Свет притушили еще на одно деление шкалы, которая завершается темнотой, они уже ехали по протяженному, запутанному торговому району, что раскинулся прямо над Балтимором. Мелькали сверкающие вывески: КАЧЕСТВЕННАЯ САНТЕХНИКА, и ГРИЛЬ СЕСИЛИ, и ЕШЬ, ЕШЬ, ЕШЬ. От Айры остался лишь серый профиль, а повернувшись назад, Мэгги увидела, что лица Лерой и Фионы обесцветились, красочными на них остались лишь отблески неона.
– Далеко еще? – спросила она у Айры.
– Да минут пятнадцать. Мы уже внутри Кольцевой.
– Не забудь остановиться у магазина.
Она сердилась на себя за то, что пропустила часть разговора. (А может, его и не было? Это еще хуже.) Голова словно ватой набита, ничто не выглядит по-настоящему реальным. Они проехали мимо дома, на освещенной застекленной веранде которого были пирамидой выставлены барабаны – большие, на них поменьше и так далее, некоторые в золотистых блестках, точно вечернее платье из ламе, и все в проблесках хрома, – и Мэгги подумала, не заснула ли она снова. Поворачивая голову, она провожала дом глазами, барабаны уменьшались, но оставались жутковато яркими, точно рыбки в аквариуме.
– Мне такой непонятный сон привиделся, – помолчав, сказала она.
– А я там была? – пожелала узнать Лерой.
– Вообще-то не помню. Но могла быть.
– Моей подруге Валери на прошлой неделе приснилось, что я умерла, – сказала Лерой.
– Оох, такого даже говорить не следует!
– Ей приснилось, что меня тракторный прицеп задавил, – довольно сообщила Лерой.
Мэгги повернулась, чтобы встретиться глазами с Фионой. Следовало заверить ее, что подобные сны ничего не значат, а может быть, получить эти заверения от нее. Однако Фиона их разговора не слышала. Она вглядывалась в скопление круглосуточных магазинов и пиццерий.
– Супермаркет "Достойная цена", – сказал Айра и щелкнул выключателем левого поворотника.
– Достойная чего? – спросила Мэгги. – Никогда о таком не слышала.
– Зато он под рукой, вот что главное, – сказал Айра. Он постоял, пропуская встречные машины, дождался окошка в потоке и проскочил через улицу на парковку, замусоренную брошенными тележками для покупок. Остановился рядом с грузовым фургоном и выключил двигатель.
Лерой сказала, что тоже хочет пойти в магазин. Мэгги согласилась: "Ну конечно", после чего и ссутулившийся над рулем Айра выпрямился и открыл свою дверцу, по-видимому надумав отправиться с ними. Это вызвало у Мэгги улыбку. (И не пытайтесь уверить меня, что он равнодушен к своей внучке!) Фиона сказала: "Ладно, я не хочу сидеть тут одна" – и вылезла из машины. По воспоминаниям Мэгги, большой любительницей походов по продуктовым магазинам она не была.
"Достойная цена" оказалась одним из огромных, прохладных, белых, сверкающих магазинов с рядами и рядами кассовых аппаратов, большая часть которых не обслуживалась. Из динамиков текла какая-то слащавая любовная песня. Мэгги невольно замедлила шаг, приноровясь к ритму музыки. Мечтательно помахивая сумочкой, она плыла мимо фруктов с овощами, все остальные ушли вперед. Лерой разбежалась с пустой тележкой, заскочила на подножку и катила, пока не поравнялась с Айрой, который уже достиг стойки с курятиной. Он обернулся, улыбнулся девочке. Мэгги увидела его профиль, острый и словно бы волчий (голодный на самом деле). Было что-то непонятное в том, как его лицо тянулось к Лерой. Мэгги обогнала Фиону и подошла к нему. Взяла мужа под руку, легко провела щекой по его плечу.
– Темное мясо или белое? – спросил Айра у Лерой.
– Темное, – сразу ответила Лерой. – Мы с ма ножки любим.
– Мы тоже, – сказал Айра и, выбрав упаковку, опустил ее в тележку.
– Мы иногда и бедрышки едим, а про крылышки думаем, что они не стоят возни, – сказала Лерой.
