Павел и Наталья переглянулись…
…Вице-канцлеру сопутствовала удача. Государыня и граф Разумовский находились в столице, до Разумовского Бестужев быстро добрался и на удивление легко к нему пробился. Очень удивлен был Алексей Григорьевич ночным визитом своего друга.
- Что случилось, Алексей Петрович? - в бархатистом красивом голосе с украинскими нотками слышалось почти изумление, а прекрасные темные глаза выражали сейчас смесь тревоги, любопытства и добродушного желания непременно помочь.
- Коли смерти моей не хочешь, ваше сиятельство, помоги! - Бестужев опустился на предложенный стул и вытер кружевным платком взмокший лоб.
- Аль опять Ушаков-генерал наседает? - поинтересовался Разумовский.
- Ох, да… Да и… Алексей Григорьевич! Делай что хочешь, а завтра утром Государыня должна меня принять. Да и не меня одного.
- Ишь, быстрый какой! А повременить?
- Тогда гроб готовь.
- Тебе, что ли? Ох, ну и дела. Чего ж… Попытаюсь Ее Величество уговорить, авось, примет. Ладно… а покамест, может, по маленькой, вон каков ты - лица на тебе нет.
- Да уж… - проворчал Бестужев. - У тебя-то во всем тишь да гладь, а тут надрываешься в служении Отечеству, да тебя ж еще и давить желают, как клопа негодного! Ну, наливай, что ли, ваше сиятельство… премного благодарен…
…Генерал Ушаков был в ярости. Трясущийся Степан Иванович сидел, как пришибленный в уголке, а его превосходительство ходил в раздражении по кабинету.
- Все, Степа, ты все провалил! - наконец заключил он.
- Так я… Андрей Иванович… уж никому б на моем месте не оказаться!
- Ты на Сашку Вельяминова посмотри, - процедил генерал, - у него на глазах невесту пытать готовы, а он… Да! - вновь повысил Андрей Иванович голос. - И прикажу! И ни на кого не посмотрю! И плевать, что нет разрешения! Сегодня же - девчонку в пытошную, распорядись, понял? А Сашенька пусть полюбуется, баран упрямый… Мне теперь во что бы то ни стало показания его нужны! Признание - в том, на что я укажу! Потому как у меня самого теперь неприятности выйти могут, раз уж знают… Эх, Степка, я б тебя, слышь ты, живьем зажарил!
- Что ж, - болезненным стоном отозвался Степан Иванович, - ваша воля… Только я… Вольно ж вам было с мальчишкой связываться! А я, ваше превосходительство…
- Ладно, молчи, - проворчал генерал, остывая. - В одном хвалю - что скрывать не стал, а мог бы и промолчать, - мол, все скажут, что пьяный был, не узнает, чай, Ушаков, какой язык у меня длинный… Ладно. Выкрутимся. Ну, давай. Девчонку Прокудину, графинечку, и впрямь жаль, а ничего не поделаешь…
Прежде чем вести Александра на допрос, юноше сковали руки. Он понимал, почему, и в тоске решил, что все же, пока неясно как, но на тот свет он сегодня кого-нибудь отправит. Если надо будет - даже Надю… О себе он уже не заботился.
На этот раз Надежду к нему не подпустили. Она, дрожащая, измученная проведенной в крепости ночью, сидела на той же самой скамье, на которой не так давно мучился Александр, наблюдая допрос с пристрастием.
- А вот и женишок ваш, сударыня, пожаловал! - объявил Андрей Иванович, деланно усмехаясь. - Можем помолвку прямо здесь устроить - место вполне подходящее. После того, как потолкуем, конечно…
Надя плакала.
- Сашенька… - шептали ее бескровные губы.
Александр старался не глядеть на нее - ничего бы она в его взгляде, кроме отчаяния, не увидела. Генерал вновь выдавил усмешку. Он тоже глядел куда-то в сторону.
- Надоели вы мне, господин Вельяминов. Заканчивать пора с делом сим. Вы уж подпишите сейчас бумаги, что я вам дам, не ломайтесь, так и девушка тотчас же домой отправится, а с вами… тоже строго не поступят. Спрашиваю, теперь уж в последний раз добром - подписать согласны?
