Разумеется, аборт - очень неприятная вещь, очень. Больно, наверно, и вообще… ужасно. Вряд ли после этого ему захочется близости с Гюльчехрой… Как нескладно все у них получилось! Конечно, теперь о женитьбе не может быть и речи. Гюльчехра будет переживать, она будет мучиться, но что поделаешь? Он думал, что любит ее, и ошибся. А кто не ошибается? Бывает, люди разводятся после десяти - пятнадцати лет совместной жизни. Разве он виноват в том, что полюбил Саяру? Сердцу не прикажешь, нет. Недаром люди говорят, что первая любовь счастливой не бывает. Гюльчехра должна это понять.
Абдулла дошел уже почти до самого общежития и вдруг остановил такси. Он поехал обратно, в гостиницу "Ленинград", и отбил еще одну телеграмму. В Ташкент, отцу. "Воля ваша Согласен с вами Приветом ваш сын Абдулла".
22
В Ташкенте Гюльчехра решила остановиться у своей однокурсницы Санобар. Девушка надеялась, что Санобар, эта немногословная, серьезная женщина, хоть и поругает ее, но зато и поможет больше, чем кто-либо, подскажет, как найти врача, принимающего на дому. Санобар вместе с мужем работала в горсовете, жили они в Чиланзаре. Гюльчехра была у них однажды, помнила, что напротив их дома находится большой гастроном, однако точного адреса не знала.
Долго кружила она в такси по Чиланзару, прежде чем обнаружила знакомое здание. Поднялась с чемоданчиком на третий этаж, нажала на кнопку звонка. Вот сейчас выйдет Санобар. Однако никто не открывал. Девушка еще раз позвонила - с тем же результатом.
Вдруг открылась соседняя дверь, и на лестничную клетку вышла девушка в синей форме стюардессы, с сумкой Аэрофлота через плечо. В маленьких ушах ее поблескивали клипсы в виде листочков.
- Вам кого? - спросила она, улыбаясь и показывая свои ровные белые зубки.
- Санобар-апа. Санобар Кадырову, - ответила Гюльчехра.
- А кем вы ей приходитесь? - неожиданно прозвучал вопрос.
- Я ее знакомая, мы вместе учимся. Я приехала из Коканда. Так дома ли Санобар?
- Ах вот как, так вы и есть тот самый архитектор из Коканда? Ведь вы победили на конкурсе? - продолжала спрашивать девушка, не переставая улыбаться.
- Да.
- Санобар-апа много о вас рассказывала. Значит, вы раньше бывали здесь, как же я до этого ни разу вас не видела… Я тоже хочу поступить в ваш институт, стать архитектором. Мне так нравятся красивые дома… Скажите, а вы знакомы с академиком Сагдулаевым?
Гюльчехра отрицательно покачала головой.
- Я однажды была у него, - продолжала девушка. - Двухэтажный дом. На первом этаже зал, кухня, столовая. На втором этаже спальня, тут же рядом большая ванная… И все внутри - это, кажется, называется интерьером - до чего чудесно!.. Зайдешь - и не хочется уходить. Давайте знакомиться. Тамара. Я пока работаю в Аэрофлоте. На всесоюзной линии.
Гюльчехра пожала ей руку и тихонько напомнила:
- Так вы не сказали, где Санобар…
- А они уехали, - спокойно ответила стюардесса. - На Иссык-Куль. Всей семьей.
- Давно?
- Да неделю назад. А вернутся они дней через десять. Вам очень нужна Санобар?
Гюльчехра вместо ответа подняла свой чемодан.
- Ах, так вы хотели пожить у нее? Остановитесь у меня, - радушно проговорила девушка. - Я ведь одна живу. Пожалуйста, располагайтесь, пока они не возвратятся.
- Спасибо, спасибо, - промолвила Гюльчехра и направилась по лестнице вниз. - Стюардесса пошла за ней следом. Словно сквозь сон слышала Гюльчехра ее голос:
- Вы ведь с дороги. Хоть бы посидели немного у меня, отдохнули…
Они вышли на улицу.
- А у вас есть куда пойти? - спросила стюардесса.
Гюльчехра кивнула.
- Ну, в таком случае до свидания. Вон мой автобус подъехал. Может, нам по пути?
