Дойдя до бугра, на котором впритык стояли могильные столбики, Яэко простилась с подругой, сказала, что будет ждать ее и чтобы она после лечебницы сразу же шла обратно. И ни в коем случае не продавала бы кровь.
Сумико пошла вниз по проселочной дороге. Впереди в том месте, где от дороги отделялась тропинка, идущая к рыбацкому поселку, на краю дороги сидел человек в черной фуфайке и штанах с обмотками. Сумико перешла на другую сторону. Проходя мимо мужчины, она мельком взглянула на него и, отвернув лицо, прибавила шагу. Рюкити старательно счищал что–то с обмоток.
Подходя к мостику, она услышала шаги сзади.
- В прошлый раз доставил вам хлопот с бумажкой, - сказал Рюкити. - Спасибо, что переслали.
Она кивнула головой не оглядываясь. Он шел за ней, отстав на несколько шагов. Выйдя на шоссе у круглой скалы, она остановилась и поправила узелок с едой, привязанный к пояску на шароварах. Потом накинула утиральник на голову. Рюкити тоже остановился. Вдруг он подскочил к ней .и толкнул локтем:
- Стань за дерево.
Со стороны полигона шли машины. Сумико спряталась за дерево. В передней машине с желтой полосой на кузове ехали американские жандармы в голубоватых шлемах и с нарукавными повязками; в остальных машинах - офицеры и солдаты с большими ящиками и шестами. Машины, выехав на шоссе, помчались в сторону города.
Откуда–то донеслось легкое стрекотанье. Над лесом, недалеко от ограды полигона, появился геликоптер с гондолой, похожей на банан, и низко пролетел над квадратиками полей, потом повернул к морю и скрылся за Черепашьей сопкой.
Справа по склону горы тянулся лес. Вдоль дороги стояли красные сосны и грабы, выше шла бледнорозовая полоса расцветших вишневых деревьев. Слева за высокими столбами с колючей проволокой виднелись круглые и продолговатые белые домики с окошками, напоминающими бойницы. Над ними возвышались две вышки, между ними флагшток, на котором развевался звездно–полосатый флаг.
Рюкити пошел рядом с Сумико, напевая песенку со странным мотивом:
Токио буги–вуги,
Ридзуму уки–уки,
Кокоро дзуки–дзуки,
Ваку–ваку…
- Это по радио передавали из Токио, - пояснил он. - Под аме подделываются. Дурацкая песня!
Дурацкая, - согласилась Сумико.
Он сорвал веточку граба с зеленовато–желтыми цветочками и стал размахивать ею. Вдруг из–за поворота дороги выскочил мотоцикл. Рюкити толкнул Сумико плечом. От неожиданного толчка она пошатнулась и, споткнувшись о камень, упала на траву. С ее ноги соскочила сандалия и покатилась вниз в кусты. Рюкити бросился за сандалией. Мотоцикл остановился. Перед Сумико стоял молодой японец в синем бере–те, в желтой кожаной куртке и темнокрасных штанах. Он улыбался, прищурив маленькие, широко расставленные глаза. У него были короткие руки - еле доставали до карманов брюк.
- Не ушиблись? - вежливо спросил он. - Испугал вас, простите.
Он поднес два пальца ко лбу и, сев на мотоцикл, покатил дальше. Сумико проводила его взглядом.
- Наверно, вернулся из–за границы.
Это нисей, американский японец, - сказал Рюкити, бросив сандалию к ногам Сумико. - Родился там и тамошний подданный. Этот, наверно, тоже работает у них на базе. Вырядился, как попугай.
Буги–вуги, - сказала Сумико.
Они рассмеялись. Рюкити пошел впереди. Они долго шли молча, потом Рюкити стал рассказывать о том, как недавно вместе с Кандзи они возвращались из города поздно ночью и чуть не словили живьем лисенка.
- Вы тоже красный, как Кантян? - спросила Сумико.
Куда мне до Кандзи! - Рюкити махнул рукой. - Кандзи сразу же после войны вступил в партию. Он тогда работал на железной дороге. Потом его вычистили как красного. Затем учился на курсах при префектурном комитете партии. Толковый парень.
