Он бросил сигару и, кивнув головой, отошел от окна. Сумико задвинула створку и долго сидела, прижавшись щекой к стене. Зуд в плече стал усиливаться, потом перешел в ноющую боль. Она стала щипать себе шею.
Дядя вернулся поздно вечером, совсем пьяный. Он икал и шумно отдувался. Подполз на четвереньках к очагу и разлегся на цыновке. Снимая с него верхний халатик, Сумико увидела привязанную к пояску свою сандалию и засунутый за поясок продолговатый конверт с надорванным верхом. На конверте было напечатано: "Кандидат в палату представителей - Югэ Масанобу. За справедливую и светлую политику, за стабилизацию экономики и утверждение основ общего благоденствия. Прошу подать за меня ваш честный голос".
- Деньги грязные, потому пропил… - пролепетал дядя. - Вместо листочка плюну в ящик…
Он вскоре захрапел. Сумико легла спать, так и не дождавшись Яэко.
1
Рано утром начался переполох: залаяли собаки, затарахтели мотоциклы, прогудели автомобили, послышались топот бегущих ног и крики женщин и детей.
Дядя бросился к окошку и так рванул створку, что она соскочила с желобка. Мимо дома промчался полицейский на мотоцикле, за ним - темнокоричневый автомобиль, похожий, на сундук. По улице бежали женщины с растрепанными волосами.
- Приехали отбирать рис у недоимщиков, - пробурчал дядя и поцокал языком. - Уже третий раз с осени налетают…
В дверях его чуть не сшибла с ног жена Кухэя с соломенным кульком на плече. Она села на земляной пол и, положив кулек перед собой, стала с плачем просить, чтобы спрятали единственный мешок риса, оставшийся у них. К ним сейчас придут и начнут ворошить.
Она низко поклонилась:
- Куни–сан, выручи нас, очень прошу!.. У тебя не будут обыскивать!..
Дядя Сумико покосился на кулек, облепленный землей и травой, и хмыкнул:
- А прошлой весной, когда у меня еще был участок и приехали эти… Кухэй небось отказался спрятать мои кульки.
Широкое лицо жены Кухэя скривилось, она громко заголосила, продолжая отбивать поклоны. В дверях
показался какой–то мужчина; лицо его было закрыто платком, накинутым на голову, концы платка он держал в зубах. Увидев жену Кухэя, он побежал обратно к калитке и выкатил тележку с кульками. Суматоха на улице усиливалась. Сумико молча подошла к кульку и потащила его в угол комнаты, где были навалены веревки. Дядя сердито крикнул, но Hfe двинулся с места.
В это время на улице заиграла музыка, она становилась все громче и громче. И внезапно стихла, быстро заговорил женский голос:
- Надеемся, что вы все поддержите наше благое начинание. Филиал Общества содействия Красному кресту и Женская благотворительная ассоциация призывают всех во имя гуманности и милосердия прийти на помощь раненым воинам армии Объединенных Наций… .ведущим в Корее священную войну за незыблемость принципов гуманности… - Шум полицейских мотоциклов заглушил женский голос. - …Просим жителей деревни внести благородную лепту…
Сумико отодвинула створку. Мимо дома медленно проезжала красная машина с рупором на крыше. Машина направилась в сторону площадки с флагштоком перед воротами усадьбы Сакума. Там уже стояли другие машины и толпились люди. Из машины с красным крестом на кузове вылезли люди в белых халатах.
- Ой, это не за рисом… - пробормотала за спиной Сумико жена Кухэя и спросила проходившую мимо старушку: - Что случилось?
Та показала в сторону площадки:
- Из города приехали какие–то госпожи…
Жена Кухэя схватила кулек и, взвалив его на плечо, поклонилась дяде Сумико.
- Прости, Куни–сан, за беспокойство… нашумела я…
Она быстро вышла. Дядя пошел вслед за ней и вскоре вернулся вместе с пожилой женщиной, густо напудренной, в красной шляпке, красном пальто и зеленых туфельках. Она остановилась у порога, продолжая разговор:
- …прежде всего определим, какая группа, кровь не у всех одинаковая. У вашей девушки, например…
Дядя Сумико что–то сказал, прикрыв рот рукой. Дама посмотрела на Сумико.
