- Надо как можно скорее ввести станцию в строй, понимаете это?
- Да, конечно.
Михаил Иванович сел на скамеечку возле сторожевой будки, свернул толстую самокрутку. Затягиваясь крепким табаком, думал о случившемся. Не ясно, вылазка ли это какой-то озлобленной личности или сигнал к новому всестороннему нападению белых?
Поеживаясь от холода, сидел он у стен поврежденной станции, не подозревая, что механизм второй бомбы отсчитывает последние минуты. Вот, бросив окурок, он поднялся, намереваясь идти в машинный зал, где притаилась смерть. А в это самое время в Москве, на заседании ВЦИК, громко звучал с трибуны голос Луначарского. Поддерживая предложение, внесенное Лениным, Луначарский говорил:
- Я встретился с товарищем Калининым впервые, когда были выборы в первую центральную думу (Петрограда) после Февральской революции, куда он был послан своим районом, потому что среди рабочих масс он считался человеком с хозяйственным направлением ума, очень солидным, уравновешенным и пользовался чрезвычайно широкой любовью своего района. Его голос был абсолютно подлинным свидетельством о настоящем настроении масс. Я именно хочу здесь подчеркнуть совершенно сознательное отношение, огромную уравновешенность, всегдашнее спокойствие, поразительную угадку, которую мог подсказывать только инстинкт настоящего пролетария, которую трудно заменить теоретическим развитием, - это делало его для нас одной из самых ярких фигур в думе. Хотя там бывали часто более блестящие ораторы, но когда товарищ Калинин с настоящим простым, добрым лицом рабочего всходил на трибуну и начинал без малейшего ораторского ухищрения выкладывать то, что ему казалось, как пролетарию, особенно важным, немедленно и правые социал-революционеры, и кадеты начинали прислушиваться к его голосу. Другого столь авторитетного голоса из числа рабочей среды в думе не было. Когда после Октябрьской революции мы сломили эсеров и петроградский пролетариат завоевал целиком кадетскую думу... то сейчас же для всех сделалось ясным, что городским головой Петрограда не может быть никто другой, как товарищ Калинин...
И на этом месте, где легко можно было потерять и уронить достоинство партии, которую он представлял, товарищ Калинин приобрел большую любовь не только рабочих, но и остальных жителей. Он очень хорошо умел разговаривать с выборными от рабочих, и к Калинычу шли все и знали, что он сделает все, что может.
И если в рабоче-крестьянской республике первое место в государстве должен занимать рабочий или крестьянин, то товарищ Калинин, старый петроградский пролетарий, не порвавший связи с землей, средний крестьянин, является бесспорно самым лучшим кандидатом на это место...
Луначарский как раз заканчивал свою речь, когда на Заречной водопроводной станции командир красногвардейского отряда Рудольф Карлович Лепник увидел на одном из агрегатов в машинном зале какой-то странный предмет. Наклонился к нему и услышал четкое, быстрое тиканье. Медлить нельзя, кругом люди. Выход один: добежать до Невы, кинуть бомбу в воду.
- Освободить проход! Все - с дороги! - скомандовал Лепник и, взяв бомбу, быстро понес ее к двери.
Михаил Иванович и Котляков не успели войти в зал, как к ним устремились матросы-красногвардейцы. Богатырского роста моряк, расставив руки, оттеснил Калинина к стене, тяжело дышал поверх его головы:
- Назад, бомбу несут! Назад!
Калинин увидел белое лицо Лепника. Выйдя из помещения, Рудольф Карлович повернул к Неве. Шаг, еще шаг... Но дойти до реки он не успел: раздался взрыв. Михаила Ивановича отшвырнуло в сторону. Моряк, заслонивший Калинина, медленно опустился на землю. К нему кинулся молодой матрос.
- Гриша! Орехов! Гриша!
Красногвардейцы повели контуженого Котлякова к машине.
- В больницу? - спрашивал кто-то. - В госпиталь?
