не чикаться. Я ставлю перед пленумом вопрос серьезно. В районном комитете говорят о нашем коллективе, как о самом никудышном. Мы дождемся того, что нас распустят. Вы знаете, что один я без вашей помощи ни черта не могу сделать. А как вы мне помогали эти четыре месяца? Кто выполнял кай следует свою нагрузку? Жоржка, мол, освобожденный - пусть за всех отдувается. Получилась не коллективная работа, а однолошадное хозяйство. Поэтому на последнем бюро вопрос был поставлен так: или работаем или скажем в райкоме, что не хотим быть в комсомоле. На бюро поругались и поговорили по душам. Всю работу необходимо перестроить, а комсомольцев поставить на ноги. Зарвавшийся и обленившийся актив отстранить. У нас достаточно еще невыдвинувшихся ребят, которые желают работать.
- Не гарбузовцы-ли?..
- Да! Хотя бы они, товарищ Сотков. Посмотри, какое хорошее ядро они сколотили вокруг себя. Ребята бросили трепатню, объявили себя ударной группой и по-комсомольскому взялись за серьезное дело.
Сегодня же ставим вопрос о нашем агитпропе. Парень грамотный, работу бы мог вести, сам добивался ее… Должен бы показывать пример другим… А он устраивает попойки. Гулянки у себя на дому. Политкружки не работают. Здесь вина и моя, но я завален другой работой - верил Соткову, который все время успокаивал: "все организовал и приступаю к занятиям". Культработы совсем нет. Вместо этого он занимается склокой и демагогией… К тому же последняя пьянка с ночевкой в милиции. Впрочем, вы сами о нем больше скажете.
Решение бюро таково: снять Соткова с работы и поставить вопрос об его исключении.
Вылез из "камчатки" "сотковец".
- Ребята, вы слыхали, как пел Жоржка. Мы знаем, что они давно травят Соткова, потому что он первый восстал против гарбузовцев. Парень раз выпил, случайно в милицию попал. За это другим ничего не было, а к Соткову придираются, потому сразу и греют. Сотков больше всех имеет авторитет среди нас. Мы постановим оставить его.
- Правильно! - гудит "камчатка".
Вылез столяр из середины.
- Ребята, вообче навсегда я считаю, что здесь виновато бюро, которое не проверяло работы. Вообче и всегда само лодыря гоняло. О Соткове и говорить нечего, все знают его как подлизу. Давно надо было гнать. Вообче и всегда раз назвался активом - так подавай пример другим, а от него вообче и всегда какой пример?
- Сотков пусть скажет!
- Соткова на сцену!
Сотков держит голову высоко и надменно.
- Братишки… Может я и виноват, что раз за всю жизнь выпил…
- Врет, не раз. Я сам его три раза видел пьяным.
- Ты говори фактами, так тебе никто не поверит. Дата, свидетели… Вот что! Жоржка все время был со Мной хорошо, а когда связался с гарбузовцами, так я уже "не работаю" и чуть ли не разложился…
- Не чуть ли, а так и есть! Я был на твоих вечеринках.
- Ребята, чего вы его слушаете? Время теряем - нам же надо обсудить будущую работу. Соткова все знаем. Голоснем и баста.
- Я могу кончить, но вопрос о коллективе будет стоять в райкоме.
Сотков гордо зашагал на место.
Желающих выступать хоть отбавляй. Бахнина ловко руководит собранием. Выпустит на сцену "сотковца", а в нахлобучку ему "орателя" из середины и двойку из передних рядов. Получается хлестко. "Сотковцы" поджали хвост.
Когда зачитывается в резолюции пункт - "…Соткова исключить, предложив в трехдневный срок сдать дела Бахниной..", в зале стаей голубей взметнулись крылья рук и грянули стальным плеском.
* * *
Разведка записывала:
ЯНВАРЬ. 31
1. Наша боеспособность выявлена. На пленуме вынесена метровая резолюция. Пункты - пальчики оближешь. Соткову пропеллер.
2. Грица бегал к НШУ и вместе с ним поперся к директору паровозоремонтного завода. Выгорит дело с паровозом.
3. По постановлению пленума для ремонта паровоза создаем ударные бригады.
ФЕВРАЛЬ, 1
1. В нашем полку прибыло. Изобретатель "Тюрентий" прицепился к Грицкиной затее. Бегает с ним и хлопочет.
2. Бахнина орудует.
Созвала "агитпопов" цехячеек. Делает культпоход в Музей революции. Сегодня первое занятие политкружка. Руковод - Нинка Шумова.
Чего это Гром волынится (?) - пошел на занятие политкружка, когда там одни второгодники да первогодники. Думалось, что он шибко грамотный.
3. Чеби отшил от "обоза" Шмота. Орудует на кухне с "агитпопом жестяным", что Зиночкой прозывается. Шмот "раздутие штатов" - давно ли это?
Ясно как пуп - Чеби погиб.
