Кто станет отрицать, что все люди отчаянные правдолюбы, - ведь они так откровенно и чистосердечно раскаиваются в своих ошибках, при этом не проходит и дня, чтобы они не противоречили сами себе.
Прекрасно сказано, - говорю я, когда читаю отрывок, в котором суждения автора совпадают с моими собственными, но когда мы расходимся, не прав он, а никак не я.
По сути дела, очень немногие живут сегодняшним днем, - большинство же предпринимает все возможное, чтобы отвлечься от повседневности.
Казалось бы, ложь - такая простая и общедоступная вещь, а между тем я ни в одном разговоре ни разу не слышал, чтобы даже самые умудренные лжецы удачно соврали трижды кряду.
Мы довольны, когда смеются нашему остроумию, но не нашей глупости.
Если те, кого щедро наделила природа, позволят себе ни разу не ополчиться в своих сочинениях на критиков и клеветников, следующее поколение может решить, что за всю жизнь их ни разу никто не оговорил.
А что, если церкви - это усыпальницы не только для мертвых, но и для живых?
Коль скоро великий смысл нашей религии в единении духовного и человеческого, как странно бывает видеть некоторые духовные трактаты, начисто лишенные человеколюбия.
Бывает, что я читаю книгу с удовольствием и при этом ненавижу ее автора.
Когда кто-то заметил одному весьма влиятельному лицу, что народ недоволен, тот ответил: "Подумаешь, несколько ослов сидят в кофейне да несут вздор, а им уж кажется, будто их болтовня - глас народный".
Раз смерть частного лица обычно столь мало значит для мира, стало быть, она и сама по себе несущественна, и при этом что-то я не замечаю, чтобы философия или природа сумела охранить нас от страхов, сопряженных со смертью. Равно как и нет ничего, что бы примирило нас с нею, разве что боль, стыд или отчаяние, а ведь с ее приходом отступают бедность, рок, несчастья, тоска, недуг и дряхлость.
То, что люди зловредны, меня никогда не удивляло, но вот то, что им не стыдно, мне кажется странным.
При том, как легко прощаем мы себе наши дурные поступки, мелкие страсти, как старательно скрываем немощь нашего тела, не мудрено, что и к собственной глупости мы относимся снисходительно.
Никакой порок, никакое безрассудство не требует от нас столько обаяния и изыска как тщеславие; однако стоит нам при этом не проявить должной сноровки, и мы сразу же окажемся непереносимыми.
Наблюдательность - это память старика.
Привидение - это искусство видеть невидимое.
Я сетую на то, что колода плохо перемешана только до тех пор, пока мне не придет хорошая карта.
Когда я читаю книгу, все равно умную или глупую, мне кажется, что она оживает и беседует со мной.
В молодости мне казалось, что весь мир готов вместе со мной обсуждать перипетии последней премьеры.
Слоны всегда изображаются меньшими, чем они есть на самом деле; блохи же - всегда большими.
Никто не стремится получать советы, зато деньги получать горазды все, - выходит, деньги лучше, чем советы.
Женщине не нужно много ума, - так, нам довольно, если попугай отчетливо произнесет хотя бы несколько слов.
Тщеславие - свидетельство скорее неполноценности, чем гордыни.
О лошадях говорят, что "их сила - во рту и в хвосте". Это же, по сути, можно сказать и про женщин.
Гения сразу видно хотя бы потому, что против него объединяются все тупицы и бездари.
Старики и кометы почитаются по одной и той же причине: и у тех, и у других длинные бороды; и те, и другие владеют даром предсказания.
Чем человек душевнее, тем он бездушнее.
Людей, которые пользуются всеми благами жизни, ничего не стоит вывести из себя; доставить им удовольствие куда труднее.
У писателей принято называть наш век "критическим", у богословов- "греховным".
Мне приходилось знать людей, которые обладают качествами, очень полезными для других и лишенными всякого смысла для самих себя. Таких людей можно сравнить с висящими над входом солнечными часами: по ним узнают время соседи и прохожие, но не хозяин дома.
Удовлетворять потребности ценой отказа от желаний равносильно тому, чтобы отрубить ноги, когда нужны башмаки.
Когда врачи говорят о религии, они уподобляются мясникам, рассуждающим о жизни и смерти.
Если со мной держатся на расстоянии, я утешаю себя тем, что мой недоброжелатель от меня так же далеко, как и я от него.
