Сходные просьбы о милосердном отношении характерны и для многострадального Иова, также умолявшего Бога: "Хотя бы я и прав был, но не буду отвечать, а буду умолять Судию моего" (Иов 9: 15), а также есть в другой книге Ветхого Завета: "Тогда к Тебе, Господи, взывал я, и Господа моего умолял" (Пс. 29: 9).
10.4…Везувий, Геркуланум и Помпея… -
См. 30.8.
10.5…первомайский салют в столице моей страны. -
О том, как он должен был производиться 1 мая 1969 г., заранее предупреждала главная партийная газета в заметке "Огни большого фейерверка":
"1 мая, когда наступит вечер, небо Москвы расцветет огнями фейерверка, который явится еще одним аккордом первомайского праздника.
– В 21 час многоствольные установки для пуска ракет произведут первый залп, – сообщил комендант города Москвы генерал-лейтенант И. С. Колесников. – Праздничный фейерверк увидит вся Москва. Пусковые установки расположены не только в центре, но и за пределами Садового кольца. Красочное зрелище смогут наблюдать во всех концах города. В этом фейерверке будут продемонстрированы последние достижения пиротехники. 10 тысяч ракет разных цветов создадут неповторимый световой эффект. 20 залпов через равные промежутки времени раскатятся веселым майским громом в небе столицы в честь Первомая" (Правда. 1969. 1 мая).
10.6И я страдал и молился. -
Веничка повторяет действия Христа в Гефсиманском саду: "Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там. И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия" (Мф. 26: 36–39; см. также Мк. 32–36).
10.7 C. 19. Я уважаю природу, было бы некрасиво возвращать природе ее дары… -
Каламбур, построенный на обыгрывании словосочетания "дары природы" – так патетически называют элементарные овощи, фрукты и т. п. "Дары природы" – стандартное название советских магазинов (обычно – потребительской кооперации), торговавших продукцией из овощей, ягод, фруктов, грибов, орехов. Здесь, у Венички, дары природы – алкогольная продукция из винограда, пшеницы и картофеля.
На более высоком, "культурном" уровне "дары природы" встречаются у Николая Римского-Корсакова, в каватине царя Берендея: "Полна, полна чудес могучая природа, / дары свои обильно рассыпая, / причудливо она играет" ("Снегурочка", акт 2; либретто Н. А. Римского-Корсакова). В 1950-е гг. в Большом театре роль Берендея исполнял Иван Козловский (см. 6.3).
10.8Я кое-как пригладил волосы и вернулся в вагон. Публика посмотрела на меня почти безучастно, круглыми и как будто ничем не занятыми глазами… Мне это нравится. Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. Это вселяет в меня чувство законной гордости… -
Данный пассаж звучит полемично по отношению к Пастернаку, у которого в классическом "железнодорожном" стихотворении лирический герой также "наблюдает" Родину, сконцентрированную в вагоне пригородного поезда:
В горячей духоте вагона
Я отдавался целиком
Порыву слабости врожденной
И всосанному с молоком.Сквозь прошлого перипетии
И годы войн и нищеты
Я молча узнавал России
Неповторимые черты.Превозмогая обожанье,
Я наблюдал, боготворя.
Здесь были бабы, слобожане,
Учащиеся, слесаря.В них не было следов холопства,
Которые несет нужда,
И новости и неудобства
Они несли как господа.
("На ранних поездах", 1941)
У раннего Евтушенко также присутствует "вагонное" единение с народом через совместную выпивку:
Был наш вагон похож на табор.
В нем были возгласы крепки.
Набивши сеном левый тамбур,
как боги, спали моряки. <…>
Потом внушительный, портфельный
вагона главный старожил
новосибирского портвейна
мне полстакана предложил.
("Сапоги", 1954)
10.9Можно себе представить, какие глаза там. Где все продается и все покупается:…глубоко спрятанные, притаившиеся, хищные и перепуганные глаза… <…> Смотрят исподлобья, с неутихающей заботой и мукой – вот какие глаза в мире чистогана… -
Официальная коммунистическая пропаганда в средствах массовой информации старательно создавала зрительный образ человека, живущего в капиталистической стране, – в этом образе доминировали черты духовной скудости, замкнутости, эгоцентризма, стяжательства, обездоленности. Вот, к примеру, описание условий работы и портрет рядового рабочего в США у Горького (1906):
"Кажется, что все – железо, камни, вода, дерево – полно протеста против жизни без солнца, без песен и счастья, в плену тяжелого труда. Все стонет, воет, скрежещет, повинуясь воле какой-то тайной силы, враждебной человеку. <…>…человек – ничтожный винт, невидимая точка среди уродливых, грязных сплетений железа, дерева, в хаосе судов, лодок и каких-то плоских барок, нагруженных вагонами. Ошеломленное, оглохшее от шума, задерганное этой пляской мертвой материи двуногое существо, все в черной копоти и масле, странно смотрит на меня, сунув руки в карманы штанов. Лицо его замазано густым налетом жирной грязи, и не глаза живого человека сверкают на нем, а белая кость зубов" ("Город желтого дьявола").
