- Щи, моя душа, сегодня очень хороши, - сказал Собакевич, хлебнувши щей и отваливши себе с блюда огромный кусок няни, известного блюда, которое подается к щам и состоит из бараньего желудка, начиненного гречневой кашей, мозгом и ножками.
- Возьмите барана! - сказал Собакевич, обращаясь к Чичикову: - это бараний бок с кашей. У меня, когда свинина, всю свинью давай на стол; баранина, - всего барана тащи; гусь, - всего гуся. За бараньим боком последовали ватрушки, из которых каждая была больше тарелки; потом индюк ростом с теленка, набитый всяким добром: яйцами, рисом, печенками и невесть чем!..
- Брехня! - простонал сзади страдальческий голос.
- Брехня? - обиделся учитель. - Нет-с, господа, Гоголь не врет! Вы возьмите, как он правдиво описывает характер Плюшкина…
- А у него обедал?
- Ну, знаете, у Плюшкина не пообедаешь…
- К черту тогда Плюшкина!
- У кого еще обедал?
- У Манилова, у Петуха обедал, завтракал у полицмейстера… Вы послушайте, как прекрасно описан тип полицмейстера…
- К черту тип! Что он там завтракал?
- "Появилась на столе белуга, осетры, семга, икра паюсная, икра свежепросоленная, селедки, севрюжки, сыр, копченые языки и балыки, - это было все со стороны рыбного ряда. Потом появились изделия хозяйкиной кухни: пирог с головизной, куда вошли хрящ и щеки девятипудового осетра; другой пирог с груздями, пряженцы, маслянцы, взваренцы".
- Брехня!! - возопил Кустиков Семен, заткнув уши и мотая головой. - Не может этого быть!
Учитель задумчиво и сочувственно оглядел свою паству. Вздохнул:
- Нет, это было.
- А почему теперь нет? Ну, скажите! Ну? Почему?
- Теперь нет потому, что нынешний коммунистический строй, разорив и разрушив экономическую жизнь страны и уничтожив священное право собственности, убил охоту к труду и…
Дятлов Степан вдруг вскочил и торопливо крикнул:
- Который час? Учитель вынул часы.
- Ах, какие красивые! Можно посмотреть? Дятлов Степан подошел, наклонился к жилету учителя, будто рассматривая часы, и шепнул:
- О том, что вы говорите, - после доскажете. При Цибикове и Вацетисе нельзя.
- Господи! Почему?
- Они легавые. В "ве-че-ка" служат. В момент засыпетесь…
Учитель снова обвел взглядом худые лица с горящими глазами, в последний раз вздохнул и, ни слова не говоря, забрав своего Гоголя, вышел.
Страна иностранцев
…Сделка для Петра Петровича была замечательная: за какие-нибудь пустяковые шесть миллиардов рублей он приобретал в полную собственность особняк в Каретном ряду - из четырех комнат с кухней и погребом.
В комиссариате Дырбырщур (неизвестно, что это значило в переводе на русскую речь) ему самодовольно сказали:
- Видите, как теперь все просто в Советской России: приведите только двух свидетелей русскоподданных, чтоб они расписались на этой бумажке, - и вступайте себе спокойно во владение купленным домом.
- Только и всего? - радостно осклабился Петр Петрович.
- А вы думали! Это не то, что в прежнее бюрократическое время: купчие, да мунчие, да ввод во владение… Притащите двух русскоподданных, распишутся, - и домишко ваш со всеми потрохами.
Радостный, побежал Петр Петрович по Долгоруковскому переулку, выбежал на Тверскую, - на ловца и зверь бежит: навстречу Григорий Семеныч Бутылкин идет.
- Гриша, голубчик! Распишись на одной бумажке… Домик покупаю. Требуется русскоподданная подпись.