- Большое вам спасибо, - сказала Гюльчехра. - Вы не беспокойтесь, пожалуйста, я такси здесь подожду…
- Если не найдете, где остановиться, приходите ко мне! - крикнула стюардесса с подножки автобуса. - Я к вечеру вернусь!
Гюльчехра помахала ей рукой и, когда автобус скрылся за поворотом улицы, устало опустилась на свой чемодан. Куда она теперь пойдет? В институт - уже поздно, а без предупреждения нагрянуть с чемоданом к какой-нибудь знакомой студентке со своего курса вроде и неловко.
Значит, остается только к бабушке Абсутай. Но это не так уж и плохо. Она веселая, гостеприимная. Только вряд ли она сможет помочь в таком деле… Еще в первый приезд в Ташкент Касымджан предложил ей устроиться у этой старухи. Гюльчехра согласилась с благодарностью, она не считала для себя удобным жить одной в гостинице.
Дом Абсутай был на Лабзаке. Большой двор. Несколько комнат. Раньше она жила с сыном. Потом он вместе с женой уехал на строительство газопровода Бухара - Урал, и старуха осталась со своим внуком Зубайдой, который учился вместе с Касымджаном.
Гюльчехра остановила свободное такси и поехала на Лабзак. Уже стемнело, когда она зашла в ворота Абсутай. Старуха сидела посреди двора на супе и стегала ватное одеяло.
- Как поживаете, бабушка Абсутай? Как ваше здоровье? - спросила девушка.
- Да что может со мной случиться, дочка, слава аллаху, пока здорова. Вот скучно только. Не привыкла я одна. Ты садись посиди, сейчас я чай заварю.
- Куда ушел Зубайда?
- На практике, вместе уехали с Касымджаном. Садись, дочка, я сейчас!
И Абсутай засеменила к очагу. Гюльчехра в душе даже обрадовалась тому, что молодых людей не было сейчас в Ташкенте. Ей теперь не до развлечений.
Вскоре бабушка Абсутай пригласила ее к столу.
- Надолго ли приехала?
Гюльчехра не знала, что ответить. И в самом деле, на сколько времени она приехала? Это, наверно, будет зависеть от врача…
- Поживу, пока не закончу дела. Может, неделю или две.
- Хорошо, дочка, хорошо. К этому времени и ребята подъедут. А теперь так. Ты тут посиди, попей чаю, а я быстренько приготовлю парамач. Я сегодня на базаре была, хорошее мясо купила.
Они долго разговаривали о том, о сем после ужина. И вот в какой-то момент Гюльчехра не выдержала: она посмотрела с болью на ласковую, предупредительную бабушку Абсутай и расплакалась. А потом раскрылась, поведала ей все, что лежало на сердце. Как могла старалась Абсутай успокоить девушку, хоть немного приободрить ее. А под конец сказала:
- У меня есть одна дальняя родственница, хороший человек, врач. Я завтра к ней схожу, посоветуемся. Только ты не плачь, не плачь, милая, мы что-нибудь придумаем.
Гюльчехра уснула в слезах.
Утром после завтрака Абсутай проводила девушку до ворот.
- Ты теперь не думай об этом негодном парне, - сказала старуха. - Он не человек. Если бы был человеком, разве бросил бы тебя? Не думай о нем.
Гюльчехра пообещала. Но как она могла о нем не думать?..
Возле трамвайной остановки кто-то взял ее под локоть:
- Что случилось, дочь моя, почему плачете?
Гюльчехра подняла голову. Слова участия произнес высокий седобородый аксакал. Он всматривался в нее добрыми близорукими глазами.
- Или кто обидел вас?
- Нет, - промолвила девушка. Она не знала, куда деваться от стыда, от смущения.
- Возьмите себя в руки, - произнес аксакал. - Я потому так говорю, что вижу: вы девушка волевая. Да, не спорьте…
Подошел, погромыхивая, трамвай. Гюльчехра поспешила подняться в вагон.
В институте ее принял сам ректор.
- Проходите, проходите, товарищ Саидова, - проговорил он, выходя навстречу Гюльчехре. - А мы ожидаем от вас телеграммы. Где вы остановились?
- У своих знакомых, - ответила девушка и, подчиняясь знаку ректора, опустилась в кресло.
- Это недалеко?
