- Не знаю, - Листер откидывается с сигаретой, - я ей рекомендовал, определенно. Этот паркет принадлежал когда-то иноземному королю. Ему пришлось покинуть трон, бежать. Паркет из своего дворца он прихватил с собой, дверные ручки тоже. Королевские особы всегда так поступают, когда приходится смываться. Все прихватывают, как бродячие труппы свой реквизит. Ибо в королевской жизни все, в сущности, зависит от декораций. И от освещения. Королевские особы вечно озабочены своими декорациями и освещением. И римский папа, кстати. Барон напоминал королевскую особу и папу, по крайней мере в этом смысле. Дверные ручки и паркет. Да. Барон купил все скопом с домом заодно, когда преставился старый король. Определенно, это все из королевского дворца.
- Только и смогла расслышать, - говорит Элинор, поднимаясь, кладя на место планку дворцового паркета и накрывая ковром: - "Ты говоришь..." - "Нет, это ты говоришь, а я..." - "Да как же, это ты!" - "Когда, да вообще, ах, чтобы я..." Значит, они снова-здорово все мусолят, Листер. А это на всю ночь.
- Элоиз сказала, что это произойдет около шести утра, - говорит Листер, покуда Элинор стоит и обирает с юбки - о странность! - пух и ворсинки. - Обыкновенно, - он прибавляет, - мне на слова Элоиз плевать. Но она в интересном положении. А в таком состоянии женщина делается прозорливей.
Элинор снова в кресле. Внизу, у черного хода, шум, такой громкий, что проникает в тишь гостиной. Стук. Крик. И в ту же минуту заходится звонок парадного.
- Надеюсь, пойдет кто-то открывать, пока баронессе не взбредет самой пойти, - вздыхает Элинор. - Любой перерыв в разговоре их отвлечет, уведет в сторону, ведь правда?
- Барон велел не беспокоить, - говорит Листер. - В том смысле, что, мол, никто отсюда не уйдет, пока мы не выясним отношения, как бы ни накалилась атмосфера. И это окончательно. Из библиотеки ей не выйти.
- Они же проголодаться могут. У них там никакой еды.
- Пускай пирожные едят, - говорит Листер, и он прибавляет:
Когда наскучат обветшалые чертоги,
Где стук дверей и неуют,
Припомни - некогда султаны, полубоги
Вкушали сладкий отдых тут.
- У них гости шикарные бывали, что да, то да, - подтверждает Элинор.
- Прилагательное "обветшалые" я употребляю расширительно. - Листер озирает тихий простор гостиной. - Да и о чертогах можно вести речь лишь с известной натяжкой. Дом больше напоминает швейцарский отель, в каковой, уж будь уверена, он и преобразится. Но насчет полубогов, султанов в некотором роде, отдых они здесь вполне вкушали, и очень даже сладкий. Тут я не отклоняюсь от истины. Дивный получится отель. Поменять мебель, и отель готов.
- Листер, - говорит она, - какой ты изумительный. Больше никого и никогда не будет в моей жизни.
Приподнимаясь в кресле, чтобы к ней подойти, он спрашивает:
- При том, что ты мне тетушка, согласна ли ты выйти за меня замуж под "Книгу общей молитвы"?
Она отвечает:
- Я человек щепетильный, и тем горжусь.
Он говорит:
- Во Франции тетка имеет полное право выйти за племянника.
- Нет, Листер, я придерживаюсь законной нашей табели о свойстве и родстве. И я не желаю возбуждаться, Листер, в такой момент, в такую ночь. Не заводи меня. Вот-вот полиция нагрянет и пресса, и всего шестьдесят четыре дня осталось на покупки к Рождеству.
- Я просто предложил. - Он говорит. - Подкинул тебе идейку на то время, когда все будет кончено.
- Нет, это слишком. Обуздывай свои несообразные порывы. Я старомодна не по летам. И не люблю разбрасываться.
- Идем-ка вниз, - говорит Листер. - Посмотрим, как там слуги.
Они спускаются по лестнице, у библиотеки эхо отдает их голоса.
