- Нет, на экспорт разрешается исключительно в полиэтиленовой пленке. Таковы технические условия. Бумага годится лишь для внутрисоюзного потребления. Но несчастье, Станислав, в том, что и бумаги у нас нет. Финляндия прекратила поставку. Почему? Ты, я вижу, ужасно темный, газетки‑то хоть изредка почитывай.
- А что там?
- Рабочие–бумажники бастуют, требуют чего‑то для жизни. Вот я и оказался жертвой экономической борьбы пролетариата против капитализма. Полнейший прогар!
- Н–да… Если производственные силы вступают в конфликт с капиталистическими производственными, отношениями, тут уж ничего не попишешь. Тебе, сознательному интернационалисту, не остается ничего, кроме как терпеть тяготы во имя победы финского рабочего класса, - подковырнул Ветлицкий друга.
- А ну тебя! - отмахнулся тот. - Пойду звонить диспетчеру, вторые сутки не дают бездельники плюсовых шаров…
Тараненко исчез. Ветлицкий постоял еще немного, раздумывая о том, как раскаты классовых битв влияют на зарплату Тараненко и его подчиненных.
Подловили!..
Прошли еще сутки. Ни полиэтиленовой пленки, ни бумаги завод не получил. Утром перед оперативным совещанием Хрулев категорическим тоном заявил в главк, что месячная программа под угрозой срыва. Склады сборочных цехов забиты готовой продукцией, нов отдел сбыта подшипники не отправляются. Если главк, в частности, Любчик, не обеспечит в течение суток упаковочным материалом, завод план не выполнит.
- Любчик знает и делает все от него зависящее. Не одни вы в таком положении, - пробасил Яствин. - А вам, между нами говоря, чем сидеть сложа руки и ждать, когда посыплется манна небесная, следовало бы заняться изысканием собственных возможностей. Выявляйте скрытые резервы.
Яствин положил трубку. Хрулев еще несколько минут сидел, обдумывая совет начальника главка: "Не ждать", "изыскивать", "выявлять". Все это демагогия, но делать что‑то действительно нужно. На Любчика надежды нет. На Яствина - тоже. Не выполнит завод план, ну и что? В главке заводов много, другие перекроют недовыполнение, и в целом будет все в ажуре. Зато на директора станут всех собак вешать, и никому не докажешь, что не твоя вина.
Поручив начальнику производства завода провести оперативное совещание, Хрулев отправился в райком партии. Передал первому секретарю записку, и тот принял его в неурочное время. Должно быть, потому принял, что Хрулев никогда не приходил в райком плакаться на трудности, не толкался в отделах и по коридорам, собирая новости и настроения начальства, по примеру некоторых других, не стремился выпячиваться своей активностью, а тем паче показывать свои якобы тесные контакты с партийными органами. Уж коль Хрулев пришел, значит, действительно стряслось чго–го серьезное.
Секретарь, сам бывший инженер–химик, выслушав Хрулева, усмехнулся про себя: "А ведь не зашел к секретарю по промышленности, нет, знает, что тот машиностроитель и с полиэтиленовой пленкой не поможет. Но положение у Хрулева действительно безвыходное, тут добрым советом не открестишься, из самых наилучших советов пленку не прокатаешь… Однако, безобразие! Нерадивых снабженцев надо наказывать. На что эго будет похоже, если их обязанности станут выполнять секретари райкомов? Вместе с тем оставить коллектив завода на произвол судьбы в критический момент нельзя".
