Руслан, с гитарой на животе, лежал на топчане, на который было брошено какое-то тряпье. Он дружелюбно кивнул Василию:
- Проходи, Макар, гостем будешь.
- Некогда гостить, дело есть, - спокойно сказал Василий. - Давайте, ребята, на берег, невод надо снять.
- Что так срочно? - удивился Руслан. - Демьяныч приехал, что ли?
- Никто не приехал. Приказ из Старорусского, шторм идет.
Руслан присвистнул и сел.
- Вот это пироги со смаком, и я понимаю… А на чем же это мы пойдем?
- На кунгасе.
- Ты что, спятил? Сколько нас человек?
- С вами пять будет.
- С нами пять не будет, - сказал Руслан и снова лег. - Мы не пойдем.
- Почему?
- А потому как мне рыб кормить не хочется, Макарушка, - ласково сказал Руслан. - Невод, оно, конечно, вещь ценная, да мне моя жизнь дороже. Она у меня вообще бесценная, поскольку в единственном экземпляре. Таких, как я, не было и больше не будет, и я не хочу лишать матушку-природу такого ценного экземпляра, - он любовно провел рукой по своему красивому телу.
- Твоя бесценная жизнь останется при тебе. Через полтора часа мы вернемся.
- А если нет?
- Ты думаешь, одному тебе жить охота? Только опасаться нам нечего. До шторма еще далеко, и накат слабый.
- А ветер?
- Ветер тоже слабый.
- А если усилится?
- Не усилится, - как можно увереннее сказал Василий. - Ты первый год на море, а я уже десять лет проплавал, знаю.
- А что техника безопасности на сей счет говорит?
Василий молча смотрел на него. Техника безопасности была не на его стороне, и они отлично знали об этом. Василий спросил:
- Слушай, певун, а ты знаешь, сколько невод стоит?
- Тысяч сто? - лениво поинтересовался Руслан.
Василий и сам не знал точно, сколько стоит невод. Может быть, и в самом деле сто тысяч, но уж вряд ли меньше пятидесяти.
- Около того. А что Демьянычу и Вальке будет, если невод сорвет, - тоже знаешь?
- Догадываюсь, - невозмутимо сказал Руслан. - Посадят.
- А ты и в самом деле догадливый…
- А ты как думал, - хохотнул Руслан.
Василий сумрачно посмотрел на него. Охотнее всего он врезал бы сейчас Руслану, но тогда они уж точно не пойдут. Он посмотрел на Вадика. Тот в разговор не вмешивался и слушал с таким видом, словно речь шла о том, идти ли на танцы. Девицы притихли в уголке, слушали.
- Посадят Демьяныча и Вальку - это еще вопрос, - медленно сказал Василий. - А вот что всем нам лет десять за этот невод расплачиваться придется - это уж точно.
- Не заливай, - сказал Руслан, но явно насторожился.
- Чего мне заливать, не первый год на свете живу, - равнодушно бросил Василий. - Слава богу, все эти порядки на своей шкуре испытал, - многозначительно добавил он. Руслан внимательно посмотрел на него - и сел.
- Над этим стоит подумать.
- Думай, только поскорее. Чем раньше выйдем, тем лучше для нас.
И Руслан стал думать. То, что Демьяныча и Вальку посадят, ему было наплевать, сами виноваты. Но если Макар не врет - тогда дело швах. А с чего бы ему врать?
И Руслан еще раз посмотрел на Василия. Руслан считал, что неплохо разбирается в людях. А тут и разбираться было нечего - примитивный малограмотный "бич", стремящийся, как и все, урвать побольше. И уж если он решил идти снимать невод, то, конечно, вовсе не для того, чтобы спасти от тюрьмы болтливого старикашку бригадира и пьяницу капитана. И на невод ему тоже наплевать - не свое добро. Значит, причина могла быть только одна - исполнительный лист, который будет гулять за ними по всем работам, ополовинивая заработки. А это - ой-е-ей, от милиции не убежишь, она свое дело знает…
И как ни думал Руслан, а другой причины, которая могла бы заставить Василия выйти в море, не находилось. И он сказал:
- Как говорил великий Остап Мария Бендер - надо чтить уголовный кодекс… Вадька, пойдем.