- Тю, дурной, - усмехнулся Бутылкин. - Хиба ж я русськоподданный?.. Я ж украинец. У меня теперь не паспорт, а тей-те, як его? Чи то оповидание, чи черт ти що. Ты лучше Пузикова позови, - вон издали кланяется.
- Пузиков! Иди сюда. А я, брат, дом покупаю, свидетель нужен, расписаться. Русскоподданный. Распишись, голубчик.
- Какое же я имею отношение?
- Но ты, как русскоподданный…
- Вот что, мой милый… Хотя я у тебя и детей крестил, но если ты еще раз так обо мне выразишься, я так тебя этой палкой по шее огрею! Какое право ты имеешь оскорблять природного лимитрофа и эстонца Пантелея Пузикова?
Заплакал Петр Петрович.
- Пантюша! Да когда же ты лимитрофом сделался?
- У нас это в роду было. Отец даже два раза по делам в Ревель ездил, а у бабки дом в Риге был! Кровь-то, брат, она заговорит! Карамала-бучук.
- Это чивой-то значит?
- По-эстонски: о, моя родина, о моя Эстия! Всех ты улыбкой даришь. По-эстонски оно очень ловко выходит: карасу-барасу бубулдай.
- Здорово. Так где ж мне найти все-таки русскоподданного?
- Господи! В Москве не найти русскоподданных! Да вот тебе Жигулев Васька идет. Тащи его за шиворот.
Васька и сам подошел.
- Здравствуйте, лимитрофы несчастные! Читали, как наш Гардинг отбрил в ноте большевиков?..
- Почему это он "наш"?
- Гардинг-то? А как же: наш, американский. Мы, американцы, вообще…
- Васька! Да неужто ты американец?!
- Уэс! Кис ме квик, как говорят у нас в Белом Доме. Сода-виски! Отныне моя личность неприкосновенна! О, гейша, пой, играй, пляши.
Ударил себя несчастный Петр Петрович в грудь так, что по Тверской загудело:
- Да не будет же того, чтобы я в русской православной Москве не нашел русского человека. Эй, вы, господин прохожий! На минутку… Вы русский подданный?
- Так точно. Чем могу служить?
- Золото мое! Дайте я вас поцелую! Единственного русского по всей Тверской нашел. Пойдем со мной, распишешься. Коробку спичек за это подарю! Вы свободны?
- Гм… Собственно, я немного занят.
- Так я вас тут, на тумбочке, подожду.
- Гм… Едва ли вы дождетесь.
- Да вы куда идете-то?
- Иду по вызову в ГПУ, извините, расстреливаться.
* * *
Три дня у Петра Петровича шли переговоры с голландцем Драпкиным, южно-африканцем Пантюхиным, испанцем Гусевым и другими…
На четвертый день Петр Петрович выехал в Тулу.
Ему сообщили, что в Туле на Самоварной улице у сапожника Водопьянова живет подмастерье, и будто бы отец этого подмастерья - русскоподданный.
Монументальное
Если бы тысяча бессмертных дураков собрались купно, и тысячу лет эта тысяча сочиняла тысячу самых глупых анекдотов, то на всемирном конкурсе первый приз за самый глупый анекдот получил бы: "Автор проекта памятника III-му Интернационалу в Москве".
Прошу еще раз внимательно вчитаться в этот бессмертный памятник пролетарского гения.
По сведениям "Правды" памятник будет представлять собой "колоссальную постройку из камня и стекла, высотою в 650 футов, состоящую из четырех вращающихся частей, расположенных друг под другом. Нижняя часть в форме куба будет служить помещением исполнительного комитета III Интернационала и будет совершать полный оборот в течение года. Следующая часть в виде пирамиды будет совершать полный оборот в течение месяца. Третья часть в форме цилиндра будет совершать свой оборот за сутки. Наконец, четвертая проделает оборот в течение часа".