- Ивана Ефимовича к врачу, - распорядился Калинин. - В чека сообщили? Обязательно надо удвоить охрану всех объектов.
- Будет выполнено, - ответил ему незнакомый командир.
Несколько минут, горестно склонив голову, стоял Михаил Иванович над телом Ленника. Потом медленно пошел к автомобилю.
Возвратившись домой, Калинин прежде всего поговорил с женой Котлякова, успокоил ее и лишь после этого прилег на диван. Сильно болела голова.
Он с трудом поднялся, когда Екатерина Ивановна сказала, что звонят из Петросовета и настойчиво просят его подойти к телефону.
Голос в трубке звучал торжественно:
- Михаил Иванович?.. Михаил Иванович, получено сообщение из Москвы. Вы избраны Председателем Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета...
- Что? - не понял Калинин.
- Избраны Председателем ВЦИК. Поздравляю, Михаил Иванович! Ленин просит ускорить ваш выезд.
- Но... Завтра у меня коллегия комиссариата.
- Вы сами будете проводить?..
- А как же иначе, - ответил Калинин и опустил на рычаги трубку. Рука привычно потянулась за кисетом.
Он закурил возле форточки, пуская клубы дыма на улицу.
- Что-нибудь срочное? - спросила жена.
- Погоди минутку, - смущенно и радостно улыбнулся он. - Соберусь с мыслями и объясню.
- Да что случилось?
- Председателем ВЦИК меня выдвинули.
- О господи! - всплеснула руками Екатерина Ивановна. - Ты что, Миша, серьезно?!
- Вполне. Собирайся, через два дня едем в Москву.
Глава седьмая
1
На первое время, пока в Кремле, в Кавалерском корпусе, ремонтировали квартиру, пришлось всей семьей остановиться у давнего знакомого. Тот с женой и детьми перебрался в одну комнату, а Калинины разместились в другой, поменьше. В тесноте, да не в обиде, конечно, только поработать - или отдохнуть дома не было никакой возможности.
Ремонт затягивался, а торопить кремлевского коменданта Михаил Иванович не хотел. Тактично ли это: едва успел вступить в должность и сразу - насчет собственного жилья?!
Каждый день рано утром он отправлялся пешком в Кремль по раскисшим апрельским улицам. Всю зиму снег из Москвы не вывозили, и теперь огромные сугробы оседали, подтаивали, заполняя проезжую часть широкими стремительными ручьями. В ботинках с калошами не проберешься. Выручали хорошо смазанные сапоги.
Михаил Иванович знакомился с новыми обязанностями, с новыми сотрудниками, принимал посетителей, ездил на заводы, а мысли его постоянно возвращались к главной заботе. На 9 апреля было назначено очередное заседание Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. Калинину предстояло выступить с программной речью, которую он называл "Декларацией о ближайших задачах ВЦИК". Ему хотелось, чтобы декларация эта была короткой, емкой, понятной для всех, и особенно для крестьян.
Впервые его слова прозвучат на всю страну, станут своего рода руководством к действию для работников на местах. Учитывая это, он тщательно обдумывал каждую фразу, ни на минуту не забывая указания Владимира Ильича, который четко определил новое отношение к среднему крестьянству. Цель Михаила Ивановича - наметить систему конкретных мер, чтобы практически осуществить решения Восьмого съезда партии.
Прежде чем начать речь, он поблагодарит членов ВЦИК за то доверие, которое ему оказали. И объяснит, что свое избрание на столь ответственный пост он рассматривает как символ тесного союза крестьян с рабочими массами: ведь в его лице объединяется рабочий Петрограда с тверским крестьянином.
Затем - сама декларация. Он скажет о клиньях, которые стараются вбить между рабочими и крестьянами классовые враги, чтобы расколоть естественный, необходимый союз трудящихся, ослабить напор на контрреволюцию. В некоторых местах Советской республики есть недовольство крестьян. Причин для этого достаточно: многолетняя война, разрушившая наше хозяйство, полтора года борьбы с буржуазией, с остатками царизма, наша неподготовленность к управлению, наша малая работоспособность, непривычка к организации, к тому же злонамеренность некоторых лиц, преступно дискредитирующих Советскую власть, подкупы наших врагов.