Василий отвернулся, скрывая радость, бросил из-за плеча:
- Дуйте на берег, ваши робы уже там.
И быстро ушел, не дожидаясь их.
11
Из бухты выскочили быстро. Так быстро, что Василий с тревогой подумал, уж не просчитался ли, понадеявшись на то, что ветер усилится не скоро. Небо на западе уже темнело, и солнце скрылось даже раньше, чем они успели добраться до невода. Василий сидел на носу, загребал двумя веслами. Приходилось постоянно выправлять неумелые гребки, командовать, подсказывать. "Лбы", хоть и со смешками, но слушались его. Они гоготали всю дорогу, Вадик корчился в приступах какого-то идиотского смеха, орал диким голосом:
- А лодку неотвр-ратимо несло на ска-алы…
Вышли из бухты, обогнули гряду камней - и сразу стало тише, ветер почти не чувствовался - скалы защищали их. Добрались до невода, привязались к раме, и Василий с Володей поехали на шлюпке обрезать концы, которыми невод крепился к раме. Заняло это больше времени, чем хотелось бы Василию, - Володя греб неумело, шлюпка плясала на волнах, и пока они объехали всю раму, прошло минут двадцать. К тому же Василий упустил из виду, что садки с невода не сняты, - это заняло еще пятнадцать минут, да и веса лишнего прибавилось. И когда они выбрали невод, все небо уже заволокло клубящимися тучами и болтанка ощутимо усилилась. Тяжесть их тел не могла уравновесить веса мокрого невода, и кунгас изрядно осел на корму. "Лбам" было уже не до шуток - их начало укачивать. Василий, стараясь не показать своей тревоги, бодро крикнул:
- Ну, братцы, теперь жми во все дыхало!
И они нажали. Все было хорошо, пока они не вышли из под прикрытия скал. А там встретил их такой ветер, что Василий похолодел: "Все, не выгребемся…" И с яростью крикнул:
- Давай-давай, завернем - легче будет!
Но прежде чем заворачивать, надо было пройти гряду камней. И не очень уж и длинна была она, но берег так ощутимо удалялся от них, что, не пройдя и половины, Василий приказал:
- К берегу!
- Куда? - обернулся побледневший Володя. - Там же камни, разобьемся!
- К берегу, я сказал! - заорал Василий. - Зайдем под скалы!
И кунгас пошел прямо на камни. Василий всей спиной чувствовал их мощный рев, его так и подмывало поскорее отвернуть в сторону, но он знал, что стоит только подставить ветру борт - и их тут же отбросит назад. И он тянул до последнего, и когда разворачивался, весла едва не заскребли по камням. Их тут же снова стало сносить в море. Василий видел перед собой четыре напрягшихся спины, видел, что гребут они из последних сил, - и закричал:
- Не останавливаться, еще немного!
Когда зашли под прикрытие скал и ветер стих, все, как по команде, бросили весла, но Василий приказал:
- К берегу, бросим якорь!
Это было уже совсем просто. Кунгас, казалось, летел по волнам, хотя на самом деле он едва двигался. И когда бросили якорь, все в блаженном изнеможении опустили руки, полезли за папиросами. Только теперь они поняли, какой опасности избежали, и бурно переживали свою радость. Володя безостановочно улыбался, Вадик снова заорал про лодку, которую неотвратимо несло на скалы. О том, что будет дальше, они просто не задумывались, - ведь рядом был твердый, спасительный берег.
А Василий думал, что делать дальше. Он-то видел, что опасность не только не миновала, но, пожалуй, стала еще больше - и именно потому, что рядом был берег. Высадиться на него нельзя - скалы отвесно уходили в море. И если до того, как по-настоящему разыграется шторм, не убраться отсюда, - им конец. Можно было только гадать о деталях этого конца - то ли их перевернет, то ли сорвет кунгас с якоря и разнесет в щепки о скалу. Надо было уходить, но куда? Назад, вдоль берега, и попытаться где-нибудь высадиться? Василий сразу отбросил этот вариант - высаживаться было негде. Насколько он помнил, первая мало-мальски пригодная площадка была у водопада, километрах в трех отсюда. Может быть, они и успели бы уйти туда, если бы не надо было огибать Буруны - далеко выступающую в море гряду камней, начинавшуюся метрах в пятистах за центральной. Как только они высунут туда нос, их тут же вынесет в море.
Оставалось одно - идти в бухту. Метров двести вдоль гряды и еще сто пятьдесят до берега.
А четверо ни о чем не догадывались, хотя любой мало-мальски опытный моряк сразу увидел бы, что положение их пиковое. Но в них сработал неистребимый инстинкт всех сухопутных людей, наивно полагающих, что берег, даже такой негостеприимный, как этот, всегда лучше и надежнее моря. Берег не качается под ногами и не плюется холодной горькой водой. На берегу, если и упадешь, в худшем случае ушибешься, и только. Берег не выворачивает внутренности, не воняет разложившимися медузами. В общем, берег - это хорошо, а море - плохо.
И они прямо-таки наслаждались видом этого могучего чернокаменного берега, надежно защитившего их от ветра.
Василий смотрел на них и думал о том, как лучше объяснить создавшееся положение. Не испугать, чтобы они не запаниковали, но и втолковать, что дело скверно, очень скверно, и если они не выложатся до последнего - им конец…
И он спокойным, будничным тоном сказал:
- Еще десять минут покурим - и поехали.
Все четверо, как по команде, повернули к нему головы.
- Куда? - словно недоумевая, спросил Володя.
- Домой, куда же еще.
Они переглянулись и снова уставились на него. Володя, явно растерявшись, спросил:
- Елки-палки, а как же это мы выберемся отсюда? Унесет же…
- Надо выбираться, не сидеть же здесь.
- Так… это самое… может, подождать, на лодке кто-нибудь подъедет?
- Кто сейчас на лодке поедет? Нельзя ждать, через час уже поздно будет.
- Почему?
- Шторм подымется - от нашего кунгаса только щепки полетят. Да и ветер может усилиться.
Руслан, скривившись вдруг сразу побледневшим лицом, угрожающе протянул:
- А кто это два часа назад говорил, что ветер не усилится? А, Макар?
- Я, - спокойно сказал Василий. - Только об этом потом будем разговаривать.
- Потом? - Руслан приподнялся с места, словно готовился броситься на Василия. - Когда это потом? И где - в преисподней?
- Ты, салага, заткни глотку! - гаркнул Василий, решив, что на Руслана это подействует лучше всего. - Я тебе покажу преисподнюю! Будешь нюни распускать - и в самом деле ко дну пойдешь!
- Ах ты… - оскалился Руслан, но вдруг торопливо перегнулся через борт и затрясся в судорожном приступе рвоты. Глядя на него, тут же полез к нему и Вадик, но Василий рявкнул:
- К другому борту!
Руслан наконец разогнулся, прохрипел, с ненавистью глядя на Василия:
- Ну, сволочь, подожди, дай только до берега добраться…
- А ну сядь, - сказал Володя. - Нашел время.
Руслан, согнувшись, сел, втянул голову в плечи. Володя, беспокойно рыская глазами по морю, уже сплошь покрытому "беляками", спросил:
- Слушай, Вась, что же делать?
- Я же сказал - идти в бухту. И перестаньте паниковать! - резко бросил Василий. - Ничего страшного нет, отдохнем немного - и тронемся. Только давайте договоримся - без соплей, иначе и в самом деле унесет. Слушать меня беспрекословно, а самое главное - не останавливаться. Бросите весла - конец.
- А если… того, - неуверенно предложил Володя, - невод выбросить? А то смотри - корму вот-вот захлестывать начнет.
- Нельзя, - мотнул головой Василий. И тут молчавший до сих пор Вадик вскочил и диким голосом заорал, выкатывая глаза:
- А-а, сука, нельзя?! Тебе это г… дороже жизни? Давай выбрасывай невод, гад!
И он уцепился за край невода и стал переваливать его за борт. Василий встал, схватил его за руки и так сжал, что лицо Вадика перекосилось. Он стал извиваться и дергаться в руках Василия, но тот сдавил еще, и Вадик сразу затих, жалобно сказал:
- Пусти, больно.
Василий отпустил его и сел на место, спокойно сказал:
- Валерьянки у меня нет, так что если кто вздумает психовать, получит по физиономии. Поймите, черт бы вас побрал, если вы будете выкидывать такие номера - сами же себя потопите. Невод нельзя выбрасывать - перевернемся.
- Почему? - спросил Володя.
- Потому. Не успеем и половины выкинуть, как он нас на дно утянет.
- Черт, а ведь верно, - согласился Володя.
- Слушайте, парни, - сказал Василий. - Ничего страшного нет, поверьте мне. Сейчас тронемся, и от вас только одно требуется - не бросайте весла! Не толкайтесь, не мешайте друг другу. И первым делом - без паники. Другого выхода у нас все равно нет. Всё поняли?
Четверо молчали. Василий видел, что им страшно, и если позволить этому страху овладеть ими - тогда конец. Ему и самому было страшно, как ни уверял он себя и их, что бояться нечего. От этого страха было только одно спасение - работа. И он, ни слова не говоря больше, вылез на нос кунгаса и потянул на себя якорь. Кунгас, лишенный опоры, сразу заболтало, и он услышал, как сзади поспешно схватились за весла. И сам быстро сел и взялся за весла.
- Ну, каторжане, с богом!
Из всех работ, которые им когда-либо приходилось делать, эта наверняка была самая изнурительная и тяжкая. Они даже не знали, сколько времени все это продолжалось. Как ни пытался Василий выправлять ход кунгаса, чтобы держаться поближе к гряде, их быстро сносило. Тогда он разворачивал кунгас и возвращался к камням. Пока прошли гряду, ему пришлось раз семь или восемь проделать этот маневр. Мешала наполовину затопленная шлюпка. Она рыскала, дергала буксирный трос, и Василий подумал, не отцепить ли ее, но решил, что она еще может пригодиться.
Когда гряда кончилась, Василию показалось, что сейчас все они бросят весла. Особенно часто срывались гребки у Вадика. Сначала он матерился, но Василий крикнул ему, чтобы он молчал и не сбивал себе дыхание, и Вадик послушно умолк. Кажется, они поняли, что надо беспрекословно слушать команды Василия. Они не оглядывались на него, но Василию казалось, что даже их спины выражают беспредельную ненависть к нему, втравившему их в эту гиблую затею.
Потом хлынул дождь. За те несколько секунд, когда они бросили весла, чтобы натянуть капюшоны, кунгас отнесло назад на добрый десяток метров. А чтобы наверстать этот десяток метров, понадобилось минут пять. Василий остался с непокрытой головой - часто оглядываться он не мог, и капюшон мешал бы ему ориентироваться.
И все-таки они продвигались к берегу. Гряда камней справа хоть и медленно, но все же отползала назад. Василий видел ее каждый раз, когда разгибался, преодолевая пружинящее сопротивление весел. А над головой неизменно возникало очень низкое, быстро движущееся к горизонту небо, откуда сыпал холодный дождь.
А потом он заметил, что сбоку все время виден один и тот же камень, - большой, черный, обрамленный белой клубящейся пеной. Это могло означать только одно - кунгас стоял на месте. Так было несколько минут, а затем камень стал сдвигаться к носу - их опять сносило.
Надо было бросать якорь. Василий не знал, какая здесь глубина и удержит ли их якорь при таком волнении и ветре, но другого выхода не было. Он резко занес весла назад, рассчитанным движением уложил их на носу и крикнул:
- Гребите!
И выбросил якорь за борт, и когда почувствовал, что он коснулся дна, быстро намотал оставшийся конец на кнехт и крикнул:
- Суши весла!
Кунгас подался назад, дернулся - и медленно потянулся вместе с якорем в море. И - стал. От радости у Василия задрожали руки. Он медленно сел на место и коснулся скользкой оранжевой спины Володи. Тот обернулся, и Василий, улыбаясь, сказал:
- Стоим пока. Отдохнем - и снова.