"Мы с ма" то, "мы с ма" это… Давно ли и сама Мэгги была центром чьего-то мира? А ведь эта "ма" – всего лишь Фиона, хрупкая Фиона, идущая в обрезанных шортах по проходу.
Айра, напевая вместе с динамиками, уложил поверх ножек упаковку бедрышек.
– Теперь пошли за мороженым, – сказал он.
Лерой поехала на тележке, Мэгги и Айра последовали за ней. Рука Мэгги так и осталась просунутой под руку Айры. Фиона плелась позади.
Добравшись до замороженных продуктов, они единогласно остановились на мороженом со сливочной помадкой, однако обилие его разновидностей затруднило выбор. Тут имелась собственная марка "Достойной цены", марки стандартные и марки замысловатые, с заграничными названиями, Айра называл их "дизайнерскими десертами", а дизайнерские десерты он не одобрял в принципе. Фиона, обнаружившая отдел "Уход за волосами", мнения своего по части мороженого не высказала, а Лерой объявила, что они с ма всегда любят "Брейерс". Мэгги была за то, чтобы взять да и купить что-нибудь заграничное. Спор на этот счет мог продолжаться целую вечность, но тут динамики заиграли "Сегодня ночью ты моя", и на середине песни Айра начал негромко подпевать. "Там, внизу, у реки…" – с отсутствующим видом рокотал он. Тут уж и Мэгги не устояла перед соблазном присоединить к его пению маленькую сопрановую партию: "Как же сладко, посмотри…"
Поначалу это было пародией, но затем они распелись не на шутку. "Повторим, так нам будет о чем помечтать при луне!" В припеве их голоса переплелись и разошлись, чтобы воссоединиться и снова обвиться один вокруг другого. Фиона даже забыла про коробочку с краской для волос, которую изучала; Лерой восторженно сжала ладони под подбородком; пожилая женщина остановилась в проходе, чтобы улыбнуться им. Она-то и вернула Мэгги на землю. И Мэгги вмиг представилось, что в этой сцене присутствует какой-то обман, некая ложь есть в том, как они с Айрой уступчиво стараются достигнуть гармонии, в романтическую дымку которой они облекают друг друга. И оборвала свое соло.
– "Пейшэнс и Пруденс", – коротко проинформировала она Лерой. – Пятьдесят седьмой год.
– Пятьдесят шестой, – поправил ее Айра.
– Как скажешь, – согласилась Мэгги.
И они вернулись к мороженому.
В конце концов выбрали все-таки "Брейерс" и к нему шоколадный соус, банки которого стояли над холодильником.
– "Херши" или "Нестле"? – спросил Айра.
– Решайте сами.
– А то еще есть "Достойная цена". Что ты скажешь, если мы его возьмем?
– Лишь бы не "Бурую коровку", – ответила Лерой. – Я ее ненавижу.
– Определенно не "Бурую коровку", – сказал Айра.
– От нее восковыми свечками пахнет, – объяснила Лерой, повернувшись к Мэгги.
– Ой, – сказала Мэгги. Она смотрела на остренькое личико Лерой и улыбалась.
Тут раздался голос Фионы:
– Вы никогда не думали попробовать пенку?
– Что?
– Пенку для укладки волос. Попробовать на себе.
– А, для волос. – Она решила, что речь идет о подливке для мороженого. – Нет, по-моему, не думала.
– Ее рекомендуют многие косметологи.
То есть Фиона рекомендует ее Мэгги? Или она это говорит так, вообще?
– А что она дает? – спросил Мэгги.
– Ну, в вашем случае она придаст волосам форму. Вроде как организует их.
– Надо купить, – решила Мэгги.
Она сняла с полки серебристый баллончик, а заодно и бутылочку шампуня "Близость" – купон-то еще был при ней. ("Возвращает волосам былую пышность", – обещала надпись на бутылочке.) Затем все направились к кассе, и Мэгги подгоняла своих спутников, потому что ее часики показывали шесть с минутами, а Джесси она сказала: в половине седьмого.
– У тебя денег хватит? – спросил Айра. – Я бы подогнал машину, пока ты расплачиваешься.
