- Представь, все как прежде… - сказал Федор, глядя в сторону. - Понимаешь… - проговорил как‑то озабоченно, - вот чудак, кажется, уже ушел пешком…
- Я вижу, ты куда‑то торопишься? - спросила Наташа.
- Як воротам и тотчас обратно. Подожди меня, Наташа. Там Власов. Я только к стоянке машин, подожди!..
- Беги! -еле слышно сказала она.
Она взглядом проводила его, затем быстро пошла в сторону одноэтажного, окрашенного в голубоватый цвет домика, где помещался заводской комитет профсоюза.На крылечке домика она увидела высокого, пожилого человека, с темными волосами и калено–красным лицом, одетого в белый полотняный пиджак. Председатель завкома, заметив приближающуюся Наташу, улыбнулся. "Кажется, на ловца и зверь бежит".
- Здравствуйте, Сила Иванович! Я к вам…
- Здравствуйте, Наталья Васильевна, - баском ответил председатель заводского комитета. Затем, спустившись на две ступеньки ниже, спросил: - Чем могу служить, доктор?
- Хотела спросить, вы еще не нашли врача для пионерского лагеря? Ну, и для заводского дома отдыха?.. Там это все рядом.
- Очень нуждаемся, но никого нет.
- Отправьте меня, Сила Иванович.
Тот обрадовался предложению. Сощурил глаза, не веря тому, что услышал. Ведь совсем недавно Тарасенкова отказалась от выезда из города по каким‑то семейным обстоятельствам, а теперь просит.
- Но нам нужен врач на весь сезон, Наталья Васильевна. Если бы вы согласились…
…Власов отказался от машины. Макаров раздосадованный вернулся в зал общих видов и, стремясь подавить в себе беспокойство, сел напротив модели, у которой возились Трунин и Люда Давыдович, измеряя и высчитывая что‑то. Закурил. Папироса запрыгала у него между пальцев. "Нервничаю!…" Подумал о Наташе. Холодно как она встретила. И убежала…
- Н–да!.. - удивив Трунина и Люду, произнес он и, поднявшись, поспешно направился к себе.
В кабинете сел за свой рабочий стол, положил перед собой руки, намереваясь сосредоточиться, чтобы, наконец, взяться за работу. Но мысли, как назло, текли не в том направлении, в каком хотелось направить их.
"Сегодня же пойду прямо к ней домой… ― внезапно решил он. ― Попрошу извинения…" И в то же время ему было немножко страшновато, стыдно показаться у Тарасенковых.В тот день, как всегда, работа в конструкторской окончилась поздно. Макаров вышел, когда уже стемнело. Постоял немного у парадного, поглядел в сторону поликлиники. Не ждет ли Наташа? Может, осталась? Нет, уже темно в окнах.Из‑за крыш заводских корпусов медленно и величественно поднялся ясный месяц. Его бледный свет на асфальте дробили тени слегка колеблемых ветерком деревьев.
Макаров сел в машину и назвал шоферу адрес Тарасенковых. Через несколько минут автомобиль остановился возле небольшого домика в тихом переулке. Макаров подошел к невысокому забору, прислушался к шепоту деревьев в саду. "Нужно идти дальше, пока это возможно, ― подумал он. ― У нас с Наташей не так плохи взаимоотношения, чтобы рвать их и позабыть былое… Мы с ней выйдем вот сюда, в садик, и сядем рядом. Наташа, спрошу ее, помнишь, как в городском саду я удивился, когда ты сказала, что не намерена учинять допрос? Я тогда сделал вид ― ничего де не понял. Но это вздор! Я кое‑что понял. Только прошу тебя, не преувеличивай того, что я скажу. Многое и сам еще не могу объяснить себе. Почему, например, так случилось у меня с этой Катей… Прежде я приписывал встречи с ней обыкновенным случайностям. Но странно, такие случаи, как назло, стали повторяться ― то дома, то в саду, то в театре… И все же это случайные встречи. Зачем обращать на них внимание?.."
Он чувствовал, как билось сердце. Подошел к калитке, заглянув во двор. К дому потянулась посыпанная песком дорожка. В трех окнах горел свет. Эх, была не была!..Его неожиданно встретил Григорий Лукич Веселов. Сидел в одиночестве за чашкой чая.
