Ободрав сайгака, Глеб отмотал от рулона кусок рубероида, расстелил и на нем стал разделывать тушку. Юля сидел в стороне и молчал.
Глеб разделал сайгака, вытряхнул рюкзак прямо на землю, сложил в него мясо и заложил в кирпичи. А кровь закидал.
Разбудила их мешалка.
- Э-э-это, час-то который? - протирая глаза, спросил Глеб.
- Полвосьмого, - ответил Васька. - Сколько могли - не будили. Мясо где?
- В рюкзаке, - Глеб показал на кирпичи. - А Билова чего нет?
- Уксус ищет. Шашлык хочет заделать, - Васька потормошил Юлю. - Машина в девять на мост пойдет. Не забыл?
Юля встал, умылся возле мешалки и потянулся за рукавицами…
- Ты чего? Не успеешь… - Шевеля губами, Васька загружал мешалку: две лопаты цемента, шесть песка.
- Я не буду писать.
- Не понял, - Васька замер с лопатой в руках, так и не высыпав песок в мешалку. - Мы же вчера говорили…
- Он трезвый был, - пробурчал Юля, не глядя на Ваську. - И все.
- Не-ет, не все, - четко, по складам произнес Васька и всадил лопату в песок. - Кому вред, если ты напишешь?
- Мане.
- Какой еще Мане?! - заорал Васька. - При чем здесь Маня?!
- Мане, жене его… Ей пенсию дадут, если трезвый…
- А-а-а!.. Тут Глебушка поработал! Божий человек!.. - Васька обернулся к Глебу: - Вы чего, ошалели? Помер он. Все! Поезд ушел! А денег не будет! Нам не будет! Ясно?!
- И не надо, - проворчал Юля.
- Тебе не надо! - взвился Васька. - У тебя папашка с мамашкой!.. Полмашины отстегнули и еще дадут!.. Подохнут - все твое! А я?.. У меня две девки!.. А у Билова трояк!.. Вон он пришел, скажи ему, что писать не будешь…
- Действительно, - пробормотал Билов, не глядя на Юлю.
Юля обернулся к Глебу:
- Глеб…
Глеб уже умылся из шланга и теперь вытирал лицо подолом рубашки.
- Билов, хочешь, я тебе расскажу временно, какой у тебя расклад мыслей был… про это дело? Поначалу ты был против, чтоб писать. Мол, не по Богу. Это когда разговора о деньгах не было. А как деньгой запахло, ты по ней затосковал и по-другому стал думать. - Глеб натянул рубашку на мизинец и покрутил в ушах. - Какое, мол, ты имеешь морально-христианское право своим детям недодать… Трем… Мол, ты перед Богом за них ответствен… А за Егорыча, за одного, тебя Бог простит временно…
- Ладно! Завязывай! - отрезал Васька. - Пусть Юлька пишет. А получим деньги - вы свои пайки Мане отошлете. Всего делов. Можете и венок выслать… Пожалуйста… Так что пиши, Юль.
- Не буду!
- Не будешь?! - заорал Васька. - Ну и… с тобой!
Зину Васька нашел в конторе. Она сидела за машинкой и что-то печатала двумя пальцами.
- Чего тебе? - она раздраженно тыкнула пальцем в клавишу.
- Михайлов писать объяснительную не хочет.
- Почему? - Зинка подняла голову от машинки.
- Маню жалеет, жену сварного… Пенсию не получит…
- Чего-чего? - Зинка сморщилась, подалась вперед. - Вот тоже!.. Тьфу! Ты знаешь, что Рафу будет?.. Ну, Карееву, если Михайлов не напишет? Посадить же могут! Ты хоть сказал ему?..
- Говорил…
- А ты знаешь что, Василий? - Зинка поманила его поближе к столу. - Поезжай-ка сам на мост. Поговори с Кареевым. Понял? - Она взглянула на часы. - Машина сейчас пойдет… Успеешь.
- А вы Глеба попросите напечатать! - уже в дверях сказал Васька. - Он быстро умеет, по-слепому.
Васька появился после обеда.
Билов с Юлей заканчивали белить. Глеб возился в коровнике.
- Порядок, - негромко сказал Васька.
- В отношении? - спросил Глеб.
- Извести хватило?
- Хватило…
- Ас той стороны?
