Бьюти пожелала мартини, Дикси думала, что платит Хамфри, и заказала имбирное пиво, потом смекнула, что платить будет Дугал, и дополнила: "Джин и имбирное пиво". Хамфри с Дугалом принесли и поставили на столик выпивку для девушек и две полупинты имбирного пива, сверкавшие в пупырчатых кружках, как маленькие люстры. Со стен глядели надписанные фотографии былых звезд эстрады; и хотя никто не помнил ни Флоры Финч, ни Форда Стерлинга, но всем почему-то казалось, что в десятых годах это были знаменитости первой величины. Пианино стояло вплотную к стене, и пианист Тони созерцал публику лишь между музыкальными номерами, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Тони был не просто бледен: в лице его не было ни кровинки. Его темно-синий пиджак был надет поверх наглухо застегнутой белоснежной рубашки без галстука. Доброхоты все время наполняли заново его пивную кружку в полпинты, которая неизменно стояла по правую руку от него на крышке пианино. За игрой плечи его ходили ходуном, а с иными аккордами он так и ложился на клавиши. Сзади он мог сойти за энтузиаста, но только сзади. Тони исполнял мелодии десятых и двадцатых годов под шуточки завсегдатаев; и, когда он ссутулился, чтобы сыграть "Чармейн", Бьюти сказала ему: "Заколачивай, Тони". Тони и ухом не повел: за девятнадцать месяцев работы его не затронула ни одна реплика. "Живей, малый, живей", - подбодрил кто-то. "Оставьте его в покое, - сказала заведующая. - Постыдились бы своей некультурности. Он прекрасный исполнитель. Эту вещь в свое время всюду играли. Ее так и надо исполнять". Тони доиграл, взял свое пиво и уныло повернулся лицом к публике.
- Тони, разбуди меня, когда будет рок или ча-ча!
- Поднатужься, сынок. Заколачивай.
Тони повернулся на сто восемьдесят градусов, поставил кружку на место и взял первые аккорды "Рамоны".
- Живей, малый, живей.
- Еще раз услышу "живей, малый", - сказала заведующая, - и вы у меня живо очутитесь на улице.
- А я что говорю. Тони сейчас как даст по клавишам!
- Хлебни-ка пивка, Тони. Веселей, сынок! Умирать один раз.
В десять минут десятого в пивную вошел Тревор Ломас с Колли Гулдом. Тревор протолкнулся к бару, встал спиной к стойке, оперся на нее локтем и обозрел происходящее как бы с высоты птичьего полета.
- Хэлло, Тревор, - сказала Дикси.
- Привет, Дикси, - сурово ответил Тревор.
- Привет, - сказал Колли Гулд.
Бьюти допила четвертое мартини, грациозно поклонилась и кое-как выпрямилась.
Заведующая спросила:
- Будете что-нибудь заказывать, сэр?
Тревор сказал через плечо:
- Две пинты горького. - Он закурил сигарету и медленно, очень медленно выдохнул дым.
- Трев, - тихо сказал Колли, - Трев, не порти нам все дело.
- Я терпеливый, - сказал Тревор, не раскрывая рта. - Я очень, очень терпеливый. Но если...
- Трев, - сказал Колли, - Трев, не забывай о деле. Книжечки в наших руках.
Тревор, не оборачиваясь, швырнул полкроны на стойку.
- Ну и манерочки, - сказала заведующая, со звоном выдвинув денежный ящик. Она бросила на стойку сдачу. Но Тревор к ней и не притронулся.
Дугал и Хамфри приблизились к бару с четырьмя пустыми сосудами. "Мне только имбирное!" - крикнула Дикси им вслед, потому что на этот раз платил Хамфри.
- Одно мартини. Две полупинты слабого. Один джин и имбирное пиво, - сказал Хамфри бармену. И он пригласил Тревора составить им компанию, указавши ухом на свой столик.
Тревор не шелохнулся. Колли следил за Тревором.
Дугал достал горсть мелочи.
- Моя очередь, - сказал Хамфри, вытаскивая кошелек из кармана.
Дугал выудил полкроны из своей мелочи и, прислонясь спиной к стойке, швырнул монету через плечо. Потом он прикурил сигарету и очень медленно выпустил дым. Физиономия его угрожающе вытянулась, а глаза быстро замигали.
Бьюти закричала:
- Дуг, ты парень на все сто! Ну, Дуг дает! Крышка тебе, Трев. Пойди застрелись.
Тони заиграл "Сан-Луи блюз".
- Трев, - сказал Колли, - не надо. Трев, не надо.
Тревор с размаху расколол свою искристую пивную кружку о край стойки. В его руке остался кусок стекла с шестью острыми зубьями. Он сделал мгновенный выпад в лицо Дугалу. Но Дугал тут же отпрянул назад, и его макушка коснулась стойки. Стеклянные зубья врезались в лицо Хамфри, который стоял в профиль к Тревору. Дугал наклонился и схватил Тревора за ноги, еще кто-то вцепился ему в воротник, и вскоре он лежал, пригвожденный к полу множеством рук. Почти столько же рук протянулось к Хамфри; его увели в заднее помещение, где заведующая прикладывала ему к щеке толстое махровое полотенце, на глазах багровевшее от крови.
Бармен заорал, перекрывая шум: "Все вон отсюда!"
Но все и так сматывались, чтобы не попасть в свидетели. На тех, кто мешкал, бармен орал: "Все вон отсюда, не то позвоню в полицию".
Тревора отпустили; он поднялся на ноги и вышел в сопровождении Колли и Бьюти, которая на виду у всех плюнула Тревору в физиономию и дробно засеменила прочь по Парковому проезду.
Остались Дикси и Дугал. Она заявила ему:
- Он же в тебя метился. Свинья ты пакостная, хватило же нахальства увернуться.
- Вон отсюда, не то позвоню в полицию, - сказал бармен, качаясь взад-вперед, как ванька-встанька.
- Мы из одной компании с пострадавшим, - сказал Дугал, - и если ему не под силу будет идти, то я позвоню в полицию.
- Попрошу за мной, - сказал бармен.
Хамфри держал голову над тазом; сбоку стоял Тони и лил на порезы холодную воду. Судя по всему, он считал это одной из своих нудных вечерних обязанностей.
- Боже, какой у вас жуткий вид, - сказал Дугал. - В силу моего рокового недостатка я, пожалуй, не смогу и глядеть на вас.
- Свинья он пакостная, и больше никто, - сказала Дикси, - хватило нахальства подставить вместо себя другого парня.
- Заткнешься ты или нет? - попытался выговорить Хамфри.
Бармен суетливо проводил их до машины Хамфри. Дугал сел за руль и сначала отвез Дикси домой. Она сказала ему:
- Так бы и плюнула тебе в рожу, - и хлопнула дверцей.
- Да заткнись ты, - выговорил Хамфри.
Затем Дугал отвез Хамфри в амбулаторное отделение больницы Святого Георгия.
- Как мне ни мучительно ездить туда-сюда через реку, - сказал Дугал, - но нынче вечером, пожалуй, нам лучше держаться подальше от южного района.
В больнице он рассказал, что Хамфри, выходя из машины, споткнулся о бутылку с молоком, бутылка с молоком разбилась, а Хамфри упал ничком на осколки. Хамфри согласно кивал. Сестра промыла и заклеила пластырем его порезы. Дугал сообщил, что Хамфри зовут Дугал-Дуглас и что живет он на квартире у мисс Чизмен, Челси Райз, 14, третий Ю-3 сектор. Хамфри было велено зайти через неделю, и они поехали домой, к мисс Фрайерн.
- И не видать мне ее, как своих ушей, до будущей субботы, потому что вечерами она работает билетершей в кинотеатре "Дворцовый", - сказал Хамфри Дугалу без четверти двенадцать ночи. Он сидел на постели в полосатой пижаме и по мере сил поддерживал беседу; но щека его была заклеена пластырем, и поэтому рот сползал на сторону. - Ей и в голову не придет отгулять хотя бы один день в счет отпуска: как же, ведь в сентябре медовый месяц, и надо копить, копить и копить. Посмотреть, как она надрывается, так можно подумать, будто я плохо зарабатываю. И вот вам результат - она теряет чувство пола.
Дугал сидел на корточках у газовой плитки и вилкой помешивал бекон на сковородке. Он вывалил бекон в тарелку, потом разбил над сковородкой два яйца.
- Я бы на ней не женился, - сказал Дугал, - ни за какие коврижки.
- Моя сестра Элси ее не любит, - сказал Хамфри, скосоротившись.
Дугал встал и взял в руку тарелку с беконом. Он приподнимал и опускал тарелку, как будто выискивал в книге нужный текст близорукими глазами.
Наконец текст нашелся.
- Берешь ли ты, - раскатисто вопрошал Дугал утробным голосом священника, - эту женщину себе в жены?
Потом он отставил тарелку и упал на колени. Теперь это был мрачный пучеглазый жених.
- Нет, - заявил он, истово глядя в потолок, - честно говоря, не беру.
- Господи, не смешите меня, пластырь отклеится.
Дугал разложил яичницу с беконом по тарелкам. Бекон для Хамфри он мелко нарезал.
- Вам обещали, что шрамов не останется, если вести себя осторожно и регулярно ходить на перевязку.
Хамфри погладил израненную щеку.
- Да мне-то что. Вот Дикси, может, станет огорчаться.
- Не забывайте, что вы квалифицированный техник по холодильникам и член профсоюза. От девиц у вас отбою не будет.
- Я знаю, но мне нужна Дикси. - Он медленно засовывал яичницу с беконом в угол рта.
Было холодное летнее утро, и дождь поливал Нелли Маэни, которая сидела на куче старых автомобильных покрышек во дворе Пэйли, приемщиков утильсырья, в Квакерском переулке. Она дожидалась с десяти минут десятого, хотя Дугалу явно не с чего было приходить раньше десяти. Он явился в пять минут одиннадцатого, вприпрыжку и под зонтиком.
- Они были у меня в субботу, - выложила она с ходу, - Тревор Ломас, Колли Гулд и Лесли Кру. Мне худо пришлось.
- Вы промокли, - сказал Дугал. - Чего вы под дождем торчите?
Она оглядела двор.
- Тут дело тонкое, сынок. Если торчишь посреди двора, тебя на худой конец прогонят, и все тут. А заберешься куда-нибудь, так могут и полицию позвать.
Дугал осмотрелся, прикидывая, где можно укрыться. В углу двора валялись остовы двух покореженных грузовиков. На низкой деревянной платформе стояла крытая лодка.
- Заберемся в лодку.
- Да мне туда не залезть.
Дугал подогнал ногой деревянный ящик под самую дверцу лодки. Он подергал дверную ручку. Дверца наконец поддалась. Он взобрался внутрь, потом вылез и взял Нелли под локоть.
- Полезай наверх, Нелли.
- А если нагрянет полиция?
- Я с ними заодно, - сказал Дугал.
- Господи Иисусе, да неужто правда?
- Полезай наверх.
Он подсадил ее и устроился рядом на изодранном кожаном сиденье. На окошечках болтались жалкие остатки кретоновых занавесок. Дугал задернул их по мере возможности.
- Меня аж трясет, - сказала Нелли.
- Не вздумайте заболеть, я этого не люблю, - сказал Дугал.
- Я и сама не люблю. Они выспрашивали про вас, - сказала Нелли. - Они пронюхали, что мы с вами виделись. Они стащили вашу шифровку. Они хотят знать, какой такой чиз. Они хотят выведать ключ к вашей шифровке и сулят мне десять фунтов. Они хотят знать, что у вас за шайка.
- Скажите им, что я заодно с полицией.
- Ну, этому-то я в жизни не поверю. Они хотят знать, кто такая Роза Хэтэуэй. Они явятся снова. Мне надо им чего-то наговорить.
- Скажите им, что я нанят полицией, дабы расследовать отдельные злоупотребления на пекхэмских предприятиях. Понятно, Нелли? Безобразия тут на ваших заводиках, особенно среди начальства. А во-вторых...
Мокрые седые космы взметнулись, а желтоватые глаза изумленно уставились на него.
- Знала бы я, что ты легавый...
- Следователь, - сказал Дугал. - Собираю улики под видом исследований персонала. Заодно расследую разные виды молодежного бандитизма. Так что, Нелли, попрошу сообщить мне, что именно произошло у вас на квартире под вечер в субботу.
- А, ничего там особенного не произошло.
- Вы сказали, что вам худо пришлось.
- Подумаешь, не тащить же их за это в полицию.
Дугал достал конверт.
- Вот ваши десять фунтов, - сказал он.
- Оставьте их себе на память, - сказала Нелли. - Мне надо идти.
- Пощупайте мою голову, Нелли.
Он нащупал ее рукой два бугорка среди своих курчавых волос.
- Рак мозга прямо наружу лезет, - сказала она.
- Я родился с козлиными рожками, Нелли. Позднее мне их обломали в драке.
- Пресвятая Дева, да выпустите же меня отсюда. С вами и спятить недолго.
Дугал встал и обнаружил, что, расставив ноги посреди лодки, можно устроить морскую качку. По этому поводу он как следует раскачал лодку и спел Нелли матросскую песню.
Потом он помог ей спуститься вниз, раскрыл зонтик и догнал Нелли у самого выхода со свалки. Из участка на углу появился полисмен и, проходя мимо, кивнул Дугалу.
- А сейчас пойду-ка я в участок, Нелли, - сказал Дугал. - Охота покалякать с приятелями.
Нелли вылупилась на него, потом плюнула на мокрый тротуар.
- Ладно уж, так и быть, - сказал Дугал, - сообщите Тревору Ломасу, что я за человек. Можете передать, что, если он вернет мои блокноты, все пока будет шито-крыто. А то, понимаете ли, с нас, полисменов, то и дело спрашивают наши отчеты и секретные шифровки.
Она попятилась от него боком, выжидая, пока пройдут машины и можно будет пересечь улицу.
- Намекните им толком, - сказал Дугал, - тогда и нам с вами неделю-другую поспокойнее будет.
Он зашел во двор участка поглядеть, как продвигаются раскопки. Оказалось, что сверху шахты уже виден и сам подземный ход.
Дугал показал своим друзьям-полисменам отложения ила в нижних слоях почвы.
- Некогда, - сказал он, - Темза была в пять миль шириною, и вода покрывала весь Пекхэм.
Да, сказали они, так им и говорили другие археологи, которые следят за раскопками.
- Надеюсь, вам не очень мешает, что я иной раз забегаю проведать, как идут дела? - спросил Дугал.
- Что вы, сэр, пожалуйста. У нас тут бывают и студенты, и представители прессы. Вы читали про находки?
К вечеру мисс Фрайерн вручили пакет, адресованный Дугалу. В пакете были записные книжки.
- А пожалуй что, - сказал Дугал мисс Фрайерн, - задержусь-ка я у вас еще месяца на два. Не вижу пока ни малейшей надобности уезжать из Пекхэма.
- Если жива буду... - сказала мисс Фрайерн. - Сегодня поутру я снова видела того человека. Поклясться могу, что это мой брат.
- И вы с ним не заговорили?
- Нет. Что-то меня удержало. - Она заплакала.
- Кто принес горшок "бабьих сплетен" в мою комнату? - спросил Дугал. - Уж не моя ли клыкастая белобрысая контролерочка?
- Да, такая худущая блондинка. Похоже, что ее неделю не кормили. У них у всех такой вид.
Мистер Друс прошептал:
- В тот раз у меня ничего не вышло. Обстоятельства неудачно сложились.
- Я просидел в далуичском "Драконе" с девяти вечера до закрытия, - сказал Дугал, - а вы не пришли.
- Я не смог выбраться. Миссис Друс с меня глаз не спускала. Но вот есть одно местечко в Сохо...
Дугал справился в своем карманном календарике. Потом захлопнул его и спрятал обратно.
- Придется отложить до будущего месяца. В этом работы по горло. - Дугал встал и прошелся по кабинету мистера Друса, как бы взвешивая что-то в уме.
- Я заходил к вам в прошлую субботу, - сказал мистер Друс. - Я подумал, а вдруг вы захотите проехаться.
- Так я и понял, - рассеянно сказал Дугал. - Вероятно, я в тот день исследовал персонал по линии мисс Кавердейл. - Дугал улыбнулся мистеру Друсу. - Опрашивал ее, знаете.
- А, ну да.
- Она удивительно привязана к вам, - сказал Дугал. - Ваше имя у нее с языка не сходило.
- А кстати, любопытно, что она говорила? Понимаете, Дугал, ведь не всякому можно доверять.
Дугал посмотрел на часы.
- Батюшки, - сказал он, - сколько времени. Собственно, зачем я к вам заходил, - ах да, как насчет повышения зарплаты?
- Скоро будет приказ, - сказал мистер Друс. - Я доложил в правление, что ввиду болезни Уидина на ваши плечи легла масса дополнительной нагрузки.
Дугал помассировал себе плечи, сначала высокое, потом низкое.
- Дугал, - сказал мистер Друс.
- Винсент, - сказал Дугал и удалился.
Глава 8
Джойс Уиллис сказала:
- Откровенно говоря, в тот раз, когда вы впервые обедали у нас по приглашению Ричарда, я уже поняла, что решение найдено. Ричард не сразу это понял, откровенно говоря, но я думаю, что теперь и у него открылись глаза.
Она плавно прошлась по комнате, и ее стройные бедра едва подрагивали. Она посмотрела в эркерное окно, как сгущаются августовские сумерки.
- Ричард будет с минуты на минуту, - сказала она. Она поднесла к горлу точеные пальцы. Поправила подушечку на скамье у подоконника.
Все так же стоя, она подняла бокал с вином, пригубила его и поставила на низкий столик. Потом пересекла комнату и села в кресло, обитое темно-розовой парчой.
- Чувствуется, что мы с вами теперь говорим не таясь, - сказала она. - У меня такое чувство, что мы знаем друг друга с давних пор.
Она сказала:
- Дроверы уже накрепко прибрали фирму к рукам. Откровенно говоря, они попросту низвели Ричарда до положения младшего партнера.
Марк Бьюлей, племянник, - то есть ее племянник, разумеется, - появился у нас два - как, неужели два? - нет, это было три года назад, и представьте себе, в октябре. Предполагалось, что он изучит производство как свои пять пальцев. Но, откровенно говоря, не прошло и шести месяцев, как он заседал в правлении. Затем, в прошлом году, явился прямо из Оксфорда сын Джон, и повторилась та же история. В правлении сплошные Дроверы.
- Ричард сделал большую ошибку - будем говорить откровенно, - сказала она, - когда настоял, чтобы мы жили в Пекхэме. Нет, сам по себе дом не так уж плох, но я имею в виду окружение. Здесь же попросту не с кем общаться. Наши друзья по пути к нам всегда рискуют заблудиться; они плутают часами. А на другом конце авеню живут черные, можете себе представить. Право, это все так глупо.
Вдобавок, Ричард шотландец, - сказала она, - и отчасти поэтому, я думаю, особенно понятно, в каком он положении. Он скрупулезно добросовестен и патологически честен. Это, конечно, мило в своем роде, не могу не признать. Но он попросту не замечает, что Дроверы живут в Сассексе, в ректорском доме георгианских времен, и это дает им громадное преимущество. Громадное преимущество. Тут тонкий психологический расчет.
Она сказала:
- Да, Ричард настаивает на том, чтобы жить ближе к делу, как он говорит. И откровенно говоря, Квини Дровер очень даже посматривает на меня сверху вниз, хоть она и мила, в своем роде. Ей известно, разумеется, что Ричард несколько старомоден и гордится тем, что он настоящий коммерсант; это известно и ей, и Дроверу. Даже слишком хорошо известно.
Легкими движениями изящных запястий она налила шерри в два бокала, придерживая их кончиками длинных пальцев с лакированными ногтями. На одном из пальцев сиял крупный изумруд. Прежде чем сесть, она взглянула на себя в зеркало в золоченой раме и отвела назад прядь коротких темно-золотых волос. У нее было строго овальное лицо; она повернулась в профиль и сказала:
- Разумеется, это так досадно, что у нас нет детей. Если бы у нас был сын, он стал бы опорой Ричарда в правлении... Откровенно говоря, иногда мне кажется, что фирму следует называть "Дровер, Дровер, Дровер и Уиллис", а не просто "Дровер и Уиллис".