- А после приезда сюда не проверяли?
Дядя подошел к алтарику, достал из нижнего ящичка узелок с амулетами и вынул оттуда жетончик, который Сумико получила в Хиросиме. Дама поднесла жетончик к своему лицу и пошевелила длинным напудренным носом, как будто обнюхивала жетончик.
- Надо непременно показаться врачу. Болезнь может начаться в любое время… В городе находится штаб военной базы, и надо явиться туда в отдел медицинской службы, там врачи…
Сумико мотнула головой.
- Я не пойду к ним, - сказала она. - Боюсь.
Дама улыбнулась, сложив губы бутончиком, и кивнула головой:
- Но к врачу все–таки надо сходить. Если не к ихнему, то к японскому.
Она вытащила из красной кожаной сумочки книжечку и авторучку, выдернула листочек и, написав на нем что–то, передала дяде Сумико.
- Пусть девушка сходит в город к доктору Ари–мицу по этому адресу. Я ему скажу, и он бесплатно осмотрит и даст лекарство. А потом девушка придет к нам, 'в Общество помощи детям… это в том же пере* улке. Я помогу устроиться на какую–нибудь работу. - Она скользнула взглядом по закопченному потолку и изодранным цыновкам на полу и поднесла платочек к носу. - Сейчас у всех трудная жизнь…
Дядя закивал головой:
- В прошлом году пришлось отдать арендованный участок обратно… и теперь перебиваюсь поденщиной. - Он провел рукой по затылку и смущенно хихикнул. - Туговато приходится.
Дама внимательно разглядывала Сумико. Потом снова сложила губки и улыбнулась.
- Девушке лучше служить в городе. Наше Общество помощи детям дает рекомендации. Можно устроиться прислугой в хорошем доме, например у иностранцев. Там хорошо кормят. При нашем обществе имеются двухмесячные курсы английского языка. - Дама повернулась к дяде. - Пошлите девушку к доктору Аримицу, потом придете вместе ко мне и после заключения контракта получите вполне приличную сумму. До свиданья.
Она вышла, постукивая каблучками, вместе с дядей.
Из–за плетня со стороны соседнего дворика показалась круглая, как луна, физиономия Инэко. Она быстро затараторила:
- К нам тоже приходила эта… - она сложила губы бутончиком и прищурила глаза. - Сейчас ходят по домам и уговаривают всех сдавать кровь. Все пошли гуда, на площадку. А меня не пустили… вчера я ходила к Яэтян, а потом пошли в одно место… - она быстро заморгала, - и я вернулась поздно, и мне попало…
За плетнем послышался голос дяди Сумико. Инэко исчезла. Дядя Сумико стал разговаривать с матерью Инэко, подошедшей к плетню. Дядя сказал, что на площадке расставили столики и приехавшие из города врачи и сестры милосердия стали предлагать всем сдать кровь, но никто не согласился. Тогда толстая женщина в шляпе с желтым пером объявила, что за кровь будут платить, но надо сперва дать кровь на пробу, а через несколько дней они приедут опять и купят у тех, у кого кровь окажется подходящей. Несколько человек дали кровь на пробу. Всех рассмешила слепая бабушка Оцуру. Врач сказал ей, что у старух не берут кровь, а она сказала, что умеет плести корзины не хуже молодых, и стала просить, чтобы у нее взяли немножко, хоть за полцены.
- А в Старом поселке были? - спросила мать Инэко.
Были, но там парни подняли шум перед управой, прибежали чернорабочие с дамбы, чуть не подрались с полицейскими. Никто не дал крови. Сейчас ездят по всем окрестным деревням.
Как только дядя вошел в дом, Сумико сказала:
- Я не пойду к доктору… страшно…
К доктору Ари–мицу все–таки надо сходить. Эта госпожа обещала сказать ему, и он осмотрит бесплатно. Пойдем вместе. А к этой госпоже не пойдем, у нее морда хитрая.
Сумико улыбнулась:
- А я подумала, дядя хочет продать меня.
Лучше сдохну, чем сделаю из тебя панпан–дев–ку. - Он топнул ногой. - Не болтай ерунду!
Он вытащил из–за пояса листочек, который ему дала дама.
