- Вот оно "незаконнорождённое". Мать всего поколения… - и вспоминал, как он вызвал к жизни это дерево, как отдавал на воспитание другим яблоням, добиваясь новых нужных ему качеств.
Они сели отдохнуть на скамью. Воробьи опустились на землю, чирикали и подпрыгивали.
- Сейчас, сейчас… - Мичурин одну руку запустил в карман, другой указал на старого воробья с темнокоричневыми перьями, как бы взъерошенными на голове. - Это - давний друг! Всегда сопровождает меня. Самый бойкий!.. - Бросил птицам горсть пшена. - Клюйте! Работайте!
Потом повернулся к гостю и переспросил:
- Так, говоришь, по научной командировке из колхоза? Славно! Вот они, настоящие хозяева земли! Каждый колхозник - опытник, преобразователь. И будущность естественных наук - в колхозах, в совхозах. А у вашей Сибири - большое будущее. Придёт время - вам позавидуют южане. И саженцы плодовых деревьев начнуть завозить с севера на юг, как зимостойкие.
Отдохнув, они опять пошли по саду. К дому вернулись только через три часа.
- Пойдём обедать, - пригласил Мичурин гостя.
А к чаю - варенье из чёрной рябины. Попробуешь, домой увезёшь. - И шутливо упрекнул. - Какой же ты сибиряк: не куришь! Я угостил бы тебя своим табачком…
…Трофим Тимофеевич прожил на зелёном полуострове четыре дня. И все эти дни учитель и ученик не расставались. На прощанье Мичурин долго пожимал руку Дорогина:
- Иди, Трофим, через все трудности. Вперёд и вперёд. Не сгибай головы. Добивайся своего!
Глава третья
1
Сергея Макаровича Забалуева, председателя колхоза "Колос Октября", в те дни не было дома. Шаров, не дожидаясь его, завёл разговор с полевыми бригадирами о посадке лесных полос. Стариков расспрашивал о берёзовых колках, на их памяти истреблённых порубщиками да любителями весенних палов. Всё это могло пригодиться для диссертации.
Сергей Макарович вернулся из города поздно ночью, когда буран начал утихать, и утром, узнав, что в колхозе гостит Шаров, раньше обычного пришёл в контору. Плечистый и массивный, с круглой головой, похожей на белый арбуз, Забалуев, одетый в чёрную гимнастёрку, сидел за тонконогим столом, казалось готовым рассыпаться под тяжестью толстых рук. На столе не было ни книг, ни бумаг, и одинокая запылённая чернильница выглядела случайной.
Створчатые двери кабинета то и дело открывались, и на пороге показывались бригадиры и звеньевые, доярки и охотники, кузнецы и сеновозы. Они садились на узкие скамейки и скрипучие табуретки. Всего каких-то три дня председателя не было дома, а у всех накопились дела к нему, Всем нужен он! Сергей Макарович коротко говорил - кому что делать сегодня. Ему нравилось, что с ним не спорили, что, как будто, все были довольны его ответами и распоряжениями. Хорошо и спокойно начался день. И всё шло бы тихо, если бы не рассказы о Шарове. Хорош гость! В чужом колхозе развёл агитацию! И за что? За лесные полосы!
- Ишь, какой прыткий! Выдумщик! - Забалуев стучал по столу кулаком, будто кувалдой по наковальне, и чернильница, вздрагивая, отодвигалась от него. - Не изволил подождать меня. Председателя! Не терпелось горячей голове…
Сергей Макарович долго не мог успокоиться и громче обычного говорил о своих успехах и о своём опыте старого хлебороба, у которого следовало многому поучиться.
Колхозники выходили один за другим, и кабинет постепенно опустел.
К приходу Шарова Забалуев "перекипел" и почувствовал, что, до поры до времени, сможет удержаться от резких упрёков.
С гостем пришёл Никита Огнев. Сергей Макарович покосился на бригадира: уже успели подружиться! Рыбак рыбака видит издалека! Оба любят советы давать: вот так да этак! А он в них не нуждается.
По долгу гостеприимства Забалуев встал; подаваясь вперёд широкой грудью, упёрся левой ручищей в стол, а правой, как клещами, стиснул мягкую руку гостя.
- С победой!.. С благополучным возвращением!.. - гремел басом. - А не переменился ты. Верно! Какой был, такой и есть. Ну, рад за тебя, рад.
- Вы тоже почти не изменились.
- Ну-у, что ты! - Сергей Макарович тронул голову, выбритую до блеска. - Парикмахеры помогают. А через три дня у меня тут будет седая стерня.