Записав что‑то в рабочей тетради, секретарь потянулся одной рукой к трубке телефона, другой - к абонементному справочнику звонить своему товарищу, с которым прежде работал, ныне директору химзавода а Подмосковье. Объяснил ему ситуацию, в которой оказался подшипниковый завод. Директор–химик пообе–щал дать взаймы Хрулеву тонну порошка–сырья. Но порошок - только половина дела, надо из него еще прокатать пленку. Хрулев поблагодарил секретаря за помощь, отправился на завод проката, лично договориться с руководством, иначе все хлопоты впустую. Приехал, и что же? Цех прокатки вторую неделю не работает, сырья нет, машины выключены. Директор химзавода куда‑то умчался, а главный инженер и разговаривать не хочет из‑за какой‑то тонны порошка. Машину нужно разогревать полсуток! Во что обойдется такая химия? В какую копеечку встанет? Хрулев не сдавался, объяснял, упрашивал, но химик ни в какую! Договорились лишь после того, как Хрулев пообещал отковать химикам в своей кузнице громоздкую деталь к их машине и взял у главного инженера чертеж, но предупредили, что практически пленка будет готова только завтра к полудню.
Хрулев развел руками. С полудня до конца месяца останется восемнадцать часов, за такой срок упаковать полностью продукцию все равно не удастся. Не спасут ни организация дополнительной третьей смены на сборке, ни сверхурочные. Хрулев готов пойти на все: на перерасход фонда зарплаты, на ухудшение всех экономических показателей, лишь бы выполнить план и особенно по экспортным подшипникам.
Вернувшись на завод, он позвонил председателю завкома, без согласия которого проведение сверхурочных работ запрещено.
- Первый раз, что ли! - молвил председатель завкома со вздохом, зная, в какое плачевное положение поставлен завод. Начальник сборки Тараненко тоже "ура" не закричал. Буркнул раздраженно:
- Машину кнутом не подгонишь.
Его слова означали: упаковочные автоматы не успеют сделать свое дело, и продукция к десяти часам утра, когда считается, что месяц закончен, останется лежать в цехе, отгружена не будет.
- Ты давай шуруй у себя, выжимай все, а мы тут подумаем, как быть, - оказал Хрулев.
Долго думать не пришлось. Технологи моментально подсчитали и подтвердили, что действительно Тараненко попадает в глубокий цейтнот… Для завершения плана не хватит полсмены. Четыре часа!
Недовыполнение поистине мизерное, а потому еще более позорное. Хрулев вызвал на совет начальника отдела сбыта, у того настроение было гораздо оптимистичнее.
- Была бы продукция готовая - оформим и отгрузим.
- Как оформите?
- Очень просто: авансом. Подумаешь - важность! Все равно вагоны под погрузкой будут стоять до вечера. У нас с начальником товарной станции полное взаимопонимание и взаимное доверие. Он оформит документы, что вся продукция сдана до десяти утра. Мы за полсмены дозезем все остальное.
"Рискованная затея… построенная на личных взаимоотношениях двух ответственных лиц… Гм…" - задумался Хрулев.
- Все это делают при крайней нужде, Дмитрий Васильевич. Так до нас было, будет и после нас. Здесь никакого обмана нет. Кстати, начальник товарной станции клянчит самосвал раствора на ремонт платформы. Да он и без цемента оформит накладные.
- Блатмейстерские штучки… - проворчал Хрулев колеблясь.
- Другого выхода нет.
- Значит, вы уверены… вы считаете…
- Наша судьба в руках стрелочников, Дмитрий Васильевич.
- Н–да… Действительно, похоже, что так. Остается уповать единственно на вашего приятеля–железнодорожника.
Не успел начальник отдела сбыта вернуться в свой кабинет, как позвонил Круцкий. Он все еще болел после отравления некачественной пищей, но от заводской жизни не отрывался. Вот и сейчас принялся дотошно выспрашивать о состоянии производственных дел. Начальник отдела сбыта сказал, что план, пожалуй, удастся вытянуть, приняты срочные меры с оберточным материалом, правда, со временем швах, но есть договоренность, и накладные будут оформлены на всю продукцию.
- Правильно решили, - похвалил Круцкий.
- Благодарю, - сказал прочувствованно начальник отдела сбыта. Но если бы он мог увидеть в этот момент выражение, мелькнувшее на лице главного инженера, то понял бы, что решение, которое принято, следует немедленно отменить.