* * *
Американские темпы. Дни как легкий сон. Негатив памяти не успевает все отразить, не может запечатлеть быстро мелькающие кадры.
Утром работа в мастерских, в три теория в фабзавуче. В пять кружки. С семи часов возня с постановкой. Спорткружок… кино… клуб… театр…
Вырываем часы от сна.
И все-таки что-то такое тревожит. Нину вижу мельком. Чтобы насмотреться, заглядываю на ее политкружок. Умная девчонка. Но что ж это она от меня бегает?
А ты, Юрка, от простых сводок развел в своей тетради подобие летописи. Ну и проныра. Все-таки молодец - все как на ладони.
ФЕВРАЛЬ, 3
В депо поставлено ломаное ржавое страшилище, которое когда-то называлось паровозом. Нам надо его вычистить и вылечить.
ФЕВРАЛЬ, 4
Захватываем вражеские территории. Паровозники выпросили у "ярунков" комнату. Часть "ярунков" эвакуировалась в другие комнаты общежития. В "ярунии" власть паровозников. Они присоединяются к нам, как союзная республика.
ФЕВРАЛЬ, 5
1. Паровозники жрут, как лошади - Чеби не успевает снабжать. Они не моясь просиживают с "Тюрентием" за книгами и чертежами.
2. Чеби с "агитпопом жестяным" влопались. Я всех засыплю. Как засыпались - записать нельзя.
ФЕВРАЛЬ, 6
1. "Легкая кавалерия> сделала наскок на цехячейки. Работа завалена. В бюро цехячеек много мертвых душ. Бюро обновятся второгодниками. Надо нам помочь.
2. "Тюрентий" как муха увяз в паровозное дело. Не ходит домой. Ночует с паровозниками.
3. Тах говорит, что моя тетрадь войдет в будущий музей фабзавуча.
Юрка-разведчик - "Легкий кавалерист" - редкий экспонат.
Скоро в писании Грома перещеголяю. Выпущу книжку - "Мемуары Юрия Николаевича Брасова".
Вот девчонки будут липнуть!
* * *
- Ребята НШУ с Зелениным в общежитии!
- Зови в "гарбузию".
- Здравствуйте, товарищи!.. Пришли посмотреть, как вы здесь живете… Что это, струнный кружок?
- Нет, это подготовка к войне.
Тащим их в "артистический лагерь". Слышно еще за дверьми:
- По лени, пьянке, хулиганству… Пли!
- Бах…
Открываем дверь:
- На "бурсу" в штыки!
- Ура-а-а!
На нас летит колонна свирепых бойцов. НШУ в испуге назад. Развоевавшийся Тах в смущении.
- Извините… Не думали, что появится такой враг… У нас репетиция.
У НШУ разглаживаются глубокие складки лба. Углы рта подымаются.
- Что это у вас?
- Сейчас тайна. Скоро увидите все.
Входит к паровозникам. Те плавают в папиросном дыму. В комнате от духоты готовы лопнуть стекла окон. Они так заняты, что нас не замечают. "Тюрентий" заработался вконец. Увидев нагнувшуюся фигуру НШУ над чертежами, он сует листок бумаги и бормочет:
- Свободный?.. Сделай чертеж инжектора для модельщиков.
НШУ берет листок и садится чертить., Зеленин разглядывает чертежи.
"Тюрентий" роется в бумажках и потом вдруг замечает улыбающиеся физиономии, видит, что приказал вычертить не своему ученику, а начальству.
- Это… Это я так… Честное слово вас не узнал… Думал - они.
НШУ улыбается.
- Ничего. Я привык к черновой работе. Чертеж раз взялся - вычерчу. Завтра утром вам передам. Сейчас нужно сходить в другие комнаты. Интересно вы здесь живете…
Я как гид веду их по узкому пахнущему крысами общежитейскому коридору.
Комната 5.
Девчата готовятся куда-то на вечер. "Малярничают", завиваются, пудрятся.
Комната 6.
У девчат незнакомые парни играют на гитаре и передают им карточки "почты амура".
Комната 7.
Пусто. На столе рыжий кот.
Комната 8.
Сюда переехали "ярунки". Стучим. Там какая-то возня. Шорохи и шопот. В щелках вспыхивает свет. Кто-то матерится. Через большой промежуток выглядывает растрепанная физиономия - увидев НШУ прячется опять за дверь…
Мы напором плеч открываем ее. Три "ярунка" суетятся по комнате, прячут под стол бутылки и закуску. У них в гостях две подозрительных барышни. Дико размалеванные, в мятых платьях. У одной весь глаз тонет в синяке.
"Ярунки" оправдываются:
- Родственники в гости приехали.
НШУ обшарив глазами комнату, ничего не говоря - выходит. У двери записывает в блокнот номер комнаты.
"Ярунки" показывают мне кулаки.
- Сволочь… Не мог предупредить.
Зеленин забирает неоткупоренную бутылку и сует мне.