А Кантян и Яэтян очень дружат, - тихо сказала Сумико. - Кантян - хороший человек.
Хотят быть вместе, но отец Яэтян не разрешает. - Рюкити покачал головой. - Яэтян вообще молодец, но дома… трусиха. Не смеет перечить отцу.
Вдали на косогоре виднелись бараки, окруженные колючей проволокой. На бараках еще сохранились маскировочные узоры - черные, коричневые и зеленые пятна и полосы. Между бараками ютились лачужки, сколоченные из обгоревших жестяных вывесок, кусков фанеры и досок. Мимо лачужек ехали два грузовика, разукрашенные флагами и цветами. Они спускались по дороге, соединявшейся с шоссе. В первой машине ехали люди с мегафонами, с белыми лентами через плечо, во второй - женщины в пестрых кимоно.
- Послезавтра выборы, - сказал Рюкити. - Агитируют за кандидата. Даже гейш мобилизовали.
Вы тоже пойдете голосовать?
Куда там!.. - Рюкити усмехнулся. - Из нашей артели никто не попал в списки избирателей. В дере–венской управе нам заявили, что мы не имеем постоянного местожительства и поэтому не включены в списки. Жульничают вовсю. Догадались, что мы будем голосовать за кандидатов коммунистической партии или за левых социалистов. Делают все, чтобы прошел Югэ. И Сакума тоже старается изо всех сил поддержать Югэ, потому что тот поддержит его на следующих выборах в городской муниципалитет. Барсуки из одной норы!.. А Югэ, конечно, пройдет. Его старшая сестра замужем за директором одной фирмы в Осака, которая выполняет военные заказы. Эти денежные тузы вертят всеми делами по указке иностранцев.
Позавчера писарь из управы обходил все дома в нашем поселке, - сказала Сумико, - и забирал у всех билеты на голосование. И у дяди тоже взял.
Рюкити закивал головой:
- Вот–вот!.. Это делают совсем открыто, а полиция молчит. Собирают бюллетени за деньги или даром… и голосуют за своего кандидата. Вот поэтому–то такие, как Югэ и Сакума, и попадают в парламент!
Сумико развернула узелок, висевший у нее на шее, достала пшенные лепешки и предложила Рюкити. Он поблагодарил и, вытащив из кармана кругленький хлебец, стал грызть его.
- Все зубы обломаешь… Знаешь, как делают эту штуку? Собирают хлебные крошки и засохшие корки и, вместо того чтобы выбросить в помойку, смачивают, скатывают шарики и снова сушат. Вот и получается эта штука… коппепан. Угощение для нашего брата. Отучают нас от еды…
Надо положить в горячую воду, - сказала Сумико, - размочить и размять…
Ну, это уж роскошь! - Рюкити засмеялся. - Мы слюной размачиваем.
5
Они прошли через площадь на окраине города, где была автобусная станция. К площади примыкало бейсбольное поле, на котором тренировались американцы в желтоватых спортивных костюмах. Удары по белым. кожаным мячам гулко отдавались в воздухе. Огромный негр в красном свитере и белой шапочке подавал мячи отбивальщикам.
Мальчишки - чистильщики ботинок - яростно стучали щетками по ящикам, зазывая клиентов криками: "Шюшайн, плиз!" На краю площади стояли ярко размалеванные бараки, оттуда доносился треск "патинко" - лотерейных автоматов. На стенах бараков пестрели плакаты с фотографиями Югэ и лозунгами либеральной партии: "За оздоровление экономики! За политику утверждения национального достоинства!"
Перед лавочками, торгующими сувенирами, стояли зазывалы, выкрикивая: "Халло, халло! Уэлкам! Кам ин!" - и кланяясь проходившим иностранным солдатам.
Сумико и Рюкити с трудом пробились сквозь толпу и вышли на трамвайную улицу, ведущую к центру города. По правой стороне тянулся высокий белый забор американского квартала. Из–за забора виднелись крыши с красными и зелеными черепицами. Перед главными воротами американского квартала стояли "джипы" с желтыми полосами, а по тротуару расхаживали жандармы в шлемах и с желтыми шнурами на груди. Недалеко от них под платановыми деревьями прогуливались густо напудренные и нарумяненные японки в европейских платьях и в деревянных сандалиях на босу ногу.
