– Ну, когда одно другому не мешает, разве это плохо? Это же просто здорово – готовиться к концерту! Будет выступать шесть хоров, а Диана должна солировать. Я участвую в двух сценках, которые называются "Светские сплетни" и "Прекрасная королевна". Мальчишки тоже готовят сценки… А ещё я читаю два отрывка, Марилла! Меня охватывает дрожь, стоит лишь об этом подумать, но дрожь эта – весьма приятная. А ещё мы ставим миниспектакль под названием "Вера, Надежда и Любовь". Мы с Дианой и Руби участвуем в нём. Облачимся в белые одежды и распустим волосы! Я буду Надеждой, с молитвенно сложенными вместе руками и устремлёнными ввысь глазами. Собираюсь репетировать на чердаке, так что не беспокойтесь, если оттуда до вас донесутся стоны! По сценарию я должна застонать в одном эпизоде, а это так трудно – издать хороший, правдоподобный стон, Марилла! Джоси Пай на всех дуется, так как ей не дали ту роль, на которую она рассчитывала. Она, конечно, хотела быть Прекрасной Королевной! Но где это видано, чтобы прекрасные королевны отличались такими габаритами? Джоси – толстушка, а королевны все, как правило, стройные. Так вот, на роль Прекрасной Королевны мы выбрали Джейн Эндрюс. Я играю одну из её фрейлин, фею. Джоси ехидно сказала, что фея не может быть ни рыжей, ни толстой… Но я стараюсь не обращать внимания на её реплики. На голову я одену венок из роз, а на ноги – туфельки Руби Джиллис, своих-то у меня нет, а все феи ходят в туфельках, как вам известно. Не в сапогах же, подбитых медными гвоздями!. Зал мы украсим ветвями елей и пихт и воткнём в них искусственные розы. Мы все пройдём парами перед зрителями, пока Эмма Уайт будет играть на органе марш. О, Марилла, вас, конечно, это всё не радует так, как меня, но вы только вообразите, что ваша маленькая Энни может там отличиться!.
– Всё, о чём я мечтаю, это чтобы вы вели себя там сносно! Я просто вздохну с облегчением, когда вся эта суета сует кончится, и вы утихомиритесь. Вы вся – в этих диалогах, стонах и сценках. Хорошо, что язык ещё не вываливается на плечо!
Энни вздохнула и отправилась на задний двор, на котором Мэтью колол дрова. Молодая луна сияла на небосклоне цвета зелёного яблока. Она освещала двор тусклым светом сквозь голые ветви тополей. Энни уселась на поленницу и завела с Мэтью разговор о предстоящем концерте. Она-то прекрасно знала, что на сей раз перед ней – благодарный слушатель!
– Ну, Энни, концерт у вас получится на славу! И с вашей ролью вы должны справиться отлично, – заявил с улыбкой Мэтью, глядя на оживлённое детское личико. Энни улыбнулась ему в ответ. Эти двое были добрыми друзьями. Сколько раз Мэтью благодарил небо за то, что не имеет прямого отношения к самому воспитательному процессу! К счастью, этим делом занималась исключительно Марилла. В противном случае его склонности и обязанности постоянно бы вступали в противоречие. А так он, по словам Мариллы, баловал Энни столько, сколько душе угодно. Но, в конечном счёте, это было не так уж и плохо; ведь иногда несколько добрых слов могут сослужить гораздо большую службу, чем все хвалёные воспитательные меры вместе взятые.
Глава 25. Мэтью настаивает на пышных рукавах
Десять минут в жизни Мэтью выдались неважными. Случилось это так. Мэтью отправился в кухню в сумерках холодного, серого декабрьского дня. Он устроился в углу, рядом со старым бочонком, и начал снимать свои тяжёлые сапоги, не имея ни малейшего понятия о том, что Энни привела с собой в гостиную целую стайку школьниц. Они репетировали "Прекрасную Королевну", и, когда устали, дружной ватагой, смеясь и болтая, ворвались в кухню. Мэтью в испуге спрятался в тень бочонка, страшно стесняясь, но детвора не замечала его. В одной руке у него так и остался снятый сапог, а в другой – ложка для обуви. Вот тут-то и наступили вышеупомянутые десять минут, в течение которых этот весёлый народец шумно одевался и без умолку болтал о предстоящем концерте. Энни стояла среди своих одноклассниц, такая же оживлённая, с горящими глазами. Но Мэтью вдруг осознал, что она какая-то особенная и чем-то не похожа на них. Её лицо было светлее, глаза сияли ярче, как звёзды, и черты её отличались тонкостью. Всё это Мэтью, который, как нам известно, не был особенно наблюдательным, тем не менее, живо подметил. Но и ещё он заметил кое-что, над чем следовало призадуматься. Что же это было?