- Нет!
- Ну и дурак, - пожал плечами генерал, и сделал знак палачам. Александр и опомниться не успел, как его оковы прикрепили цепью к железному кольцу в стене.
То, что творил Ушаков, было беззаконие, права он на то не имел, но он никаких прав и не признавал, кроме собственного - охранять спокойствие государства, как почитал нужным. И все же Александр не мог до конца поверить. "Но ведь этого же не может быть! Господи! - отчаянно прокричал он про себя в Небо всем своим существом. - Сделай что-нибудь, умоляю! Помоги!"
Когда же Надя закричала, грубо схваченная палачом, и забилась в его руках, а палач принялся срывать платье с ее плеч, Александр не выдержал.
- Да, да, да! - вырвалось из него.
Андрей Иванович едва сдержал победную улыбку.
- Давно бы так…
Он сам поднес к нему бумаги и перо.
- Прошу вас, Александр Алексеевич…
Надо было поставить подпись. На мгновенье Александр заколебался, и генерал, чутьем уловив его колебание, нахмурился. "А что потом?" - подумал вдруг Вельяминов. Волна негодования поднялась в сердце, захлестнула сознание, он рванул листы из рук Ушакова, и, скомкав, яростно швырнул ему прямо в лицо, насколько позволяли скованные руки.
- Не будет по-вашему! - вскрикнул он, и дыхание вдруг стеснилось в груди - Александр рухнул без сознания.
- Только этого не хватало! - воскликнул Ушаков, не в силах подавить досаду. - Ну что стоите, приведите его в чувство!
Дверь отворилась, пропуская Шешковского. Наткнувшись на лежащего без чувств Александра, Степан Иванович от неожиданности перекрестился, и тут же перевел преданный взгляд на начальника.
- Андрей Иванович, там… От самой Государыни… Ее Величество желает видеть вас. Незамедлительно.
- Ох! - генерал в сердцах долбанул по стене кулаком, так что Степан Иванович вновь перекрестился. - Ладно. Этих - назад, вернусь - продолжим.
Через пару минут он отбыл во дворец…
- Ваше Императорское Величество…
Елизавета только лишь рассеянно повернула хорошенькую головку с роскошной копной чуть припудренных светлых волос в сторону вице-канцлера. Она явно думала о чем-то своем.
- Да, да, Алексей Петрович, я слушаю…
- Боюсь прогневать вас.
- Да? - на круглом лице Государыни отразилось что-то вроде интереса. - Что же вы натворили, господин вице-канцлер?
- Не я, Ваше Императорское Величество. А католический священник Франциск, о котором я вам только что имел честь сказывать.
- Агент короля Людовика, как вы его назвали?
- Он таков и есть. А доказательства - сии бумаги, изъятые у него моими людьми. Не желая лишний раз утруждать Ваше Величество, я сделал некоторые выписки, к сему же прилагаю сами бумаги, дабы вы удостоверились, что…
- Оставьте, - прервала Елизавета. - Я потом посмотрю.
Бестужев помолился про себя.
- Но, Государыня, вы - уверяю! - заинтересуетесь. Соизвольте обратить ваше драгоценное внимание на эту переписку, умоляю вас! Сие вовсе вас не утомит.
- Ну хорошо, - Елизавета сделала гримаску и взяла протянутые листы. После первых же прочитанных строчек ее начерненные, идеально изогнутые брови удивленно приподнялись, а на румяном свежем лице отразился сильнейший гнев.
- Что за мерзость?! - она в раздражении кинула бумаги на стол.
Бестужев знал, чем взять Елизавету. В бумагах покойного Франциска встречались выражения, оскорбляющие Елизавету лично, а этого самолюбивая Императрица простить не могла никому.
И тут из вице-кацлера полилась страстная обвинительная речь против отца Франциска и сумасшедшего Фалькенберга. Причем, было упомянуто, что оба они - совратители графа Прокудина в католичество (еще одна струнка, на которой умело можно было сыграть), и за это Господь наказал обоих. Одного - смертью, другого - безумием.