Листер и Элинор дальше идут молча, и, заворачивая к людской, Листер останавливается, смотрит на дверь библиотеки.
- И что они тут делали, средь нас, на нежной этой тверди? - Он декламирует. - Что они тут делали?
Остальные слуги смолкают.
- Что они вообще тут делают, на этом свете?
Элоиз, бело-розовая, свежая со сна, отзывается:
- Свое дело они делают.
- И не кончили пока, - говорит Кловис. - Я уже даже беспокоюсь. Слышите? Их голоса.
- В них, возможно, и было что-то хорошее, - говорит Элинор. - Так не бывает, чтобы сплошь одно плохое.
- О, согласен. Они хорошо творили зло. Прекрасно с этим справлялись, пока существовали, - говорит Листер. - Так бумажная одноразовая посуда годна на случай: используешь и выбрасываешь. Кто приволок сюда это манто? - Он тычет пальцем в брошенную на кресло белую норку.
- На мне - прям мечта, - говорит Элоиз. - Спереди не сходится, но ничего, потом сойдется.
- Ты бы отнесла его обратно. В нем видели Виктора Пассера, - говорит Листер. - У полиции могут возникнуть вопросы.
Элоиз уносит шубку, кидая на ходу:
- В конце концов моя будет. Прям чувствую - моя будет в конце концов.
- Возможно, она права, - говорит Листер. - На данном этапе у нее обостренное предвидение. А кто эти люди, которые колотились у черного хода и трезвонили у парадного?
- Девушки в машине, спрашивали, что с мистером Пассера, он их друг, - объясняет Адриан. - Я говорю, он с бароном и баронессой, и велено не беспокоить. А они на это - мол, им назначено. Одна массажистка, раньше ее не видел.
- А другая? - спрашивает Листер.
- Другая не сказала. Я спрашивать не стал.
- Не лишено резона. Они к сюжету не относятся.
Снаружи слышно, как озерная вода плещется о пирс, как гудит в могучих вязах ветер. Парочка в машине сидит порознь, на заднем сидении и на переднем, кутаясь в пледы. Кажется, они спят, но то и дело кто-нибудь из них шевелится, что-то говорит, и снова поникают головы, пледы соскальзывают с пригнутых плеч. И, вторя каждому движению, то и дело по ним промахивает свет - из дома, с отдаленного въезда.
Обе фигуры рывком распрямляются, когда другой автомобиль, большой и темный, тормозит рядом. Извилистый господин в кожаном пальто выскакивает из автомобиля, устремляясь к ним. Они уже выкарабкиваются из своей машины.
- Мы в дом попасть не можем, - говорит та, что за рулем. - Нам даже дверь не открывают. Мы здесь уже три часа, мы ждем нашего друга.
- Какого друга? Что вам угодно? - спрашивает извилистый молодой человек, нервозно бренча ключами в связке. - Я секретарь, мистер Сэмюэл. Изложите мне, что вам угодно.
Вторая подруга мистера Пассера ему отвечает:
- Виктор Пассера. Мы его дожидаемся. Это важно. Ему назначена встреча с бароном и баронессой, и...
- Минуточку, - перебивает мистер Сэмюэл, внимательно вглядываясь в эту вторую подругу, - одну минуточку. Голос у вас как бы мужской.
- Я мужчина.
- Ну-ну. Я принял вас за девушку.
- Это из-за одежды. Моя подруга - она женщина. Я Алекс, она массажистка.
- Меня зовут Анна, - сообщает массажистка, не отрывая глаз от связки ключей в руке у мистера Сэмюэла. - У вас ключи от дома?
- Естественно, - отвечает мистер Сэмюэл.
- Ну так вот, мы хотим знать, что там происходит, - говорит Анна.
- Мы беспокоимся, если честно, - говорит ее юный друг.
Мистер Сэмюэл каждому на плечо кладет участливую руку.
- А не кажется ли вам, - говорит он, - что куда целесообразней было бы удалиться восвояси, события предоставя их естественному ходу? Уезжайте-ка спокойненько, без шума. А там можете, положим, на пианино поиграть, то-сё. Выпейте рюмочку на сон грядущий и забудьте вы про Пассера.