- Это передашь на ваше бюро. А я на свободе с ребятками еще потолкую.
В других комнатах ребят - кавардак. Играют в карты. Валяются одетыми на постелях. В одной "шахматный матч" - единственный игрок играет сам с собой на нескольких досках. Грязь, мусор. НШУ упавшим голосом спрашивает в каждой комнате:
- Вы заходили в комнату 4 или 16?. Посмотрите, как там живут. Берите пример… Эх вы, молодежь…
Он опечален. Складки опять застилают лицо.
Зеленин напирает:
- Общежитие совсем без внимания. Надо врача прислать..
- Все эта загруженность… Придется наводить снова порядок, нельзя так. Коммуну какую организовать можно… А вы молчите ребята… - Нудно тянет НШУ. Видно, что ему неудобно перед Зелениным.
- Не совсем молчим…
- Мы, бывало…
Он недоговаривает, входим в кухню. Чеби и Зинка - "агитпоп жестяный", - засучив рукава, стряпают ужин и о чем-то весело болтают.
- Начальству привет! Обождите, ужин скоро. А сейчас не мешайте. Заняты.
* * *
ФЕВРАЛЬ, 9
Паровозники захватили чертежную. Оттуда рабочие чертежи идут к модельщикам. Модели к литейщикам. Отливку разбирают токаря и слесаря. Кузнецы, столяры и жестяники работают сразу по чертежам. Чудеса. Третий год забыл бузу, все заняты паровозом.
Паровозники худеют. Заударничались.
"Тюрентий" освобожден от уроков. Он все время или в депо, или в общежитии. Совсем к нам перебрался.
ФЕВРАЛЬ, 11
Райком посылал нашу "легкую кавалерию" обследовать фабзавуч Металлического завода. Там ребята счастливей. Они с первого же года на заводе. А буза почти такая же. 20 % ударников, в то из них часть только на бумаге.
Педагоги, как и у нас - из старых школ. Зато мастера цитовцы. Все по секундомеру проворачивают. Утром есть физзарядка.
Надо с нашим НШУ поговорить.
ФЕВРАЛЬ, 12
Бахнина дрессирует кузнеца второгодника в агитпропы.
ФЕВРАЛЬ, 13
Литейщики взялись за организацию производственной бригады. Записалось восемь человек. Остальные отвиливают, смеются над ними. О таких надо ставить вопрос на бюро и месткоме. Форменное "болото". Недаром бригадники их зовут "морошкой".
Морошка - болотная ягода.
* * *
От смеха дрогнули стекла окон, взметнулась пыль со стен.
Смеялись до слез, до боли в животе.
Да "как не смеяться! В обед представители "сосунков" объявили, что они составили бригаду и вызывают мастерскую на социалистическое соревнование.
- Ну и паршивцы! Придумают же.
- Вас бы, ребятки, в цирк, рыжего не надо.
- Вы меня вызовите на пиво… Кто больше выпьет, бригада или я. - Подмигнул воспаленными глазами чернорабочий с прозвищем "Мурза".
Мы - бригада "сосунков" - стоим у крана, как под знаменем, с серьезными физиономиями, изредка переглядываясь друг с другом. У некоторых нерешительная улыбка уже скользит по лицу, пригибая углы рта. Но в это время по цеху пробегает табельщица.
- Кто не вешал марки? Вешайте,
Литейщики медленно сползают с насиженных мест, комкают бумагу от завтраков. Нам мимоходом бросают обидное:
- Идите-ка подучитесь еще. Рано шуметь начали…
Даже своя "Морошка", отвильнувшая от бригады, осмелилась и зубоскалит:
- Ну и комики! Натуральные комики.
У Хрупова - бригадира нашего - от обиды 9 главах жаркая влага, но он держится. Он будет стоек, будет высоко нести звание бригадира. Вот и сейчас точно кусок ноздреватого кокса застрял в его горле, но он говорит:
- Пусть смеются, а мы будем… Я теперь все… до последнего мускула отдам бригаде.
Наша восьмерка мрачно берется за приготовления. Мы раскладываем инструмент на специальные полочки, а чаще употребляемый окрашиваем в яркокрааный цвет.
Представители "Морошки" не унимаются, их цель - истребить нас тихим хихиканьем, подковыркой. Для этого подсылают чернорабочих. Те будто случайно останавливаются, расширяют "в испуге" глаза и подчеркнуто серьезным тоном:
- В чижика играете? Разве и на работе можно? Шабаш не прооалуйте, а то поздно домой будет.
- Ай-я-яй! Что ж это у вас инструмент в крови или вареньем выпачкали?
Приносят из старого лома исковерканные бронзовые статуэтки, битые колокольчики, ломанные кресты, подсвечники…
- Вот вам еще… Только, чтоб мастер не увидел. В угол поставит.
Мы так же тверды и молчаливы, как эта горка бронзового лома. Размериваем землю, разбиваем на квадраты, раскладываем подмодельные доски.
Завтра утром мы начинаем.