- Как в лучших домах! - отозвался снаружи Билов. - Над воротами только… Поешь шашлычку…
Васька обошел коровник. И настроение у него окончательно выпрямилось: хорошо слепили - лучше нового.
- Вот та-а-ак, - довольно протянул он. - Не упадет, Глеб.
- Постоит временно! Теперь только шифером покрыть. Когда шифер будет?
- Вроде завтра обещали, - ответил Васька.
- Директор! - крикнул Билов.
"Волга" остановилась у самых ворот. Из-за руля вылез директор, с другой стороны - Зинка.
- Ну что? - негромко спросила она.
- Угууу-у… - довольно промычал директор. - Следила?
Зинка кивнула. Директор прошелся вдоль стены, пощупал ее…
- По два контрфорса на стену - покрепче будет… А так - нормально. Поехали, Зинаида Анатольевна!
Машина прошла несколько метров, остановилась. Зинка вылезла.
- А ты поплачь! - сказала она, подойдя к Ваське.
Тот отвернулся.
- Ну, хочется ему, что теперь?! Директор! Кладки то на пару дней - не разговор. Другое, скажи, плохо: кирпича нет!.. Студенты свой не дадут…
Зинка примолкла и постучала пальцами по влажной стене коровника.
- Придется в печь лезть… В горячую…
Кирпичного завода, по сути, не было, одно название. В сарае из горбыля стояла формовочная машина. Из щели в машине выдавливалась серо-зеленая, как пластилин, полоса, специальная сечка рубила ее на куски, и сырые кирпичи ехали на транспортере в барак - сушиться. Метрах в пятидесяти от барака две огромные, в три роста, ямы - печи.
Позавчера студенты набили обе печи сырым кирпичом и зажгли форсунки. Печи гудели двое суток. Значит, к вечеру студенты их выключат - готов кирпич.
- Они ямы погасят, а мы раскроем, - прикидывал Васька. - Главное: на студентов не нарваться… До шести надо печи раскрыть… Сходишь, Глеб?
- Сходить-то можно… Красть-то больно не с руки…
Глеб не ложился, чтоб не проспать.
Пока он дошел до кирпичного завода, рассвело. Над бурым квадратом печи дрожало упругое марево. Глеб разыскал скребок и со скребком в руках ступил на печь. От кед сразу же завоняло горелой резиной. Глеб, приплясывая, соскоблил засыпку и начисто размел метлой - метла дымилась.
Он на секунду остановился и, подняв метлу, понюхал подпаленные прутья - пахло рыбалкой. Потом спрятал метлу и скребок, сел на теплую землю, прислонился к столбу навеса. Для сохранения теплоты поднял воротник штормовки, поудобнее притерся к столбу и прикрыл глаза…
- Чего приснилось?
Глеб заворошился, намереваясь подняться.
Перед ним стояла Зинка.
- Прислал… - Он дернулся. - Зацепился, что ли…
Зинка заглянула ему за спину.
- Битум с навеса потек… Жарко… Ваши-то где? - И, увидев подходивших, крикнула: - Вася! Я в шесть говорила! У меня что, всех забот - кирпичи вам возить!.. Живо!..
- Так… - Вася огляделся. - Я - в кузове, двое - в яму, один на перекуре… Не раздевайся! - крикнул он Билову. - Сгоришь! Досок на кирпич накидайте, рукавиц по три пары!.. Глеб! Какого хрена! Я ж сказал вчера: сапоги!.. Снимай кеды…
Васька снял сапоги, сунул Глебу, сам влез в его кеды.
- Готовы?! Глеб - Билову Билов - мне! Свистну: Юля меняет Глеба. Погнали!
Васька засек время. Через пять минут он свистнул. Юля подскочил к уже заклубившемуся Глебу, но тот оттолкнул его к Билову. Билов вылез из полуметровой огнедышащей дыры и за шиворот потянул с себя штормовку со свитером. Он долго отпыхивался, держась за крыло самосвала, потом начал харкать красной, как кровь, кирпичной пылью.
- Респиратор надень! - Васька, не нарушая ритма, меж кирпичей кинул ему респиратор.
Респиратор упал у ног Билова. Билов дышал и харкал… Потом дрожащей рукой протер очки, медленно нагнулся и поднял респиратор.
Треть машины накидали.
- Быстрей! Сейчас студенты придут! - Васька свистнул: смена!
Из ямы с трудом вылез Юлька. Он был в рубашке, свитере и штормовке, на спине штормовка была вся мокрая, вернее, уже сухая, с белым солончаковым лишаем пота.