Через всю улицу было протянуто голубое полотнище с огромными желтыми буквами: "Жертвуйте кровь доблестным войскам Объединенных Наций!"
- Как пройти к вокзалу?
Сумико оглянулась и увидела толстого японца в американской форме.
- Прямо до парка, потом налево, - ответил Рюкити.
Нисей поднес палец к козырьку и, подмигнув Сумико, пошел к остановке автобуса. Над входом в гостиницу "Фудзи хотеру" свешивался большой плакат с изображением солдата в шлеме и с мечом, обвитым веткой. Сбоку надпись: "Помогите отважным воинам Объединенных Наций, сражающимся за мир в Азии! Сдавайте кровь!"
Сумико и Рюкити остановились перед витриной магазина.
- Рюкити–сан дал кровь на пробу, когда приезжали к нам?
Обойдутся без моей крови, - буркнул Рюкити.
Они будут давать деньги… четыреста иен за чашку, - сказала Сумико, разглядывая вещи, выставленные в витрине. - Я, может быть, тоже продам.
Не надо этого делать, - сказал Рюкити. - Мы не должны помогать оккупантам.
На белых кружочках, прикрепленных к товарам, были обозначены цены. Помада для волос фирмы "Янагия" - 200 иен, баночка жидкой пудры "Кура–бу" - 300 иен, а тюбик с краской для ногтей - 375 иен.
Сумико, прищурив глаза, посмотрела на зеленый шелковый зонтик. Он стоил 800 иен. Две чашки крови!
В углу витрины стояла большая кукла в японском халате, расшитом золотом. Правая рука куклы была обнажена. В нее был воткнут шприц с резиновым шлангом, соединенным с бутылкой, на "которой был нарисован голубой флаг с изображением земного шара, обвитого веткой. Сбоку надпись: "Я дала кровь армии Объединенных Наций. А вы?"
В левой руке кукла держала крошечный флакончик духов "Кисс ми", на бумажном кружочке значилась цена: 600 иен. Флакон духов величиной с мизинец стоил полторы чашки крови! А красная кожаная сумочка - три с четвертью чашки крови…
Сумикс–перешла к соседней витрине. Банка ананасных консервов - две с половиной чашки, коробка печенья "Коронбан" - три чашки, а квадратная бутылка виски "Белая лошадь" - десять чашек человеческой крови.
Над входом в кинотеатр "Пиккадилли" красовался огромный плакат с изображением гориллы, целующей женщину в совсем изодранном купальном костюме. У окошечка кассы была вывешена табличка цен на места. Нумерованное место стоило полчашки крови. Сумико пошла быстрей. Вход в ресторанчик был прикрыт коротким пологом из стеклянных бус, сбоку на черной лакированной доске золотыми буквами были начертаны цены на блюда. Порция тушеного угря стоила чашку крови. Сумико проглотила слюну и тряхнула головой.
Над большой витриной висел плакат: "Распродажа! Большая скидка!" Репродуктор у входа заквакал: "Покупайте авторучку Паркер–пятьдесят один. Шесть тысяч четыреста иен!" Импортная авторучка стоила шестнадцать чашек крови. Репродуктор продолжал перечислять цены. Постель для новобрачных с узорным шитьем - девяносто чашек. Сумико вытерла лоб рукавом. В глаза лезли плакаты, дощечки, таблички всех цветов с ценами. Все продавалось на чашки крови - все, что в этих магазинах, домах, на улице, во всем городе, все. Шли люди и несли в руках, подмышкой и на спине чашки крови, ехали люди на велосипедах, держана голове подносы с чашками крови, мчались грузовики, доверху нагруженные чашками крови…
- Что с тобой? Нездоровится?
Рюкити заглянул ей в лицо и схватил за руку.
- Сейчас пройдет… - прошептала она, прикрыв глаза рукой.
Дойдя до сквера с поминальным столбом, они свернули в тихий переулок. На воротах лечебницы Ари–мицу была наклеена бумажка: "Принимается кровь в пользу командования войск Объединенных Наций". А рядом на заборе было выведено мелом: "Ни капли крови захватчикам! Долой войну в Корее! Но моа…"
- Не успел написать, - сказал Рюкити. - "Но моа Хиросима!" - это по–английски. А по–японски это значит: "Не дадим повторить Хиросиму!"