- О, кто пожаловал! -удивленно произнес парторг__
Заходи, заходи, Федор Иванович!
"Вот некстати принесло сюда парторга…" ― с чувством досады подумал Макаров.
- Ну, что ж стоишь на пороге? Заходи, чаем угощу. Ты ведь прямо с работы? - спросил Веселов.
Федор вошел в комнату, испытывая стесненность и ощущение неловкости. Идя навстречу Веселову, он все время опасался, как бы не зацепиться за что‑нибудь, не уронить на пол стул или вазон с цветами, ― в этой просторной, мило и уютно прибранной комнате все стояло на своем месте в строгом порядке.
А вы, Григорий Лукич, в гостях? ― спросил, лишь бы с чего‑нибудь начать разговор.
- Я, Федор Иванович, на данном плацдарме, так сказать, оставлен за начальника гарнизона, - усмехнувшись, ответил парторг. - Теща вручила мне всю полноту власти. Поджидаю тестя Василия Ксенофонтовича. На работе задержался старикан… Садись, чувствуй себя вольно. Начальник гарнизона я нестрогий, - шутливо продолжал Григорий Лукич.
Макарову показалось, что Веселов словом "нестрогий" как бы намекал, что в этом доме живет человек, который, пожалуй, и стула не предложил бы ему. Достав платок, поспешно вытер вдруг вспотевший лоб. После этого осмотрелся и прислушался: действительно в квартире больше никого. Где же Наташа?..Федор не мог не поймать лукаво–насмешливый взгляд, украдкой брошенный на него Веселовым.
- Значит, одного вас оставили?.. - попытался схитрить Макаров, рассчитывая, что тот объяснит, где же Наташа.
Веселов ответил с напускным равнодушием:
- Наталья уезжает, Федор Иванович. Марья Ивановна и моя Саша пошли на пристань провожать… - Затем, пытливо глядя на Федора, добавил тоном сожаления: - Вот оно как получилось, уехала, брат, наша Наташа.
У Макарова похолодело в груди.
- Куда уехала, Григорий Лукич?
"Ого, мое сообщение царапнуло его за сердце!" ― подумал Веселов. Он не мог не понимать того, что в эту минуту творилось в душе Федора.
- Недалеко, конечно, - неторопливо сказал и умышленно сделал длительную паузу. - Неожиданно решила уехать из города.
- Но куда же?
- Да что ты кричишь на меня, Федор Иванович! - шутливо упрекнул Веселов. - Наташа человек самостоятельный. Но не горюй. Не за тридевять земель уехала.
- Что вы из меня по одной жилке вытягиваете? - усмехнулся Федор.
Сдерживая и пряча улыбку, Веселов пожал плечами:
- Мне твои "жилки" ни к чему. И вообще я тут при чем?
- Но скажите же куда уехала?
- Хочешь непременно поругаться: почему де удрала без моего позволения?.. Это дело нетрудное. В выходной день махнешь к ней в заводской дом отдыха, вот уж там будет для вас простору…
- В дом отдыха?
- Уехала, только не на отдых. На все лето. Час тому назад сказала: "Там мне будет полегче". Понял, слова то какие?
Макаров бросил на парторга вопросительный взгляд. "Кажется, он знает о нашей размолвке…" Встал и решительно направился к выходу, коротко бросив на ходу: "Прощайте".
- Да куда же ты? - закричал ему вслед Григорий Лукич и, когда от Макарова след простыл, подумал: "Никуда им не убежать друг от друга!.."
Но, очутившись на улице, Федор вдруг остановился. "В выходной день махнешь в заводской дом отдыха, вот уж там будет для вас простору…" Он понимал, что это было сказано из желания помирить его с Наташей. "А она сама хочет ли этого? Вчера, быть может, я необходим был ей, но завтра могу оказаться лишним…"
Сердце сжалось, как только он представил себе возможный разрыв с Наташей. Тоска холодом охватила душу. В угнетенном состоянии подошел к своему дому.