- А Глеб? Его менять!.. Глеб! - Зинка подошла к печи. - Вылезай!
- Тут хорошо, - отозвался из-под земли Глеб. - Сауна!
Юля откинул с лица черно-седые мокрые пряди, скрипуче откашлялся.
- Вась! Может, хватит? Не впротык, тыща градусов!..
Вася напряженно соображал: если уж Юлька голос подал, - значит, действительно тяжело.
- Ловить-то будете или как? - донесся подземельный хрип Глеба.
Опять Билову подошла очередь лезть; он с мольбой поглядел на Ваську. Васька внимательно, как пересчитывая, осмотрел кирпичи.
- Мало: еще надо.
Билов обреченно стал натягивать респиратор.
- Погоди! - Васька спрыгнул из кузова на землю. - Сапоги давай. В кузов лезь, Юля, покури! - Обернулся к Билову: - Аккуратней клади, чтоб целый… - И сам нырнул в яму.
Через десять минут Васька высунул голову из ямы, прохрипел:
- Руку дай!
Юля вытянул его из печи.
- Покидай еще… штук сто, - тяжело прохрипел Васька, протягивая ему респиратор. - И хватит…
- А Глеб?! - спросила Зинка.
- Он не хочет меняться…
- Как не хочет?! - Зинка рванулась к яме. - Глеб! Вылазь! Все! - Зинка нагнулась у края печи на пути кирпичной траектории.
Глеб, глухой от съехавших на уши резинок респиратора, засыпанный красной пылью с головы до ног, работал как заведенный, он нагнулся за кирпичом и с разгиба, не глядя, швырнул его - прямо в Зинку.
Зинка увернулась.
- Э-эй! Глеб! Вылазь!
Она снова нагнулась над ямой, протянула руку. Глеб тяжело выполз, очумело обвел всех взглядом.
- Ты что, подохнуть решил? - взвизгнула Зинка. - Как маленький, ей-богу!.. Садись в кабину!
- В кабину? - Глеб отер пот с лица, размазав красную грязь. - Ага…
- Тоже мне… стахановец… - Зинка с сердцем нажала на стартер.
Машина дернулась, Глеб ткнулся Зинке в плечо.
Кирпич выгружали в четырех местах: там, где должны быть контрфорсы. Пока выгрузили, Билов уже завел раствор, вывалил его в ящик и завел новый. Зинка уехала.
Юля клал один контрфорс, Глеб - второй. Завтра к вечеру можно и закончить.
Изо всех сил давя на педали, к коровнику катил Сашка.
- Чего, Сань? - спросил Глеб. - Запыхался-то..
- Вас бить идут!.. - тяжело дыша, выговорил мальчик. - Их много!..
- Все правильно, - Глеб почему-то обернулся к Ваське. - Поделом.
Васька разогнулся с кирпичом в руках, взглянул на него и вяло бросил его на землю. Снял рукавицы, высморкался, прижав пальцем ноздрю…
- Не предупредила, сволочь!.. Я…
- Ва-а-ась! - одернул его Глеб, глазами показывая на мальчика. И как ни в чем не бывало понес ведра с раствором к контрфорсу. - Чего стали-то? Работать надо!..
- Глеб Федорович! Они кричат: бить будут!.. - беспокоился мальчик. - Вон они!..
Студентов было человек десять. Шли они не спеша. Над дорогой за ними висела встревоженная пыль.
- Ну все! - упавшим голосом сказал Юля и смахнул со лба лот.
- Чего делать? - напряженным басом спросил Билов и взялся за лопату.
- Ребе-о-нок! - Глеб кисло сморщился. - Положь инструмент, не дразни людей. Они правые, за кирпич морду бить идут временно… - Глеб принес еще два ведра и закурил.
С удивлением посмотрел, как Билов прикорячивается и, сообразив, что тот вспоминает позу каратиста, сплюнул и ударил себя по ляжкам, выбив кирпичную пыль:
- То лопату, то раком встает!.. Студенты поглядят, как ты крутишься: тебе по соплям надают и нам… Стой по-нормальному.
Впереди у студентов шел маленький черный паренек. Он резко махал руками и что-то выкрикивал. Шедший справа от него лобастый парень с челкой, атлетического сложения, кивал головой.
- Хлебом клянус!.. - донеслось до коровника.