Мэтью пытался выяснить причину своего смутного беспокойства долго, уже после того, как школьные подружки Энни убежали, держась за руки, по длинной, покрытой плотной ледовой корочкой дорожке, а она сама засела за уроки. Если бы он поделился своими думами с Мариллой, та, скорее всего, фыркнула бы и заявила, что между другими девочками и Энни лишь одно отличие, – в том, что они время от времени замолкают, а эта голубушка – никогда. Так что Мэтью не спешил говорить с Мариллой. Вместо этого он извлёк свою трубку и закурил, к вящему возмущению сестры. Но после двух часов курения и медитации он, наконец, понял, что же, собственно, его так беспокоило. Дело в том, что Энни была одета совсем не так, как другие девочки!
Чем больше задумывался над этим Мэтью, тем больше он убеждался, что с тех пор, как Энни появилась у них в Грин Гейблз, её никогда не видели одетой так, как остальные. Марилла шила ей убогие, стандартные платья тёмных расцветок, всё время одного и того же фасона. Да, Мэтью сам пришёл к тому, что они были совершенно не модны! И хотя в моде он ничего не смыслил, но точно видел, что даже рукава её платьев – не такие, как у других. Он вспоминал весёлые наряды школьниц, которых видел в тот вечер. Их цвета – красный, голубой, розовый или белый – радовали глаз. Мэтью не мог понять, отчего Марилла постоянно одевает Энни так некрасиво.
Конечно, она могла иметь на то свои причины. Ведь воспитанием девочки занималась именно она. Во всём этом вполне мог быть какой-то тайный смысл. Но… почему не сшить ребёнку хоть одно хорошенькое платье, скажем, как у Дианы Берри? Она всегда так красиво одета! Сам Мэтью, умей он шить, непременно так бы и поступил. И вовсе он не вмешивается в чужие дела! Нет и нет! До Рождества остаётся всего две недели. Не прикупить ли для девочки новое, красивое платье в подарок? Пока Марилла открывала все окна, чтобы выветривался табачный дым, Мэтью убрал трубку и, облегчённо вздохнув, отправился на боковую.
На следующий вечер он отправился в Кармоди за платьем; будучи неопытным в подобных делах, он боялся купить что-нибудь не то. Мэтью удачно заключал некоторые торговые сделки, но ему никогда не приходилось покупать детской одежды, поэтому он чувствовал свою полную зависимость от продавцов.
После долгих раздумий, Мэтью решил посетить магазин Сэмюеля Лавсона вместо магазина Вильяма Блейара, в который наведывался чаще всего; посещение магазина Блейара, конечно, было традицией в семье Катбертов наряду с поддержкой пресвитерианской церкви и голосованием за консерваторов. Но две хорошенькие дочки Вильяма Блейара часто помогали отцу в магазине, а Мэтью боялся их, как огня. Он ещё мог примириться с их присутствием, когда твёрдо знал, что ему нужно купить. Но в таком деликатном деле ему нужна была помощь продавца, которого он, по крайней мере, не стеснялся. И Мэтью пошёл в магазин Лавсона, где он рассчитывал получить дельный совет от самого хозяина, Сэмюеля, или его сына. Увы, Мэтью понятия не имел о том, что Сэмюель, в связи с расширением своего торгового бизнеса, нанял… продавщицу! Это была племянница его жены, очень энергичная молодая особа с высоко взбитой причёской в стиле "помпадур", хорошенькими карими глазками и широкой, обворожительной улыбкой. Одета она была с иголочки, и, несколько блестящих браслетов на руке дружно позвякивали, стоило лишь ей пошевелиться. Мэтью страшно сконфузился, увидев новую продавщицу в магазине Лавсона. Казалось, он начисто забыл, за чем пришёл…
– Чем могу быть полезна, мистер Катберт? – любезно спросила мисс Лючия Харрис, облокачиваясь о прилавок.
– А… э… есть у вас, скажем…. гм… садовые грабли? – запинаясь, спросил Мэтью.
Мисс Харрис с недоумением взглянула на человека, которому садовые грабли потребовались в середине декабря.
– Кажется, ещё осталась парочка, – ответила она. – Но они наверху, на складе. Я сейчас за ними схожу.
Пока Лючия ходила за граблями, Мэтью собрался с духом, чтобы сделать очередную попытку.
– Что-нибудь ещё, мистер Катберт? – спросила девушка.
– Ну, если вы… э… настаиваете, я мог бы, значит, взять… э… так сказать, немного семян.
Мисс Харрис слышала, конечно, что Мэтью несколько странноват. Но после всего этого она подумала, что он попросту сумасшедший.
– Семена мы продаём только весной, – снисходительно пояснила она. – Сейчас их у нас нет!
– О, да, да, конечно, – пробормотал Мэтью, прихватывая грабли и пятясь к выходу. На пороге он вдруг вспомнил, что забыл заплатить за покупку, и поплёлся обратно с жалким видом. Пока миссис Харрис отсчитывала ему сдачу, он решил сделать последнюю, отчаянную попытку.
– А теперь… э… теперь, если можно, я могу, то есть хочу… приобрести… гм… немного сахара!
– Белого или коричневого? – терпеливо спросила Лючия.
– О, ну, пожалуй… гм… коричневого, – выдавил из себя Мэтью.
– Вон там стоит целый бочонок, – Лючия показала место, где стоял бочонок с сахаром, звякнув при этом браслетами. – Но это единственный сорт, который есть у нас.
– Беру… гм… двадцать фунтов, – промямлил Мэтью, покрываясь холодным потом.
Он проехал добрую половину пути до дому прежде, чем пришёл в себя снова. Во всяком случае, теперь он долго не станет соваться в малознакомый магазин. Этому научил его сей печальный опыт. Грабли он поставил в сарай с инструментами, а сахар принёс Марилле.
– Коричневый сахар! – воскликнула та. – Господи, зачем его нам столько?! Я же его добавляю только в кашу поденщику да чёрный фруктовый кекс! Но Джерри сейчас нет, а кекс я готовила сто лет тому назад. Это не очень хороший сахар – слишком твёрдый и… такого тёмного цвета! Вот Вильям Блейар обычно не продаёт сахар этого сорта.
– Я… я подумал, что и такой сойдёт, – оправдывался Мэтью.
В конце концов, он решил, что ему очень нужна советчица. Но на Мариллу полагаться в этом деле было нельзя, ибо она сразу охладила бы весь его пыл. Оставалось только обратиться к миссис Линд, так как других женщин Эвонли он сторонился. Так Мэтью и поступил, и почтенная леди немедленно взяла дело в свои руки.
– Выбрать платье в подарок для Энни? Разумеется, я помогу вам, Мэтью. Завтра поеду в Кармоди и посмотрю. У вас уже есть какое-нибудь на примете Нет? Ну, тогда я буду полагаться только на собственный вкус. Ей, пожалуй, пойдёт тёмно-коричневый цвет. У Вильяма Блейара есть такой симпатичный материал… Чистый шёлк! Я могла бы сшить из него платье, если хотите. Понимаю, это пока секрет для всех, даже для Мариллы. Сюрприз так сюрприз! Ну, так я вам помогу. Это мне не в тягость, и потом – я же люблю шить! Кстати, у моей племянницы, Дженни Джиллис, почти такая же фигура, как у Энни. Она может ходить на примерки!
– Ну, знаете, я так вам признателен! – сказал Мэтью. – И… э… вот ещё что. Рукава хорошо бы, чтобы были… гм… такие… ну, словом… отличные от обычных! Если я не прошу слишком многого, пусть они будут… э… пышными.
– Буфы? Конечно! И не думайте об этом больше, Мэтью. Я всё сделаю по последней моде! – заверила Мэтью миссис Линд. И когда он ушёл, заметила про себя:
– Наконец-то у бедняжки появится хоть что-то приличное из одежды. Марилла одевает её безобразно, но что толку повторять ей двенадцать раз подряд? Советов она не принимает. Но может ли… старая дева разбираться в деле воспитания детей лучше, чем я? Но вот она всегда так. К каждому ребёнку ведь нужен свой подход, и опытные родители это прекрасно понимают. А некоторые думают, стоит им лишь сказать: "Раз – два – три!", и, как по щучьему велению, сразу будет результат. Но математического расчёта маловато, Марилла Катберт, когда речь идёт о воспитании ребёнка. Полагаю, она хочет воспитать её скромной, но для этого вовсе не обязательно рядить девочку в рубище! Наоборот, это порождает зависть и досаду. Конечно, ребёнок не может не сравнивать свою одежду с одеждой остальных! Но кто бы мог подумать, что Мэтью… Да, похоже, этот увалень пробуждается от спячки, которая длилась… шестьдесят лет!
Марилла догадывалась, что Мэтью что-то задумал, но она терялась в догадках и ломала себе голову все эти две недели, пока миссис Линд, явившаяся в канун рождества, не принесла новое платье. Миссис Линд-таки сама сшила его, и Марилла в общем отреагировала положительно, хотя дипломатичное объяснение первой относительно причины "заказа" на платье её никак не устроило. Миссис Линд пыталась втолковать ей, что платье никак нельзя было показывать Энни до рождества, иначе не получилось бы сюрприза… Но Мариллу не так-то просто было водить за нос!
"Так вот какую "страшную тайну" скрывал от меня Мэтью в течение этих двух недель! То-то он ухмылялся себе в усы! Я как чувствовала, что он затевает какую-нибудь глупость! Ну, должна вам сказать, Энни больше не нужно ничего. Прошлой осенью я сшила для неё три добротных, тёплых, практичных платья, а остальное – уже лишнее. Вот, к примеру, сколько ушло материала на такие рукава? Из него ещё можно было бы нашить кучу чепчиков! Ты её только зря избалуешь, Мэтью! У неё и так голова забита всякими пустяками… Ну, во всяком случае, она страшно обрадуется такому платью, ибо спала и видела такие… рукава. Впрочем, она меня ни о чём не просила, это точно, после того, первого раза. А буфы в этом году ещё пышнее, чем в прошлом! Если так и пойдёт дальше, то в новом году тем, кто носит их, придётся проходить в дверь боком".
Рождественским утром весь мир оделся в белоснежные одежды. Декабрь выдался на диво мягким, и все думали, что на Рождество снег так и не выпадет. Но накануне ночью он всё-таки выпал, и Эвонли вмиг преобразился. Энни, как заворожёная, смотрела сквозь окно с морозными узорами своей восточной комнатки на весь этот белый мир. Ели в Охотничьих Угодьях стояли в пушистых снежных шубах, и это было так красиво! На берёзки и дикие вишни, словно понавесили жемчуга; разухабистые поля вдоль и поперёк исполосовали полозья саней. Чуткому уху Энни было приятно слышать, как похрустывает свежий снежок. Энни сбежала вниз, и слова её, подхваченные эхом, стали слышны по всей усадьбе Грин Гейблз.
– Счастливого Рождества, Марилла! Счастливого Рождества, Мэтью! Ах, какое оно красивое, это Рождество, правда? И как чудесно, что день такой белый! Разве можно представить себе рождественский день другим? Если снег не выпал бы, то всё вокруг было бы даже не зелёным, а коричневым или серым! Почему говорят: "Зелёное Рождество"? Оно же совсем не зелёное! Ой, Мэтью, это… это мне?! О, Мэтью!!
Мэтью застенчиво развернул свёрток с платьем, бросая на Мариллу умоляющий взгляд. Та сделала вид, что это её ни капли не касается, и невозмутимо заполняла чайник водою; однако, её живо интересовало, как повернутся события, и она краешком глаза наблюдала за происходившим.
Энни взяла платье и стала почтительно его рассматривать. Оно получилось чудесным: шёлковая ткань приятно, матово блестела, юбка была вся в оборочках, а талия – узкой-узкой. Вырез на груди эффектно подчёркивал модный, кружевной воротник, но "изюминкой" платья были, конечно, рукава с манжетами и пышными буфами, украшенными ленточками.