Мэгги кивнула, и он ушел. Лерой аккуратно разложила покупки по прилавку. Стоящий перед ними мужчина покупал один только хлеб. Ржаной, белый, сухари, булочки из обойной муки. Может, он старается жену раскормить. Допустим, он ревнивец, а жена его стройна и прекрасна. Мужчина с хлебом ушел. Лерой повелительным голосом опытной женщины распорядилась:
– Двойные пакеты, пожалуйста.
Молодой человек за кассой хмыкнул, не взглянув на нее. Мускулистый такой, красивый, с густым загаром, за открытым воротом рубашки виднелось золотое лезвие на цепочке. Что бы это значило, интересно? Тыкая пальцем в клавиши, он быстро выбивал чек. Шампунь шел последним. Мэгги порылась в сумочке, достала и протянула кассиру купон.
– Вот, – сказала она, – это вам.
Юноша принял купон, перевернул. Внимательно прочитал, почти не шевеля губами. И возвратил купон Мэгги, сказав:
– Да, ээ, спасибо. – И добавил: – Шестнадцать сорок три.
Мэгги смутилась, но отсчитала деньги и сняла со стойки пакет. А отходя от кассы, спросила у Фионы:
– Разве "Достойная цена" не принимает купоны?
– Купоны? Не знаю, – ответила Фиона.
– Может, у него срок вышел, – сказала Мэгги и поискала на купоне срок годности. Однако поперек печатного текста шел другой, темно-синий, записанный Дервудом Клеггом: "Обними и покрепче прижмись ко мне…"
Мэгги покраснела.
– Так! Нашла что предложить!
– Пардон? – спросила Фиона, но Мэгги ей не ответила. Смяла купон и бросила его в пакет с продуктами.
Снаружи смеркалось. Воздух наполнила густая, прозрачная синева, насекомые проносились мимо высоко подвешенных над парковкой ламп. Айра стоял, прислонясь к ждавшей у бордюра машине.
– Продукты в багажник? – спросил он у Мэгги, и она ответила:
– Нет, подержу на коленях.
Мэгги вдруг почувствовала себя старой и усталой. Похоже, они никогда до дома не доберутся. Она влезла в машину, рухнула на сиденье, и пакет начал мотаться туда-сюда на ее коленях.
Храм Святого Михаила Архангела, "Изысканные вина Чарли". Продавцы подержанных автомобилей, один за другим. Мемориальная церковь Гатча. Рыбный ресторан "Клешня краба". "Веселая ночка" – красные и синие неоновые пузырьки играют в неоновом бокале для коктейля. Кладбища, ветхие каркасные дома, ресторанчики быстрого питания, пустые спортивные площадки. Они свернули с Белэр-роуд направо – наконец-то, наконец-то покинув Первое шоссе – и покатили по своей улице. Каркасные дома встречались здесь все чаще. Прямоугольники желтого света – окна, одни занавешены, другие выставляют напоказ внутренность дома: чересчур изукрашенные декоративные светильники, педантично расставленные по подоконникам фарфоровые фигурки. Безо всякой на то причины Мэгги вспомнила автомобильные прогулки с Айрой в первую пору его ухаживания – они проезжали мимо таких домов, и им казалось, что у каждой пары на свете, кроме них, есть где уединиться. Чего бы она не отдала тогда за самый маленький из них, да просто за четыре стены и кровать! От воспоминаний об этих давних-давних мучениях грудь ее наполнилась сладкой печалью.
Проехали хиромантический салон "Всевидящее око" – на самом деле обычный частный дом с вывеской в окне гостиной. На ступеньках сидела девушка – наверное, ждала своей очереди; личико сердечком, вся в черном, если не считать красных замшевых туфелек, ясно видных в падающем с веранды свете. По тротуару устало шагал мужчина с девочкой на плечах, она обеими руками цеплялась за его волосы. Все вокруг словно бы становилось более задушевным, более определенным. Мэгги повернулась к Лерой и сказала:
– Тебе, я думаю, эти места не знакомы.
– Нет, я их видела.
– Видела?
– Мельком, – поспешила уточнить Фиона.
– Когда же?
Лерой посмотрела на Фиону, та ответила:
– Мы могли проезжать здесь раз или два.
– Вот как, – сказала Мэгги.