- Нет, прямо здесь, на Лабзаке.
- Ну что же… Если желаете, мы предоставим вам место в гостинице.
- Нет, спасибо. Мне там хорошо… Я всегда там останавливаюсь, когда приезжаю в Ташкент.
- Прекрасно. Гюльчехрахон, прежде всего я поздравляю вас с наградой. Ваша работа всем нам по душе. Конечно, есть в проекте отдельные, частные недостатки. Но это и в самом деле частности, мы потом об этом поговорим. Замечания в основном по интерьеру. Что же касается внешнего вида, то ваше кафе очень удачно компонуется с новой гостиницей. Строители предлагают возводить оба здания одновременно. Но ведь гостиница-то почти уже готова. Хотите посмотреть?
- Было бы неплохо.
- Хорошо. Я сам вас отвезу.
Ректор нажал на кнопку в углу стола, и в комнату вошла секретарша.
- Послезавтра в двенадцать собрание. Будут вручаться премии победителям конкурса…
Гюльчехра никак не ожидала, что все будет именно так. Она ехала в машине с ректором и как будто даже отвлеклась от своих волнений и тревог.
Через полчаса они подъехали к будущему студенческому городку. Строительство здесь велось ускоренными темпами. Куда ни глянь, везде подъемные краны, самосвалы…
- Вы посмотрите только, - с гордостью произнес ректор. - Через два-три года здесь все преобразится, все будет прекрасно, как сама молодость! И что примечательно, проекты многих зданий создали молодые архитекторы. Вот взгляните, уже можно себе представить, каким будет этот Дворец культуры. Его строят по проекту нашего аспиранта. Вам нравится?
- Очень даже!
- А вот это гостиница "Ешлик". Мы приехали.
Машина остановилась. Ректор вышел и протянул руку Гюльчехре.
- Но ведь здание уже готово, - с удивлением сказала девушка.
- Еще много работы. Однако к концу года обещают сдать.
Они вышли на широкую строительную площадку. Старик сторож двинулся навстречу гостям.
- Здравствуйте, Сулейман-ата! - любезно поздоровался с ним ректор. - Как ваши дела? Вот познакомьтесь с нашим молодым архитектором. Гюльчехра Саидова.
- Очень хорошо, очень хорошо! - старик оглядел девушку с головы до ног. - Говорите, архитектор?
- Ну да! - рассмеялся ректор.
Гюльчехра смутилась, опустила голову.
- Глядите-ка, оказывается, и из девушек выходят архитекторы.
- Да еще какие! А ну-ка, отец, показывайте свое хозяйство! Пойдемте!
* * *
Вечером бабушка Абсутай встретила уставшую Гюльчехру словами:
- Была я у своей родственницы. Она обещала помочь. Только она сначала хотела с тобой поговорить. Пойдем к ней в начале будущей недели. Она сказала, чтобы ты не волновалась, все будет в порядке…
И Абсутай обняла девушку, погладила ее вздрагивающие плечи.
В тот день, когда вручались премии и награды, институтский зал был переполнен. Гюльчехру усадили в президиум. Было много всяких речей. Председатель жюри Захидов поздравил ее и вручил премию. Потом выступил ректор.
- Я очень рад, - сказал он, - что победительницей оказалась наша студентка. Вижу, что эту радость разделяет весь наш коллектив. Я от души желаю Гюльчехре новых успехов.
Гюльчехра вышла из института ошеломленная, у нее кружилась голова. "Я недостойна таких похвал, - думала девушка. - Надо будет обязательно посоветоваться с преподавателями насчет типовых построек в Мингбулаке. Как все-таки избежать однообразия?"
- Можно бы и отметить премию! - услышала она чей-то голос.
Группа третьекурсников окружила ее:
- Поздравляем, поздравляем!
- Спасибо! - Гюльчехра пожала всем руки. - Я готова. Можем сейчас и отметить.
- Отлично! Тогда - в ресторан "Бахор"! - крикнул вихрастый молодой парень.
- Нет, нет! - возразили ему, - Пусть сначала построят кафе. Вот когда мы увидим его в металле, стекле и камне, тогда Гюльчехра-апа устроит нам хорошее угощение!
- Согласна! - Гюльчехра улыбнулась, - Мы непременно так и сделаем.
