- Товарищ Агаев! У нас на улицах мусор не бросают! - не скрывая раздражения, заметил он. - Вон те железные урны не зря поставлены, не для детских игр.
- Простите! Я не знал, что вы так окультурились! - И Агаев снова достал сигарету.
- И в машине, пожалуйста, не курите. Мне вреден дым.
- Перестань, Аннагельды! - Дурды Кепбан хлопнул парня по плечу. - Хватит тебе препираться с гостем, тем более, что он старше тебя. Останови машину. Мы приехали.
Караджа Агаев внимательно разглядывал дом Тойли Мергена. Он осмотрел его со всех сторон. Он вставал на цыпочки, приседал, закидывал голову, словом, бедняга, извертелся весь.
- Может быть, мы и в дом зайдём? - предложил бухгалтер. - Правда, Тойли Мерген на хлопке, но хозяйка будет рада. Наверно, и вам не раз случалось отведать чурека тётушки Акнабат? Зайдём, выпьем по пиалушке чая.
- Нет, нет! - сказал Агаев и, замахав руками, пошёл к машине. - Сколько у них комнат?
- Ей-богу, не знаю, хоть и живу по соседству… - И Дурды Кепбан остановился, задумавшись.
- Не так уж много комнат, - пришёл ему на помощь Аннагельды. - Зато большие. Ванная, кухня…
- Оказывается, есть вещи, о которых не знает даже главный бухгалтер? - заметил Агаев и впервые с момента приезда в колхоз улыбнулся. - Поехали. Может быть, уже и председатель на месте.
- Если бы приехала Шасолтан, мы бы увидели её машину, - проговорил Дурды Кепбан, садясь на своё прежнее место. - Вроде бы и поесть пора. Гони ко мне, голубчик. Пока попьём чаю, и председатель появится.
- А что, если отложить чаепитие? - ревизор вдруг заволновался, обшаривая взглядом машину. - Бог ты мой, где же моя папка? Неужели там осталась? Никто не возьмёт?
Аннагельды прыснул в кулак.
- Да вы что, товарищ Агаев, будто с неба свалились, - не удержался от улыбки и Дурды Кепбан. - Мы забыли, что такое замки, скоро будем выдавать деньги без кассира. Если в вашей папке миллион, со тоже никто с места не сдвинет.
- Всё-таки, знаете…
- Я-то знаю, что вы не успокоитесь, пока не сунете под мышку свою папку. Аннагельды, голубчик, съезди за ней, а если появилась Шасолтан, позвони нам! - сказал Дурды-ага и, отправив парня, повёл ревизора к себе. - Смотрите, товарищ Агаев! У Дурды Кепбана дом тоже не хуже, чем у Тойли Мергена. Хватит, пожили мы в прокопчённых мазанках и в дряхлых войлочных юртах. Теперь иные времена.
- Конечно, конечно! - буркнул ревизор, но хозяин дома не уловил - с одобрением тот говорил или с осуждением.
Тут навстречу им вприпрыжку выбежал пятилетний сын Дурды Кепбана. Ребёнок прыгнул отцу на руки, обнял его за шею, подёргал за нос, схватил за ухо и засыпал вопросами:
- Папа! Ты уже проголодался?
- Да, сынок, уже проголодался.
- А кто этот дядя?
- Этот дядя ревизор.
- Что, что?
- Ре-ви-зор.
- А что он делает? Он собирает хлопок? Или на бахчевых?
- Тебе пока ещё не понять, кто такой ревизор, сынок.
- А ты объясни, тогда пойму! Он хороший или плохой?
- Ах ты, шалун! Ступай, играй! - сказал Дурды Кепбан и, поставив сына на землю, тихонько шлёпнул его по мягкому месту.
- Мама, мама! - закричал мальчонка, ворвавшись в комнату. - Папа пришёл. А с ним дядя - губастый и с золотыми зубами. Ре-ви-зор! Мама, ты не знаешь, кто такой ре-ви-зор?
- Некрасиво так говорить про дядю. Ревизор такой же человек, как твой папа. Ступай поиграй!
- Не буду играть! Не буду играть!.. Мой папа не ре-ви-зор! Мой папа бух… бух-гал-тёр!
- Ладно, пусть бухгалтер. Не хочешь играть, посиди вон там.