Гостю Забалуев указал на табуретку возле стола, а сам, не садясь, начал рассказывать:
- Жарко нам, тыловикам, досталось тут. Ой, как жарко! Оставались одни бабы, старики да малые ребята… По моему характеру - лучше бы на фронт. С винтовкой в руках! В штыки! Или на коне - с шашкой на врага! А мне сказали: "Здесь обеспечивай!.."
Он подкреплял слова внушительными жестами. На его груди покачивались ордена и медали. Шаров знал: орден боевого Красного Знамени - за ликвидацию бандитских гнёзд в горах во время гражданской войны, "Знак Почёта" - награда последних лет.
- За хлеб получил! - Сергей Макарович тронул пальцами орден. - Представляли к Трудовому, а дали "Знак". И то на весь район - два ордена: мне да секретарю райкома. Остальным - медали.
- Знаю. - Павел Прохорович пристально посмотрел в кругленькие, глубоко запрятанные под нависшими дугами бровей, серые глаза Сергея Макаровича. - Я горжусь, что наша Катерина Савельевна получила медаль "За трудовую доблесть".
Катерина Бабкина во время войны заменила Шарова на посту председателя колхоза. Огнев многое слышал о Бабкиной и теперь, покрутив головой, заметил:
- Тут кто-то проморгал. Катерине Савельевне за одну гидростанцию следовало дать орден.
Забалуев сел и, сложив руки на стол, буркнул:
- По хлебосдаче, понимаешь, не дотянула.
- Но по другим статьям всех обогнала, - не унимался Огнев. - Я бы на твоём месте вопрос поставил в крае.
- А думаешь, я не говорил? - Сергей Макарович стукнул себя кулаком в грудь. - Да, может, она потому и в списке удержалась, что я замолвил…
Собеседники молчали.
Забалуев встал, вразвалку вышел из-за стола и, кивнув головой на двери, пригласил Шарова.
- Пойдём завтракать. У меня старуха пельмени стряпает. Пойдём, пойдём, - потянул за рукав; в сторону Огнева буркнул: -и ты, бригадир, приходи. За компанью.
Идя рядом с Шаровым, посетовал:
- Живём в одном районе, а друг у друга в гостях не бывали.
- Я - за дружбу, - отозвался Павел Прохорович.
- Вот и хорошо! Приезжай с жёнкой Новый год встречать. Затвердили?
- Благодарю. Но…
- Вот всегда так! Я, как говорится, иду навстречу, а ко мне - затылком…
- Мы направим делегацию.
- И на том спасибо. Мы тоже в долгу не останемся.
- Я мог бы съездить, - вызвался Огнев. - Мне, как бригадиру…
- Правление обсудит, - оборвал Забалуев и вернулся к разговору о празднике. - Первый раз после войны встречаем Новый год. Надо его уважить по-хорошему. И поглядим, у кого будет веселее! - Расхохотавшись, добавил: - У кого, как говорится, люди будут бровями пол подметать!
Шаров больше не проронил ни слова. И Огнев тоже замолчал. Светлые, как овсяная солома, туго закрученные усы его недовольно пошевеливались.
2
По дороге Сергей Макарович вспомнил, что не поинтересовался боевыми успехами гостя, хотя бы для вежливости, и теперь, у себя в доме, стал расспрашивать:
- Ну, как воевал? До каких мест дошёл?
- До самого Берлина, - сдержанно ответил Шаров.
- До Берлина?! Вот это здорово! Есть чем похвалиться! Ишь, сколько наград наполучал! Две, три, четыре… - Сергей Макарович подсчитывал ленточки. - Этак, чтобы все ордена и медали вывесить, тебе груди не хватит!..
Гость осматривал горницу. В переднем углу - большой, потемневший от времени, портрет Карла Маркса, засиженный мухами. Под портретом, казавшимся одиноким в этой комнате, как бы придавленным низким потолком из чёрных плах, на треугольном столике - голубой патефон.
- Премия за хлеб! Мы каждый год первыми выполняли план! Из всех первыми!.. Можно завести пластинку - хор Пятницкого. Я люблю проголосные песни! Ой, люблю!
- Как-нибудь в другой раз, - отговорил его Шаров и перекинул взгляд на громоздкий чёрный комод, на котором стояла гармошка с перламутровыми ладами.
- Сына ждёт! - объяснил Забалуев. - Семён-то у меня - первейший гармонист! Не слыхал?
- Не доводилось.
- Ну как же! На смотрах самодеятельной художественности выступал! Да-а!..