Крудкий же блудливо ухмыльнулся и, довольный, потер руки с длинными пальцами. "Ну, кажется, Хрулев сам себе роет глубокую яму, остается лишь подтолкнуть. Афера с железнодорожниками вылезет ему боком. Мы ее легко выдадим за преднамеренное злоупотребление и доведем процесс до логического завершения.. Обстоятельства складываются как нельзя более удачно, и я ничем не рискую. Подошла пора подключать своячка просто–Фшио, пусть отрабатывает должок. Задаром, что ли, воткнул я его на должность начальника транспортного цеха! Пусть в поте лица добивает своего директора–недруга, иначе Хрулев сам спустит его на прорабские высоты… А я по–прежнему - в тени…"
И Круцкий, набрав номер телефона, спросил Филиппа Стратилатовича. Его на месте не оказалось. Ответившая дежурная получила распоряжение немедленно разыскать того начальника и сказать, чтобы Филипп Стратилатович тут же позвонил главному инженеру на квартиру. Просто–Филя появился на проводе минут через десять.
- Немедленно приезжай ко мне! - приказал Круцкий.
- А на чем ехать?
- На космическом корабле!
- Я не могу выехать из завода на машине.
- О, черт! Не можешь на машине - скачи на ишаке! Вот послал бог родственничка.
- Надо выписывать путевку шоферу, а печати нет.
- Как то есть - нет? Ты потерял печать? - догадался Круцкий.
- Нет… Только резинку, а деревяшка осталась.
- Тьфу, раз–зява! Ничего знать не хочу! Через полчаса стоять передо мной!
Коварный план, возникший в голове Крупного, не мог быть выполнен без содействия просто–Фили. Когда тот, раздерганный и вспотевший, предстал перед грозными очами высокопоставленного свояка, Круцкий без всяких вступлений ошарашил его лобовым вопросом:
- Ты знаешь, что Хрулев категорически против твоего назначения начальником транспортного цеха и хочет загнать тебя обратно в прорабы.
- М–м-м… - промычал просто–Филя.
- Вот так, дорогой товарищ начальник, без печати… - хмыкнул Круцкий и продолжил ехидно. - Поставил на должность тебя, бездельника, я. Снимет директор.
- Снимет… - согласился со вздохом просто–Филя.
- Это уж точно. Ну и как же нам быть? С директором?
- С директором? А что я могу?
- Ты, Филя, тупица, - оказал Круцкий проникновенно. - Ты - существо настолько малоразвитое, что просто удивительно, как еще удается тебе отличать автомобиль от пылесоса. Ты вместе с компанией твоего народного контроля можете Хрулева… - Круцкий сделал движение рукой, подражая дворнику, подметающему улицу.
- А нечто можно? - усомнился просто–Филя.
Круцкий покачал безнадежно головой.
- Ладно, дорогой, не занимайся думаньем, не затрудняй себя непосильной работой. Слушай, что я скажу, а в остальном дело твое телячье… От тебя требуется одно: послезавтра утром, слышишь? Утром ты, как председатель группы народного контроля, сделаешь со своими соратниками проверку в отделе сбыта. Полную! И составишь акт, когда продукция поступила, в котором часу, в каком количестве, как оформлена и когда отправлена на товарную станцию. Проверить тщательно всю документацию за сутки, понял?
- Есть подозрения на приписочки?
Круцкий не ответил, продолжал:
- Особое внимание обрати на экспортные подшипники. Есть сведения, что Хрулев велел отделу сбыта оформить на них наряд авансом. Продукция после десяти утра будет еще в цеху, шурупишь? Так ты и в цех загляни.
- Ага…
- И заруби себе: никому ни гу–гу! Могила! Своему председателю комитета позвонишь вечером домой и скажешь, что это твоя инициатива, придумай мелочную какую‑нибудь причину. Можешь даже состряпать от имени сознательных рабочих анонимное заявленьице в комитет, оно будет тебе основанием для проверки. Улавливаешь?
- Будет сделано!