- Впрочем, - прибавил Бестужев, - сего последнего вразумил Господь в напасти, и отныне немец Иоганн лечится духовно и телесно в святом монастыре православном, откуда попрошу нижайше его не забирать, дабы не мешать исполнению Господних замыслов.
Елизавета кивала.
- Далее, Ваше Величество… Покойный отец Франциск посягнул не только на душу графа Кириллы Матвеевича, но и на свободу его дочери, девицы Прокудиной, он дерзнул насильно обвенчать ее со своим духовным чадом - с упомянутым уже Иоганном Фалькенбергом.
- Ка-а-ак?! - тут уж возмущению Елизаветы не было предела. - Бедняжка! Сие и вправду насильно было над ней совершено?
- Истинная правда, Государыня.
- Так - брак сей богопротивный разъять, девушку выдадим замуж за доброго православного христианина.
Бестужев почтительно поклонился.
- Жених уж есть, Ваше Величество, и я осмелюсь выступить сватом. Это мой чудесный сотрудник, преданный вам всей душой, Александр Алексеевич Вельяминов.
- Вельяминов? Что-то я слышала… Постой! Дело Лопухиных…
Тут выступил вперед находившийся здесь же, но до того скромно молчавший Разумовский. Его великолепная крупная фигура склонилась перед Царицей, он взял ее пухлую ручку и с обожанием поднес к губам.
- Так, Государыня, и я сам просил тебя о них, ибо оклеветали их безбожно. А батюшка покойный Вельяминовых, Алексей Иванович, верным слугой был отца твоего - Великого Петра.
- Постой… Помню! Как же… Ты мне говорил… Алексей Иванович - да он же меня маленькой на руки брал с отцова позволения. Ай да дела! Ах, конечно же, граф, сын доброго слуги моего батюшки сможет стать опорой и защитой обидимой девушке. Быть по сему.
Вот тут Бестужев принял вид грустный, даже мрачный.
- Увы! - развел он руками. - И с этим тоже шел я к вам, Государыня, дабы просить милостивого Высочайшего заступничества. Дело в том, что Александр Вельяминов исчез, и есть у меня подозрения, что связано сие с раскрытием юношей всех козней зловредного католика. Здесь со мною ныне девушка - сестра его, дочь покойного Алексея Ивановича Вельяминова… сиротка. Она приехала, дабы у вас, ласковой матери нашей, просить покровительства и помощи в своей беде…
- Так чего ж тянешь-то, Алексей Петрович! - воскликнула Елизавета. - Дочь Вельяминова здесь… Она уж давно должна быть мне представлена. Ну-ка, зови ее скорей.
Явилась Наталья, тихая и заплаканная, в наряде черном, покроя строгого. Елизавета окинула девушку быстрым взглядом. Ревнивая до чужой прелести, Государыня однако находила удовольствие в созерцании красоты отличного от ее типа, поэтому Наталья чрезвычайно ей понравилась. А девушка, увидев, наконец, так близко саму Императрицу, упала ей в ноги.
- Ваше Величество… помилосердствуйте… мой брат… - голос ее сорвался, и непритворные горькие слезы полились из глаз. Прижимаясь лбом к белой руке Елизаветы, девушка омачивала слезами юбку Царицы, и растрогала впечатлительную Государыню тоже едва ли не до слез.
- Дитя мое, - ласково проговорила Елизавета, - не плачьте. Брат ваш будет найден… живым и здоровым.
Бестужев напомнил о себе деликатным кашлем.
- Я, Ваше Величество, - словно смущаясь, заговорил он, - осмелюсь напомнить, что Александр Вельяминов - преданнейший мой сотрудник, вернейший слуга Ваш и любезного нашего Отечества. Он посвящен во многие тайны моей службы. Поэтому розысками такого человека должен заниматься никто иной, как сам начальник Тайной канцелярии…
- Так и поручим ему сие, - ласково пропела Елизавета. - Ну-ну…
Наталья забилась в безудержных рыданиях.
- Бедная девочка, не мучайте себя, все будет хорошо - ваша Царица обещает вам! Алексей Григорьевич!
Разумовский поклонился.
- Распорядись от моего имени, чтобы Андрея Ивановича немедленно, слышишь, голубчик - немедленно! - вызвали ко мне.
Граф вновь поклонился и скрылся за дверьми.
- Вот увидите, генерал-аншеф разыщет вашего любезного брата в один день. А пока, голубка, - Елизавета усадила юную Вельяминову рядом с собой на роскошное канапе, - в ожидании Андрея Ивановича расскажите мне о себе, бедная сиротка…
Приободряемая ласковым взглядом серо-голубых глаз Императрицы, Наталья успокаивалась. Поначалу она тихо и коротко отвечала на вопросы Государыни, а потом оживилась и принялась рассказывать о своем отроческом житье-бытье, ничего не утаивая. Елизавета весело смеялась, слушая о ее проказах, рассказ находил в ее сердце живой отклик - нравом она в юности была совсем такая же.
Бестужева никто не выгонял, он слушал и ликовал про себя. С самого начала он был уверен, что Наталье удастся очаровать Государыню - так оно и случилось.
Время прошло незаметно, и вот уже докладывают о прибытии генерал-аншефа…
Войдя к Ее Величеству, Ушаков оценил обстановку мгновенно. Но если что-то и екнуло у него внутри - виду не подал.
- Андрей Иванович, - произнесла Императрица, когда генерал почтительнейше склонился над ее рукой. - Видите эту милую девушку, мою славную гостью? У нее исчез брат.
- Исчез, Ваше Величество? - спокойно переспросил Ушаков.
- Вице-канцлер говорит: похищен.
Андрей Иванович метнул взгляд на Бестужева, тот учтиво поклонился.
- Так вот тебе мое высочайшее повеление, - продолжала Елизавета, - разыщи сего молодого человека в кратчайший срок. В кратчайший! Ежели жив, конечно… Я обещала, я Царское слово дала. И ты без щедрого вознаграждения не останешься.
- Будет исполнено всенепременнейше, Ваше Императорское Величество!
- Ты слышала? - ласково обратилась Елизавета к Наталье. - Коли сам Андрей Иванович обещает - все хорошо будет. А то, что брат твой жив, я чувствую…
Наталья улыбнулась сквозь слезы.
- А теперь можете удалиться, господа. Граф, объясните господину генералу суть дела. А ты, Наташа, оставайся, кататься сейчас вдвоем поедем.
"Вот это да!" - изумился Ушаков, почти никогда ничему не удивляющийся. Это, положим, каприз Государыни, но каков каприз…
Опасения его разрушил Бестужев, когда оба очутились за дверьми.
- Андрей Иванович, друг любезный, - сказал вице-канцлер, - оно, конечно, тяжеловато - за один день… да все ж попытайся, сыщи. Оно, конечно, ясно всем, что ты не знаешь, где Вельяминов… а все ж попытайся. Государыня про награду не так просто говорила, а?
Они пристально поглядели друг другу в глаза, и рассмеялись оба.
- Не волнуйся, Алексей Петрович, сыщу. Да только… дело непростое.
- Непростое, согласен. Видать, еще какие особы замешаны… Может быть, дамы?
- Может быть, - Андрей Иванович, загадочно улыбаясь, поглаживал подбородок.
- А и пусть. Это никому не повредит, - отчеканил Бестужев. - Не должно повредить!
- Верно ли?
- Обещаю.
- Ну, будь по-твоему.
Раскланялись, как наилучшие друзья. Бестужев радостно потирал руки.
Когда Александр услышал от Ушакова, что он - свободен, то сначала решил, что это новое издевательство, а потом совершенно перестал что-либо понимать. Он стоял и большими глазами смотрел на своего мучителя, пока тот выговаривал ему:
- Вы должны благодарить Бога и Государыню, что так счастливо отделались. Доброта и милосердие Ее Величества безграничны. Ваша невеста освобождена тоже. Вас обоих мой экипаж доставит, куда прикажете, и - помните! - лучше бы вам в ближайшее время воздержаться от любых визитов. Кстати, поклон от меня сестрице, она сейчас здесь, в столице… И если хоть одно слово о том, что здесь происходило… госпожи Прокудиной это тоже касаемо… ну, вы поняли.