Сергей Макарович опять принялся расспрашивать гостя: в каком он звании демобилизовался? Какую зарплату получал в армии? Наверно, можно было и не думать о возвращении в деревню?
Шаров сказал, что не мог оставаться в кадрах - колхозники ждали его и писали ему едва ли не чаще, чем жена.
- Катерина Бабкина, наверно, строчила письма? От председательской должности хотела поскорее освободиться, хомут сбросить.
- Другие тоже писали. О жизни колхоза я знал всё. Бывало, в блиндаже закрою глаза и вижу: возят землю на плотину, ставят столбы на улицах, подвешивают провода!.. Когда получил сообщение: "Дали свет!" - товарищи меня поздравляли горячее, чем с первым орденом. Я вам скажу - письмо читали по всей дивизии! В армейской газете напечатали! Листовкой оттиснули и сбрасывали в немецкие тылы, чтобы русские люди могли прочитать: в такую войну в далёкой Сибири закончили строительство колхозной гидростанции!..
Сергей Макарович не поддержал разговора, - опасался, что его упрекнут: в Глядене всё ещё нет света.
Шаров рассказал о своих планах: Луговатка и Будённовский выселок совместно построят на Жерновке вторую гидростанцию. Это недалеко от полей "Колоса Октября". Мощности хватит и для трёх колхозов. А строить общими силами - легче и быстрее.
- Хорошо! - подхватил Огнев. - Нам бы присоединиться.
- Ишь-ты какой! - покосился Забалуев на бригадира и повернулся к гостю. - Зачем нам электричество на пашне? Учётчики, ежели им надо, с лампами повечеруют…
- На токах моторы поставите, чтобы крутили веялки.
- Ну-у, нет. Несподручно это. Нет. Да и лишняя трата денег… Осень придёт - из города народ пришлют на подработку зерна… Вот в село нам свет надобен. Бабы, язви их в душу, заели меня: давай и давай! Теперь мужиков натравят. Но мы смекалистые - возьмём от городской сети. Никаких хлопот и забот… И тебе не советую зря силы убивать. Послушай меня. Не советую! Недавно проезжали инженеры - ищут на реке место для постройки громадной гидростанции, вроде Днепростроя!
- А где? Выше или ниже устья Жерновки?
- Кажись, выше.
- Отлично! Я вам скажу, подпора в Жерновке не будет. Нашей гидростанции не помешает.
- Пошевели мозгами - нет резона тратиться на постройку. Нет!
- Государство строит гидростанции на больших реках, а маленькие речки обуздать - наше дело. Так мы постепенно зарегулируем все стоки. Вот резон!
- Ишь, какой богач выискался!.. Я тебе по-дружески говорю: в корню мало ходил, берёшь сразу с места вскачь, как молодой жеребёнок. Скоро запалишься. Ой, запалишься! Ты прикинь всё.
- Я прикидываю. Еду в город, чтобы посоветоваться…
Сергей Макарович вышел в кухню, и разговор продолжался без него. Шаров говорил, что, по его предположению, лучшим место для постройки плотины должны оказаться берега возле Бабьего камешка.
- Погоди, погоди, - остановил его Забалуев, вернувшийся с бутылками в руках. - Ежели ты запрёшь Жерновку возле Бабьего камешка - вода бросится вверх по Язевому логу. Так я понимаю?
- Так.
- А докуда подымется? Наши сенокосы зальёт?
- Возможно.
- Ишь, какой храбрый! Воз-мож-но. - Забалуев стукнул донышками бутылок о стол. - А я говорю: "Невозможно".
- У вас сенокосов - глазом не окинешь! Старики рассказывают - п-пустоши… - Шаров начал заикаться, что случалось с ним в минуты раздражения. - П-пустоши и то не выкашиваете. А в Язевом логу каких-нибудь десять гектаров…
- Чужого богатства не считай. Своё наживи… На пустошах растёт пырей, а в Язевом логу - мятлик. Самолучшее сено для овечек! Ой, хорошее сено!..
Павел Прохорович пожалел, что завёл разговор преждевременно. Надо было сначала посоветоваться с секретарём райкома, пригласить инженеров для изысканий, подождать, пока будет готов проект, а уж потом объявить, что вода поднимется по Язевому логу и зальёт небольшую часть лугов колхоза "Колос Октября".
- В райкоме, Сергей Макарович, разберутся…
- А что райком? Ты райкомом не пугай. Я не из трусливых!.. Ты специально приехал людей мутить, когда меня дома не было. Про посадку леса начал сказки рассказывать…
В дверях показалась жена Забалуева - Матрёна Анисимовна, такая же массивная, как он, и громко окликнула мужа:
- Сергей! Чего ты гостя разговорами донимаешь?