Надо сделать союз рабочих и крестьян стойким, неразрушимым, способным выдержать самые жестокие натиски буржуазных банд и наймитов. Добиться этого нетрудно, так как Советское правительство представляет одинаково рабочих и крестьян, ему одинаково дороги интересы трудящихся города и деревни. Ни в старой, ни в новой программе коммунистов не говорится, что мы должны разорять крестьян, сгонять их насильно в коммуны, насильно объединять их земли, поселять их в общие жилища. Напротив, программа обязует нас помогать безболезненному переходу крестьян к коммунистическому строю.
Дальше следует заявить, что правительство приложит все усилия к сохранению благосостояния крестьян. И назвать меры, которые следует провести в самое ближайшее время.
Местные исполкомы обязаны не чинить препятствий в купле-продаже между крестьянами разных волостей и уездов. Пусть люди торгуют сеном, дровами и другими предметами обихода.
Ни в коем случае не разрушать благоустроенных крестьянских хозяйств, а, наоборот, оказывать им всестороннее содействие. Способствовать улучшению скотоводства, огородничества и пчеловодства вплоть до поощрения в этом направлении индивидуальных хозяйств.
Не мешать развитию домашних ремесел и кустарничества. Стране нужны и дровни, и лопаты, и мебель, и веревки с рогожами. Кустарный промысел следует охранять так же, как рабочий класс охраняет свои фабрики и заводы.
Освободить из заключения рабочих, крестьян, красноармейцев и граждан, злонамеренность и явная контрреволюционность которых не будет доказана следственными властями.
Планомерно взыскивать чрезвычайный налог, невыходя за установленные пределы.
Привлечь в исполкомы беспартийных средних крестьян, хорошо знакомых с местной жизнью и условиями.
Все эти предложения внести на утверждение Совета Народных Комиссаров и ВЦИК, чтобы они получили законную силу.
Снова и снова возвращался Михаил Иванович к своей декларации. Кое-что вычеркивал, некоторые положения развивал, формулировал более точно. А едва закончил работу - сразу пошел к Ленину.
Владимир Ильич читал рукопись медленно, вникая в каждую фразу. Иногда задумывался, машинально постукивая о стол кончиком карандаша. Сделал несколько поправок, всякий раз спрашивая:
- Вы согласны?
Весело посмотрел на Калинина - морщинки сбежались к уголкам глаз. Видно было, что он очень доволен.
- Своевременный документ. Весьма своевременный.
Потом, возвращая бумаги Михаилу Ивановичу, спросил:
- Помните разговор о вашей папке? Как, бишь, вы ее называете?
- Папка будущего.
- Очень хотелось бы ее посмотреть.
- Она со мной...
- Покажите, пожалуйста!
Михаил Иванович раскрыл папку, ставшую уже довольно увесистой. Ленин перевернул лист, другой.
- Любопытно... Весьма любопытно. Это пригодилось бы нам. И это тоже... А это что? Обыкновенная жнейка? Почему она здесь?
- Очень легкая на ходу и прочная. Владимир Ильич отложил рекламный рисунок жнейки, принялся разглядывать фотоснимок трактора.
- Это один из тех, которые доставили в октябре тяжелые орудия к Смольному, - пояснил Калинин.
- Вот что! А кто на нем?
- Сын путиловца Штырева, моего старого знакомого. Он еще в девяностых годах с нами в стачке участвовал. Подпольная явка на его квартире была.
- А сын что же? Солдат?
- Был солдатом, красногвардейцем был. После ранения работает на заводе вместе с отцом. Технику хорошо понимает, руки у него золотые. Он первую тракторную борозду на общественном поле провел.
- Вот это действительно наше будущее, товарищ Калинин! - улыбнулся Владимир Ильич. - Преданный революции молодой пролетарий с опытом борьбы, с глубокими знаниями.
- Он мечтает автомашины водить. Строить их и водить, - уточнил Калинин. - Хочет в Москву переехать, здесь возможности больше.
- Хорошая мысль, - одобрил Ленин. - Минутку, - остановил он Калинина, закрывавшего папку. Достал из ящика стола лист плотной бумаги. - Возьмите-ка вот это. Электроплуг. Думаю, что скоро, даже весьма скоро, электричество станет играть ведущую роль и в промышленности, и в сельском хозяйстве. Так что приобщите к материалам о будущем и этот чертеж.
2
Владимир Ильич предложил отправить в длительные поездки по всей России наиболее подготовленных пропагандистов и агитаторов из числа руководящих работников партии и правительства. Чтобы побывали они в далеких уездах, разъяснили народу, какую политику проводят большевики после Восьмого съезда, каково положение республики, помогли бы местным товарищам разобраться в сложных вопросах. Для этой цели следует создать специальные агитпоезда и агитпароходы, снабдив их необходимыми материалами.
Особое значение придавал Ленин поездкам представителя самой высокой власти - Председателя ВЦИК. В своей записке "К плану спешных мер за середняка" Владимир Ильич специально отметил: "План поездок Калинина выработать и утвердить. Опубликовать даты, места, приемы просителей и пр.".
Михаил Иванович без промедления начал собираться в дорогу, думая о том, что руководитель просто обязан досконально знать свое "хозяйство", каким бы обширным оно ни было. Для этого следует посмотреть прежде всего те районы страны, в которых ему не доводилось бывать прежде. Надо побеседовать там с людьми, вникнуть в их жизнь, выправить палку, ежели где перегнули.
Калинин побывал на железнодорожной станции. Там срочно оборудовали вагоны для дальних рейсов. В одном разместилась библиотека и книжный склад, в другом - кинематограф, в третьем - аудитория. Для представителей наркоматов, судебных органов и чека, которые должны были сопровождать Калинина, подготовили удобные купе: в них предстояло жить и работать неделями.
Половину вагона Председателя ВЦИК занимал салон с рядами кресел, со столом посередине. Здесь намечалось проводить заседания и совещания. 'За салоном - кабинет с двумя столами. Следующий отсек - для отдыха. В отдельном вагоне разместились бойцы охраны.
Стены были разрисованы снаружи яркими символическими плакатами. Новомодные художники потрудились в свое удовольствие. Фигуры получились плоские, угловатые, но зато бросались в глаза. В одном месте рабочий подает крестьянину руку помощи, в другом - кузнец разбивает цепи, которыми опутала буржуазия пролетариат, в третьем - красноармеец намертво стиснул горло жирного белогвардейского генерала.
Название поезда возникло как-то само собой: организационно-инструкторский поезд ВЦИК "Октябрьская революция".
29 апреля Калинин был готов в путь. Автомобиль быстро доставил его на вокзал. Едва успел Михаил Иванович положить вещи в купе, явились корреспонденты "Правды" и "Известий". Это было как нельзя кстати. Пусть газеты еще раз напомнят о предстоящей поездке, чтобы люди готовились к встрече, к откровенному разговору.
Корреспонденты ждали его в салоне. Калинин поздоровался, сел возле окна.
- А вы к столу, к столу, - предложил он. - Удобнее писать будет. Что конкретно интересует вас?
- Главная цель поездки?
- Наша главная цель - непосредственно подойти к уезду и волости, к трудящемуся народу, отдаленному от центра, и узнать его нужды, подслушать голос самой жизни. j
- Что вы хотите особенно подчеркнуть?
- Политическую цель поездки, вот что.
- Разъясните подробней, пожалуйста.
- Губернии, по которым мы намерены проехать, близки к колчаковскому фронту, и политическая агитация в этой области имеет огромное, значение...