Айра остановился перед их домом. Дом был из тех, что поначалу кажутся, по крайней мере с улицы, состоящими по большей части из веранды, – приземистый, простоватый, далеко не впечатляющий, Мэгги готова была признать это первой. Если бы еще внутри свет горел, тогда дом выглядел бы гостеприимнее. Но в окнах было темно.
– Ну вот! – с преувеличенным энтузиазмом сказала она. Открыла дверцу и, прижимая к себе пакет с продуктами, вылезла из машины. – Входим все!
В том, как они топтались на тротуаре, присутствовала некоторая неловкость. Слишком долгое время провели они в пути. Поднимаясь по ступенькам, Айра случайно ударил чемоданом Фионы по перилам, а потом как-то суетливо возился с ключом, прежде чем дверь открылась.
Затхлый, тесный сумрак прихожей. Айра щелкнул выключателем. Мэгги позвала: "Дэйзи?" – нисколько не надеясь на ответ. Ясно было, что дом пуст. Она перенесла пакет на левое бедро, сняла с книжной полки блокнот. "Пошла попрощаться с Лавинией", – безупречным почерком написала Дэйзи.
– Она у миссис Совершенство, – сообщила Мэгги мужу. – Ладно, скоро вернется! Много ли времени нужно, чтобы сказать "до свидания"? Вернется с минуты на минуту!
Говорилось это для Лерой, нужно было уверить девочку, что Дэйзи существует на самом деле, что в доме живут не одни старики.
Лерой, держа бейсбольную перчатку под мышкой, кружила по прихожей. Разглядывала, щурясь, фотографии на стенах.
– Это кто? – спросила она, указав на одну.
Айра, молодой отец, стоял под крапчатым солнечным светом, неуклюже держа на руках младенца.
– Это твой дедушка, а на руках у него твой папа, – объяснила Мэгги.
– А, – произнесла Лерой и сразу отошла к другим снимкам. Вероятно, она надеялась, что это Джесси, держащий ее, Лерой. Мэгги обвела взглядом прихожую, пытаясь сообразить, есть ли тут такое фото. За развешенными по стене фотографиями, профессионально обрамленными Айрой самыми разными багетами и по-разному матированными, точно образчики чего-то, обоев было почти не разглядеть. Здесь имелся Джесси, едва начавший ходить, маленький Джесси на самокате, общая фотография пятого класса – лицо Джесси размером с ноготок среди других лиц. Но ни одного снимка Джесси постарше, вдруг поняла Мэгги, даже подростка. И уж тем более отца. К тому времени на стене просто не осталось места. А кроме того, мать Мэгги вечно талдычила, что выставлять семейные фотографии за пределами супружеской спальни – пошло.
Фиона начала толкать свой чемодан к лестнице, оставляя на половицах две длинные тонкие царапины.
– Ой, не возись с ним, – сказала ей Мэгги. – Айра попозже его отнесет.
Как она должна себя чувствовать, вернувшись сюда после долгой отлучки, – пройдя по веранде, на которой она приняла решение сохранить ребенка, миновав переднюю дверь, которой так часто хлопала, выбегая из дома обиженной? Фиона выглядела осунувшейся, подавленной. Внезапно вспыхнувший в прихожей свет словно смял кожу вокруг ее глаз. Оставив в покое чемодан, Фиона ткнула пальцем в снимок, висевший высоко на стене.
– А там, между прочим, я, – сказала она дочери. – Если тебе интересно.
Это было свадебное фото, Мэгги про него и забыла. Фото подарила им Кристал, которая купила к церемонии камеру, на снимке была игривая юная девчушка в помятом платье. Рамка черная, пластмассовая, в такие дипломы вставляют, куплена, скорее всего, в "Вулвортсе". Лерой разглядывала фотографию без всякого выражения на лице. А затем перешла в гостиную, где Айра включал лампы.
Мэгги потащила продукты на кухню, Фиона шла следом.
– Так где же он? – негромко спросила она.
Мэгги щелкнула выключателем верхнего света, посмотрела на часы.
– Я ему сказала, что мы сядем за стол в половине седьмого, сейчас почти столько и есть, но ты же знаешь, как он иногда утрачивает представление о времени, поэтому не волнуйся…
– Я и не волнуюсь! – прервала ее Фиона. – Кто сказал, что я волнуюсь? Мне все равно, придет он или нет.