Сверху несется звук вроде человеческого лая, потом ухает сова. Массажистка Анна кидает свой собственный вопль во тьму.
- Откройте. - Она визжит, кидаясь к двери черного хода, бухаясь в нее мощным плечом, колотя кулаками.
Мистер Сэмюэл устремляется к ней властно, хотя и не теряя изящности манер.
- Но это инвалид, поймите. - Он объясняет. - Сиделка, по-видимому, снова укусила его за палец. Вы бы точно также поступили, уверен, вздумай вдруг кто-нибудь из клиентов зажать вам рот рукой.
Друг Анны, Алекс, кричит:
- Иди сюда! В машину, Анна. Тут опасно!
Мистер Сэмюэл, взяв ее под локоть, подталкивает к машине.
- Ну вы-то тут при чем? Отправляйтесь домой, забудьте даже думать.
Массажистка, при всей своей корпулентности и мощи, проявляет, увы, весьма слабую нравственную стойкость. Она разражается рыданиями, заливаясь, как дитя, друг же ее Алекс, моляще постреливая из-под шелковой косынки густо подведенными глазами, поставив домиком тоненько рисованные брови, тянет к ее лицу жилистую руку.
- Идем в машину, Анна, - молит он, с горькой укоризной глядя на мистера Сэмюэла.
Анна набрасывается на мистера Сэмюэла:
- С каких это пор вы тут секретарь? Виктор Пассера у них секретарем с самого июня!
- Умоляю вас, - говорит мистер Сэмюэл. - Я отнюдь не утверждаю того, что он не секретарь. Я говорю всего лишь, что я секретарь в данной резиденции. Здесь я даже не знаю, сколько вообще секретарей. Виктор - один из многих, и лишь по случайному совпадению из-за совещания его с бароном и баронессой Клопшток вам пришлось томиться перед домом в такую непогоду. Да, не повезло. Езжайте-ка домой. Музычку поставьте.
- Но все будет хорошо? - спрашивает Анна. Алекс уже влез в машину и ждет ее. Анна садится к нему, кладет руку на руль, но без уверенности. Смотрит на Алекса, ожидая указаний. Мистер Сэмюэл тем временем, изящно-озабоченный, успел юркнуть к черному ходу и теперь подбирает ключ.
Парочка в машине смотрит на него, он им бросает прощальный взор, после чего преспокойно запирает перед ними дверь. И тогда они трогают с места, едут по длинной аллее, по виляющему въезду, мимо лужаек, которые летом, зелено сияя, льнули с одной стороны к синеве плавательного бассейна, а с другой - к пруду с кувшинками, к мудрено выстриженным тисам, к фонтанам, к запущенному розовому саду. За спинами у них, там, сзади, за стеною мрака, мерцает дом - узкими щелями пунктиром по всему тылу, а уж за домом, дальше, в совсем далекой тьме, земля террасами спускается к Женевскому озеру, где зачалены лодки, где к дальнему гористому берегу, дрожа, бежит вода. Все это оставляя позади, зеленый автомобильчик приближается к сторожке. Анна жмет на гудок. Тео стоит, теперь тепло укутанный, по-видимому предуведомленный; он отпирает и широко распахивает ворота.
Когда они добрались до шоссе, исчезли там с глаз прочь, он возвращается в сторожку и записывает номер автомобильчика в блокнот, предусмотрительно оставленный в прихожей.
Жена стоит рядом в своем халатике.
- Ты это зачем? - спрашивает она.
- Не знаю, Клара. Но поскольку меня предупредили, что работать придется всю ночь, а сменщика не будет, я записываю все номера. Не знаю, Клара, правда, сам не знаю зачем.
Вырывает листок, комкает, бросает в огонь камина.
- А что такое со сменщиками? - спрашивает Клара. - Где Конрад, где Бернард, где Жан-Альбер, где Стивен? И почему они Пабло не пошлют, что ему там с ними делать в доме? Я ужасно сплю, и как я могу спать?
- Я человек простой, - говорит Тео, - от твоих снов меня в дрожь кидает, но бог с ними, с твоими снами, не до них теперь, а что-то будет, чует мое сердце. Баронесса не по правилам играла, вот все из-за чего. И как же это она себя допустила до погибели? Говорят, всего-то год назад прекрасная была собою женщина. Всем нравилась.
- Она волосы раньше подсеребряла, не то прядями высвечивала, - шепчет Клара. - И зачем было менять стиль? Зачем вдруг этот натуральный вид понадобился? Наверно, с кем-то искренней быть захотелось.
- Ты не пугайся, Клара. Ты не бойся.
- Все это правда, что я говорю, Тео. Она сразу, вдруг переменилась. Я же тебе показывала в журналах, в лыжном таком костюмчике. Правда, изумительная была?
- Ложись спать, Клара. Я говорю, иди ложись.
- А можно, я радио включу, ради компании?
- Хорошо. Только потише. Нас, понимаешь, тут не для того держат, чтобы мы получали удовольствие.
Тео выходит из своей двери, потому что другой автомобиль, посверкивая фарами, близится к воротам.
Шофер высовывает голову, пока Тео отпирает ворота, но Тео заговаривает первым, очевидно узнав того, кто сидит на заднем сидении.
- Ваше превосходительство принц Евгений, - почтительно произносит Тео.
Губы шофера шевелятся, но в глазах стоит то ли усталость, то ли скука.
- Я точно знаю - их дома нет, - говорит Тео. - А ожидали они ваше превосходительство?
- Да, - звучит ответ из темноты.
- Сейчас в большой дом позвоню. - Тео бросается в сторожку.
- Трогай, - говорит шоферу принц Евгений. - Что его ждать? Все это чушь собачья. Я сказал Клопштоку, что загляну после обеда, и я заглядываю после обеда. Мог бы, кстати говоря, предупредить швейцара. - А машина тем временем уже на повороте к дому.
Листер ждет у входа. Сбегает по ступенькам к большой машине в ту секунду, когда шофер открывает дверцу для принца Евгения.
- Барон с баронессой в отсутствии, - говорит Листер.
Принц Евгений уже вылез и разглядывает Листера.
- А вы кто такой? - спрашивает он.
- Прошу прощения, ваше превосходительство, что я в партикулярном виде, - говорит Листер. - Я Листер, дворецкий.
- А с виду государственный секретарь.
- Благодарю вас, сэр.
- Это не комплимент, - говорит принц. - Что это вы такое мне говорите тут - в отсутствии? Утром я видел барона, он просил заглянуть после обеда. Меня ждут.
Он идет по ступеням, Листер - за ним, и так оба входят в дом. В холле принц кивает на дверь библиотеки, откуда летят голоса:
- Идите же, доложите обо мне. - И начинает расстегивать пальто.
- Ваше превосходительство, приказано ни под каким видом не беспокоить. - Листер обходит принца, становится спиной к библиотеке, как бы обороняя вход. Он прибавляет: - Дверь заперта изнутри.
- Да что же там такое происходит?
- Совещание, сэр, с одним из секретарей. Тянется уже несколько часов и продлится, вероятно, до глубокой ночи.
Принц, пухлый, с бледными щеками, решает не снимать пальто и осведомляется:
- А чей секретарь - его? ее?
- Джентльмен, о котором в данном случае идет речь, служил секретарем при обоих, сэр, последние пять месяцев - почти.
- О всемогущий боже, лучше убраться отсюда! - вздыхает принц Евгений.
- Так бы я и поступил на вашем месте, сэр. - И Листер направляет стопы принца к парадной двери.
- Утром, по-моему, был барон как барон. - Принц на пороге оборачивается к Листеру. - Он только что вернулся из Парижа.
- Весь день, по-видимому, были телефонные переговоры, сэр.
- Казалось, он совсем не ждал беды.
- Никто из них не ждал, ваше превосходительство. Совершенно были к ней не подготовлены. Отдали себя, увы, на волю предопределения.
- Вы говорите, как государственный секретарь в Ватикане.
- Благодарю вас, сэр.
- Это не комплимент. - Принц, застегивая пальто, выходит в ночь. Листер придерживает распахнутую дверь. Перед тем как по ступеням сойти к машине, принц спрашивает: - Вы полагаете, что-то случится, Листер?
- Да, сэр. Прислуга вся готова.
- Листер, в случае дознания не стоит, знаете ли, поминать про мой ночной визит. Заехал и заехал. Визит случайный, запросто, соседский. Совершенно несущественный визит.
- Разумеется, ваше превосходительство.
- Я, кстати, не превосходительство, я высочество.
- Ваше высочество.
- Таким большим и слаженным штатом прислуги, как вы тут, мало кто может похвастаться. В Швейцарии это прямо-таки редкость. И как барону это удалось?
- Деньги, сэр, - говорит Листер.
Голоса, взбудораженные, спутанные, неразборчивые, рвутся из библиотеки.
- Мне нужен дворецкий, - говорит его высочество. Вынимает карточку, протягивает Листеру. Кивнув на дверь библиотеки, он говорит: - Когда все это кончится, понадобится место, милости прошу ко мне. Кое-кому из других слуг я тоже был бы рад.
- Едва ли мы станем снова наниматься, сэр, однако же огромное спасибо за предложение. - Листер сует карточку в бумажник, который вынул из жилетного кармана.
- А повар? Такой чудесный мастер. И он освободится?
- У него тоже свои планы, ваше превосходительство.
- Конечно, поднимется скандал. Он, по-видимому, отлично вам платил за вашу службу.
- За наше молчание, сэр.
Сверху слышен вой и стучат ставни.
- Это тот, на чердаке, - говорит принц Евгений.
- Печальный случай, сэр.
- И все ему достанется.
- Как, сэр? Он же родственник баронессы по первому браку. Двоюродный брат первого мужа. Барон едва ли стал бы завещать такое громадное состояние ему - несчастному ничтожеству на чердаке. Наследник барона - его собственный родной брат в Бразилии.
- В Бразилии - тот, младший. На чердаке - ближайший по закону и ей ничуть не родственник.
- А вот этого, - говорит Листер, - я и не знал.
- Мало кто знает. Никому не надо говорить, что я сказал. Сказал и сказал. Клопшток меня убьет. Меня убил бы.
- Нам, собственно, не важно, сэр, кому достанется богатство. Наши богатства - совсем в другом.
- Такая жалость. Повара я бы взял. Отличный повар. Как его, забыл?
- Кловис, сэр.
- А-а, да-да, Кловис.
- Но он оставит свою профессию, я полагаю.
- Жаль, такой талант. - Принц, впрочем, уже в машине, и она его уносит прочь.
Мистер Сэмюэл снял свое кожаное пальто и, сидя теперь в большой буфетной, холлом отделенной от людской, просматривает бумаги. Он откинулся на стуле, на нем темный свитер под горло, темные вельветовые брюки. За спиной у него распахнутая дверь, перед ним черно лоснится окно, от наружных огней лучась и зыблясь, как экран испорченного телевизора. К черному входу подъезжает машина. Мистер Сэмюэл бросает слугам через плечо:
- Это мистер Макгир, откройте.
- У самого ключи, небось, - говорит Элоиз.
- Нельзя ли чуточку повежливей, - замечает мистер Сэмюэл.
- Там Листер уже пошел, я слышу, - говорит Элинор.
Мистер Сэмюэл встает, идет в людскую гостиную. Из коридора, ведущего к парадным покоям, выходит Листер, у черного хода меж тем уже вовсю хрустят ключом в замке.
Листер останавливается, слушает.
- А это еще кто?
- Мистер Макгир, - говорит мистер Сэмюэл. - Я просил его к нам присоединиться. Он нам может быть полезен при составлении документации. Надеюсь, я правильно решил.
- Могли сперва меня предупредить, - сказал Листер. - Могли бы позвонить по телефону, мистер Сэмюэл. Впрочем, я не имею возражений. Мне, собственно, понадобятся услуги мистера Макгира.
Тот уже идет со стороны черного хода. На вид постарше мистера Сэмюэла, потасканный и конопатый.
- Ну, как всё? Как все? - спрашивает он.
- Добрый вечер, мистер Макгир, - отвечает ему Листер.