– Это ваш рождественский подарок, Энни, – скромно сказал Мэтью. – Вам… вам не понравилось? Ну, тогда…
Глаза Энни вдруг наполнились слезами.
– О, Мэтью, как оно может мне не понравиться? – Энни осторожно повесила платье на спинку стула и всплеснула руками. – Мэтью, оно просто королевское! Взгляните на эти рукава! Не сплю ли я?
– Ну, давайте-ка завтракать, – прервала излияния девочки Марилла. – Должна сказать, Энни, что оно вам не нужно, это платье. Ну уж раз Мэтью раздобыл его для вас… Только извольте держать его в порядке! Вот ещё лента для волос, в тон платью. Миссис Линд оставила её для вас. Ну, давайте, садитесь!
– Не знаю, смогу ли я кушать, – призналась Энни, сияя от восторга. – Как можно есть обыкновенный завтрак в такой необыкновенный момент?! Лучше буду пожирать глазами это платье! Какое счастье, что буфы не вышли из моды! Я бы этого не пережила! И уж точно не получила бы и сотой доли того удовлетворения, которое получаю сейчас. Как мило со стороны миссис Линд, что она принесла мне ещё и ленточку! Пора, пора мне становиться хорошей девочкой! Вот в такие моменты и начинаешь сожалеть, что не отличаешься примерным поведением! И мечтаешь стать лучше в будущем. Но на свете столько всяких искушений! Но теперь я обещаю приложить все усилия!
"Обычный" завтрак был съеден, и Энни увидела в окно, как маленькая фигурка в малиновом пальто быстро перебирается через мост. Это, конечно, была Диана, и Энни бросилась вниз, по склону холма, ей навстречу.
– Счастливого Рождества, Диана! И оно действительно счастливое! У меня есть кое-что, что я хотела бы показать вам! Мэтью подарил мне роскошное платье с такими рукавами – лучше и не бывает!
– И я принесла вам подарок! – сказала запыхавшаяся Диана. – Вот здесь, в коробке. Тётя Жозефина прислала нам столько всего, и вот это – для вас! Я бы и вчера принесла вам, но после темноты что-то не очень хотелось пробираться через Охотничьи Угодья!
Энни открыла коробку и заглянула в неё. Под открыткой, на которой было написано: "Девочке Энни, с Рождеством!" она обнаружила пару изящных кожаных туфелек с сатиновыми вставками, бусинками и блестящими пряжками.
– О, – прошептала Энни. – Диана, это уже слишком! Может, я всё-таки сплю?
– Нет, я бы сказала, это всё – провидение, – глубокомысленно заметила Диана. – Вам не придётся брать туфли Руби. Кстати, оно и к лучшему. Её обувь на два размера больше вашей, а вы когда-нибудь слышали, чтобы феи… шаркали ногами?! Джоси Пай умерла бы от смеха! Да, Энни, Роб Райт проводил после занятий домой Джерти Пай! Вам когда-нибудь приходилось слышать нечто подобное?!
Всех школьников Эвонли охватил приятный ажиотаж: оставались считанные часы до начала концерта, и нужно было ещё украсить зал и провести генеральную репетицию.
Концерт состоялся вечером и имел большой успех.
Небольшой зал весь был набит битком; все исполнители выступали прекрасно, но Энни блистала, словно настоящая звезда. Даже завистливая Джоси Пай не могла бы этого отрицать.
– О, какой чудесный концерт! – взволнованно сказала Энни, когда они с Дианой возвращались вместе домой, глядя на звёздное небо.
– Всё прошло как нельзя лучше, – по-деловому заметила Дайна. – Долларов десять мы заработали. Кстати, мистер Аллан попросит, чтобы это событие осветили в газетах Шарлотта-Тауна.
– О, Диана, так наши имена попадут в печать? Я вся трепещу… Вы солировали очень красиво, Диана! Я вся переполнилась гордостью, когда вас вызывали на бис! Я говорила самой себе, что это моя лучшая подруга имеет такой успех!
– А уж ваше чтение отрывков просто всех потрясло! Особенно замечательно вы прочли тот, грустный…