– Ну конечно, не все равно, – умиротворяюще произнесла Мэгги.
– Я привезла Лерой к вам, вот и все. А придет ли он, мне без разницы.
– Да ладно тебе, разумеется, не без разницы.
Фиона тяжело опустилась на табуретку, бросила на стол сумочку. Она всегда вела себя будто официальная гостья – таскала сумочку из комнаты в комнату; некоторые привычки никогда не меняются. Мэгги вздохнула и принялась возиться с продуктами. Отправила мороженое в морозилку, вскрыла обе упаковки курятины и свалила их содержимое в большую чашу.
– Лерой какие овощи любит?
– Хм, – отозвалась Фиона. – Овощи?
Похоже, вопрос до нее не дошел. Она смотрела на настенный календарь, который все еще показывал август. Да, быт у них не очень отлаженный, впрочем, уж не Фионе на это жаловаться. На кухонных столах сама собой скапливается всякая всячина, до уборки которой ни у кого не доходят руки. В шкафчиках – запыленные бутылочки специй, коробки с хлопьями, разрозненные тарелки. Просевшие ящики не закрываются, выставля напоказ содержимое. Мэгги попался на глаза один приоткрытый ящик, она склонилась, перебирая затиснутые в него бумажки.
– Где-то здесь… – говорила она. – Я почти готова поклясться…
Под руку подвернулось извещение родительского комитета. Оторванный от чего-то рецепт "Изумительного изюмного пирога". Пакетик открыток с пожеланием скорейшего выздоровления, который она искала с самого дня его покупки. И наконец…
– Ага, – сказала она, показывая Фионе рекламную листовку.
– Что это?
– Фотография взрослого Джесси. Для Лерой.
Это была темноватая фотокопия снимка рок-группы. Впереди сидел Лоример с его барабанами, а Джесси стоял за ним, положив руки на шеи двух других музыкантов – Дэйва и как его? Все были в черном. Брови Джесси сведены в намеренно хмурой гримасе. Под снимком сделанная мохнатыми, в тигровую полоску буквами надпись ВЕРТИ КОТА, а ниже оставлено пустое место для записи даты и времени.
– Конечно, фото не отдает ему должное, – сказала Мэгги. – Все рок-группы стараются выглядеть такими, не знаю, такими мрачными, ты замечала? Может, лучше показать ей снимок, который я ношу в бумажнике? Там он тоже не улыбается, но хотя бы волком не смотрит.
Фиона разглядывала листовку.
– Забавно. Все остались теми же.
– Теми же?
– Я о том, что они всегда собирались стать другими, помните? Строили всякие заносчивые планы. И все время менялись, то есть менялось их мнение о музыке. Лерой как-то спросила меня, какую музыку играет ее папа – новую волну, или панк, или тяжелый металл, какую? Думаю, ей хотелось чем-то поразить подружек, но я сказала: "Господи, теперь она может быть какой угодно, я даже самых туманных представлений не имею". И вот посмотрите на них.
– Да? И что? – спросила Мэгги. – На что смотреть-то?
– Лоример все такой же лохматый и с хвостиком, мне всегда хотелось его отрезать. И одеты они по-прежнему. Все тот же старомодный стиль "Ангелов Ада".
– Старомодный? – удивилась Мэгги.
– Мне не трудно представить их сорокалетними. Так и будут все вместе играть по уик-эндам, когда жены позволят, – на сборищах "Ротари-клуба" и тому подобное.
Слушать ее Мэгги было неприятно, однако она этого не показала. Просто повернулась к чаше с курятиной.
Фиона спросила:
– Кого он приводил к ужину?
– Прости?
– Вы говорили, как-то он привел к ужину женщину.
Мэгги обернулась. Фиона по-прежнему держала снимок в руке, недоуменно глядя на него.
– Она ничего не значила, – сказала Мэгги.
– Так кого же?
– Просто женщину, с которой где-то познакомился, мало ли мы их видели? Надолго ни одна не задерживалась.
Фиона положила снимок на стол, но продолжала поглядывать на него время от времени.