- Не буду сидеть! Не буду сидеть! - уже в дверях прокричал мальчик и выбежал из дома. - Ата! Ата! - загорланил он на улице, увидев соседского мальчишку. - К нам ре-ви-зор приехал!
Карадже Агаеву было явно неприятно, что этот бесёнок на всю улицу кричит: "ревизор", но он сделал вид, что ничего не слышит, и вместе с хозяином вошёл в дом. За столом он больше молчал, уплетал за обе щеки и пил хорошо заваренный зелёный чай. Когда гость отведал всё, что подавала хозяйка, зазвонил телефон.
- Председатель на месте. Пошли, - сказал Дурды Кепбан, положив трубку.
Едва переступив порог бухгалтерии, Караджа Агаев кинулся к папке, лежащей там, где он её оставил.
- Почему же ты не привёз её, как тебе было велено? - спросил он Аннагельды.
Не поднимая головы, парень произнёс:
- Посчитал, что ни к чему.
- А ты, оказывается, себе на уме.
Не вымолвив больше ни слова, Аннагельды продолжал щёлкать на счётах.
Дурды Кепбан отвёл ревизора к председателю.
Уже в общем-то понимая, зачем пожаловал в колхоз районный ревизор, Шасолтан сразу приняла официальный тон:
- Говорите, товарищ Агаев, чем могу служить.
- Вот, товарищ Назарова, - сказал Агаев и, достав из папки листок, протянул его председателю.
Едва, взглянув на бумагу, Шасолтан положила её перед собой. Минуты две она молчала.
- О чём вы задумались? - забеспокоился Агаев.
- Тут нельзя не задуматься, - серьёзно ответила девушка и взялась за телефонную трубку. - Милая, соедини меня с секретарём райкома, с товарищем Карлыевым!
- Может быть, поговорите с товарищем Хановым, - посоветовал Агаев.
- Я сама знаю, с кем мне разговаривать, товарищ Агаев.
- Простите.
Не успела она положить трубку, как зазвонил телефон.
- Здравствуйте, товарищ Карлыев! - не спеша заговорила Шасолтан. - К нам в колхоз приехал ревизор, и вы, конечно, об этом знаете? Что? Как, кто? Старший специалист организационного отдела по делам колхозов сельхозуправления райисполкома. Да, товарищ Караджа Агаев. Хочет, видите ли, проверять Тойли Мергена. Его денежные и хозяйственные дела… Да, привёз и официальное отношение… Сейчас посмотрю, кто подписал… Председатель райисполкома Каландар Ханов… Слушаю… Да, помню… Я только не понимаю, зачем проверять Тойли Мергена? Мы ведь знакомы со всеми его финансовыми делами. Знаем все его расходы, буквально до копейки! Зачем изводить пожилого человека напрасными подозрениями? Зачем заниматься такими никчёмными делами, лучше бы… Слушаю, да… Ладно, сделаем, как вы говорите. Это-то верно… Очень хорошо, приезжайте к нам… Тойли-ага… Конечно, видела, полчаса назад… Перемены большие… Есть у меня кое-какие опасения, но об этом в другой раз… Да, вот что, мы слышали, вроде бы пришли новые хлопкоуборочные машины. Когда будете распределять, не забывайте нас… - Шасолтан засмеялась. - Нет, не хотим, как прежде, по жребию… Да я шучу, товарищ Карлыев… Да, есть у меня и другое дельце. Выберу денёк и заеду к вам… Хорошо, поняла. До свидания.
Едва дождавшись, когда Шасолтан положит трубку, Агаев подался вперёд и спросил:
- Ведь товарищ Карлыев тоже не возражает?
- Как вам сказать? - не торопясь, ответила она. - И да, и нет.
- Как это так?.. Я…
- Не спешите… Говорит, раз приехал, пусть проверяет… Словом, начинайте, товарищ Агаев! Ревизи-руйте! Дурды-ага вам поможет.
- Пожалуй, Дурды-ага ему не помощник! - Главный бухгалтер встал. - Пусть берёт документы и проверяет! У меня и своих дел хватит. И вообще, зачем главному ревизору нянька?
То, что секретарь райкома не возразил против ревизии, подняло дух ревизора. Откашлявшись, Агаев проговорил с угрозой:
- До окончания ревизии вам придётся оставить другие дела, товарищ Кепбанов!
Главный бухгалтер разволновался и заходил по комнате.
- Кому же верить, если не Тойли Мергену? - говорил он, жестикулируя. - Каландару Ханову, что ли? Или вам, товарищ ревизор?..
- Было бы неплохо, товарищ Кепбанов, - перебил его Агаев, - если бы вы раньше думали, а уж потом говорили.
- Я ничего необдуманного не говорю. Умру, а буду стоять на своём! - твёрдо произнёс Дурды Кепбан. - Жаль, что я не секретарь райкома. Будь я на месте Мухаммеда Карлыева, я бы сказал: "Если кто-нибудь приехал проверять Тойли Мергена, дайте ему коленом под зад, а вслед натравите собак!". Карлыев, конечно, очень хороший парень, да больно молод. В каждом деле можно ошибиться. Очень грубо ошибиться. Но ведь не обязательно же, если человек ошибся, значит, он вор! Не ошибается тот, кто не работает…
- Мы ещё пока не считаем Тойли Мергена вором, - подлил масла в огонь Агаев.
- Считаешь! - заорал, забыв обо всём на свете Дурды Кепбан. - Если бы не считал, не приехал бы сюда с разинутой, как у дракона, пастью!
- Дурды-ага! Не горячитесь! Успокойтесь! - замахала рукой Шасолтан. - Может быть, это даже неплохо. Зачем вы сердитесь, раз уверены, что никаких злоупотреблений не было? Пусть проверяют.
- Да поймите вы, Шасолтан! - всё больше распалялся главный бухгалтер. - Нам с вами ясно, что ревизия ничего не даст, но самый факт мажет человека сажей! Я же не против ревизии. Пожалуйста, проверяйте. Но сегодня устраивать ревизию Тойли-ага… Нет, не могу с этим примириться.
- Понимаю, Дурды-ага. Вы сами слышали, что я сейчас сказала товарищу Карлыеву.
- Нет, вы не понимаете! Если бы вы понимали, то не позволили бы проверять Тойли Мергена! Так и надо было сказать товарищу Карлыеву.
- Дурды-ага!
- Не мешайте, дайте мне кончить! Если они не дураки, должны же понимать - так вот проверять можно базарного воришку, он действует в одиночку. Получается, что председатель колхоза может залезть в колхозную кассу и взять из неё, сколько вздумается. Кассир и тот не может на пол-литра взять. Он должен отчитываться по ведомости. А положение председателя ещё труднее. Чего же они именно ему проверку устраивают? Если Тойли Мерген вор, то и я, и вы, и он - всё правление воры! Пусть всех и проверяют!
- Коли потребуется, и вас проверим! - сказал, собравшись с духом, Караджа Агаев и задымил сигаретой.
- Проверяй! Тысячу раз проверяй! - Побледнев, главный бухгалтер с презрением посмотрел на ревизора. - Идём!
- Дурды-ага! - Шасолтан встала. - Я ещё раз прошу вас. Не горячитесь!
Но Дурды Кепбан не мог успокоиться. Он повёл ревизора к сейфам, что стояли в соседней с бухгалтерией комнате, и спросил, не поворачивая к нему головы:
- Какие годы тебе нужны?
- Последние два года.
- Почему два? - опять налетел ка ревизора Дурды-ага. - Почему? Или ты собираешься через неделю снова отрывать людей от работы? Раз уж проверяешь, проверяй за десять лет! За пятнадцать! Проверь всю жизнь Тойли Мергена.
- Зачем напрасно шуметь, Дурды-ага! - примирительно сказал Агаев.
- Это ещё не шум. Шум будет потом, когда станут известны результаты твоей ревизии. - Главный бухгалтер достал из кармана связку ключей и бросил её Агаеву. - В этих стальных шкафах вся жизнь Тойли Мергена. Проверяй! А что не разберёшь, спроси у Аннагельды. Он не меньше моего знает! - И Дурды Кепбан ушёл, оставив ревизора одного.
XVII
Чтобы добраться до бахчевых, надо почти два часа просидеть за рулём. До канала дорога хорошая, но дальше - сыпучие пески и солончаки. Уж не говоря о мелкой пыли, которую поднимают - колёса, там вообще проще простого застрять, особенно если машина, у тебя не вполне исправна или если ты сам недостаточно умелый водитель.
Тойли Мерген вёл свою "Волгу", забыв и про пески, и про солончаки. Не щадя ни себя, ни своей машины, он благополучно прикатил на бахчу, когда солнце уже собралось закатиться.