Теперь Александр действительно понял. Понял, что молитвы его услышаны, что произошло нечто, связавшее руки грозному генералу. Ему захотелось расплакаться и расхохотаться одновременно…
Всю дорогу Надя, уткнув нос в плечо Александра, не проронила ни слова, а он только гладил мягкие волны ее волос. Приехали в прокудинский дом, и девушка попросила не оставлять ее сейчас. Александр и сам не мог бы этого сделать, он остался с Надей, отослав лакея с запиской к сестре. Невыносимо хотелось спать, глаза закрывались сами, и он уснул, сидя рядом с Наденькой на диване, а она, опустив ему голову на плечо, старалась не шевелиться, чтобы не потревожить его, и сама задремала. Разбудило обоих шумное появление Вельяминовой. Еще с лестницы раздался ее ликующий возглас:
- Сашка!
Наталья, вбежав в комнату, и повисла у брата на шее.
Следом за ней появился Павел. Он улыбался светлой, почти мальчишеской улыбкой…
Через пару дней Вельяминова вызвал Бестужев.
- Как ты? - поинтересовался заботливо.
- Все хорошо, ваше сиятельство.
- Ну и слава Богу. Отдохни, сил наберись. Потому как дело тебя уже ждет. В Берлин поедешь.
- В Берлин? - Александр не смог скрыть огорчения.
- Не ты ли желал настоящей работы? Вот и начнешь, благословясь.
- Но я… думал…
- Да знаю я. Жениться ты надумал. Понимаю теперь, отчего так часто к Прокудину таскался. Что ж… женись. Чего тянуть-то? Благословлять вас некому, дядюшка твой давно уж деру дал из столицы, перепугался, ищи его теперь. Было чего перепугаться… Ну а невесты твоей отец - католик! - решения ожидает участи своей. Так что благословляю тебя заместо отца и велю с венчанием не тянуть. Жену молодую в Берлин возьмешь с собой.
- Стало быть - надолго?
- Там видно будет, - пробурчал вице-канцлер.
После сего имел Бестужев долгую беседу с князем Мстиславским. Павел передал Наталье пожелание его сиятельства: они оба должны как можно скорее покинуть столицу.
- Не иначе с Ушаковым договорился, - заключил Павел.
- Не иначе. Ну и слава Богу, Паша. Будь моя воля, я б в Петербург больше ни ногой…
- Так и мое желание такое же. А как муж, так и жена. Будешь слушаться меня, когда повенчаемся?
- Ничего иного мне и не остается, - улыбнулась Наталья…
Глава четырнадцатая
Вот и развязка
Одно за другим сваливались на Машу известия. Первой пришла весточка через отца Сергия от Антипки, что померла старая бабка. Никак не успевала Маша на похороны Авдотьи, но все-таки поехала… Остановилась у батюшки в Знаменке, там и узнала дивную новость, что отныне она не беглая холопка, теперь она - вольная. Не понимая, как это сталось, поспешила Маша благодарить Любимова. Зная о его несчастии, никакого зла девушка на бывшего барина не держала.
Во все глаза глядели любимовские дворовые на вчерашнюю крепостную, прибывшую в Любимовку в карете с лакеем, - сплетни о перемене в ее судьбе уже по всей деревне распространились с разнообразными прибавлениями. Кто с завистью глядел, кто со страхом, иные - и с радостью, но таковых было меньше всех. Маша выглядела теперь совсем барышней - в светло-синем платье, отливающем перламутром, украшенном легкими пенистыми кружевами, густые волосы убраны в высокую куафюру. А Митенька только такой и привык ею любоваться - "кузиной господ Вельяминовых". Ждал он ее, как ждал…
Любимов, увидев Машу, взволновался не меньше Мити. Сделал знак, что надобны бумага и чернила. Начертал нетвердой рукой: "За грех перед тобой покарал меня Господь!", и протянул это начертание Маше. Девушка с состраданием погладила дрожащую живую руку и произнесла негромко:
- Помоги вам Бог, Степан Степанович! А в поджоге дома вашего я не виновата…
Любимов сделал знак: "Верю!"