Если человек всего за три пенса берется продемонстрировать, как опустить раскаленную кочергу в бочонок с порохом так, чтобы порох не взорвался, он едва ли соберет много зрителей.
Когда изображаешь любовь, чтобы жениться на деньгах, уподобляешься фокуснику, который выкрадывает у вас из-под носа шиллинг и прячет под шляпой что-то очень непристойное…
Всякий придворный должен держать себя в узде и не держать слова.
Власть - такое же искушение для монарха, как вино или женщины для молодого человека, как взятка - для судьи, деньги - для старика и тщеславие для женщины.
Мысли о религии
Жить иногда имеет смысл чужим умом, но полагаться можно только на свой.
Говорить, что человек обязан верить в Бога, - не только неверно, но и неразумно.
Человека можно заставить (деньгами или угрозой) ходить в церковь - но не более того.
Отчаянное правдолюбие - это, почти наверняка, либо каприз, либо тщеславие, либо гордыня.
Отсутствие веры - это тот недостаток, который необходимо либо преодолеть, либо скрыть.
Я не отвечаю перед Богом за те сомнения, что зародились в моей душе, ибо сомнения эти - следствие того разума, который сам Он в меня вложил.
Когда я состарюсь… то обязуюсь:
Не жениться на молодой. Не водить дружбы с молодежью, не заручившись предварительно ее желанием.
Не быть сварливым, угрюмым или подозрительным.
Не критиковать современные нравы, обычаи, а также политиков, войны и т. д.
Не любить детей, не подпускать их к себе.
Не рассказывать одну и ту же историю по многу раз одним и тем же людям.
Не скупиться.
Не пренебрегать приличиями.
Не относиться к молодежи с пристрастием, делать скидку на юность и неопытность.
Не прислушиваться к глупым сплетням, болтовне прислуги и т. д.
Не навязывать свое мнение, давать советы лишь тем, кто в них заинтересован.
Не болтать помногу, в том числе и с самим собой.
Не хвастаться былой красотой, силой, успехом у женщин и т. д.
Не прислушиваться к лести, не верить, будто меня, старика, может полюбить прелестная юная особа.
Не быть самоуверенным или самодовольным.
Не браться за выполнение всех этих обетов из страха, что выполнить их не удастся.
Мне никогда не доводилось видеть, слышать или читать в книгах, чтобы духовенство пользовалось в христианской стране любовью. Завоевать симпатию у народа могут лишь те священники, которые подвергаются преследованиям.
Невозможно представить себе, чтобы такое естественное, необходимое и универсальное явление, как смерть, задумывалось Небесами в виде наказания человечеству.
Хотя разум, по воле Провидения, должен управлять нашими чувствами, в двух решающих моментах земного существования чувства все же берут верх над разумом. Таково, во-первых, желание воспроизвести себе подобных - ни один здравомыслящий человек никогда бы не женился, прислушайся он к голосу рассудка, и, во-вторых, страх перед смертью, что также противоречит здравому смыслу: если бы человек не поддавался чувствам, он бы ненавидел жизнь и хотел бы, чтобы она поскорее кончилась или никогда бы не начиналась.
ЭНТОНИ ЭШЛИ КУПЕР, лорд ШАФТСБЕРИ
1671–1713
В отличие от большинства философов и политиков своего времени, лорд Шафтсбери полагал, что между человеком и обществом, между пристрастиями личными и общественными нет противоречия. "Следует иметь пристрастия… не только по отношению к себе, но и по отношению к обществу - это и будет нравственно, честно, добродетельн" - писал он в трактате "Исследование о добродетели" (1699), вошедшем, наряду с другими трактатами Шафтсбери, в "Характеристики людей, манер, мнений, времен" (1711), откуда и взяты нижеприведенные афоризмы.
Серьезность - в самой природе обмана.
Хорошо воспитанным считает себя каждый.
Какой бы эфемерной не была моя жизнь, каким бы беспорядочным не был юмор, в ней заложенный, я не знаю ничего более значимого, ничего более материального, чем я сам.
Юмор - единственное истинное испытание серьезности, а серьезность - юмора. Ведь предмет, который не выдерживает насмешки, подозрителен, а шутка, которая не выдерживает серьезного исследования, - пустое зубоскальство.
Все разумные люди исповедуют одну религию. Правда, они не говорят, какую именно.
Постоянство - самый изобретательный способ сделаться дураком.
Наши первые мысли обыкновенно лучше вторых; собственные взгляды всегда лучше благоприобретенных и позаимствованных у казуистов.
Всякое увлечение сменяется меланхолией.
Истинная гуманность и доброта скрывают горькую правду от любящих глаз.
Наши манеры, как и наши лица, пусть даже самые прекрасные, должны отличаться друг от друга.
Из всех связей, возникающих между людьми, самой непостоянной, самой запутанной и изменчивой является связь между писателем и читателем.
Тот, кто смеется и одновременно смешит, смешон вдвойне.
Считается, что истина способна выдержать все, однако нет для нее испытания тяжелей, чем насмешка. Только если истина выдержала испытание насмешкой, она по праву может считаться истиной.
Счастливая жизнь измеряется не большим или меньшим числом солнц, которые мы лицезреем, не большим или меньшим числом вздохов, которые мы издаем, или же пищи, которую мы поглощаем, - но тем, хорошо ли мы жили, сделали ли свое дело и покинули ли этот мир с улыбкой на устах.
Найдется ли на свете хотя бы один человек, который пал настолько низко, чтобы отказаться от собственных удовольствий?
Общество чрезвычайно способствует развитию нашего воображения. Фантазии наши расцветают за столом столь же пышно, как цветы на хорошо взрыхленной клумбе.
Когда человек ладит с самим собой, он ладит и с миром.
Философ!.. Разъясни мне, что есть жизнь, и как я должен прожить ее, чтобы, когда она подойдет к концу, когда живительный источник иссякнет, не вскричать в сердцах: "Суета сует!", не проклинать и не жаловаться, что, дескать, "жизнь столь мимолетна". В самом деле, почему мы жалуемся и на быстротечность, и на долготу жизни? Может ли тщеславие, одно лишь тщеславие, принести счастье? И может ли человек пережить свои несчастья?
ДЖОЗЕФ АДДИСОН
1672–1719
Хотя афоризмов Джозеф Аддисон, литератор, ученый, журналист, политический деятель, не писал, его афористический дар в полной мере раскрылся в статьях, дававших яркие и остроумные (хотя и не лишенные дидактики) зарисовки английского быта и нравов и печатавшихся в 1711–1714 гг. в "Спектейторе", журнале, который Аддисон издавал совместно с Ричардом Стилом (1672–1729). Помимо эссе из "Спектейтора" максимы Аддисона взяты из трагедии "Катон" (1713), из "Диалогов о пользе древних медалей" (1703), из комедии в прозе "Барабанщик" (1715), из статей в "Фригольдере", газете, недолгое время (1715–1716) издававшейся Аддисоном, а также из знаменитой биографии Джеймса Босуэлла "Жизнь Джонсона" (1791), где цитировались (порой иронически) многие высказывания Аддисона.
Я всегда предпочитал радость веселью. Веселье - это манера поведения, тогда как радость - это привычка ума. Веселье краткосрочно, радость же постоянна и неизменна.
Ничто, если не считать преступления, не делает человека столь презренным и ничтожным в глазах мира, как непоследовательность.
Первый стакан - за себя, второй - за друзей, третий - за хорошее настроение, четвертый - за врагов.
Умный человек счастлив, лишь когда удостаивается собственной похвалы, дурак же довольствуется аплодисментами окружающих.
Здоровье и веселье оплодотворяют друг друга.
Лицемерие в светских районах города совершенно непохоже на лицемерие в Сити. Светский лицемер пытается казаться более порочным, чем он есть на самом деле; лицемер из Сити - более добропорядочным.
Если верить нашим философам, человек отличается от других живых существ умением смеяться.
То, что не является чепухой, не может быть положено на музыку.
Все мы что-то делаем для потомства; хотелось бы увидеть, что потомство делает для нас.
Зачаточным умением каламбурить наделены, в сущности, все, только у обычных людей эти ростки остроумия сдерживаются логикой и здравым смыслом, а у человека талантливого они дают пышные всходы.
Слова, если только они хорошо подобраны, обладают такой силой, что описанное на бумаге нередко производит более яркое впечатление, чем увиденное воочию.
Женщина редко обращается за советом, прежде чем купить подвенечное платье.
Если я люблю свой сад, то не потому, что там растет вишня, а потому, что туда залетают дрозды; они распевают песни, а я за это кормлю их вишнями.
Трудно себе представить, что сталось бы с человеком, живи он в государстве, населенном литературными героями.
Человек, который наделен даром насмешки, имеет обыкновение придираться ко всему, что дает ему возможность продемонстрировать свой талант.
"Наличными у меня всего девять пенсов, но на счету в банке - тысяча фунтов" - примерно так же соотносится искусство беседы с умением выражать свои мысли на бумаге.
Я попытаюсь оживить мораль остроумием и умерить остроумие моралью.
Мы отмаливаем грехи и пороки, предоставляя решать Всевышнему, что может значить и то, и другое.
Истинное счастье по природе своей любит уединение; оно - враг шума и роскоши и рождается главным образом из любви к самому себе.
Нет на свете существа более неприкаянного, чем вышедший из моды кумир.
Нет иной защиты от порицания, кроме безвестности.
Настоящий критик должен подробнее останавливаться на преимуществах, а не на недостатках…
Человек всегда должен задумываться над тем, насколько у него больше имущества, чем ему необходимо, и насколько несчастнее он может стать в будущем.
Всегда есть что сказать в оправдание обеих сторон.
Болезнь ревнивца столь злокачественна, что решительно все превращается ею в пищу для себя.
Мы, англичане, отличаемся особой робостью во всем, что касается религии.
Вдовы - самые испорченные существа на свете…
Великое братство подкаблучников.
В мире нет ничего более обманчивого, чем то, что принято называть "усердием".
Читатель прочтет книгу с гораздо большим удовольствием, если будет знать, кто ее автор: негр или белый, холерик или сангвиник, женатый или холостяк.
Спорщики напоминают мне рыбу, которая, попав на крючок, вспенивает вокруг себя воду, пока не становится незаметной.
Несложно быть веселым, находясь на службе у порока.
Обычно политик - собеседник довольно скучный; в его рассуждениях столько логики и здравого смысла, что он быстро становится утомительным, а то и смешным.
Злословие и насмешка - вот что пользуется у публики неизменным спросом.
Нет более приятного упражнения для ума, чем благодарность; выражение благодарности сопровождается таким внутренним удовлетворением, что обязанность в полной мере искупается исполнением.
Истинный юмор умеет сохранить серьезную мину, тогда как все вокруг покатываются со смеху; фальшивый же, напротив, смешлив - зато серьезны те, кто ему внимает.
Евреи подобны гвоздям и затычкам в многоэтажном здании: хотя сами они большой ценности не представляют, без них здание не устоит.
Для страны не бывает испытания тяжелее, чем разделение правящих на два враждующих лагеря. В результате один народ, одна нация превращается в два народа, две нации - чужеродные и ненавистные.
Порой думаешь, что лучше быть рабом на галерах, чем остроумцем, особенно если остроумие это - плод выдумок наших литераторов, людей столь же высокообразованных, сколь и малоодаренных.
Расчетливому и равнодушному хитрецу проще убедить женщину, что он ее любит, и преуспеть, чем страстному влюбленному с его пылкими выражениями чувств.
Самая необузданная страсть у всех живых существ - похоть и голод; первая вызвана постоянным стремлением к воспроизводству себе подобных, вторая - к самосохранению.
Из всех представителей рода человеческого зависти и злословию более всего предаются плохие поэты.
Тот, у кого тонкий нюх на всякого рода намеки и выпады, принимает самые невинные слова за обман и подстрекательство - зато на вопиющие пороки и заблуждения обращает внимание только в книгах.
Смысл истинной дружбы в том, что радость она удваивает, а страдание делит пополам.
Раздельный кошелек у супругов - вещь столь же неестественная, как и раздельное ложе.
Женщина слишком чистосердечна и принципиальна, чтобы внять голосу рассудка…
Радушный сельский сквайр за полчаса отвесит вам вдвое больше поклонов, чем придворный за неделю. Точно так же супруги провинциальных судей придают не в пример большее значение светским условностям, чем целая армия герцогинь.
Наши достославные клубы зиждятся на еде и питье, то есть, на том, что объединяет большинство людей.
Самые неисправимые пороки - это те, которыми упиваются.
Тот, кто издевается над пьяным, ущемляет отсутствующего.
Имей мертвецы возможность прочесть хвалебные надписи на своих надгробиях, они бы умерли вторично - от стыда.
Хотя я всегда серьезен, что такое меланхолия, мне неведомо…
Когда смотришь на усыпанное звездами небо… философия взывает к религии, а религия добавляет прелести философии.
Я не считаю, что человек теряет время, не занимаясь государственными делами. Напротив, я придерживаюсь мнения, что мы с большей пользой потратим время, если займемся тем, что не вызовет шума, не привлечет внимания.