- В таком случае отправляйся и действуй. Тепленькое кресло начальника транспортного цеха завода надо зарабатывать честным трудом, понял? И последнее: когда все будет заактировано и подписано, - бегом ко мне с копией акта проверки.
Лицо просто–Фили расплылось в улыбке:
- Здорово! Теперь мы Хрулева…
- Помолчи!.. - поморщился Круцкий презрительно. - Выполняй приказ.
* * *
Просто–Филя, настропаленный Круцкям, сработал четко и безошибочно. На другой день утром представители группы народного контроля заняли свои места. Один из членов бригады, прямой подчиненный просто-Фили, дотошный и въедливый бухгалтер транспортного цеха, принялся сличать накладные и тут же обнаружил, что сдаваемая первого августа продукция, оформлялась прошлым месяцем, то есть задним числом. Налицо грубая приписка. Представители народного контроля составили акт в трех экземплярах, подписали его, а решительный, агрессивно настроенный бухгалтер присовокупил к акту и сопроводительную записку. Смысл ее сводился к тому, что в результате попустительства со стороны руководства на заводе имеют место преступные деяния, выражающиеся в злостном нарушении постановлений правительства, направленных на борьбу с приписками и очковтирательством. Копию акта надлежит передать в органы прокуратуры "на предмет привлечения виновных к уголовной ответственности".
Если акт был подписан всеми без осложнений, то насчет сопроводительной записки мнения распались, и первым, кто нарушил единство, оказался не кто иной, как сам просто–Филя, заявивший, что никаких записок не требуется.
- Мы сделали свое. Дальше пусть разбираются и делают выводы высшие инстанции: главк и министерство, - пояснил он важно.
"Осторожничает мудрый Филин", - подумал с неудовольствием активный бухгалтер, стремящийся показать себя достойным стражем законности. Откуда было знать бухгалтеру, что истинной причиной "осто–рожничанья" начальника являлась не мудрость, а отсутствие от Круцкого указания по этому пункту. Своим же умом просто–Филя прикинул, что сам факт приписки чересчур мизерный, чтобы этим занималась прокуратура. Нарушение есть, а убытки? В чем они выражаются? В какой сумме? То‑то и оно! Нет, уж лучше недобор, чем перебор в таком деле… Пусть лучше лопает Хрулева собственное начальство, тем более, что Яствин и так зуб на него точит, боится, как бы Хрулев не сшиб его с поста… Некоторые думают, что Филипп дурак, хе–хе, не понимает что к чему. Как бы ни так!..
Спустя сутки документы проверки были посланы в главк и в райком партии, и тут оказалось, что секретарь райкома совершенно не согласен с выводами группы просто–Фили. Он заявил председателю районного комитета народного контроля:
- Методы у вас… прямо‑таки драконовские. Что-то уж слишком круто замешено.
- Здесь все сущая правда, - подтвердил председатель. - Расследовала целевая группа.
- Сущая правда… Это смотря с какой стороны на нее взглянуть. Правда никогда сущей не бывает.
- Но мы на то и поставлены, чтоб отличать!
- Уж больно резко выпирает наружу сущая эта самая… Тут и ребенок увидит, но мы не дети, знаем, как ныне "борцы за правду" используют это в собственных целях.
- Как же нам быть? Если мы не примем мер, то в глазке и подавно. Там встанут горой за Хрулева, своего человека. Не станут выносить сор из избы, - пояснил председатель.
- Не думаю, - покачал отрицательно головой секретарь райкома. - Хрулев там не в фаворе. Он не мог закрыть план прошлого месяца из‑за мелочи, а в главке палец о палец не ударили, чтобы помочь. Хрулев лично приходил ко мне и просил содействия - завод недотягивал каких‑то полтора процента, имея готовую продукцию. Для главка - что один завод? Чепуха’ Недовыполнение перекроют за счет других заводов, и все будет в ажуре. А коллектив страдает! Тут уж за директора возьмутся по–настоящему, есть к чему придраться, есть повод, чтоб разделаться с неугодившим кому‑то хозяйственником.