А вот из Зощенко:
"Иностранца я всегда сумею отличить от наших советских граждан. У них, у буржуазных иностранцев, в морде что-то заложено другое. У них морда, как бы сказать, более неподвижно и презрительно держится, чем у нас. Как, скажем, взято у них одно выражение лица, так и смотрится этим выражением лица на все остальные предметы. <…> А только иностранцам иначе и нельзя. У них там буржуазная жизнь довольно беспокойная. Им там буржуазная мораль не дозволяет проживать естественным образом" ("Иностранцы", 1928).
Клише "в мире чистогана" относилось в советские времена к аморальному капиталистическому обществу, где правил исключительно капитал; ср. у Довлатова: "Пускай злопыхатели в мире чистогана трубят насчет конфликта отцов и детей" ("Зона", 1965).
10.10Зато у моего народа – какие глаза! Они постоянно навыкате, но – никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла – но зато какая мощь! (Какая духовная мощь!) Эти глаза не продадут. -
Похожие наблюдения делают герои Аксенова:
"Вдруг мы заметили, что на нас смотрит множество глаз. <…> Единодушное Одобрение молчало, глядя на нас непонимающими, слегка угрюмыми, но в общем-то спокойными глазами. Вокруг на огромных просторах Оно ехало мимо нас в автобусах и самолетах, развозило из Москвы в сетках апельсины и колбасу, сражалось на спортивных площадках за преимущества социализма, огромными хорами исполняло оратории и звенело медью и ковало, ковало, ковало "чего-то железного" и ехало по Средней Европе, выставив оружие, а Дунай, змеясь, убегал у него из-под гусениц" ("Ожог", 1975).
10.11…во дни сомнений, во дни тягостных раздумий… -
Цитата из стихотворения в прозе Тургенева "Русский язык" (1882): "Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, – ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя – как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!"
10.12Им все божья роса… -
То есть все воспринимается как благо или, сильнее, равнодушно. Восходит к Ветхому Завету: "Да даст тебе Бог от росы небесной и от тука земли, и множество хлеба и вина" (Быт. 27: 28). В русской идиоматике входит в состав поговорки: "Хоть плюй (груб. – ссы) в глаза – все божья роса". Ср. у советских классиков: "Ему, как говорится, плюнь в глаза, а он утрется да скажет: божья роса" (П. Бажов. "Травяная западенка", 1940); "Ты им мочись в глаза, а им все – божья роса" (М. Шолохов. "Тихий Дон", кн. 3, ч. 6, гл. 58).
10.13 C. 20. …что я сейчас там на площадке выделывал?.. Кувыркался из угла в угол, как великий трагик Федор Шаляпин, с рукою на горле, как будто меня что душило? -
Федор Иванович Шаляпин (1873–1938) более известен не как "великий трагик", а как великий русский бас, символ мощи русской души; исполнитель глубоких психологических ролей, в которых он сочетал мастерство вокалиста и драматического актера; пел, в частности, Мефистофеля в опере Гуно "Фауст".
Здесь Веничкой описано его исполнение роли Бориса Годунова в опере Мусоргского "Борис Годунов" (1868–1872; либретто М. П. Мусоргского по одноименной трагедии Пушкина), а именно сцена с видением погибшего царевича Димитрия (д. 4, карт. 2). Коль скоро ни Венедикт Ерофеев, ни Веничка вживую Шаляпина в роли Бориса видеть не могли, описание взято из мемуарной литературы:
"С протянутыми в мольбе руками Борис переходил к авансцене. <…>…зрителям становилось жутко, тревожно в ожидании чего-то еще более трагического. Борису мерещится окровавленное дитя. <…> Борис как бы видит все, о чем говорит, и, разводя руки в стороны, словно от искреннего удивления, глухим голосом, с отчаянием, после слов "молит пощады"… продолжал, как бы давая ответ: "И не было пощады" <…> Борис в изнеможении падал на скамью и неподвижно лежал с наклоненной головой и опустившейся до полу рукой, зрители вздыхали с облегчением. <…> Хватаясь за голову, впиваясь пальцами в растрепанные волосы, ритмично покачиваясь на коленях из стороны в сторону под пронзительно-сверлящее тремоло флейт, Шаляпин продолжал восклицать: "Что молотом стучит в ушах укором и проклятьем", затем хватался за горло и почти выкрикивал:
И душит что-то! И голова кружится,
В глазах дитя окровавленное…"
(Черкасов Н. "Борис Годунов" в Петрограде // Шаляпин Федор: В 3 т. М., 1960. Т. 2. С. 393–394, 395)
"Жестокая судорога пробегает по лицу Бориса; непонятно, как он еще выдерживает. Однако всему есть предел, и внезапно, срывающимся, полузадушенным: "Довольно!" – Борис изгоняет Шуйского и в совершенном изнеможении опускается у стола; вся фигура его никнет, как-то обмякает, чувствуется, что он бессилен, несчастен, слаб, как малый ребенок…Каждое слово, повторяемое им точно сквозь тяжелый сон, падает, как глухие удары похоронного колокола над преступной душой, все его существо потрясено безысходной тоской. Вдруг он повернулся, нечаянный взор его скользнул по часам и… о, что же стало с несчастным царем, что нашептало ему до крайности воспаленное воображение, какой призрак почудился ему в тишине душного терема? Точно под влиянием нечеловеческой силы, Борис выпрямляется, откидывается назад, почти опрокидывает стол, за которым сидел, и пальцы рук судорожно впиваются в толстую парчовую скатерть. <…> Как подкошенный Борис рушится на колени и, точно раненый царственный зверь, мечется по полу, кидая свое большое тело из стороны в сторону, хватаясь то за стол, то за табурет непонятными бессмысленными движениями <…> "Чур, чур!" – слышится словно вопль затравленного зверя… "Не я твой лиходей! чур!" Напряжение ужаса достигает высшей точки, потрясение всего существа непомерно большее, чем может вынести человек <…> ровный свет луны тихо льется через окошко, и в этом смутном свете Борис, на коленях, с лицом, обращенным в угол с образами, обессилевший вконец, точно просыпающийся от тяжелого сна, осунувшийся, с опустившимися углами рта, с помутившимся взором, не говорит, а как-то по-младенчески лепечет:
Господи! ты не хочешь смерти грешника,
Помилуй душу преступного царя Бориса!.."
(Старк Э. Шаляпин. "Борис Годунов" Мусоргского // Там же. С. 86–87)
Та же сцена из оперы "Борис Годунов", причем также в исполнении Шаляпина, фигурирует у Ильфа и Петрова в "Золотом теленке" при описании встречи Остапа Бендера и его компаньонов со стариком Хворобьевым (здесь, правда, компилируются две партии – Бориса из 4-го действия и Григория Отрепьева из 1-го):
"Ждать Остапу пришлось недолго. Вскоре из домика послышался плачевный вой, и, пятясь задом, как Борис Годунов в последнем акте оперы Мусоргского, на крыльцо вывалился старик.
– Чур меня, чур! – воскликнул он с шаляпинскими интонациями в голосе. – Все тот же сон! А-а-а!"
10.14 C. 20. …что я сейчас там на площадке выделывал? <…> …я играл в бессмертную драму "Отелло, мавр венецианский"? Играл в одиночку и сразу во всех ролях? Я, например, изменил себе, своим убеждениям: вернее, я стал подозревать себя в измене самому себе и своим убеждениям; я себе нашептал про себя – о, такое нашептал! – и вот я, возлюбивший себя за муки, как самого себя, – я принялся себя душить. Схватил себя за горло и душу. -
Упоминание о вагонной площадке (тамбуре) в сочетании с Шекспиром и использованием слова "трагик" вызывает в памяти строки Пастернака: "В тот день всю тебя от гребенок до ног, / Как трагик в провинции драму Шекспирову, / Носил я с собою…" ("Марбург", 1916, 1928) и "Тем часом, как сердце, плеща по площадкам…" ("Сестра моя, жизнь", 1920).
В целом же весь фрагмент – апелляция к трагедии Шекспира "Отелло" (1604). Полное название пьесы – "The Tragedy of Othello, The Moor of Venice" ("Трагедия Отелло, мавра венецианского"). Веничка исполняет в одиночку три главные роли: Отелло, подозревающего свою жену Дездемону в измене, Яго, оклеветавшего ("нашептавшего") Дездемону перед Отелло, и Дездемоны, безвинно удушенной ревнивым мужем.
Обращение к Шекспиру – общее место в литературе. Так, например, Сологуб писал о самом Шекспире:
Но это поприще поэта.
Не так ли поступал Шекспир,
Когда, сознав в себе Гамлета,
Его пустил в широкий мир?Он был Ромео и Отелло,
И Лир он был, и был Шейлок.
Все это – творческое дело,
А не в безумие прыжок.
("Настала светлая минута", 1885)
А затем отождествлял свое лирическое "я" с тем же Отелло:
В мое труду послушливое тело
Толпу твоих героев я вовлек,
И обманусь, доверчивый Отелло…
("Мудрец мучительный Шакеспеар…", 1913)
У Мандельштама есть стихи о "расщеплении" поэта-актера:
Как будто я повис на собственных ресницах,
И созревающий и тянущийся весь, -
Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах
Единственное, что мы знаем днесь…
("10 января 1934", 1934)
Разыгрывание в лицах пьес одним актером в Веничкины времена было весьма популярным. Именно на 1960-е гг. приходится расцвет формы так называемого "театра одного актера", появившегося в СССР еще в 1927 г. Особой популярностью у интеллектуалов пользовался разыгрывавшийся в одиночку актером ленинградского Большого драматического театра и поэтом Владимиром Рецептером шекспировский "Гамлет".
Что касается "адаптирования" трагедии, то следует помнить, что почти за двадцать лет до "Москвы – Петушков" (приблизительно в 1950 г.) в СССР появилась легкомысленная самодеятельная песенка "Отелло" (стихи написаны Владимиром Шрейбергом, Алексеем Охрименко и Сергеем Кристи) на мелодию русской народной песни "Когда б имел златые горы"; начинается она так:
Отелло, мавр венецианский,
Один домишко посещал,
Шекспир узнал про это дело
И водевильчик накропал.
Этим же авторам принадлежит песенный "пересказ" другой великой трагедии Шекспира – "Гамлет":
Ходит Гамлет с пистолетом,
Хочет когой-то убить.
Он недоволен белым светом,
Он думает: "Быть иль не быть?" -
и фольклоризированный историко-филологический экзерсис "О графе Толстом, мужике непростом":
Жил-был великий писатель
Лев Николаич Толстой,
Мяса и рыбы не кушал,
Ходил по именью босой.
10.15 C. 20. …я себе нашептал про себя – о, такое нашептал!.. -
Отсылка к Раскольникову Достоевского, признающегося Соне Мармеладовой: "Я всё знаю. Все это я уже передумал и перешептал себе, когда лежал в темноте… Все это я сам с собой переспорил, до последней малейшей черты, и всё знаю, всё!" ("Преступление и наказание", ч. 5, гл. 4).
10.16…я, возлюбивший себя за муки, как самого себя… -
Контаминация перефразированных классических цитат из Шекспира и Нового Завета. Реплика из монолога Отелло о Дездемоне: "Она меня за муки полюбила, / А я ее – за состраданье к ним" ("Отелло", акт 1, сц. 3; пер. П. Вейнберга) – накладывается на заповедь Христа: "Возлюби ближнего твоего, как самого себя" (Мф. 22: 39; см. также Мф. 19: 19; Мк. 12: 31, 33; Лк. 10: 27; Иак. 2: 8; Рим. 13: 10; Гал. 5: 14).
10.17 C. 20. Схватил себя за горло и душу. -
Наложение на конкретную сцену удушения Дездемоны Отелло у Шекспира одного из ключевых мотивов поэмы – мотива удушения.
10.18Вон – справа, у окошка – сидят двое. <…> И пожалуйста – никого не стыдятся, наливают и пьют. -
То есть выполняют совет Мандельштама: "Пейте вдоволь, пейте двое, / Одному не надо пить!" ("Мне Тифлис горбатый снится", 1920, 1927, 1935).
10.19Один такой тупой-тупой и в телогрейке. -
То есть и по интеллекту, и по одежде принадлежащий к классу люмпенов. Телогрейка – рабочая верхняя одежда типа стеганой куртки из дешевого и непривлекательного черного, темно-серого или темно-синего материала. О телогрейке пел Высоцкий, у которого в коммунальной квартире
…на зуб зуб не попадал,
Не грела телогреечка.
Здесь я доподлинно узнал,
Почем она, копеечка!
("Баллада о детстве", 1973–1975)
10.20…другой такой умный-умный и в коверкотовом пальто. -
То есть интеллигент. Пальто у него пошито из коверкота – дорогой плотной шерстяной или полушерстяной ткани. Об этом типе пальто пел в свое время Юз Алешковский:
Сильны мы были, как не знаю кто,
ходил я в габардиновом костюме,
А Сталин – в коверкотовом пальто,
которое достал напротив в ГУМе.
("Песня Молотова", 1961–1962)
10.21…не заламывают рук. -
Заламыванье рук – традиционный актерский жест в классическом театре. У Мандельштама читаем: