Ещев тот первыйвечер онасказала, чтотоже собираеткартины.
Яспросил ее,какие именно,и онаответила: "Викторианскиехромолитографиис девочкамина качелях".Оказывается,у нее ихбольше сотни,все разные,но все с девочками накачелях.
–На тебя онидолжнынаводитьужас, –сказала она.
–Нисколько, –сказал я, – дотех пор, покаони надежнозаперты вБалтиморе.
* * *
Да,и еще из тогопервоговечера япомню, что онаспросиламеня,Шлезингера, апотом икухарку с дочерью,не слыхали лимы окаких-нибудьместныхдевушках изсравнительнобедных семей,которыевышли замужза сыновеймиллионеров.
Шлезингерответил: "Такогосейчас даже ив кино не увидишь".
Целестасказала ей:"Богатыеженятсятолько на богатых.Вы что, с лунысвалились?"
* * *
Новернемся кпрошлому, таккак онодолжно бытьглавнымсодержаниемэтой книги.Мать собралавсе драгоценныекамни,которыевыпали изорта мертвойстарухи, но нетронула те,которые всееще быливнутри него.Всякий раз,когдарассказываласьэта история, этудеталь она считаланеобходимымподчеркнуть:изо рта она ничегоне вытащила.То, что в немоставалось,все еще находилосьв полнойсобственностиумершейженщины.
Насталаночь, всеубийцыразошлись подомам, и моямать сумелауползтиоттуда. Онабыла издругойдеревни, чемотец, ивстретиласьс ним толькопосле того,как оба онипересеклиплохо охраняемуюграницу с Персией,милях в семидесятиот местабойни.
Онинашливременныйприют уперсидскихармян. Потомони решиливместепробиратьсяв Египет.Договаривалсяобо всемотец, потомучто у материбыл полон ротдрагоценныхкамней.Когда они вышликПерсидскомузаливу, моямать отдалапервыйкамень, целоесостояние вкомпактнойформе, запроезд нанебольшомгрузовомсудне доКаира, черезКрасное море.А уже в КаиреонивстретилижуликаВартана Мамиконяна,которыйсумелпережитьболее раннююрезню.
–Никогда недоверяй выжившим,– частонаставлялменя отец,имея в видуМамиконяна, –пока неузнаешь, каким удалосьвыжить.
* * *
ЭтотМамиконянразбогателна выделкесолдатскихбашмаков, позаказуанглийскойармии инемецкойармии, которыевскоростиначалибиться друг сдругом вПервой Мировой. Онпредложилмоимродителям загроши самуюгрязнуюработу. У нихне хватилоума скрыть отнего – ведь онтоже былармянином,пережившимрезню, – что уматери естьдрагоценныекамни, чтоони собираютсяпожениться, ичто они хотятпоселиться вПариже,присоединитьсяк большой ивысококультурнойармянскойобщине в этомгороде.
Мамиконяннемедленностал их самымусердным советникоми защитником.Прежде всегоон пообещалотыскатьнадежноеместо, гдедрагоценностибыли бы вбезопасностиотбессердечныхворов,которыми славилсяэтот город.Но родителиуже положилиих в сейф вбанке.
ТогдаМамиконянвыстроилиллюзию,которую и предложилим в обмен накамни. ГородСан-Игнасио вштатеКалифорнияон скореевсего нашел накарте, посколькуни одногоармянина внем никогдане было, ивесть об этомсонном крестьянскомпоселкеникакимобразом немогладостигнутьБлижнегоВостока.Мамиконянзаявил, что вСан-Игнасио унего живетбрат. Онподделалписьма отэтого брата ипредъявил ихв качестведоказательства.В письмахговорилось, чтобрат закороткое времясумелнеслыханноразбогатеть.Армян тамвообще былонемало, и всеони хорошоустроились.Их детитеперьнуждались вучителе,свободновладеющем армянскими знакомом свеличайшимипроизведениямилитературы,написаннымина этомязыке.
Чтобыпривлечьтакогочеловека, онибыли готовыпродать емудом надвадцатиакрахфруктового садапо цене, составляющейлишь малуюдолю от егоистиннойстоимости."Богатыйбрат"Мамиконянаприложилдаже и фотографиюэтого дома, ивседокументы нанего.