Корреспонденты торопливо записывали. За окном по перрону проносили тюки свежих газет и листовок. Пролязгали буфера, вагон качнуло - к составу подали паровоз. Михаил Иванович закончил свою мысль:
- ...Самое соприкосновение с представителями центральной рабоче-крестьянской власти должно поднять настроение народа, рассеять сомнения, вносимые колчаковскими агентами-провокаторами.
Корреспонденты попрощались, пожелав счастливого пути. Мощный гудок паровоза предупредил о скорой отправке.
3
Перейти фронт оказалось непросто. На всех дорогах стояли заградительные отряды, вылавливали дезертиров, придирчиво проверяли документы. При малейшем подозрении - под замок. Кузьма решил не искать беды на свою голову. Лучше дождаться удобной минуты. А пока зачислился на узловой станции Рузаевка в караульную роту, чтобы получать хлебный паек с добротным приварком. Красноармейцы караульной роты часто сопровождали эшелоны, идущие на восток, иной раз к самой линии фронта. Могла подвернуться оказия.
Майским днем прибыл на станцию состав празднично размалеванных пассажирских вагонов. Советская власть на колесах приехала! Караульную роту подняли "в ружье", вывели к вокзалу, где высился свежесколоченный деревянный помост с лесенкой. Красноармейцам приказано было оцепить площадь.
Кузьме Голоперову не повезло. Его отделение оказалось в дальнем конце площади, за толпой, возле забора из толстых плах. Вольные люди, не только детишки, но и солидные мужики, укрепились по всему забору, как куры на насесте, а солдату с винтовкой седлать забор вроде бы не к лицу. Кузьма тянулся изо всех сил, стараясь увидеть Калинина.
Узнал его сразу, едва он вместе с другими поднялся на помост. Начальство грудилось кучкой, а Калинин сей на край, свесил ноги в сапогах, достал кисет.
- Где? Который? - шумели в толпе. - Высокий? Или тот, что с пузом?
- Козью ножку клеит, этот самый и есть, - пояснил Голоперов.
- Будя брехать! - ощерился на него с забора здоровенный мужик: рубаха расстегнута до пупа, а голову греет облезлый лисий малахай.
- Сам брешешь! - беззлобно огрызнулся Голоперов. - Натурально Калинин, который с цигаркой... Сейчас объявят.
Верно - объявили. Лисий малахай уважительно глянул на Кузьму:
- Мотри, знат!
- А ты думал, рязань косопузая!
В толпе то и дело поднимался шум, раздавались выкрики, и тогда Калинина совсем не было слышно. Но вот народ постепенно присмирел, да и голос выступавшего зазвучал громче:
- Затем надо обратить внимание, что в Совете часто много бывает членов. Раньше волостью управлял старшина, писарь, иногда бывал помощник писаря, а теперь у нас в Совете бывает до пятнадцати человек служащих, и ясно, что волостям трудно содержать такое количество людей; и вот надо позаботиться их уменьшить.
- Верна! - крикнул лисий треух.
- Еще бы не верно! - сказал Кузьма. - Хозяйственный мужик работает, а лодыри в начальство лезут.
- Не мешай слухать!
- Затем, - продолжал Калинин, - не бывает ли у вас каких-нибудь незаконных конфискаций, арестов, незаконных распоряжений? Может быть, члены исполкомов для собственной надобности берут продукты или занимают квартиры?
- Сколько угодно! - крикнул кто-то в толпе.
- Кто хошь мужика грабит! - поддакнул Голоперов.
- Вот, товарищи, все такие заявления будут сейчас мною приняты, и сейчас же будет то или иное решение, а если дело сложное и сейчас решить нельзя, то, когда приедем в Москву, там разрешим...
После этих слов народ разволновался и долго не утихал. Кузьма лишь урывками слышал слова Калинина про мобилизацию, про дезертиров, про твердые цены на хлеб. Постепенно шум утих.