- Вот адрес лечебницы Аримицу. Запомни.
■- Эту улицу знаю, - сказала Сумико. - Там музей, в позапрошлом году нас водил туда учитель. А около музея сквер с поминальным столбом, и там начинается этот переулок. Найду.
Дядя порвал листочек и, подойдя к алтарику, спрятал жетончик в ящичке.
2
В долине у южного подножия Каштановой горы уже совсем не осталось хвороста. Туда ходили из всех трех окрестных поселков и рылись в песке, но, кроме прогнивших сучьев, уже ничего не находили. Собирать хворост на Каштановой горе было нельзя: лес принадлежал господину Сакума. Поэтому многие ходили в лес за школой. Когда–то в этом лесу водились обезьяны, и его прозвали Обезьяньим лесом. Пока он принадлежал казне, там можно было свободно собирать валежник, но в прошлом году этот лес купил какой–то подрядчик. Новый владелец поставил вокруг леса столбики. Однако местные жители ходили в лес попрежнему, пользуясь тем, что там не было охраны.
Сумико медленно шла за дядей, опираясь на бамбуковые грабли. Они несли вязанки хвороста - дядя на спине, а Сумико на голове. Дядя сказал, что ему надо зайти в усадьбу, и приказал Сумико итти прямо домой.
На краю поля отца Инэко сидел Таками, окруженный детьми. Он стругал перочинным ножиком тростниковые палочки, делая из них свистульки.
- Не так держишь. - Таками взял у одного мальчика свистульку и приложил к губам. - Вот так. Надо боком приставить, а ты держишь, как флейту. У флейты должны быть четыре дырки с одной стороны и одна с другой. И она должна быть длиннее.
Он стал наигрывать на дудочке. У него получалось очень хорошо. Вернув мальчику дудочку, он пошел за Сумико.
- Простите, что в тот раз… наговорил всяких вещей. Вы не рассердились?
Нет… - Сумико посмотрела в сторону дяди, он шел к воротам усадьбы не оглядываясь. - А вас дети любят…
Таками тихо рассмеялся.
- Сперва дразнили, даже бросали камни, - думали, что я сумасшедший. А теперь мы подружились.
Мне лучше всего с ними… Мой любимый поэт Исикава Такубоку в одном стишке написал, как он в минуту безысходной скорби пошел на берег моря и стал играть с крабиками. А я вместо крабиков играю в свистульки с детишками.
Они подошли к калитке дома Сумико.
- Вы учитесь где–нибудь? - спросила Сумико, отвернувшись.
Я на юридическом факультете Киотоского университета. - Он усмехнулся. - Только смешно изучать всю эту юриспруденцию, она ничего не стоит. К чему учиться, если мы все снова стали дикарями? Один модный французский писатель сказал о Хиросиме: "Машинная цивилизация ныне вступила в последнюю стадию варварства". Пикадон в течение одной секунды просветил меня так, словно я прочитал сто тысяч книг по философии. Англичане говорят: "Из лайф уорс оф ливинг?" - "Стоит ли жизнь того, чтобы жить?" Пикадон дал мне исчерпывающий ответ на этот вопрос. В то утро произошло то, что неизмеримо страшнее гибели сотен тысяч человек. В то утро испепелилась мораль человечества…
К нему подбежала маленькая девочка с гноящимися глазами и потянула его за рукав пиджака:
- Дяденька, и мне сделай!..
Сейчас сделаю, иди туда. - Он ласково погладил ее по головке. - Люди выдумали пикадон, и они должны понести наказание…
Пикадон сбросили аме, - сказала Сумико.
Не важно, кто именно - американцы или португальцы… Важно то, что это сделали люди, а не другие живые существа, населяющие земной шар. Виноваты люди - и больше никто. Стыдно быть человеком, и поэтому…
Сумико перебила его:
- Больше не будут бросать.
Будут непременно, - он решительно кивнул головой. - В небе над Хиросимой началась цепная реакция, которая теперь никогда не кончится и будет вызывать все новые и новые взрывы. Пикадоны теперь будут повторяться так же, как повторяются землетрясения и тайфуны. Будущее человечества - это огромное радиоактивное облако. И в этом облаке исчезнет наша проклятая планета.