КактолькоМамиконянуудастсявстретить вКаирехорошегоучителя,которыйзаинтересуетсяэтим предложением,Мамиконянбылуполномоченпродать емуправособственности.Сделка, такимобразом,закреплялаза отцом учительскоеместо изаодноделала егоодним изкрупнейшихвладельцевнедвижимостьювблаголепномСан-Игнасио.
4
Я такдавно имеюдело сискусством,с картинами,что прошлоепредставляетсямне в видеанфиладызалов вкаком-нибудьмузее – Лувре,к примеру,где хранитсятеперь "Джоконда",улыбкакоторой ужена тридесятка летпережила послевоенноечудо подназванием"Атласная Дюра-люкс".Картины впоследнем,насколько я могусудить, залена выставкемоей жизнивполневещественны.Я могу ихпотрогать,или, следуярекомендациямвдовицыБерман, онаже ПоллиМэдисон,загнать тому,кто большедаст, иликаким-нибудьинымспособом, какона мягковыразилась,"убратьотсюда к чертовойматери".
Ввоображаемыхже галереях,предшествующихему, находятсямои собственныеабстрактно-экспрессионистскиеполотна,чудеснымобразомвоскрешенныево плоти ВсевышнимКритиком кСудному Дню,дальше – картиныевропейскиххудожников,которые явыменивал запарудолларов,плиток шоколадаиликапроновыхчулок во времявойны, а заними –рекламныеплакаты,которые я вычерчивалираскрашивалдо того, какзавербоватьсяв армию,примерно в товремя, когдая узнал о смертиотца вкинотеатре "Бижу"вСан-Игнасио.
Ещедальше висятжурнальныеиллюстрации ДэнаГрегори, укоторого я служилподмастерьем,пока он неменя выгнал.Мне было безмесяцадвадцать лет,когда он менявыгнал. ЗаретроспективойДэна Грегоривыставленымои детскиеработы, без рам.Я былединственнымхудожникомза всюисториюСан-Игнасио,вне зависимостиот таланта ивозраста.
Ав зале,наиболееудаленном отменя, слабоумногостарика,сразу задверью, черезкоторую явошел в 1916 годув этот мир,висит некартина, афотография.На ней запечатленвеличественныйдом белогокамня, спортиком идлинной подъезднойдорожкой,якобы вСан-Игнасио –тот самый,который, пословамВартанаМамиконяна,мои родителивыкупилиценойдрагоценныхкамней,принадлежавшихмоей матери.
Этафотография,вместе сподложнойкупчей, испещреннойподписями изаляпаннойвоском печатей,долго лежалав тумбочке упостели моихродителей, вквартиркенад сапожноймастерскойотца. Я-тодумал, что оних выбросил,когда умерламать, вместесо всеми остальнымимелочами,напоминавшимиему о прежнейжизни. Нокогда я в 1933году собралсяуезжать изСан-Игнасиона поезде вНью-Йорк,чтобы искатьтам счастья вразгарВеликойДепрессии,отец преподнесмнефотографиюна прощание вкачествеподарка.
–Есликогда-нибудьнаткнешьсяна этот дом, – сказалон мнепо-армянски, –сообщи мне,где он. Где быон ни был, онмой.
* * *
Этойфотографии уменя большенет. После того,как явернулся вНью-Йорк изСан-Игнасио, гдея не был пятьлет, спохорон отца,на которых,кроме меня,было всеготри человека,я разорвал еев мелкиеклочья. Япорвал ее потому,что злился наумершего. Япришел квыводу, чтоон обокралсебя и моюмать гораздохуже, чем ихобокрал ВартанМамиконян.Вовсе неМамиконянзаставилмоих родителейосесть вСан-Игнасио,вместо того,чтобы переехать,например, воФресно, где всамом делесуществовалаармянскаяобщина, членыкоторойподдерживалидруг друга и,с однойстороны,тщательно сохранялиязык, обычаии религию, а сдругой –строили длясебя всеболее и болеесчастливуюжизнь в Калифорнии.Отец сновамог бы статьучителем, любимымдетьми!
Нет,нет, это неМамиконянсвоимобманом заставилего статьсамымнесчастным иодиноким сапожникомна свете.
* * *
Армяневеликолепноприспособилиськ жизни вэтой странеза токороткоевремя, чтоони здесьнаходятся.Мой сосед свостока – ДональдКасапян,заместительпрезидентастраховойкомпании "Метрополитен".Таким образом,прямо здесь,в роскошномИст-Хэмптоне,и к тому женепосредственнона берегу,рядышкомобитают сразудва армянина.Бывшая усадьбаДжонаПирпонтаМоргана вСаут-ХэмптонепринадлежиттеперьКеворкуОванесяну, которыйвладелкиностудией"ХХ век – Фокс",пока непродал ее напрошлойнеделе.
Армянеотличилисьне только вобласти бизнеса.ВеликийписательУильямСароян былармянином. ПрофессорДжорджМинтучян,избранныйнедавноректоромЧикагскогоуниверситета,тоже армянин.ПрофессорМинтучян – признанныйспециалистпо Шекспиру.Мой отец могбы статьтаким специалистом.
ЦирцеяБермантолько чтозашла ко мнеи прочла то,что было налисте,заправленномв пишущуюмашинку – то есть,десять строкнад этойстрокой.Сейчас онауже ушла.
Онаповторила,что мой отец несомненнострадал синдромомвыжившего.
–Всякий, ктоеще жив –выживший, атот, кто умер –наоборот, –сказал я наэто. – Так что увсех живущихдолженприсутствоватьсиндромвыжившего.Или это, илиты мертв. Мнеосточертелизаявки откаждоговстречного,что он,видите ли,выжил! Вдевятислучаях издесяти передтобой илимиллионер,или людоед!
–Ты так и непростил отцаза то, что онбыл тем, кемне мог небыть, – сказалаона. – Поэтомуты кричишь.
–Я не кричу.
–Тебя слышно вПортугалии.
Португалия– это то место,где окажетсякорабль, еслиотойдет отмоего пляжа ибудет держатьвсе время навосток. Этоона выяснилапо большомуглобусу уменя в библиотеке.Корабльпристанет впортугальскомгороде Порту.
–Япреклоняюсьперед тем,что пришлосьпережить твоемуотцу, –сказала она.
–Мне тожепришлоськое-чтопережить!Если вы незаметили, уменя нетодного глаза.
–Ты самсказал, чтоболи почти небыло, и что ранаочень быстрозажила, –заметила она,и была права.
Яне помнюсамогомоментаранения,только выкрашенныйв белоенемецкийтанк инемецких солдатв белойформе, надругойсторонезаснеженногополя вЛюксембурге.В плен япопал безсознания,потом меня держалина морфии, и очнулсяя уже внемецкомвоенномгоспитале, разместившемсяв церкви поту сторонуграницы сГерманией.Чистаяправда: боливо времявойны мнедосталосьнемногим больше,чем человекштатскийиспытывает вкреследантиста[16].
Раназажила настолькобыстро, чтовскоростименя отправилив лагерь. Ястал самымобычнымвоеннопленным.
* * *
Ивсе же япродолжалнастаивать,что тоже имеюправо насиндромвыжившего.Тогда оназадала мнедва вопроса.Первый былвот какой:
–Кажется лииногда тебе,что ты –единственныйправедныйчеловек, в товремя как вовсем остальноммире все праведныеумерли?
–Нет, – сказал я.
–А кажется литебе иногда,что ты,наоборот, страшныйгрешник,потому чтовсеправедныеумерли, и чтоединственныйспособ оправдаться– это умеретьсамому?
–Нет, – сказал я.
–Может, ты иимеешь правона синдромвыжившего, ноты им незаразился, –заключилаона. – Выбирайчто-нибудьдругое. Какнасчеттуберкулеза?
* * *
–А откуда вамвсе такхорошоизвестно о синдромевыжившего? –спросил я ее.
Этотвопрос вовсене былневежливым смоей стороны.Она самасказала мнево времянашей первойвстречи на пляже,что ни у неесамой, ни у еемужа, хотяони и былиоба евреями,не осталосьни одногоблизкогородственника,который могбынаходиться вЕвропе вовремя Холокостаи пострадатьот него. Ихсемьи жили вАмерике уженесколькопоколений иполностьюпотерялисвязь севропейскимиродственниками[17].
–Я написала онем книгу, –сказала она. –Вернее, янаписалакнигу о людяхвроде тебя: одетях тех,кто пережилкакую-нибудьбойню. Яназвала ее"Подполье".