- Федор Иванович, батенька, так поздно с работы? От неожиданности Федор остановился. Перед ним стоял Давыдович.
- И настроение у вас неважное, соседушка!.. - сочувственно заметил адвокат. - Может, нервы пошаливают, Федор Иванович? Устаете, наверно…
- Нет, так что‑то… - нехотя ответил Макаров и прошел в парадное; болтать сейчас со словоохотливым соседом не было настроения.
Давыдович растерялся. О, как ему хотелось сию минуту выяснить, уехала ли Наталья Тарасенкова… Но, кажется, да! Иначе почему бы такое траурное настроение у добра молодца? Значит, Катя должна форсировать…Давыдович задумался: "А не лучше ли оставить Макарова в покое и основательно заняться Власовым? Что если показать ему крупную сумму? Огорошить приличным вознаграждением? Сказать, что проект будет использован более решительными людьми на другом заводе?Ведь дальше прыгать некуда. Макаров своего почти добился…"
Пройдя за дом, к обрыву, адвокат в одиночестве сел на скамью, оперся локтями на колени и задумался. "А вдруг Власов заартачится, не согласится? Тогда провал― и ― конец!.."
Глава девятнадцатая
. Федор приходил домой не в одни и те же часы. Но только он появлялся, на душе у матери становилось спокойнее. Чтобы развлечь его, она заводила разговор о семейных, хозяйственных и прочих делах. Но сегодня разговор не клеился. Федор был расстроенный, угрюмый. Бегство Наташи поразило его.
- У тебя неприятности, сынок? - осторожно спросила Анастасия Семеновна; ей так хотелось видеть сына бодрым, ласковым, внимательным…
- Ничего, мама, это пройдет…
Федор замечал, как встревожена мать. Сейчас она была единственным близким ему, родным человеком. Каждый раз, как только встречались их взгляды, он видел в глазах матери столько доброты, сколько не видел никогда раньше.Однажды, возвратившись с завода, он сел за письменный стол и, как обычно, принялся за чтение газеты. Мать подошла тихонько сзади, положила руку на его плечо. Он тотчас отодвинул газету и посмотрел в родные глаза, не произнося ни слова. От этого ласкового взгляда тепло стало на сердце матери. Она положила свою руку на голову сына, стала перебирать мягкими пальцами завитки волос так, как всегда делала, когда он был маленьким… Но теперь волосы были жестче и кое–где пробивались седые нити.
Федор легонько встряхнул головой. "Вырос… ― подумала мать. ― Стесняется моей ласки".
Она не знала о том, что Наташа выехала из города.
- Мама, мне не было письма? - спросил он.
- Нет, сынок, не было никаких писем. Ты ждешь разве?.. От кого?
- Я же не первый раз спрашиваю!.. Я давно жду письма, - сказал он будто с упреком. - Правда, я не сказал вам… Но разве трудно догадаться, от кого мне может прийти письмо?
- От нее?.. - чуть слышно спросила Анастасия Семеновна и невольно взглянула на камин, где когда‑то стоял портрет Кати.
Не заметив этого, Федор Иванович ответил:
- Да, мама, от нее!
Через минуту он поднялся и сказал со вздохом:
- Я пройдусь, погуляю немного.
Анастасия Семеновна не успела остановить, заставить пообедать. Лишь глубоко вздохнула, прислушиваясь, как в коридоре замирали его шаги. Щемило в груди, путались мысли. "Накаркал ворог то этот!" ― подумала она про Давыдовича, однажды сказавшего ей: "Скоро свадебку, Анастасия Семеновна, сыграем?"А от Наташи писем все не было и не было. Макаров не знал, что думать. Чем все это кончится? Не раз терялся в догадках: "Уехала, не сказав ни слова. Не желает откликнуться, объяснить свой поступок…" Конечно, Веселов разумно советовал ― выбрать время и поехать к ней. Проще простого.Но Макаров не решался. Как Наташа встретит? Будет ли рада внезапному его приезду?Уже который день, возвращаясь домой, торопился в свою комнату, глядел на стол. Увы, письма не было!Однажды, в выходной день, гуляя утром в городском саду, Федор увидел Боброва и Люду. Некоторое время шел вслед за ними и невольно слышал их говор.