Он вздохнул и, вытащив из кармана огрызок сигары, сунул ее в рот. Сумико открыла калитку и поклонилась ему. Он положил руку на калитку.
- Простите, я опять наговорил всякой всячины… С другими людьми не поговоришь обо всем этом. Они же не испытали… а мы понимаем друг друга. Судьба у нас одинаковая, мы обречены и должны примириться с этим…
Я не хочу умирать, - тихо произнесла Сумико.
Таками покачал головой.
- Жить только для того, чтобы лечиться, - это все равно, что надувать дырявый мяч. На нас стоит печать пикадона…
Не дослушав его, Сумико поклонилась и вошла во двор. К Таками подбежала девочка и, протянув ему тростниковую палочку, жалобно захныкала. Он пошел с ней.
3
- О чем Сумитян разговаривала с ним? - строго спросила Яэко, закрывая за собой калитку. - Размахивал руками, как будто речь говорил.
Он говорит, что все люди виноваты, потому что выдумали пикадон. И теперь уже ничего нельзя сделать… пикадоны будут повторяться, как землетрясения, и весь мир все равно погибнет. И на всех нас печать пикадона, и мы должны умереть. А лечиться бесполезно, - это все равно, что надувать дырявый мяч…
Яэко зажала уши руками и плюнула:
- Вот поэтому я говорила Сумитян, что не надо слушать его. Сам свихнулся и хочет, чтобы другие тоже… Только сумасшедший может обвинять всех людей ва пикадон. Виноваты аме, они сделали пикадон и сбросили его. И насчет того, что теперь будут все новые и новые пикадоны и их нельзя избежать, - тоже чепуха. Сейчас во всем мире люди борются за то, чтобы больше не было Хиросим. И этого можно добиться. И мир не погибнет. И Сумитян будет лечиться и выздоровеет. Больше не смей болтать с этим полоумным. - Яэко покосилась на подругу. - Этот дырявый мяч, наверно, нравится Сумитян, поэтому слушаешь его…
Сумико покраснела.
- Вовсе не поэтому… Жалко его.
В следующий раз начнет уговаривать Сумитян умереть вместе с ним. Вот увидишь.
Яэко стянула утиральник с головы и стала обмахиваться им. Потом присела на корточки у порога.
- Я думала, Яэтян сразу же придет и расскажет, - сказала Сумико. - Ждала в тот вечер… Записку передала учителю?
Дела были… - тихо ответила Яэко. - Я несколько раз ходила в город, была в Демократическом союзе молодежи.
С Кантяном ходила?
Он уехал куда–то… Я ходила с двумя девушками из Восточного поселка. В Союзе молодежи часто устраиваются собрания, показывают диапозитивы, потом читают разные лекции. Очень интересные.
Наверно, трудно понять эти лекции?
Совсем нет. - Яэко мотнула головой. - Лекции читают студенты. И читают так, чтобы всем было понятно и интересно. Туда ведь приходят такие, как мы. Например, девушки с фабрики консервных банок и парни из железнодорожных мастерских.
А отец знает, что ты ходишь туда?
Я ничего не говорю отцу…
Яэко замолчала и стала чертить что–то на земле.
Потом спросила:
- К Сумитян приходили за кровью?
Сумико рассказала о посещении дамы в красной шляпке.
- Надо сходить к доктору Аримицу, - сказала Яэко. - А к этой женщине не надо ходить.
А если доктор скажет, что у меня кровь неиспорченная, я могу продать ее?
В лечебнице Аримицу, наверно, тоже покупают, но дают очень мало. Недавно один знакомый Кантяна продал кровь, и ему дали по триста иен за один го… за чашку крови.
А сколько дадут эти, которые приезжали к нам?
Они объявили, что будут платить только тем, кто сдаст пинту крови, по–нашему, три го. Будут платить по–разному, смотря какая кровь. За самую хорошую будут давать за каждый го четыреста иен.
Четыреста? - Сумико широко раскрыла глаза. - А вдруг у меня неиспорченная кровь? Заработаю много…
Сумитян надо не продавать кровь, а, наоборот, покупать.