Он оглянулся. В конце переулка показался велосипедист, держа на голове сверток. Больше никого не было. Рюкити порылся в кармане и, вытащив огрызок карандаша, приписал: "Хиросима", а под надписью нарисовал еще что–то. Велосипедист проехал мимо, насвистывая песенку.
- Что это? - спросила Сумико, разглядывая рисунок.
Голубь, - ответил Рюкити, - летит… крылья распластал.
Сумико улыбнулась, сморщив носик:
- А я думала, соломенная накидка. Я видела сегодня такую на пугале…
Это голубь Пикассо, - объяснил Рюкити. - Ну, иди. Только не смей давать кровь. Ни капли.
Но моа Хиросима! - ответила Сумико и, войдя в ворота, пошла по каменной дорожке, проложенной среди гравия.
6
Регистратор, прыщавый юноша в студенческом кителе, записал ее имя и оказал, что доктор уже предупрежден о ее приходе. К столику регистратора был пришпилен листок: "К сведению господ доноров. Группа крови АВ не требуется".
В приемной у камелька с потухшими угольками сидели три женщины и разговаривали вполголоса. Когда Сумико вошла в комнату и села в углу у ширмы, пожилая женщина с бритыми бровями и с кусочками черного пластыря на висках говорила:
- А дочка–то генерала Тодзио… отца иностранцы повесили, а она явилась в этот штаб и сказала, что дает кровь добровольно! В газетах напечатано.
И еще этот знаменитый борец Хагурояма… Явился в контору по скупке крови в Токио и дал в пользу армии Объединенных Наций бесплатно целых две бутылки крови.
Ему–то что! - засмеялась третья, с забинтованной головой. - Он может целое ведро дать и не моргнет. А нам больше стакана…
В дверях показалась сестра и позвала Сумико.
- Мне звонили о тебе, - сказал доктор Аримицу, показав на белый табурет посредине комнаты.
У доктора было толстое добродушное лицо с маленькими усиками под круглым носом. Он осмотрел у Сумико глаза и плечо, долго выслушивал ее, приставив трубку к спине.
- Надо будет взять у тебя кровь на пробу, - сказал он. - Сейчас пока ничего (нельзя сказать. Когда у тебя в последний раз брали кровь?
В Хиросиме… И дали жетончик.
Жетончик? - удивленно протянул доктор. - Тебя, значит, иностранные врачи осматривали?
Он покрутил головой и промычал.
- Что ж ты раньше не сказала про жетончик? Ты, наверно, состоишь на учете Эй–Би–Си–Си… в комиссии по изучению жертв атомной бомбы. Тебе надо прежде всего в медицинский отдел штаба военной базы. Если скажут, что этот жетончик уже утратил действие и ты не состоишь у них в списке, тогда приходи ко мне. А так… могут быть неприятности.
Я не хочу итти туда.
Надо пойти обязательно. - Доктор подошел к умывальнику и стал мыть руки. - Если дали жетончик…
Сумико показала на левое плечо:
- У меня болит это место. И голова часто кружится… Наверно, начнется атомная горячка.
Ничего не могу сделать, к сожалению… -Доктор захлопал в ладоши, вызывая сестру. - Кто следующий?
Он погладил Сумико по плечу:
- Сходи и спроси насчет жетончика… Надо непременно выяснить. А то могут быть неприятности и для тебя и для меня.
Мне нужно какое–нибудь лекарство… помазать рубец. По ночам так болит, что не могу спать…
Вошла старуха в халате с гербами. Доктор усадил ее на табурет >и заговорил с ней. Сестра осторожно взяла Сумико под локоть и вывела из кабинета.
Выйдя из ворот, Сумико оглянулась. Рюкити сидел на корточках за водоразборной колонкой.
- Дали лекарство? - спросил он.
Сумико рассказала ему о разговоре с доктором. Рюкити поцокал языком:
- Вот сволочь… Скоро откроется новая амбулатория, там будут хорошие врачи. Сходишь туда.