- Нерусский, - определил Глеб маленького. - Армян…
Студенты свернули с дороги и шли к коровнику по целине, сомнений не было - к ним.
- А может, грузин, - сказал Глеб.
- Черный - Карен. А большой - это командир у них, - частил Сашка. - Володя. Сильный!.. На одной руке подтягивается…
- У-у, - уважительно промычал Глеб.
Юля тяжело вздохнул. Васька складывал кирпичи, но чувствовалось - соображает, как быть. Сложил кирпичи, взял мастерок…
- Вась, положь, - тихо приказал ему Глеб и громко: - Здорово, ребята!
- Мамой клянус! - взвизгнул Карен. - Зачем кирпич брал?!
Лобастый командир Володя встал рядом с Глебом.
- Прорабша велела. Я ей говорю: у них у самих, может, не хватает; а она: берите временно, вам надо…
- По башке вам надо… - хмуро перебил его Володя, оглядывая наваленную кучу кирпичей.
Студенты молча разошлись: два-к Юле, два - к Билову, трое - к Ваське.
- Зачем кирпич брал? - снова крикнул Карен и ударил ногой по сырому еще ряду контрфорса. Два кирпича шлепнулись на землю.
Глеб внимательно поглядел на упавшие кирпичи.
- Каратист? - дружелюбно спросил он.
- Им Зина велела! Велела! - взвизгнул Сашка, бросаясь между Глебом и Кареном. - Я маме скажу!.. Они больше не будут!..
Глеб показал на мальчика:
- Свидетель!
Лобастый командир Володя молча соображал, как, быть, и даже потер лоб под челкой.
- А ты ломай пока, - обернулся Глеб к Карену. - Ломай…
Тот в упор посмотрел на Глеба неутоленным взглядом и что-то быстро, непонятно проговорил.
Юля с Биловым облегченно перевели дух.
- А вы где учитесь? - вдруг спросил Глеб тоном старшего. - Откуда вы?
- Хлебом клянус!.. - по инерции выкрикнул Карен, уже успокаиваясь.
- Физмат. Из Харькова… - недовольно буркнул командир Володя, так и не надумав, какое принять решение.
- Так мы же почти родня!.. Вам братан мой читает - Богдышев!..
Командир Володя смутился, Карен перестал бормотать, студенты переглянулись. Глеб перехватил инициативу и рассказывал теперь о харьковской школе физиков, о своем экс-тесте - академике…
Васька взялся за ведра.
- Хорош балдеть! - сказал он Билову независимым от опасности голосом. - Дай закурить! - одному из трех студентов, приставленных к нему.
Студент полез в карман. Юля натянул рукавицы.
Глеб подхватил штормовку, бросил ее через плечо.
- Пойду ребят провожу, чтоб им не скучно, и в контору, Зинаида Анатольевна помочь просила.
Студенты потянулись следом.
- Видишь, макулатуры сколько? - Зинка показала, поворошила исписанным карандашом листки на столе. - Машинистка - в декрете…
- Бывает временно… - пробормотал Глеб.
- Васька сказал, что ты быстро умеешь… Помог бы, а? Отчет квартальный… - Зинка встала из-за машинки, уступая ему место.
Глеб сел за стол, сровнял листки в стопочку, слева от машинки пристроил несколько книг, на книги под наклоном положил листки. И чтоб не съехали, подпер их пепельницей.
- Ты смотри… - улыбнулась Зинка. - Рационализация.
Глеб поглядел на ладони, отер их о штаны, опустил свои расклепанные боксом пальцы на стертую клавиатуру машинки и забарабанил…
- Ну-ка, ну-ка… - Зинка подошла к столу, встала за его спиной. - А я Василию не поверила… Ты где же насобачился?
- В море, когда плавал… Делать нечего иной раз, я по самоучителю долбил. И стенографию заодно… Потом пригодилась… в министерстве…
Глеб стучал не переставая. Зинка стояла в углу и, скрестив на груди руки, наблюдала за ним.
- Чудной ты какой-то, Глеб… Ну, ладно. Закончишь, ключ в бухгалтерию отдай.
- До свидания, - не отрываясь от работы, сказал Глеб.
Она уже взялась за ручку двери и вдруг хлопнула себя по лбу:
- Ах ты, черт! Студентов-то не предупредила про кирпич!..
- Уже не надо временно… Обошлось.
…Глеб сидел в углу на сене. Сено привез Васька, чуть не полмашины. Над Глебом светилась одинокая лампа, сползшая на проводе со стены. Васька не вынес Глебовой бесприютности и, зная, что тот живет впотьмах, наладил ему электричество.
- Ты чего это тут? - В пустых воротах коровника появилась Зинка. - Чем это так воняет?..
- Я это вот… - Глеб завозился, пряча сайгачью голову в сено. - Так… препарирую… Вы проходите, присаживайтесь, - он отгреб сено в сторону, под сеном открылся тюфяк.
- Ты чего здесь делаешь?
- Живу… Чтоб в интернат туда-сюда не ходить… Чучелу делаю. - Глеб достал голову: - Во!
- Ну, вонища! Зачем тебе?
- В Москву возьму. - Глеб взял голову за рога: - У ты, моя красавица! Воняет пока - недоварил…
- Убери!
- Ага, - Глеб зашуршал сеном. - Это, покушать хотите?.. Шашлычок Билов состряпал - ух!..
- А я смотрю, свет в коровнике! Красть вроде нечего. Думаю, пойти глянуть…
- Не страшно?
- Почему? Страшно. Но знать-то надо, чего тут… - Зинка присела на тюфяк. - Где твой шашлык-то? Небось протух давно?..
- Нет! Он с луком, с перцем… - Глеб достал из-за кирпичей ведро с мясом, зацепил кусок, понюхал: - Нормальная…
Вытащил откуда-то из-под тюфяка две арматурины с колечками на конце, пополоскал их в ведре с водой…
- Это ты не в питьевой?
- Я новой потом наберу, если попить… - Постельным же сеном он досуха обтер шампуры.
- Санитария у тебя!..
- Да все на свете чистое, кроме грязного… А казахи ваши охотиться толком не могут…
- Чего так?
- По ногам, говорит, бей. Кто ж мясо по ногам бьет? Ножки-то тоненькие - раз, а второе - брюхо недалеко; промазал - кишки разворотил… А вы не знаете, какие у сайгака глаза?
- Чего-чего?
- Да я пуговицы у вас хотел… для глаз… для чучелы.
- Не знаю, Глеб… Желтые какие-нибудь. Шашлык твой долго ждать? - не слушая его, спросила Зинка.
- Не-е-е - полчасика…
Зинка повела плечами, поежилась.
- И холодно у тебя… Хлеб-то есть?
- Был. - Глеб порылся в сене. - Нету.
- Подожди тогда. Я сейчас. - Зинка поднялась.
- А-а-а?.. - непонимающе протянул Глеб.
- За удачную охоту выпить надо, ты ж не угостишь…
"Не балованная женщина! - подумал Глеб. - С Лидкой не сравнить".
Он наколол чурок, развел камелек. Сухие чурки сразу схватились, и только сейчас, при ярком пламени, Глеб увидел, какие у него грязные руки. Помыл у мешалки, даже песочком потер их. Оторвал равные куски сайгачатины, нацепил их на шампуры, шампуры воткнул в землю - переждать, пока прогорят угли…
- Не съел? - раздался за стеной веселый Зинкин голос.
- Быстро! - удивился Глеб.
- А я на велосипеде, - Зинка села на тюфяк, вытянув ноги. - Возьми на багажнике, в кофте. Сашку чуть не разбудила…
Глеб полез в темноту.
- И кофту захвати! Осторожно; там пуговицы…
Хлеб…
- Спасибо. И портвейн хороший, - оглаживая бутылку, сказал Глеб. - Какие пуговицы лишние, я вам отдам. Уши-то не болят?..
Он положил шампуры поверх углей на кирпичи.
- Не-а, - Зинка по-девчачьи помахала головой. - Во!
Она отодвинула волосы от уха. В мочку была воткнута простенькая голубая сережка.
- На золотые еще не разжилась…
- Я подарю! - вырвалось вдруг у Глеба.
- Ладно тебе!
Глеб покопался в сене, достал книгу и, раскрыв ее, стал махать над камельком - раздувать угли.
- Ну-ка! - Зинка взяла у него книгу. - Шукшин?.. Вот кого люблю так люблю! - Она раскрыла книгу на портрете. - И писал хорошо, и кино, и рожа хорошая… На тебя, кстати, похож чем-то… Он когда умер, я так ревела, у-у… Ну, наливай! Только мне немного.
Глеб взял бутылку.