Яэко подошла к плетню, посмотрела по сторонам и, подсев вплотную к Сумико, прошептала:
- В тот раз, когда мы шли домой, мы видели на мостике Кантяна и других… Сумитян никому не говорила об этом?
Не говорила. А что?
Скоро выборы в парламент, и полиция сейчас вовсю охотится на красных. По домам ходят переодетые полицейские и собирают сведения… Держи язык за зубами. Поняла?
А Такеда Юкио, которого арестовали в день киданья гороха, тоже красный?
Всех, кто борется против войны, считают красными.
И против пикадона?
Яэко кивнула головой.
- И против пикадона и против иностранных военных баз.
Яэко оглянулась в сторсну плеиня:
- Пойдем к учителю Акаги. Я говорила уже о Сумитян.
Дядя не пустит, - Сумико показала на сандалии и лапти, висевшие на гвоздике. - Не разрешает мне брать без спросу. Боится, что я буду ходить на собрания…
Яэко покосилась на сандалии и лапти.
- Сумитян тоже боится пойти на собрание?
Босиком… как–то неудобно, - пробормотала Сумико.
Сделаем так… Сумитян скажет дяде, что идет к врачу вместе со мной. Со мной пустит?
Подумав немного, Сумико стала вытаскивать из вязанки стебли камыша и осоки.
- Сплету для дяди дождевую накидку, тогда пустит. Мать Инэтян научила меня. Нижняя часть получается, а вот тут трудно, на плечах топорщится.
А ты выбирай стебли подлиннее и потоньше, чтобы свешивались. И лучше всего стебли пушицы. Тогда не будут торчать вбок. Попробуй сделать. Я зайду за Сумитян, и вместе попросим дядю, чтобы отпустил. А на обратном пути из города Сумитян придет прямо ко мне, и мы пойдем к учителю.
А если доктор скажет, что у меня хорошая кровь, я продам, - сказала Сумико. - Один го четыреста иен… Куплю что–нибудь… куплю сандалии и спрячу их.
Четыреста иен за целую чашку крови - это очень дешево. Не смей продавать! Значит, я зайду.
Яэко подошла к плетню и, увидев, что кто–то идет, приложила ладонь ко рту, открыла калитку и быстро ушла.
4
Накидка получилась не совсем такая, какую хотела Сумико. Упрямо топорщилась на правом боку, а на спине пришлось положить еще один ряд стебельков, чтобы не пропускала воду, и поэтому образовался горб. Но Яэко и выглянувшая из–за плетня Инэко стали так шумно восхищаться, что дядя, наконец, одобрительно хмыкнул и выдал сандалии Сумико: разрешил ей пойти в город вместе с Яэко.
Девушки вышли рано утром, солнце еще не успело показаться над горами за рекой. На полях стоял туман. Перед домом Кухэя играли дети. Они подходили по очереди к сынишке Кухэя, сидевшему на рогожке с бумажной маской на лице. Он осматривал всех по
очереди - постукивал по груди "и голове, щупал руки и выкрикивал:
Не годишься, у тебя чахотка! Ты тоже не подходишь, ячмень на глазу! Тоже скоро помрешь! А у тебя… ну–ка, покажи язык!
Девочка с ребенком за спиной, высунув язык, про- !мычала, затем по требованию "доктора" подпрыгнула несколько раз и была признака годной. Она подошла к девочке с бумажным колпаком >на голове. Та кольнула ее палочкой в палец,
потом в сгиб локтя, подставила обломок черепицы и произнесла протяжно в нос:
- Прозе–ерим вашу кро–овь и тогда ку–пим. Возьмите квитанцию.
Девочка с ребенком, получив сосновую шишку, отвесила поклон:
- Спасибо. И у моего ребенка тоже возьмите, пожалуйста.
Дети играли с таким серьезным видом, что Сумико не могла удержаться от улыбки. Яэко покачала головой, но тоже улыбнулась, и они молча прошли мимо. На середине вспаханного поля на шесте с перекладиной торчало пугало в продырявленной соломенной шляпе–зонте и в камышовой накидке. К перекладише, изображавшей вытянутые руки, был привязан лук со стрелой. Стебельки на накидке торчали дыбом.
Девушки переглянулись и прыснули.
- Вылитый дядя Сумитян, - заметила Яэко.