А у меня жетончик. Японские врачи не будут лечить меня без разрешения иностранцев.
Рюкити фыркнул и хлопнул себя по заду:
- Наплевать на разрешение аме! Японские врачи будут лечить тебя без разрешения. Не все такие, как этот Аримицу.
Они пошли на площадь на окраине города. Рюкити подошел к грузовику и, поговорив с шофером, подозвал Сумико. В машине уже стояло несколько человек.
- Эта машина повезет рабочих на дамбу, - сказал Рюкити, подсаживая Сумико в грузовик, - а мы слезем у круглой скалы.
Грузовик стоял у телеграфного столба, на котором висело объявление, написанное тушью: "Послезавтра, в воскресенье, в 4 часа пополудни, в помещении Дома культуры демократической молодежи будут показаны диапозитивный фильм "Спортивный праздник Демократического союза молодежи" и кукольное представление "Плутни господ Югэ и Сакума" - пьеса Кацу Гэнго. Вход бесплатный".
Шофер дал несколько протяжных гудков. Из барака с вывеской "Закусочная" выбежало несколько рабочих с узелками. Они влезли в машину. Последним влез худощавый парень в кепке, с синяком на скуле. Его окликнул маленький старичок в помятой шляпе и с шарфом на шее. Они уселись впереди у кабинки шофера и зашептали. Увидев Рюкити, парень с синяком подозвал его и бросил взгляд на Сумико. У него были очень сердитые глаза.
Когда машина, обогнув опушку леса, выехала на прямую дорогу, старичок вдруг застучал кулаком по крыше шоферской кабинки. Машина замедлила ход. Впереди, в том месте, где от шоссе ответвлялась дорога на базу, стояли американские военные.
- Слушай, Цумото, - сказал старичок парню с сердитыми глазами. - Стоят с тарелками… будут обыскивать.
Не имеют права устраивать проверки, - сказал Цумото. - Проскочим мимо.
Старичок покачал головой:
- Для ни)£ закон не писан. Прикажут остановиться, и все.
Рюкити похлопал себя по животу:
- У меня только бумажки. Ничего.
Лучше не рисковать, - сказал старичок и подтолкнул Цумото к борту машины. - Сойди и пробирайся через Куротани.
Рюкити вытащил из–под фуфайки маленький сверток и передал Цумото. Тот спрыгнул с машины прямо в кусты на краю дороги. У развилки машину остановили. Жандарм, подойдя к машине, показал жестом, чтобы все вылезли. Щеголеватый нисей в военной форме махнул рукой в желтой перчатке и скомандовал по–японски:
- Выстроиться в ряд! Проверка.
Два солдата, держа наперевес длинные шесты с металлическими дисками на конце, стали тыкать всех по очереди в грудь и в живот. Проведя диском по брюкам рабочего, стоявшего рядом с Сумико, солдат крикнул что–то. Рабочий вытащил из кармана трубку с металлическим чубуком и табачницу. Жандарм осмотрел трубку и табачницу и вернул рабочему. Затем солдат провел кружком по животу и спине Сумико и сказал что–то. Жандарм и нисей засмеялись.
У старичка нащупали карманные часы и металлический футляр для очков, а у шофера связку ключей. Жандарм не стал даже осматривать это добро. Он заглянул в кабинку шофера и кивнул.
- Можете ехать, - сказал нисей и поднес палец к козырьку.
Машина тронулась.
- Давно начали это? - спросил один из рабочих у Рюкити.
Недавно. Это ручные радары, проверяют, есть ли оружие. Если есть что–нибудь металлическое, то на тарелке появляются темные точки.
Старичок сдвинул шляпу на затылок и, взглянув на Сумико, прищурил глаз:
- Им надо изобрести такую штуку, чтобы проверять, что у нас в голове. Тогда все тарелки у них начнут взрываться.
Все засмеялись. Сумико слезла у статуи Дзидзо и поклонилась веселому старичку.
- Иди прямо к Яэтян, - оказал Рюкити. - А потом приходи туда.
Сумико кивнула головой. Машина поехала дальше - к Старому поселку.
7
Собрание оказалось совсем не таким, как думала Сумико.