- Перестань, не гляди на меня так, - тихо просила Люда Боброва.
- Ну, а как же на тебя глядеть? -озадаченно спрашивал летчик.
Но Люда отмалчивалась. Тогда Бобров спросил:
- Чего бы ты хотела в эту минуту?
- А ты? - повернув к нему лицо, в свою очередь поинтересовалась Люда.
- Посидеть над крутым обрывом. Посидеть и помечтать.
- Представь, Петя, на этот раз наши желания совпали…
- Эх, друзья, друзья! - подойдя сзади, сказал Макаров. - Что это вы скисли? И разговор у вас скучный?
- А–а, Федор Иванович! -обрадовалась Люда. - Просим в нашу компанию. А почему вы один?
- Людочка, не могу удовлетворить твоего любопытства, - ответил шуткой Федор и смущенно улыбнулся.
- А моего?.. - заговорил летчик. - Почему ты без Наташи?
- Друзья, отложим этот разговор, - попросил Макаров. - Наташи в городе нет. Разве не знаете?
Бобров и Люда промолчали. Макаров поспешил переменить разговор:
- Смотрите, - сказал он, поведя рукой, - какое утро! Дети копаются в песке…
- Ты что, впервые видишь детей? - удивился летчик.
- Нет, не впервые…
- Как расчувствовался! - подзадоривал Петр. - Можно подумать, что сожалеешь - почему и твой не копается с ними.
- Да, можно подумать… - вздохнул Макаров и похлопал Боброва по плечу. - А ты и думай… Иду я по тротуару, - продолжал он после паузы, - в каждом дворе, в каждом скверике - всюду малыши. Шумят! И вспомнилось мне: как только началась война, в такой же вот солнечный день шел я на вокзал. Но ни на улицах, ни в скверах не было видно ни одной детской коляски, ни одной команды, бегающей за мячом…
- И девчонки не крутили скакалок, - грустно добавила Люда. - Это я тоже хорошо помню.
- А вот они не помнят, - снова кивнул Федор в сторону детской площадки. - И пусть бы никогда не знали…
- Да я не в том смысле, - махнул рукой Бобров. - Я говорю, Федя, что и твой смуглый сынишка мог бы играть с ними…
- Петр!.. - строго сказала Люда.
- Что, тебе не нравятся смуглые? - удивился летчик. - Ну, тогда пусть беленькая девочка - Наташина копия.
Сердито толкнув Боброва в бок, Люда вырвалась вперед и побежала по аллее, что над самым обрывом.
- Женись ка ты, Петр, - серьезно посоветовал Макаров. - Люда будет хорошая тебе жена. Женись, не теряй времени!
Бобров не нашелся, что сказать в ответ, только вздохнул.Молчком пошли они к обрыву, к скамейке, на которой сидела Люда. Девушка взглянула в их сторону, и вдруг у нее вырвалось: "Это она!" Шагах в двадцати позади Макарова и Боброва шла Катя Нескучаева. Люда привстала немного, не сводя с нее глаз. Она не знала, как поступить, что предпринять в данную минуту, хотя прежде не раз думала о том, чтобы разыскать Катю и спросить, какое она имеет отношение к ее отцу.
Как только Петр и Федор подошли к скамейке, Люда тотчас предложила: "Садитесь!" Сама села между ними, взяла под руки.В этот момент Катя круто повернула влево и пошла по аллее, тихонько помахивая миниатюрной сумочкой. Она была в пыльнике из белоснежного шелка. Ветер трепал светлые пряди, она досадливо морщилась и, вскидывая руку, приглаживала их.Подступив к самому обрыву, остановилась, залюбовалась заречной далью, подернутой еле зримой синеватой дымкой. Спустя некоторое время, как бы случайно, повернулась к скамейке и взглянула на Макарова. Он тоже посмотрел на нее долгим взглядом, в котором наблюдательная Люда прочла удивление, переходившее в какое‑то странное чувство неловкости, даже невольной тревоги.Когда Макаров поднялся со скамейки, Бобров тотчас угадал намерение друга и быстро взял его за руку.