Студенты весело попрощались и ушли. Гюльчехре еще рано было возвращаться домой, и она направилась в сторону Урды. В самом деле, что она будет делать с премией? Девушка открыла сумочку и потрогала конверт с деньгами. "Да, большая сумма. Отправить домой, отцу? Или же накупить подарков? Тут на все хватит", - решила она.
Следующие два дня Гюльчехра почти целиком посвятила хождению по магазинам, покупкам. Позаботилась она и о бабушке Абсутай: преподнесла ей голубой шерстяной отрез на платье. Старуха растрогалась, даже молитву прочитала. Конечно, Гюльчехра и себе купила кое-что из одежды. Еще в прошлый свой приезд в Ташкент она мечтала приобрести белые индийские туфельки. Не нашла она их и теперь. Однако продавщица отдела обуви в ЦУМе посоветовала ей зайти послезавтра, туфельки привезут чешские, но они ничуть не хуже индийских.
В тот же день Гюльчехра решила поехать в строящийся студенческий городок. Девушку тянуло туда, ведь там будет стоять ее здание!
Старик сторож обрадовался Гюльчехре, угостил ее большим ломтем дыни хандалаки. Девушка походила немного по строительной площадке, а потом поднялась на пятый этаж гостиницы.
- Будь осторожна, дочка! - крикнул ей снизу Сулейман-ата. - Далеко ли до греха, здание еще не закончено!
Гюльчехра не послушалась его, вышла на балкон, еще не огражденный перилами, и прислонилась к дверному косяку.
Город был перед нею, рядом с нею.
Сквозь изумрудную листву громадных чинар и тополей просвечивали белые и красные крыши домов. Вдалеке вырисовывались контуры гор. Вершины их отливали серебром на солнце. Легкий ветерок шевелил пряди волос, овевал лицо, шею.
"А что, если крышу кафе превратить в веранду? - вдруг подумала Гюльчехра. - Нет, к сожалению, придется во многом изменить проект… Стоит все-таки попробовать - вчерне". Девушка спустилась вниз.
- Ну как, нравится? - спросил Сулейман-ата.
- Что и говорить… И воздух такой хороший, так легко дышится.
- Э, дочка, здесь будет рай, да и только. Ну да тебе лучше знать, как здесь будет, - сказал старик.
Гюльчехре было пора домой, на Лабзак. Когда она добралась до Хадры, вдруг вспомнила о чешских туфельках в ЦУМе. Трамвай довез ее до театра Навои.
Народу в магазине было много, однако продавщица, увидев Гюльчехру, поманила ее к себе:
- Вот, можете примерить.
Гюльчехра села на стул рядом с прилавком. Туфельки и в самом деле оказались очень красивые: аккуратно скроенные, белые, по началу подъема - тоненькая золотая цепочка, и каблук не слишком высокий, удобный.
Девушка примерила их - подошли на диво!
- Большое вам спасибо, - сказала она продавщице.
Та в один миг вложила туфельки в коробку и выписала чек.
- Поздравляю с удачной покупкой, - произнес кто-то сзади.
Девушка обернулась и увидела Шаходат-холу. И сразу словно туман поплыл перед глазами Гюльчехры.
- А я давно за тобой наблюдаю, думаю: Гюльчехра это или нет? Ну, как поживаешь, как домашние? Все ли в порядке? Когда приехала?
- Я здесь уже четыре дня, - девушка сама не узнала своего голоса. - Меня вызвали в институт.
- Ну разве так можно, милая? Уж сколько прошло времени, а ты даже к нам не заглянула!
- Загляну. Как ваше здоровье? - спросила девушка. А глаза помимо ее воли отметили поразительное сходство в выражении лица Шаходат-холы и Абдуллы. - Как поживает Гафурджан-ака?
- Слава аллаху. Сейчас ему немного лучше. Мы, старики, сейчас живем предстоящей свадьбой…
- Свадьбой?!
- Решили поженить нашего Абдуллу.
Гюльчехра была вынуждена облокотиться о прилавок.