- Не мешай, - отмахнулся Забалуев. - Раз я начал - выложу всё. - И подступив к Шарову, продолжал. - Говорили мне про твои выдумки: лес на пашне сажать! Знаю я, как его разводить. Перед войной давали план, ну, посадили мы - всё посохло. Сосна не подсолнух, берёза не конопля. Как их вырастишь? Степь она степью и останется. Не зря гриву назвали Чистой. Она не принимает никаких прутиков.
- Примет!
- Хочешь хвалиться своими посадками? Видал я их: не лес, а смех! У одного тополя девка крикнет - у другого не слышно.
- В войну не хватило силы для ухода…
- И теперь не хватит. Да и ни к чему это. Без всяких лесных полос наша земля родит хлеб.
- Семь лет из десяти. В остальные годы засуха убивает.
- А прутиками её не остановишь. Нет, нет. Твои тополя сами засохнут. Я знаю. Ты меня слушай: у меня - опыт и хлебороба и председателя колхоза. Я, понимаешь, в войну целый полк кормил. - Забалуев взмахнул рукой. - Целый полк! В газетах писали…
- Ты кормил? - вмешался Огнев. - Один? Самолично?
- Ну, колхоз… Это и так понятно. Чего привязываешься, как овод?.. - Забалуев снова повернулся к Шарову. - Теперь о другом надо подумать - как бы колхозникам дать побольше хлеба на трудодень. Вот задача! Как ты её разрешишь?
- Путь один - повышение урожайности. Простой и ясный путь.
- Мелко смотришь, Павел Прохорович, - рассмеялся Забалуев. - Пусть я по урожаю со всей посевной площади отстану от тебя, а трудодень у меня будет богаче. Вот увидишь. Убедишься!
Хлеб Забалуев сдавал с хитрецой: первую квитанцию всегда получал он. И в газетах первые снимки красных обозов были из Глядена. И районные сводки, до поры до времени, начинались с "Колоса Октября". А к концу уборки колхоз сразу оказывался на последнем месте. Другие сдавали сверх задания - Забалуев увёртывался: то веялки ломались, то подводила сушилка… Но в долгу артель не оставалась, - в день выполнения краевого плана Сергей Макарович приезжал с красным обозом. Он забегал в редакцию газеты и рассказывал, что в его колхозе трудодень, хоть на десять граммов, а всё же выше, чем у многих соседей.
- Уйду вперёд! - продолжал хвалиться Забалуев перед гостем. - Ты меня не догонишь. Нет, не догонишь.
В дверях опять появилась Матрёна Анисимовна и настойчивее прежнего окликнула мужа:
- Макарыч! У меня пельмени сварились, а ты ещё и бутылки не откупорил.
- Пельмени? - столь же громко переспросил Забалуев и широким взмахом руки показал на стол. - Давай, давай. Пельмень хорош, пока горячий. Давай Анисимовна побольше!.. Пельмень на столе - всему голова!..
Под пельмени Забалуев любил выпить водки, но сейчас ему хотелось похвалиться колхозным вином, и ради этого он, скрепя сердце, изменил привычке.
- Посмотри, как мы освоили производство! У других - давлёнка из сахарной свёклы, а у нас - настоящее вино! Всех сортов и градусов! Про наше вино в Москве знают! В министерстве большие люди отведали и сказали, что на будущей выставке премия обеспечена!..
Вино, в самом деле, было отличное: едва Сергей Макарович успел выдернуть пробку из бутылки, как в горнице пахнуло садовой земляникой.
- Я слышал про дорогинские вина, - молвил гость.
- Вина колхозные, - подчеркнул Забалуев. - И на производстве стоит моя родная сестра.
- Но первым за это дело взялся Трофим Тимофеевич, - поправил его Огнев. - Нельзя забывать.
- А никто и не забывает. И заступаться нечего. Я здесь; к слову сказать, первый колхоз организовал да в районе семь артелей поднял! Не мало, а? Но ведь никто же не трезвонит на каждом шагу: "Забалуев, Забалуев…"
Шаров посмотрел вино на свет, понюхал и взял капельку на язык.
- Чудесный букет! Вкус - тоже!
Сергей Макарович чокнулся с ним:
- За твоё здоровье!
- За здоровье колхозных садоводов! - ответил Павел Прохорович.
Он не спеша пил маленькими глотками. Забалуев. опорожнив стакан, ждал его, но когда заметил, что Огнев, подражая гостю, тоже пьёт медленно, - не стерпел: