– Его латают в нашем "Эксоне".
– Это каким же образом… – Ладно, неважно. Лучше не отвлекаться. – Но где мои инструменты? – спросил он.
– Какие инструменты?
Айра захлопнул багажник, вернулся к "шеви". Кричать бессмысленно, ясно же, что своего балонного ключа он все равно не получит.
– Инструменты, с помощью которых ты меняла колесо, – сказал он Мэгги.
– О, я его не меняла. Один мужчина остановился и помог мне.
– Инструменты он из багажника брал?
– Наверное… да.
– А обратно положил?
– Ну, должен был, – сказала Мэгги. И наморщила лоб, видимо пытаясь припомнить, как было дело.
– Их там нет, Мэгги.
– Не мог же он их украсть, если ты об этом. Такой был симпатичный мужчина. Он даже деньги взять отказался, сказал, что у него тоже есть жена и…
– Я не говорю, что он их украл. Я просто спрашиваю, где они.
Мэгги ответила:
– Может быть, на… – Последовало нечто неразборчивое.
– Что-что?
– Я говорю, может быть, на углу Чарльз-стрит и Северной Парковой! – прокричала она.
Айра повернулся к мистеру Отису. Старик смотрел на него полузакрытыми глазами; походило на то, что он стоя спит.
– Боюсь, нам придется разобрать ваш багажник, – сказал ему Айра.
Мистер Отис несколько раз кивнул, однако даже не шевельнулся, чтобы приступить к этой процедуре.
– Может, мы просто разгрузим его? – спросил Айра.
– Вообще-то попробовать можно, – с сомнением в голосе ответил мистер Отис.
Пауза.
– Так что? – сказал Айра. – Начнем?
– Начать можно, ежели хотите, – согласился мистер Отис. – Да только я здорово удивлюсь, если мы найдем там балонный ключ.
– Балонный ключ есть у каждого, – сказал Айра. – Балонник. Он прилагается к автомобилю.
– Ох, Айра, – сказала Мэгги. – Почему бы нам не подвезти мистера Отиса до "Тексако" и не попросить его племянника, чтобы он починил колесо по-настоящему?
– И как, по-твоему, он это сделает, Мэгги? Возьмет ключ и подтянет зажимные гайки, хоть они в этом и не нуждаются?
Тем временем мистеру Отису удалось извлечь из багажника единственный предмет – фланелевые пижамные штаны. Он поднял их перед собой, разглядывая.
Возможно, причиной было написанное на его лице сомнение, возможно, сами штаны – мятые, поношенные, с болтающимся потертым шнурком, – так или иначе, но Айра вдруг сдался.
– Да какого черта, – сказал он. – Поехали в "Тексако".
– Спасибо, Айра, – ласково произнесла Мэгги.
А мистер Отис сказал:
– Ну, если вы уверены, что это не очень вас затруднит.
– Нет-нет. – Айра провел ладонью по лбу. – Вам, пожалуй, лучше запереть "шеви".
– Какую шеви? – спросила Мэгги.
– Так называется эта машина, Мэгги.
– Вряд ли стоит ее запирать, если у нее колесо того и гляди отвалится, – сказал мистер Отис.
На краткий миг Айра задумался, не мог ли сам мистер Отис создать всю эту ситуацию, чтобы на пассивный, дьявольски изощренный манер свести с ними счеты.
Он развернулся и пошел к своей машине. За его спиной хлопнула крышка багажника "шеви", зашуршали по гравию шаги, однако останавливаться, чтобы его нагнали, он не стал.
Теперь и в "додже" стояла такая же, как в "шеви", жара, а хромированная ручка передач обожгла Айре пальцы. Он сидел, запустив мотор на холостой ход, а Мэгги тем временем помогала мистеру Отису устроиться на заднем сиденье. По-видимому, она инстинктивно поняла, что ему потребуется помощь: мистера Отиса пришлось буквально складывать, и довольно сложным образом, в середине сиденья. Последними в машину попали его ноги, которые он переносил туда по одной, подцепляя колени руками. Затем он выпустил из груди воздух и снял шляпу. Айра увидел в зеркальце костлявый пластинчатый скальп и два торчащих над ушами пучка белых, как вата, волос.
– Премного вам благодарен за хлопоты, – сказал мистер Отис.
– Ну что вы, какие тут хлопоты! – ответила, плюхнувшись на переднее сиденье, Мэгги.
Не говори за других, кисло подумал Айра.
Он подождал, пока мимо пронесется кавалькада мотоциклистов (сплошь мужчины, все без шлемов; свободные, как птицы, они выписывали по шоссе непринужденные зигзаги), и выехал на шоссе.
– Так куда мы направляемся? – спросил он.
– О, ну что же, вам нужно проехать мимо молочной фермы и повернуть направо, – ответил мистер Отис. – Это мили три-четыре, не больше.
Мэгги, обернувшись к нему, сказала:
– Вы, должно быть, живете в этих краях.
– Ну да, если взять отсюда назад и проехать немного по дороге Мертвой Вороны, – сказал мистер Отис. – Вернее сказать, жил до прошлой недели. Сейчас-то я у сестры остановился, у Лурены.
И он завел рассказ о сестре Лурене, которая работала в супермаркете "Кмарт" – урывками, когда ее отпускал артрит, что, разумеется, привело к обсуждению собственного артрита мистера Отиса, подкравшегося к нему медленно, по-воровски незаметно, и других болезней, за которые мистер Отис свой артрит поначалу принял, и доктора, который изумился состоянию мистера Отиса и очень старался помочь, когда тот надумал все же к нему обратиться.
– Ох, видели бы вы то, что пришлось видеть мне, – сказала Мэгги. – В доме престарелых, где я работаю, люди от артрита просто шишками обрастают, мне ли этого не знать.
Она имела свойство перенимать, разговаривая с людьми, ритм их речи. Закрой глаза, подумал Айра, и почти поверишь, что она тоже черная.
– Злая, подлая болезнь, и говорить не о чем, – сказал мистер Отис. – Вот она, молочная ферма, мистер. Теперь вам потребуется направо повернуть.
Айра сбавил скорость. Они проехали мимо реденького стада коров, которые мечтательно чавкали, глядя на проезжающих, и свернули на дорогу шириной всего в две полосы. Покрытие ее было латаным-перелатаным, из травянистой обочины криво торчали самодельные щиты: ОСТОРОЖНО ВСТРЕЧАЕТСЯ НЕ ПРИВЯЗАННЫЙ СКОТ, ТИШЕ ЕДЕШЬ ДАЛЬШЕ БУДЕШЬ и ДОРОГУ ПЕРЕХОДЯТ СОБАКИ И ЛОШАДИ.
Тем временем мистер Отис рассказывал, как артрит заставил его уйти на покой. По его словам, у себя дома, в Северной Каролине, он работал кровельщиком. Скакал по коньковым балкам что твоя белка, а нынче и на нижнюю ступеньку стремянки забраться не может.
Мэгги сочувственно хмыкала.
Айру удивляло обыкновение Мэгги втягивать в круг их семейной жизни совершенно посторонних людей. Одного только мужа ей просто-напросто не хватает, подозревал он. Число два ее не устраивает. Он вспомнил всех побродяжек, которых она привечала в ходе лет, – брата Мэгги, который провел зиму на их кушетке, когда его жена влюбилась в лечившего ее дантиста, потом Серину в ту пору, когда Макс искал работу в Виргинии, и, конечно, Фиону с младенцем и грудой потребных младенцу вещей: коляской, манежем, заводными качелями. В нынешнем его настроении Айра мог причислить сюда и собственных детей – разве не были посторонними и Джесси с Дэйзи, вторгавшиеся в самые интимные мгновения родителей, норовившие вбить между ними клин? (Трудно поверить, что есть люди, которые заводят детей ради сохранения брака.) Ни один из детей не появился на свет потому, что так было задумано; вернее, задумано-то было, но на срок более поздний. До рождения Джесси Айра все еще надеялся вернуться к учебе. Предполагалось, что он сделает это, как только оплатит счета за лечение сестры и новый обогреватель отца. А Мэгги тем временем будет работать на полной ставке. Но затем обнаружилось, что она беременна, и работу ей пришлось оставить. После этого у сестры появились совсем новые симптомы, что-то вроде припадков, которые требовали ее госпитализации, а как-то раз под Рождество в мастерскую врезался мебельный фургон, повредивший весь дом. Затем Мэгги забеременела Дэйзи, новый сюрприз. (Было, пожалуй, неразумно позволять женщине, с которой вечно что-то приключается, самой заботиться о предохранении.) Но это случилось через восемь лет после рождения Джесси, а к тому времени Айра уже более-менее отказался от прежних планов.
Иногда – скажем, в дни вроде нынешнего, долгого, жаркого дня в пыльной машине, – на него нападала совершенно сокрушительная усталость. Она давила на голову неподдельной тяжестью, как будто потолок становился ниже. Впрочем, Айра полагал, что время от времени такое случается со всяким.
Мэгги рассказывала мистеру Отису о цели их поездки.
– Моя самая давняя, самая близкая подруга потеряла мужа, – говорила она, – и нам пришлось отправиться на похороны. Такой печальный случай.
– Боже милостивый! Ну что же, да, хочу принести вам мои искренние соболезнования, – сказал мистер Отис.
Айра замедлил ход: перед ним ехала округлая, скромного вида машина сороковых годов, за рулем которой сидела старушка – до того сгорбленная, что голова ее едва-едва возвышалась над рулем. Первое шоссе, среди скоростных магистралей – оно все равно что дом престарелых. Тут Айра вспомнил, что едет вовсе не по Первому шоссе, что их отнесло в сторону, а то и назад, и его охватило дремотное чувство свободного парения. Такое же возникает при смене времен года, когда на миг забываешь, какое из них сейчас стоит на дворе. Весна или осень? Самое начало лета или конец весны?
Они миновали современный двухуровневый дом с двумя гипсовыми статуями во дворе: голландские мальчик и девочка нежно склонялись друг к другу, почти соприкасаясь губами. За ним последовала стоянка трейлеров и указатели направлений к разного рода церквям и светским организациям: "Лужайка Эла", "Мебель для патио". Мистер Отис, кряхтя, выпрямился, сжал пальцами спинку сиденья.
– А вон и "Тексако" впереди, – сказал он. – Видите?
Айра видел – маленькое белое прямоугольное здание очень близко к дороге. Над заправочными колонками парили в небе надувные шарики из майлара – по три над каждой, красный, серебристый и голубой, они лениво покачивались один над другим.
Он свернул на бетонированную площадку, постаравшись не зацепить протянутый поперек нее кабель, затормозил и оглянулся на мистера Отиса. Однако тот остался сидеть, из машины вышла Мэгги. Она открыла заднюю дверцу, взяла старика под локоть, и мистер Отис начал понемногу расправляться.
– Ну так где же ваш племянник? – спросила она.
– Где-нибудь тут, – ответил мистер Отис.
– Вы уверены? А вдруг он сегодня не работает?
– Да как же, должен работать. Как же иначе?
О господи, они с этой историей никогда не покончат. Айра выключил двигатель и сидел, глядя, как Мэгги и мистер Отис пересекают площадку.
Возле площадки полного обслуживания белый юноша с собранными в толстый хвост каштановыми волосами выслушал их вопрос и покачал головой. Потом что-то сказал и махнул рукой в восточном примерно направлении. Айра застонал и обмяк на сиденье.
Мэгги направилась, цокая каблуками, к нему, и Айра воспрянул духом; однако, подойдя к машине, она всего лишь склонилась к пассажирскому окошку.
– Придется немного подождать, – сказала она.
– Чего?
– Племянник отправился по вызову, но должен с минуты на минуту вернуться.
– Так почему же нам просто не уехать? – спросил Айра.
– Я не могу! Мне покоя не будет, если я не узнаю, что из этого выйдет.
– А что из этого может выйти? Колесо у него в полном порядке, ты забыла?
– Оно вихлялось, Айра. Я сама видела.
Он вздохнул.
– А вдруг его племянник по какой-то причине не появится, – сказала она, – и мистер Отис застрянет здесь? Или это денег будет стоить? Я должна быть уверена, что у него есть деньги.
– Послушай, Мэгги…
– Почему бы тебе не наполнить бак? Бензин нам не помешает.
– У нас нет кредитной карточки "Тексако", – ответил Айра.
– Заплати наличными. Заполни бак, а тем временем и Ламонт наверняка приедет.
Уже и "Ламонт". Ты ахнуть не успеешь, как она его усыновит.
Бормоча ругательства, Айра включил двигатель, подъехал к площадке самообслуживания и вылез из машины. Колонки здесь были старые, в Балтиморе таких уже не увидишь, – колесики с печатными циферками вместо светодиодного экрана, простой шарнирный механизм включения. Чтобы привести колонку в действие, Айре пришлось перестроиться, мысленно вернуться на пару лет назад. Пока бак наполнялся, он наблюдал, как Мэгги устраивает мистера Отиса на низенькой беленой стене, которая отделяла "Тексако" от чьего-то огорода. Мистер Отис вернул шляпу на голову и сидел под ней, как кошка под столом, задумчиво глядя перед собой, по-стариковски жуя пустым ртом. Совсем дряхлый, а ведь не исключено, что он не так уж и многим старше Айры. Как тут не призадуматься. Айра услышал щелчок – подача бензина закончилась – и повернулся к машине. Воздушные шарики терлись над его головой друг о друга с шуршанием, которое навело его на мысль о дождевиках.
Расплачиваясь внутри станции, он увидел торговавший разного рода закусками автомат и вернулся к своим, спросить, не хотят ли они чего-нибудь съесть. Они с головой ушли в разговор. Мистер Отис то и дело поминал кого-то по имени Дулут.
– Тут есть картофельные чипсы, Мэгги, – сказал Айра. – Тебе такие нравятся – "барбекю".
Мэгги отмахнулась от него.
– По-моему, вы совершенно правы, – сказала она мистеру Отису.
– И шкварки! – продолжал Айра. – Их теперь нигде не найдешь.
Мэгги смерила его холодным, отстраненным взглядом и спросила:
– Ты забыл о моей диете?
– Ладно, а как вы, мистер Отис?
– О, ну что же, нет, спасибо, сэр; покорнейше благодарю, сэр, – ответил мистер Отис. И, повернувшись к Мэгги, продолжал: – Ну так вот, я и спрашиваю: "Дулут, как ты можешь обвинять меня в этом, женщина?"
– Жена мистера Отиса взъелась на него за то, что он сделал в ее сне, – объяснила Айре Мэгги.
Мистер Отис сказал:
– Я знать ничего не знаю, спускаюсь как невинный младенец на кухню и говорю: "А где же завтрак?" А она говорит: "Сам себе готовь". А я говорю: "Хэ?"
– Это так несправедливо, – сказала ему Мэгги.
– Ладно, а я, пожалуй, перекушу, – сказал Айра и, сунув руки в карманы, направился к станции, чувствуя себя отодвинутым в сторону.
Вот и диета тоже, думал он, еще один пример расточительности Мэгги. Водная диета, белковая диета, грейпфрутовая диета. Отказывает себе то в одной еде, то в другой, а между тем, по мнению Айры, она и так хороша – ее даже пухлой не назовешь, – мягкие шелковистые груди, приятно в руках подержать, кремовые округлости попки. Но когда же она слушала Айру? Он мрачно спустил в автомат монеты и ткнул в кнопку под пакетом сушек.
Когда он вернулся, Мэгги говорила:
– Я хочу сказать, если бы мы все так поступали, это что же было бы! Если бы мы путали наши сны с настоящей жизнью. Возьмите меня: два-три раза в год, около того, мне снится, что я целуюсь с нашим соседом. С совершенно пресным соседом по имени мистер Симмонс, который и выглядит-то как коммивояжер или еще кто, не знаю, агент по недвижимости или страховой, в этом роде. Днем я про него и думать не думаю, а ночью мне снятся его поцелуи, и я прямо горю от желания, чтобы он расстегнул мою блузку, а утром, на автобусной остановке, так смущаюсь, что глазами с ним встретиться не могу, но уже вижу его таким, как всегда, – мужчина с пресным лицом и в деловом костюме.
– Ради бога, Мэгги, – сказал Айра. Он и попытался бы представить себе этого Симмонса, но совершенно не понимал, о ком она могла говорить.
– Я хочу сказать, что, если бы меня винили за это? – спросила Мэгги. – Какой-то тридцатилетний… мальчишка, который мне ни капельки не интересен! Выходит, я не сама этот сон придумала!
– Понятное дело, не сами, – сказал мистер Отис. – Так опять же, он ведь Дулут приснился, это ее был сон. Даже и не мой. Она заявила, что я будто забрался на ее вязальное кресло, на сиденье, где она всегда работает, и она велела мне слезть, а я тогда наступил на ее связанную крючком шаль и на расшитый халатик, загреб ногами кружева, и оборки, и ленточки. "Разве это на тебя не похоже", – говорит она мне утром, а я спрашиваю: "Да что я сделал? Покажи мне, что я сделал. Покажи хоть одну растоптанную мной вещь". А она говорит: "Просто ты такой мужчина, Даниил Отис, который все вокруг себя портит, и если бы я знала, что мне придется столько лет терпеть это, я бы крепко подумала, прежде чем выйти за тебя, и вышла бы за другого". Тогда я говорю: "Ну, раз у тебя такие мысли, так я ухожу", а она: "Смотри вещички не забудь". Я и ушел.
– Последние несколько дней мистер Отис живет в своей машине, переезжает от одного родственника к другому, – объяснила Айре Мэгги.
– Да что ты, – удивился Айра.
– Сами, стало быть, видите, до чего мне важно, чтобы колесо не отваливалось, – добавил мистер Отис.
Айра вздохнул и присел на стену рядом с Мэгги. Купленные сушки глянцево поблескивали и липли к зубам, однако он проголодался до того, что продолжал их жевать.
Юноша с хвостом направился в их сторону, каблуки его кожаных сапог постукивали набойками по бетону – решительно, целенаправленно, – и Айра встал, подумав, что предстоит какой-то серьезный разговор. Однако юноша всего лишь смотал воздушный рукав, все это время шипевший на земле, не замечаемый ими. Но Айра все-таки подошел к юноше, не желая, чтобы тот счел его малодушным слабаком.
– Итак, – сказал Айра. – Что там с этим Ламонтом?
– Уехал, – ответил юноша.
– Насколько я понимаю, вы нам помочь не сможете. Необходимо съездить на шоссе, посмотреть на колесо мистера Отиса.
– Не-а, – сказал юноша и повесил смотанный шланг на крюк.
– Понятно, – сказал Айра.
Он возвратился к стене, а юноша пошел к станции.
– По-моему, она называется Крысиный Лаз, – говорила Мэгги мистеру Отису. – Так? Дорога, которая ведет к Картуилу.
– Ну, насчет Крысиного Лаза я ничего не знаю, – ответил мистер Отис, – а про Картуил мне рассказывали. Я только не могу вам объяснить, как туда доехать. Понимаете, в этих краях так много мест вроде него, называют себя городами, а там кроме продуктового да заправки и нет ничего.
– Точно, и Картуил таков же, – сказала Мэгги. – Одна главная улица. Без светофоров. Фиона живет в жалком проулке, где и тротуаров-то нет. Фиона – это наша невестка. Вернее, бывшая невестка. Она была женой нашего сына Джесси, но они развелись.
– Да, в наши дни такое не редкость, – сказал мистер Отис. – Ламонт вон тоже развелся, и Салли, дочурка моей племянницы Флоренс. Не знаю, зачем только они семьи заводят.
Можно подумать, его семья – в полном ажуре.
– Возьмите сушку, – сказал Айра. Мистер Отис рассеянно покачал головой, зато Мэгги сунула руку в пакетик и сгребла аж полдюжины.
– Все из-за того, что они не понимали друг друга, – сказал она мистеру Отису. И надкусила сушку. – Такая была идеальная пара. Даже внешне – он смуглый, темноволосый, она светленькая. Просто Джесси – музыкант, работал по ночам, жизнь вел, ну, не знаю, не устоявшуюся. А Фиона была такая молодая, вспыльчивая. Ох, у меня за нее прямо душа болела. Она ушла от Джесси и разбила ему сердце – забрала их маленькую дочурку и вернулась в дом своей матери. И у Фионы сердце тоже разбито, не сомневайтесь, но, думаете, она в этом признается? А теперь они в разводе, да в таком, что можно подумать – никогда и женаты не были.