Давненько он здесь не бывал, хотя ведь, стам настоял на том, чтобы не засеянные хлопчатником пятьдесят гектаров были отданы под поздние дыни-гуляби я арбузы.
Верно он тогда решил. Совсем недавно это было пустое, укутанное серой пылью поле. А теперь - вон какая красотища! Радовали глаз огромные, словно валуны, чуть ли не в обхват, полосатые и тёмно-зелёные арбузы. Большущие жёлтые гуляби гордо возлежали в сплетениях зелени.
Тойли Мерген ожил. О таких дынях и арбузах можно было только мечтать. А это значит, что люди здесь хорошо потрудились.
Но что это? Где же они, эти люди? Где его зятья? Хорошего настроения как не бывало. Из шалаша доносился храп.
Тойли Мерген подошёл, заглянул внутрь и увидел спящего человека, в котором не сразу признал Джепбара. Длиннющие волосы, чуть ли не до плеч, и борода.
- Ах, негодник! - сердито проговорил Тойли и растолкал зятя. - Вставай, нечего нежиться!
Джепбар вздрогнул, приподнял голову и, не открывая глаз, спросил:
- Ты, Хуммед. Уже вернулся?
- Нет, не Хуммед.
Услышав знакомый голос, парень вскочил, обеими руками зачесал назад рассыпавшиеся по лицу волосы и часто-часто заморгал:
- Вы, Тойли-ага? Салам аллейкум. Как вы попали в эти края?
Тойли Мерген усмехнулся.
- А я приехал, чтобы немножко отдохнуть, поваляться, как ты, в шалаше. Хорошо, прохладно.
- Напрасно вы так, Тойли-ага. У нас нет времени даже побриться. Целый день я сегодня грузил арбузы и дыни. Все кости ноют.
- Ай, перестань! Какая это работа - рвать дыни и грузить их? Подумаешь! - Бригадир замахал руками и вышел из шалаша. - А где Хуммед?
- Повёз дыни в город. С полчаса назад я его проводил и прилёг.
- Когда вернётся?
- Пожалуй, что нескоро.
- Когда? Ты мне точно скажи! - повысил голос Тойли Мерген и посмотрел на часы.
- Точно не могу сказать, не знаю.
- Кто же; знает, если не ты?
- Наверно, часам к десяти приедет! Дорога ведь не близкая.
- Я должен ждать его или могу говорить с тобой? - Тойли взглянул на заходящее солнце, достал из кармана сигареты и предложил зятю. - Будешь курить?
- Не курю.
- А прежде, кажется, курил?
- С тех пор, как работаю здесь, бросил.
- Может, и водку не пьёшь?
Тойли Мерген спросил о водке неспроста. Возле шалаша валялась пустая бутылка. Джепбар виновато улыбнулся и почесал затылок.
- Случилось разок.
- Вижу, что случилось! - Тойли Мерген уставился на зятя. - Ты почему не ответил на мой вопрос?
- На какой вопрос? А, об этом… У туркмен, Тойли-ага, есть хорошая традиция.
- Какая ещё традиция?
- Сначала перед гостем ставят чай и чурек, а потом уже спрашивают, с чем он пожаловал.
- У нас нет времени чаи распивать и чурек жевать. Надо собирать хлопок!
- Хлопок? Значит, мы вернёмся в село?
- Да, вернётесь и будете собирать хлопок.
- Почему же вы так сердито начали разговор? Нам с Хуммедом давно домой хочется. Сколько времени жён не видели! А вы так даже привета от своих дочерей не привезли.
- Некогда было заехать к дочкам, - уже смягчившись, сказал Тойли Мерген.
Джепбар хозяйским взглядом посмотрел по сторонам.
- А кто приглядит за этим хозяйством? Арбузы-то пока ещё подержатся, а вот дыни уже лопаются. Их в первую очередь надо отправлять. Сгниют. И ещё. Тем, кого сюда пришлют, надо сказать, что немало хлопот доставляют суслики.
Тойли Мерген постарался спрятать улыбку. Он был явно доволен зятем и понял собственную несправедливость.
- Ты об этом не беспокойся. Сутки даю вам на сборы. Хуммеда ждать не буду. Привет ему передай. Хочу к чабанам заехать.
- Тойли-ага, ещё я хотел вас спросить. - Джепбар замялся. - Шасолтан знает об этом или бригадир из больницы вернулся?
Тойли Мерген закусил губу. Парень прав. Приехал тесть - снятый председатель, - распоряжается, ничего толком не объяснив.
- Я теперь ваш бригадир, - тихо сказал он.
Джепбар стоял, опустив голову.
- Простите, Тойли-ага.
В хорошем расположении духа Тойли Мерген отправился в пустыню.
Надо было побыть одному, подумать о том, как вести себя с людьми. Чабаны, да и зятья его находятся за тридевять земель от колхоза. Откуда им знать, что он, Тойли Мерген, стал бригадиром? Ведь, по справедливости, не Джепбар должен был извиняться перед тестем, а тесть перед ним. Как ему тогда сказала симпатичная девушка Сульгун? Не надо, мол, рубить сплеча. Оказывается, и молодые порой могут кое-чему поучить стариков.
Ночь бригадир провёл у чабанов. И весь следующий день объезжал овечьи отары.
Все разговоры с чабанами он начинал с того, что к ним, мол, пожаловал новый бригадир.
Встречали его уважительно, расспрашивали о здоровье, давая этим понять, что рады его возвращению в колхоз.
Уже опустилась ночь, когда Тойли Мерген вернулся домой. Аман, усталый и измученный, - ведь он целый день не слезал с машины, - сладко спал.
Тойли Мерген принял душ и не пожелал садиться за стол, а, бросив под локоть подушку, прилёг на ковре.
Акнабат не разобрала, в каком настроении муж, и забеспокоилась:
- А я тебя ещё вчера ждала. Почему ты так задержался? Что зятья?
Тойли-ага, озабоченный уже завтрашними делами, в двух словах объяснил, что всё в порядке.
- Завтра зятья приедут. Вместо них там поработают пенсионеры. Такие молодцы сейчас здесь нужны.
От еды и от чая он отказался, сказав, что чабаны и накормили его, и напоили верблюжьим чалом, притом отменным, - прямо в нос бил. Даже с собой дали.
- Попробуй, в термосе ещё осталось. А я буду спать.
Он поленился лечь в постель и устало опустил голову на подушку, да так и проспал до утра на ковре.
Проснулся Тойли Мерген, когда Аман уже ушёл на работу. Подав мужу чай и чурек, Акнабат ненадолго вышла в соседнюю комнату и появилась в новом платье из кетени. На голову она закинула цветастый шерстяной платок. Завернула в салфетку два горячих чурека и подошла к мужу.
- Тойли, пока ты не ушёл на работу, отвези меня в город.
- Какие же это у тебя дела в городе? Ты ведь, кажется, обещала собирать хлопок?
- Обещала и буду. Только не сегодня. У меня очень важное дело.
- Что ещё за дело?
- Потом скажу.
- Почему - потом? Почему не сейчас?
- А ты мне всё говоришь?
- Чего я тебе не сказал?
- Не сказал, что видел Сульгун.
Тойли Мерген сделал вид, что не расслышал:
- Кого?
- Не притворяйся глухим!
- Ну, предположим, видел. Что из того?
- Почему не сказал?
- Значит, про всех девушек, которых я видел или увижу, я должен тебе докладывать?
- Про всех не надо, а про Сульгун надо. Ведь твой сын собирается на ней жениться.
- Ну и пусть женится. Пусть хоть раз проявит самостоятельность.
- Вот видишь, какой ты человек! При чём тут самостоятельность? Мне даже посоветоваться не с кем! Если я скажу, что тебе нет дела до семьи, ты рассердишься. А ведь тебе и правда всё безразлично.
- С чего ты взяла, что мне безразлично?
- Дочки, слава богу, своими семьями обзавелись. Им твоя забота не нужна. Дома остался единственный сын. А ты и о нём не беспокоишься.
- А может, я беспокоюсь о нём больше, чем ты?
- Если бы беспокоился, так давно бы женил его и баюкал внука.
- А может быть, я жду, когда он сам женится?
- Вот и жди, а пока что отвези меня в город, - сказала Акнабат и пошла со своим узелком к дверям.
Не хотелось Тойли Мергену, чтобы жена ехала в город. Ну, придёт ока к матери Сульгун, начнёт объясняться, и может возникнуть какое-то недоразумение.
- А что, мать, если мы твоё срочное дело отложим ещё на денёк? - просительно проговорил он. - Ты ведь сама видишь, что мне некогда затылок почесать. Я сегодня непременно должен побывать у семи дверей.