Не ходи! Слышишь, Федя? Она тебе ни к чему!.. На лице Макарова выразилось чувство досады.
- Ты полагаешь, что эта девушка кусается? Ошибаешься, она совершенно ручная. И к тому же моя знакомая.
Макаров высвободил свои пальцы из горячей ладони Боброва.
Придвинувшись ближе к летчику, Люда прошептала:
- Уйдем отсюда, Петя!
- Не могу. Нельзя Федора оставить с этой чертовкой!
Сердито нахмурившись, он думал: "Сменять Наташу… И на кого!.." Летчиком всё сильнее и сильней овладевало раздражение. Он готов был подойти и нагрубить обоим.
Когда Макаров подошел к Нескучаевой и поздоровался, она уставилась на него прижмуренными в улыбке глазами. Молвила с игривым укором:
- А я уже подумала, вы не подойдете ко мне. - Затем показала за реку. - Смотрите, как хорошо там! Как тянет туда…
За рекой зеленели луга, немного дальше темнела стена леса. В речной глади играли лучи солнца, отражалось синее небо. Но Федора вовсе не "тянуло" туда. И он как бы про себя проговорил в ответ:
- Дует, однако.
- Дует ветерок! - улыбнулась Катя и добавила: - Пусть он превратится в ураган, мне даже веселее станет.
Макаров не нашелся, что сказать в ответ.
- Я часто бываю в Заречье… - тихо сказала Катя. - Идемте туда!
Она говорила свободно и все время следила за Федором, за каждым его движением. Должно быть, поэтому он стал вдруг испытывать неприятное чувство. Подумал: "Веселый разговор что‑то не соответствует выражению тусклого лица…" Ее темные глаза светились из‑под приспущенных ресниц бесстрастно и холодно.
- Я не один здесь… - отказался Макаров.
- Но ваша компания уже ушла, - заметила Катя, упрекнув взглядом.
Макаров оглянулся. Действительно, Люды и Петра не было на скамейке. Он обругал их в душе и протянул Нескучаевой руку.
- Все же я должен… Извините!
Его рука так и повисла в воздухе. Капризно дернув плечами, Катя отвернулась. Постояв немного, она шагнула вперед и потихоньку пошла у самого края обрыва. Отдалившись немного, замедлила шаг, наверняка рассчитывая, что Макаров должен догнать ее.
Но он стоял на прежнем месте, на его лице бродила смущенная улыбка: "Вот и впал в немилость девушке…"
Когда Катя скрылась из виду, к Макарову подошел Бобров:
- Да плюнь ты на нее!..
- А где Люда? - спросил Федор. - Знаешь что, пойдем ко мне. Мать пироги с рыбой печет. Ужас, какие вкусные.
- Пироги?.. - Бобров подумал. - Нет, пироги потом. Как. только Макаров вышел за ограду на улицу,
Бобров шмыгнул в боковую аллею, куда скрылась Катя."Странная какая‑то… ― думал Макаров о Нескучаевой, подходя к своему дому. ― И, видно, не очень высокой морали… Все же противно! Из театра тянула к себе на квартиру, сейчас ― в лес, за реку!.."Вдруг из парадного выбежала Люда. Макаров невольно схватил ее за руку.
- Что случилось?
Люда оглянулась через плечо, желая убедиться, что ее никто больше не услышит.
- У нас Власов! Он там с папой… Но если бы вы только слышали, о чем они говорят!..
- О чем же? - удивился Макаров. - Почему ты такая взволнованная?
Люда заколебалась. Потом вдруг взяла Макарова под руку.
- Идемте отсюда, Федор Иванович! Идемте… Я вам расскажу… Какое безобразие!..
В голову Люды лезли страшные мысли. В ушах звучали слова отца: "Дело все в том, Василий Васильевич, кто в чем нуждается… Представьте на одной тарелке лежит совесть, а на другой ― деньги. Что бы вы взяли? Логика такова ― каждый берет то, что ему нужно, чего ему не хватает. Лично у вас совести достаточно, а вот денег…"
- Ну, вот ты и отдышалась… - с ободряющей усмешкой сказал Макаров. - Да возьми же себя в руки!