Для пьяного человека эти башни, налепленные одна на другую и вращающиеся - одна в год, другая в месяц, третья в день, четвертая в час, - эти башни могут быть для пьяного человека самым жутким головокружительным кошмаром…
- Крутишься, сволочь?.. И так всем головы на сторону скружили, а тут еще башню вертячую посередь дороги поставили… Постой, вот я тебе по цилиндру как ахну!..
* * *
Я сидел дома, вертел в руках прочитанную газету и думал как раз о том, о чем написал выше. В дверь постучались.
- Антрэ! - отозвался я.
- Чиво?
- Я говорю - войдите.
- Это дело десятое.
Рыжий детина протискался боком в комнату и, шаркнув ножищей, сказал:
- Дозвольте рикимендоваться: механик-самоучка Веденей Горилов.
- Чем могу служить?
- Так что - затирают. Всякая тебе тля дорогу перешибает. Слыхали про московский интернациональный памятник?
- Только что сейчас прочел.
- Вот вы и возьмите во внимание: Луначарский еще о прошлом годе собрал всех нас, механиков, да и говорит нам: "А что, ребята-товарищи, вы бы не загвоздили памятничка почуднее для-ради третьего интернационалу"?
- "Что ж, - отвечаем, - дело возможное". "И чей, говорит, памятник будет почудней - тот получит первую категорию по пайку, вельветовые штаны, три фунта убоины и картину голландской школы с Третьяковской галереи". Одним словом, выяснилось для нас дело оченно подходячее… Засел я в особняке княгини Голицыной и стал думать, стал думать и удумал я такое, что не приведи Господи!
- А что именно? - с любопытством спросил я.
- А вот этакое: стоит на площади огромадная бетонная манжета, и из ее выходит чугунная рука, вся на шарнирах, дрянь этакая - в любую сторону гнется - только давани кнопочку. И у этой руке, как полагается, пять пальцев. В мизинце по числу сгибов три комнаты, и там помещается малый совет Совнаркомов, в безымянном - три комнаты, и там средний совет Совнаркомов, в среднем большой совет, так что зал заседаний в самую ладонь въехал; в указательном - помещение для Пролеткульта, а в большом, понятное дело, Чрезвычайка. И еще выдумал я такое: на рассвете вся пятерка растопырена, а как солнышко взошло, - так указательный палец машинкой скрючивает, он, проклятый, пригибается к большому, большой за его цепляется, и получается огромадный щелчок в самое небо, потому, как вам известно, большевики с Богом не особо в ладах, - на, мол, дедушка, получай!
После же того руку мою у сгиба начинает корежить, корежить и поворачивает к полудню на запад ладошкой вверх, будто, дескать, мы у запада товарообмена просим. Потом через часик-другой, когда мы будто товар от их получили, рука закручивается назад, большой палец въезжает между указательным и средним, и выходит так, что они от нас за товар кукиш имеют. Этак - кукишком стоит памятник час. А после того большой палец лезет обратно, все пальцы скрючивает в кулак - и начинает кулак качаться со стороны в сторону - это, так сказать, для населения. Чтоб оно не очень много о себе воображало. А вечером большой палец, у ногтя которого Чрезвычайка, отделяется от остальных, пригибается к земле и, прижавшись к тротуару, как клопов давит всех - кто там ни сидит! Вот оно, господин, как я удумал!! Нешто, плохо? А они меня чуть не к стенке, - ты, говорят, смеешься, что ли, сволочь?! А я, ей-Богу, хотел, как лучше… Вы б господин-товарищ, хучь написали бы в газете, заступились. Потому у нас - самых мозговитых всякая шпана затирает.
Цель моей жизни - помогать угнетенным и заступаться за обиженных.
Обещал рыжему парню возвысить печатно в его пользу свой голос.
Вот - возвысил.
"Коммуненок"
Недавно один беженец из Совдепии привез мне в подарок номер детского коммунистического журнала типа "Игрушечки", "Задушевного слова", "Тропинки" или "Галчонка" - под названием:
- "Коммуненок".