- Он учится вместе с ней, - продолжала Шаходат-хола. - Она славная девушка. Знаешь, кто у нее отец? Академик Курбанов. Ты, наверно, о нем слышала. Так вот. Наверно, в июне и соберемся. Все уже слажено…
- Поздрав… Поздравляю, - у Гюльчехры было впечатление, будто кто-то другой говорит за нее. - Пусть будут счастливы… - Она собрала все свои силы и выпрямилась. - Пусть будут счастливы…
У нее совершенно выпало из памяти, как она простилась с Шаходат-холой, как вышла из магазина, как пришла на Лабзак. Она что-то проговорила Абсутай, которая суетилась во дворе, поднялась в дом, в свою комнату, и легла на кровать.
Через некоторое время бабушка Абсутай заглянула к девушке. Гюльчехра посмотрела на нее ничего не выражающими, безразличными сухими глазами.
- Что случилось, дочь моя?! - спросила старуха.
Гюльчехра не ответила. Так она пролежала до самого вечера. А потом вдруг поднялась с постели, вынула из коробки белые туфельки, надела их и вышла во двор.
- Куда ты в такую пору, доченька? - забеспокоилась бабушка Абсутай.
- Я прогуляюсь немного, у меня голова болит, - сказала Гюльчехра и направилась к воротам.
- Не задерживайся, поздно ведь уже! - крикнула ей вслед Абсутай.
Девушка шла пешком до самой Урды. "Хорошие я купила себе туфли, - подумала она у поворота. - Совсем новые, а не жмут, мягкие, легкие, красивые…"
Подошел трамвай. Двери его открылись, как бы приглашая Гюльчехру войти. Безотчетно взялась она за поручень, поднялась на подножку, вошла в полупустой вагон. Трамвай тронулся, рывками набирая скорость.
Девушка села у окна. Огни рекламы, бесчисленные фонари, подобно ханатласу, переливались, горели на широкой улице.
Гюльчехра долго кружила по городу. Сошли последние пассажиры, она осталась одна… вагон был без кондуктора. Это не испугало девушку, она казалась очень спокойной.
Дзинь-динь!.. Трамвай остановился. Гюльчехра сидела, по-прежнему не отрывая глаз от окна.
- Девушка, вы где выходите?
Гюльчехра подняла голову. Перед ней стоял вагоновожатый.
- А мы куда приехали?
- К студенческому городку.
- Я здесь выйду.
Гюльчехра торопливо поднялась с места.
- Вот диво, - тихо проговорил ей вслед вагоновожатый. - Бывают же странные люди на свете.
Она прямиком направилась к гостинице "Ешлик" и вскоре очутилась на строительной площадке. Как раз в это время сторож Сулейман-ата выглянул из своей будки.
- Кто там? - крикнул старик.
- Это я, Гюльчехра, - ответила девушка.
- Что, дочь моя, не спится? - сразу узнал ее старик.
- Скучно мне стало… Вышла погулять, прошлась немного по улицам. Сулейман-ата, как вы думаете, понравится мое здание людям?
Гюльчехра теперь явно волновалась, нервничала. Голос у нее был такой… Сулейман-ата попробовал ее успокоить:. - Дочь моя, еще как понравится! Гостиница будет самым красивым зданием в городе! О аллах, сделай так, чтобы век твой, доченька, был долгим!
- Спасибо, ата.
- Да, ты уж можешь мне поверить. Сулейман-ата не врет. Люди будут хорошо о тебе думать. Это уж точно. Твое кафе будет местом радости, отрады.
- Да сбудутся ваши слова, ата.
Девушка призадумалась. А Сулейман-ата какими-то новыми глазами посмотрел на здание гостиницы, и показалось ему, что оно похоже на громадную птицу, распростершую широкие крылья. Старик даже удивился вслух:
- Ты погляди только, гостиница-то словно полететь собирается!..
Молодая женщина не ответила. Она постояла еще в раздумье, а потом исчезла в темноте. Сулейман-ата немного подумал, окликнул ее раза два и пошел к себе в будку. Старик снова захотел чаю.
А Гюльчехра, чуть слышно постукивая каблучками по ступенькам, осторожно поднялась на пятый этаж темного здания. Как и утром, вышла она на балкон, еще не огражденный перилами, прислонилась плечом к стене.
Лунный был вечер над Ташкентом, светлый. Легкий, прохладный ветерок поправил прядку волос на виске девушки. В отдалении листья громадных чинар и тополей блестели, словно великое множество серебряных монет.