Володя молча кивнул - говорить у него просто не было сил.
До берега оставалось метров сорок - сущие пустяки по сравнению с тем, что они уже прошли. Теперь оставалась одна опасность - корма кунгаса осела еще больше, и его могло захлестнуть раньше, чем они доберутся до берега. "Надо отливаться", - решил Василий, хотя все тело ломило так, что трудно было пошевелить рукой.
- Давай все на нос, - сказал он.
Никто даже не пошевелился, - может быть, они просто не поняли его. Казалось, что никакая сила не заставит их подняться и снова сесть за весла.
- Я сказал - на нос! - крикнул Василий. - Пока отдохните, а я воду отолью!
Они медленно, неуклюже полезли на нос кунгаса, скользя руками по мокрому настилу. Корма поднялась, и из-под невода хлынула грязная вода. Василий с трудом высвободил придавленные неводом доски, закрывающие пайолы, и взялся за черпак.
Четверо вповалку лежали на носу, тесно прижавшись друг к другу, и даже не смотрели, как он отливает воду. Только Володя наконец поднял голову и взглянул на него, молчаливо предлагая свою помощь. Василий махнул рукой:
- Лежи, я сам.
Он не упускал из виду приметного камня и видел, что якорь хоть и держит, но медленно ползет по дну. "Пора", - наконец решил он, дал себе еще минуту передышки и крикнул:
- Подъем!
Четверо даже не пошевелились. Василий, подождав еще немного, спокойно, не повышая голоса, сказал:
- Если сейчас же не сядем на весла, сорвет с якоря.
И они услышали его, сразу поднялись и молча взялись за весла.
Прошли всего метров пятнадцать, и Василию снова пришлось бросить якорь. Теперь он зацепился прочно, и они лежали почти полчаса. Василий снова принялся отливать воду, но его хватило всего на десять минут. Потом он сел прямо на дно кунгаса, в грязную, перекатывающуюся по ногам воду, привалился спиной к неводу и смотрел на пустой и мрачный берег.
Он знал, что надо встать и заставить их сесть за весла, но почему-то сидел и бездумно смотрел на качающийся берег. Ему было все равно, доплывут они до этого берега или нет. Так же, как, наверно, и тем четверым, что неподвижно лежат на носу. Наверно, зря они все это затеяли, но Василий подумал об этом равнодушно, без всякой горечи. Ему ничего не хотелось сейчас - только сидеть вот так и не двигаться с места. Потом он подумал о том, что не учел всего, поторопился с выходом в море. Надо было сначала послать этих девиц, что были со "лбами", в Кандыбу, чтобы они разыскали там Вальку и всех остальных. Сейчас они, наверно, уже успели бы подъехать сюда на моторке и вытянули их. И еще раз он сглупил - не сообразил сразу, что без отдыха они не выгребутся, надо было сначала отстояться под скалами. Но и об этом думалось без сожаления.
Сверху на него обрушился тяжелый водяной вал, и Василий почувствовал, как кунгас осязаемо просел под его тяжестью, и вскочил. Волна дотянулась и до носа, и все четверо подняли головы.
- Берите черпаки, живо! - скомандовал Василий первое, что пришло в голову.
Полузатопленный кунгас едва держался на воде. И накрой их сейчас еще одна такая волна - и ни к чему был бы их долгий тяжкий путь. То, что до берега оставалось всего двадцать метров, не спасло бы их.
- Надеть жилеты! - приказал Василий.
Пока они торопливо облачались в спасательные жилеты, Василий безостановочно отливал воду. Потом они принялись помогать ему. Кунгас постепенно поднимался над водой, и наконец Василий сказал:
- Садись на весла.
И пошел на нос, чтобы выбрать якорь.
Кончилось все скоро. Когда забурлила под веслами грязная, с илом и песком вода, Василий перевалился через борт, подтащил кунгас к берегу, потом вытянул якорь и отнес его подальше, насколько хватало длины каната.