- Это Крапивный Ручей, - обернулся к хирдманнам Августин. - Вдоль него мы доберемся до рощи, примыкающей к Горе Сварога.
Ручей, проступивший за порослями молодого ивняка, был совсем мелок, однако холодные воды его, бегущие по щебню и белым камням, звучали громко и раскатисто, создавая переливы, похожие на людскую многоголосицу. Приминая ногами пролеску и сныть, Волки Одина ступали краем потока, присматриваясь по сторонам.
Энунд ощущал тревогу, скользя по ветвям глазами. Напряжение было написано и на лицах Братьев. Желваки Торольва Огненного Быка ходили, как жернова, Хумли Скала шумно дышал носом. Хирдманны нисколько не опасались вражеской дружины, но колдовские пущи гардского края действовали на них угнетающе.
- Смотрите! - выкрикнул Бови Скальд, указывая на верхушку одинокого ясеня, тугой струной вытянувшегося на склоне. - Это Хугин, упившийся кровью.
Волки Одина в холодном молчании воззрились на зловещую птицу, точно сошедшую с их боевого стяга. Энунд сразу узнал крупного ворона, отливающего металлическим блеском, которого он уже видел у Ратного Круга близ Жар-Ручья. Только теперь длинный изогнутый клюв его был густо запачкан кровью.
Августин, заметив волнение Братьев, поспешил заговорить с ними громким невозмутимым голосом.
- Отважным воинам не стоит беспокоиться из-за какой-то птицы, - заверил он. - Силой божьего слова я могу разрушить чары словенских магов и лишить их власти. Они не смогут помешать вам.
- Это тебе нужно беспокоиться, - недобро бросил Олав Медвежья Лапа. - Если не сдержишь своего слова и не приведешь нас к логову князя радимичей. Так что молись своему богу.
Почва под ногами Волков Одина становилась все более хлипкой. Кусты крапивы теперь были повсюду, а в ветвях деревьев слышались постоянные шорохи. Идти стало труднее, но хирдманны неуклонно продвигались вперед. Неожиданно ручей расширился и загудел еще сильнее, чем вызвал недоумение финов. Вода, потемнев и сгустившись, стала непрозрачной. Она струила плотным потоком, который иногда выбрасывал на берег колючие брызги. Тойво на миг приостановился, пытаясь высмотреть дно, но тут прямо перед его носом из воды выскочило что-то большое и быстрое, почти сразу вновь погрузившись в шумный ручей.
- Вот так рыбина! - обомлел Инту.
- Это не рыбина, - возразил Тойво. - Какой-то гардский зверь.
Хирдманны уже начали спорить между собой, однако ручей вновь взбурлил. На берег вырвалось существо, от вида которого Братья оторопели. Оно было похоже на огромного лохматого пса с шерстью черной, как сажа. На миг хирдманны растерялись от неожиданности, но фины быстро пришли в себя и принялись стрелять в зверя из луков. Ни одна стрела не причинила ему вреда. Пес скрылся в кустарниках.
- Да эта тварь железнобокая, - заметил Агнар Земляная Борода, бледнея.
Волки Одина неподвижно застыли, хмуря брови. Олав Медвежья Лапа оглядел их и мгновенно понял причину их беспокойства. Неведомый зверь был воспринят Братьями, как порождение Локи и Ангрбоды, чудовищный пес Хельхейма Гарм, которому было предначертано погубить в день Последней Битвы могучего Тюра.
- Ярл, - Хегни Острие Копья поднял глаза на Олава с виноватым видом. - Если мы пойдем дальше, он утащит нас в мир мертвых.
Заметив смятение в рядах хирдманнов, поспешил вмешаться Августин.
- Доверьтесь мне, - проговорил он. - Я покажу вам, как велика сила Божьего слова.
И он принялся читать молитву приглушенным голосом: "Именем Господа нашего…"
Олав Медвежья Лапа внимательно наблюдал за монахом и видел, что тот меняется на глазах. Расправив плечи и растопырив пальцы, он словно врос в землю. Лицо его сильно побледнело, вены выступили на лбу. Через прикрытые веки проглядывало яркое сияние очей.
"А монах-то и впрямь непрост, - вдруг осенило ярла. - Видно, изрядно поднаторел в магическом искусстве…"
Олав только теперь осознал, что проводник хирда может представлять для него не меньшую опасность, нежели жрецы радимичей.
"Неизвестно еще, куда может повернуть эта сила в будущем", - подумал Олав и тут же перехватил устремленный на него взгляд проповедника. Августин явно читал его мысли, каким-то неуловимым образом пролезая в самую душу. Медвежьей Лапе стало неуютно.
- Не сомневайся, ярл, - произнес монах. - Ты получишь то, зачем отправился в этот поход.
- Мы можем идти дальше? - спросил Олав, стараясь выглядеть бесстрастным.
- Да. Преграды колдунов Званимира не остановят вас.
- Что ж, поглядим, - ярл оглянулся на своих боевых товарищей.
Те все еще выглядели неуверенно.
- Агнар, Хумли! - обратился к ним Медвежья Лапа. - Разве не вы говорили не раз, что ваша мечта - встать рядом с Отцом Богов в Последней Битве? Докажите, что достойны этого. Даже если мы встретим в этом проклятом краю детей Локи и служителей Хозяйки Мрака, они не помешают нам добыть великую славу во имя наших богов.
Волки Одина молча согласились со своим ярлом. Продолжили двигаться вдоль ручья, который скоро почти пересох. Зато земля стала еще более хлипкой, продавливаясь под ногами. Множились, жались вниз тяжелые ветви многочисленных ив. Они громоздили перед хирдманнами настоящие завалы, через которые нужно было подчас пробираться, низко согнувшись. Немилосердно хлюпал ил, затягивая стопы. Братья глухо ворчали под нос, но не останавливались. Только растянули цепь еще сильнее, чтобы не задевать друг друга оружием. Больше всего хлопот доставляли длинные копья.
С каждым шагом становилось все тяжелее идти. Теперь кустистые ветви вязались между собой тесно и неразрывно. Пришлось пустить в дело топоры, чтобы прорубать себе просеку.
- Ты не говорил, что дорога будет такой неудобной, - укорил монаха Олав Медвежья Лапа.
- Она не была такой, - отозвался тот задумчиво. - Боюсь, что край этот имеет свойство меняться…
Августин прислушивался к чему-то очень напряженно, на лицо его легла тень. Внезапно он остановился и придержал за руку Инту. Фин посмотрел на него сердито.
- Дальше не пойдем, - огорошил всех проповедник. - Надо перейти на другую сторону ручья.
- В чем дело, монах? - недовольно пробурчал ярл. - Почему нельзя идти прямо?
- Мне был голос, - неопределенно ответил Августин. - Голос Господа нашего Иисуса Христа. А он меня никогда не подводит.
- Что за чушь ты мелешь? - загудел Альв Бешеный. - Какой еще голос?
- Обожди, Альв, - Олав Медвежья Лапа протиснулся вперед и вперил взгляд в непроглядную стену ветвей. - А ну, дай мне копье.
Ярл взял у Бешеного тяжелую пику, отвел плечо и метнул копье в тесные заросли. Хирдманны услышали звук падающего оружия, уходящий куда-то глубоко вниз - глухой деревянный постук.
- Срубите-ка несколько сучьев снаружи, - распорядился Олав. - Только, во имя Фрейи, делайте это без спешки.
Волки Одина выполнили приказание, расчистив достаточно большой просвет. Перед ними обнажился округлый проем в толще земляного холма.
- А ты был прав, проповедник, - заметил ярл. - Как я понимаю, холма здесь тоже не было?
- Видит Бог, нет, - признал Августин.
- И ты не знаешь, что в его чреве?
Монах на мгновение задумался.
- Когда-то мне приходилось слышать, что на юге земель радимичей осталось немало ходов, прокопанных и укрепленных бревнами глубоко под землей племенами, которые жили здесь в древности. Так они спасались от своих врагов. Но этот нежданный холм - явно порождение дьявола или его слуг. Он возник для того, чтобы мы попали в сети лукавого.
- Ярл! - окликнул Олава Тойво, всматриваясь в глубины провала. - Оттуда исходит свечение и слышны звуки.
- Клянусь Мегингьердом, поясом неустрашимого Тора, это и есть вход в Нифльхейм, - убежденно проговорил Гудред Ледяной Тролль. - Мир мрака и смерти.
- Что притихли, храбрецы? - Олав Медвежья Лапа оглядел побледневшие лица хирдманнов с неожиданной улыбкой. - Или перевелись в земле фьордов настоящие герои? Тому, кто отважиться спуститься в это логово, я отдам в награду свой топор Сигвальди, Правитель Победы.
- Не нужно так шутить, ярл, - увещевающе прошептал рядом Августин.
- Я и не думал шутить, - повел плечами Олав. - Просто хочу посмотреть, чего стоят мои люди перед лицом настоящей угрозы.
- Лучше не рисковать без надобности своими воинами, - пытался настаивать проповедник, но быстро замолк под тяжелым взглядом Медвежьей Лапы. Олав был непреклонен.
- Ну, неужели никто не решиться бросить вызов старухе Хель и строптивым Норнам?
- Я могу спуститься туда, - внезапно для всех вызвался Тойво.
Олав оглядел лучника оценивающим взглядом с головы до пят.
- Вы слышали, Сокрушители Голов? - спросил ярл Братьев. - Метатель стрел из Страны Финов отважнее всех вас.
- Не всякому смертному дано еще при жизни заглянуть в Похьелу, - объяснил свой мотив Тойво. - Только великому мудрецу Вяйнямейнену удалось это. Он получил знание от великана Антеро Виппунена, перехитрил саму Хозяйку Мертвых Лоухи и стал самым почитаемым среди всех людей. Может и мне повезет вернуться из Похьелы живым?
- Если окажется, что боги благоволят тебе и Смерть выпустит тебя из своих объятий, мой Сигвальди станет твоим, - пообещал Олав. - Но ты расскажешь нам обо всем, что там увидишь.
Тойво кивнул и решительно направился к провалу. Отстранив рукой несколько ветвей, он нагнулся и нырнул в темное жерло холма.
- Тут деревянные мостки, которые ведут вниз, - было последнее, что услышали от него Волки Одина.
Ждать пришлось долго. Однако, несмотря на недовольство и нетерпение Августина, Олав Медвежья Лапа не спешил покидать берег ручья. В душе ярла оставалась надежда на возвращение фина. Хотя, может быть, он просто хотел узнать, сопутствует ли удача хирду. Братья тоже ждали развязки с большим любопытством.
Как видно, стрелок Тойво и правда пребывал в милости у богов. Через какое-то время он вывалился наружи из загадочного провала. Фин был белым, как снег. Жадно заглотнув ртом воздух, он сразу же упал без чувств на руки товарищей.
- Жив? - осведомился ярл.
- Жив, - подтвердил Альв Бешеный.
Когда Тойво пришел в себя, ему стоило немалых трудов припомнить все, что с ним приключилось и внятно об этом поведать.
- Это большая подземная страна, - промолвил он. - Там живут существа, похожие на людей, но совсем маленького роста. Они одеваются в одежду из древесной коры, а лицом похожи на ящериц. Говорить по-нашему не умеют - шипят, как змеи. Но я их понимал.
- Что еще ты видел? - обступили фина хирдманны.
- Стены и башни града, сделанные из дерна, - продолжал Тойво. - Есть и святилища из черных камней, которые охраняют безобразные жабы размером с собак. В тех святилищах стоят трехголовые глиняные изваяния. Я видел пастухов, перегоняющих стада громадных пауков, видел озера, по которым плавают лодки, сплетеные из травы и листьев, видел большой котел, в котором люди-ящерицы варят какое-то зелье, называя его Настоем Истины.
- Тебе позволили уйти живым? - спросил Олав.
- Да, ярл. Со мной говорили жрецы и объяснили, что ждали там тебя, чтобы принести в жертву Великому Ящеру, которому они служат. А всех наших Братьев они хотели сделать рабами в многочисленных градах, которые разбросаны вдоль Змиевых Троп, пролегающих под землей.
Медвежья Лапа ощутил, как по спине его пробежал холодок.
- Какая же сила может быть у этих уродливых гнуров?
- Они сильны своими чарами, а не ратным умением, - объяснил Тойво. - Могут заговаривать оружие и лишать воли.
Волки Одина загудели.
- Еще они сказали, что ни ты, ни твои воины не избегли бы этой участи, если бы не защита иноземного мага, под которой вы до поры находитесь, - добавил фин, покосившись на проповедника, стоящего в отдалении. - Поэтому они меня и отпустили. Велели сказать тебе, что ты своим мечом прокладываешь себе дорогу к гибели, связавшись с теми, кто гораздо хитрее и сильнее тебя.
- Ну, это мы еще поглядим, - выдохнул ярл, скрывая гримассу негодования.
Олав распорядился перебраться через ручей и продолжить путь по его правой стороне.
- Заткните рты и перестаньте судачить, как бабы, - прикрикнул он на хирдманнов.
Ярлу хотелось поскорее забыть о том, что он узнал и увидел. Волки Одина неохотно примолкли и снова растянулись цепью. Вскоре овраг закончился, и они смогли подняться на луговину, с которой открывался вид на березняки. Только теперь к Братьям вернулось спокойствие. Здесь, на травяном просторе, продуваемом ветром, все вздохнули с облегчением.
Однако Олав Медвежья Лапа не позволил хирдманнам расслабиться, заставив сомкнуть ряды.
- Постоянно помните о вражеской угрозе, - сказал он. - И о цепкости гардских стрел. Сомкнуть щиты!
Предусмотрительность бывалого воина и предводителя хирда сыграла добрую службу Волкам Одина. С заката до слуха их докатился шум множества ног и топот копыт.
- Кто это может быть? - повернулся ярл к Августину.
Монах наморщил лоб.
- Полагаю, дружина Званимира.
В словах проповедника не было уверенности, он с усилием вглядывался вдаль. Появление Сбыслава у березовой рощи сейчас могло грозить ему неминуемой смертью от рук хирдманнов.
Братья составили плотный боевой строй, развернувшись навстречу опасности. Лучники заняли свои позиции.
Первыми перед Волками Одина возникли всадники. Это явно были радимичи. Алые щиты и колонтари с квадратными нагрудными бляхами хирдманны не забыли со времен боя у Осиной Пустоши. Узрев перед собой литую щитоносную фигуру, ощетинившуюся множеством копий, радимичи оторопели от неожиданности. Как видно, они не ожидали встретить здесь противника.
Олаву Медвежьей Лапе бросилось в глаза, что дружинники Званимира сильно измождены, а некоторые покрыты кровоточащими ранами. Было похоже, что они совсем недавно вышли из боя. Но с кем они могли биться здесь, на исконной земле радимичей, в то время когда весь хирд преодолевал тяготы дороги вдоль Крапивного Ручья? Мысль эта заставила брови ярла сомкнуться в одну сплошную черту. Неужели мальчишка Энунд оказался прав?
Однако предаваться размышлениям было некогда. Олав приказал Братьям готовиться к битве. Беглым взглядом окинув пребывающую конную и пешую силу радимичей, ярл оценил ее примерно в сотню всадников и столько же пешцев.
- Сначала порубим их, а потом будем разбираться, что здесь происходит, - сказал он хирдманнам.
Волки Одина возликовали. Наконец-то можно было разгуляться в настоящем, правильном бою, который был их родной стихией. Братья наперебой начали славить Одина, Тора и Тюра. Пока не село солнце, нужно было растоптать дерзких гардов, порадовав богов их кровью. Это понимали все. Радимичи, по-видимому, тоже поняли, что уклониться от схватки сейчас не смогут, и смирились с неизбежностью нового боя. Затрубил боевой рог Хегни Острия Копья.
Однако как ни всматривались в нарастающую линию неприятельских ратников Олав, Хумли и Торольв, они нигде не могли разглядеть ни Званимира, ни воеводу Молнезара. Это наводило на мысли, что либо Братья натолкнулись на отряд, отделившийся от основных сил князя, либо на остатки разбитой дружины. Волки Одина, громыхая щитами, выровняли строй. Они уже видели перед собой серые лица радимичей, в которых сквозила обреченность. Похоже, дружинники еще не успели в полной мере оправиться от потерь и ран, а нужно было снова идти в бой, для которого у них осталось слишком мало сил.
Но радимичи не отступили. Олав Медвежья Лапа сразу разгадал причину этого. Позади них шел враг, который отрезал пути отхода, полностью отдавая воинов Званимира в его руки. И Олав начинал понимать, что это за враг.
Перед лицом угрозы копьеносцы и мечники радимичей вытянулись стеной. Конники откатились к крыльям строя - они не стремились вырываться вперед с боевым кличем, кружить возле хирдманнов, метая стрелы. Застыли в каком-то холодном ожидании. Ярл уловил замысел противника - безыскусно простой, но неизменно действенный. Радимичи явно хотели зажать его в клещи, связав пехотой и обойдя с боков конницей, а уж потом расколоть, как орех. Потому Олав сразу перестроил хирдманнов по ходу движения в броненосный клин, похожий на морду морского ежа. Четверо Волков Одина во главе с Хумли Скалой и Торольвом Огненным Быком вышли вперед, спину им подперли шестеро Братьев, далее - восемь, десять, двенадцать. Хирдманны, ступающие с краев, составили щиты немного под углом. Получилось подобие носа морского корабля, способного разрезать перед собой людские волны и, при этом, оставаться надежно защищенным от ударов с крыльев.
Луг был почти ровным - без глубоких овражин, взгорков и проплешин. Это позволяло Волкам Одина набрать хороший разгон. Распаляя себя выкриками, Братья сближались с радимичами, которые тоже пришли в движение, чтобы встретить катящий на них вал. Воинство Олава Медвежьей Лапы походило в этот миг на тяжелый, но быстроходный дракон, направляемый к цели умелым рулевым и попутным ветром. Впереди страшного клина хирдманнов летела тень, схожая с черной птицей, расправившей крылья - зловещая тень самой Смерти, готовая накрыть собой строй радимичей.
Дружинники Званимира, должно быть, почувствовали ее. Громыхнули щитами, издали боевой рык, чтобы отогнать наваждение. Сплотились совсем тесно и наставили на врага копья. Потом бухнули луки, выпустив стайку стрел, оперенных белыми с синими хвостами. Волки Одина были к этому готовы. Пригнувшись и закрывшись щитами, они приняли железный рой на защиту. Ответом были стрелы финов - такие же длинные, но с черно-красным оперением - упавшие поверх голов щитоносцев.
Радимичи сжались было под их гнетом, но быстро выпрямились. Волки Одина видели их теперь совсем близко - горящие гневом глаза взирали на них из-под наличников блистающих шлемов. Крепкие, жилистые руки, окованные наручами, вытолкнули навстречу Братьям длинные пики с широкими наконечниками. Без страха, без сомнений дружинники приняли грудью тяжелый удар разогнавшегося клина.
Первые ряды разлетелись, кто куда. Было ощущение, что окованный сталью таран с треском вынес городские ворота, разбросав повсеместно обломки и щепки. Или зубило, направляемое молотом, вгрызлось в болванку, выбив сноп искр. Строй Братьев был слажен и выверен до мелочей - он ломил неприятельскую силу, как железный кулак великана. Копья гвоздили тела, топоры крушили щиты, мечи подсекали ноги, а поверх этой непроницаемой стены смерти продолжали шипеть стрелы. Преград на пути Волки Одина не видели или просто старались не замечать. С безумным упоением они грызли твердь боевого порядка радимичей.