Так как во всяком повременном издании - даже для детей - отражается жизнь страны, - я позволяю себе сделать несколько самых характерных выдержек, дабы познакомить читателя с тем, "как живет и работает совдепская детвора"…
* * *
На первой странице известная картинка: двое деток над пропастью беззаботно тянутся за бабочкой, сзади ангел-хранитель в белой одежде с крыльями заботливо охраняет их.
Подпись:
- "Пролетарский ангел не допустит, чтобы наши дети ринулись в бездну буржуазных сладких посулов. Дети, организуйтесь в ячейки!"
За рисунком на следующей странице - детские стихи.
Дети, в школу собирайтесь,
Петушок пропел давно,
Завтра же в постельках, сколько
угодно, валяйтесь,
Петуха родители съедят все равно!
И еще:
Румяной зарею
Покрылся восток,
В селе за рекою
Потух огонек.Огонь тот - свободы!
Помещиков жгут:
России народы
Свободу дают!
И еще:
Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
Куда же он скачет, куда так летит?
В коммунистическую ячейку записаться
он спешит!
* * *
За стихами следует проза - маленькие рассказы для детей:
Добрый Володя
Мама дала Володе на леденцы полтора миллиарда рублей. Идет наш Володя и думает:
- На половину куплю четверть фунта леденчиков, а за вторую половину пойду в театр на пьесу Анатолия Луначарского "Королевский брадобрей".
Вдруг видит Володя на перекрестке плакат: "Товарищи! Жертвуйте на пропаганду коммунистических идей в отсталых странах".
Сладко дрогнуло сердце Володи, и понял он тут, что есть на свете нечто выше леденцов и прочих удовольствий.
Вошел он в Агитпросвет и робко протянул свои полтора миллиарда.
И когда он вернулся домой и мама спросила, на что он истратил деньги, и он с пылающим лицом бросился ей на грудь, и она узнала о его благородном поступке, и потом пришел папа, то все целовали нашего маленького героя, а один родственник даже подарил ему книжку "Статистика роста коммунизма на Балканском полуострове".
Так всякое доброе дело бывает вознаграждено по заслугам!
Стихи "Коммунизм на воде"
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет…
Поглядите дети - вот
Как хорош наш красный флот!
Вопросы: Почему красный флот побеждает не только на воде, но и на суше? Любите ли вы красных матросов? Хотели бы вы сами быть красным матросом? Как, по-вашему, истребить гидру контрреволюции?
Стойкое сердце
Жили-были пролетарский рабочий мальчик Коля и сын соглашателя Гриша. Отец Коли зарабатывал как рабочий буквально гроши, около 70 миллиардов в год, а Гришин отец саботажем и соглашательством зарабатывал триллионы.
Однажды оба мальчика встретились:
- Будь и ты соглашателем, - предложил прогнивший отпрыск мирового буржуазиата. - Саботируй, и ты будешь с нами жить в раззолоченных палатах. Поступай в нашу белогвардейскую банду!
- Нет, - сказал Коля. - Лучше за 70 миллиардов в год глотать черствый кусок хлеба, но состоять в коммунистической ячейке, чем есть роскошную конину и картофель, но пожертвовать своей пролетарской идеологией! И запел мелодичным голосом:
Отречемся от старого ми-ира,
Отряхнем его прах с наших ног!..
И месяц, и звезды, и тучи толпой - внимали той песне святой.
Дети! Будьте Колями, но не будьте Гришами. Организуйтесь, дети, в ячейки!
Партийные сообщения
2-го числа в 10 часов утра выборы учителя арифметики. Товарищи, захватывайте ваши мандаты!
В 12 часов дисциплинарный суд над Рюхиным Андреем, уличенным товарищами в том, что он поздоровался с инспектором. Товарищи! будем беспощадны!
В потребилке 7-й пролеткультской школы получены папиросы и кокаин. Выдача только взрослым, не моложе 11 лет. Представляйте мандаты!