- Извините, я ничего этого не знал, - смутился председатель районного комитета народного контроля. - Я займусь лично этим материалом.
- Займитесь. За нарушение производственной регламентации директор заслуживает того, чтобы ему было. строго указано или поставлено на вид, но…
- Мне все ясно.
- Очень хорошо, иначе пойдет у нас, как по Кольцову: "Раззудись, плечо, размахнись, рука!"… И останемся мы без кадров.
Так был воспринят акт просто–Фили в райкоме. Но когда он прибыл в главк, обрадованный счастливым стечением обстоятельств, Яствин присовокупил к нему материалы проверки работы завода, представленные комиссией главка, и срочно отправился в министерство.
Лакмусовая бумажка
Телебашня на Шаболовке, казалось издали, волнисто изгибается в дрожащей знойной дымке. Поливочные машины днями напролет обильно поливали раскаленные мостовые, малочисленные дворники прыскали из шлангов на поблекшую зелень газонов, на тротуары, смывая в канализационные стоки разбросанные обертки от мороженого. Лютое солнце 1963 года сжигало все.
К вечеру жара немного опадала, но духота оставалась, точно в парилке. Едва солнце скрывалось за Поклонной горой, как тут же вспыхивал багровый закат, охватывая полнеба, и всякий, смыслящий мало–мальски в приметах, мог безошибочно предсказать точно такую же погоду на завтра.
Пятнадцатого августа, когда стрелки часов приблизились к семи, на квартиру к Ветлицкому начали прибывать гости. Сегодня вечер по случаю дня рождения хозяина. Появление каждого гостя возвещалось громким ударом в гонг, то бишь в здоровенную латунную сковороду, висящую у двери: подарок Виктора Тараненко холостяку Ветлицкому "на хозяйственное разведение". По днищу сковороды гравировка: "Дили–бам!
Пусть всегда звонит друзьям!"
Встретив в передней Дерябина с женой и приняв из его рук какое‑то объемистое сооружение, завернутое в бумагу, Ветлицкий покачал головой.
- От тебя, конечно, можно ожидать только адской машины.
- Неча тут. Дареному коню в зубы не смотрят.
- А если конь троянский?
- Не трусь!
Старые приятели, продолжая шутить, поднаддали друг другу тумаков, пожали крепко руки и, разойдясь на шаг, критически хмыкнули.
- Это что за штаны на тебе? - прищурился Ветлицкий.
- Отличные штаны! Видишь? И так стоят! И так!
- Колос–е-сально! Ты словно катапультировался с последнего журнала мод.
- Я, что ли, покупал их! Прицепился… Это она все! - фыркнул он, кивнув Дерябину на свою супругу, одетую в короткую клетчатую юбку и прозрачную кофточку.
…Дерябина тут же принялась совершать над столом нечто вроде магнетизерских пассов, от которых на длинном столе, состыкованном из двух коротких, происходили всяческие метаморфозы: что‑то исчезало, что‑то появлялось…
Ветлицкий не мешал: знал, что Дерябина считает себя по части сервировки наивысшим авторитетом. Между тем стол оборудован был по–холостяцки обильно, уставлен разнокалиберными бутылками, цветами. Много было цветов и на окнах, и даже на полу в банках. Магнитофон наигрывал что‑то экзотическое, со всхлипом.
Дерябин занял свободное место у распахнутого окна и раскупорил пачку сигарет. Закурил и принялся пускать кольцами дым. В углу наискосок, в низком кресле сидела, эффектно выпрямившись, Лана. Вчера она форменным образом вошала Ветлицкого в краску. Встретив его специально посреди пролета, заговорила таким тоном, с такими ужимками, что, глядя со стороны, каждый понимал: начальник участка и бригадир ОТК решают очень сложный и важный производственный вопрос. И действительно вопрос был не из простых.
- Даже пропойцы–грузчики из овощного магазина сочли б тебя невежливым… А еще говорят, долг платежом красен!
- Не пойму, в чем я провинился перед администрацией ОТК? - усмехнулся Ветлицкий.