Врядли стоитупоминать,что ни эту, нивсе остальныекнигиавторстваПоллиМэдисон я нечитал, хотя теперь,когда я сталобращать наэто внимание,у менясоздалосьвпечатление,что достатьих нетруднее, чемкупить пачкужевательнойрезинки.
* * *
Каксообщаетмадам Берман,мне даже издома не обязательновыходить,чтобызаполучитьэкземпляр"Подполья",или любойдругой книгиПоллиМэдисон. УЦелесты,дочери кухарки,имеется полныйкомплект.
МадамБерман, врамках своейбеспощаднейшейборьбы справом начастнуюжизнь,обнаружилатакже, чтоЦелеста, всвои всеголишь пятнадцатьлет, ужепринимаетпротивозачаточныетаблетки.
* * *
Грознаявдовица Берманпересказаламне сюжет "Подполья".Вот он: тридевушки,негритянка,еврейка ияпонка, чувствуют,что какая-тонеясная силасближает их междусобой иодновременноотдаляет отостальныходноклассников.Своемаленькоесообществоони называют,опять же понеясным имсамимпричинам,"Подполье".
Апотомвыясняется,что у всехтрех родителипережиликакой-нибудьужас,устроенныйлюдьми другимлюдям, иневольнопередалисвоим детямубеждение,что толькогрешникиостались вживых, а всеправедныемертвы.
Родителичернокожейдевушкипережилирезню народаигбо вНигерии.Японкапроизошла отпережившихядернуюбомбардировкуНагасаки.Еврейка произошлаот пережившихХолокост.
* * *
–Для такойкниги"Подполье" –чудесноеназвание, –сказал я.
–Еще бы! –сказала она. –Я вообщегоржусь своиминазваниями.
Онаи в самомделе считает,что она – пупземли, а всеокружающие –ду-ра-ки!
* * *
Онаговорит, чтохудожникамне помешалобы наниматьписателей,чтобы тепридумывализа нихназвания ккартинам.Картины намоих стенахназываются"Опус 9", "Синий исиенажженая", и такдалее. Самоезнаменитоеиз моихсобственныхполотен, болеенесуществующее,размеромшестьдесятчетыре фута вдлину и восемьфутов в высоту,украшавшее всвое времяглавныйвестибюльзданиякомпании GEFFCo наПарк-авеню,носилоназвание "Виндзорскаяголубая №17"."Виндзорскаяголубая" – этоцвет краски"АтласнаяДюра-люкс",прямо избанки.
–Названия нарочновыбраны так,чтобы ничегоне сообщать, –сказал я.
–Зачем тогдавообще жить, –сказала она, –если нехочетсяничего сообщить?
Онадо сих пор ниво что неставит моюколлекцию,хотя за пятьнедельсвоего здесьпроживаниянаблюдала,какневероятноуважаемыелюди со всегомира, в том числеиз Швейцариии Японии,поклонялисьэтимкартинам,словно божествам.Присутствовалаона и при том,как я снял состеныполотноРотко иполучил занего отпредставителямузея Геттичек наполторамиллиона.
Ивот что онасказала наэто:
–Наконец-тоизбавились.Эта гадостьразъедалатвои мозги,потому чтоонасовершеннони о чем.Теперь осталосьтольковышвырнутьвсеостальные!
* * *
Толькочто, во времянашегоразговора осиндромевыжившего,она спросиламеня, хотелосьли моемуотцу, чтобытуркипонеслинаказание зато, что они сделалис армянами.
–Я задал емуэтот вопрос,когда мнебыло лет восемь.Мне казалось,что жизньстанет привлекательней,еслидобавить кней немножкомести, –сказал я. –Отец отложилинструмент ипринялся смотретьв окно своейкрохотноймастерской. Ятоже посмотрелв окно. Наулице, как ясейчас помню,стояли дваиндейцаплемени лума[18].Резервациялума была впяти милях отгорода, илюди, проезжавшиечерезСан-Игнасио,частопринималименя за индейца.Мне это оченьнравилось.Тогда мне казалось,что даже это –лучше, чембытьармянином.Помолчав,отец ответилмне вот как:"Все, что мненужно от турок– это чтобыони признали,что их странастала ещеболее уродливойи унылойпосле того,как в ней нестало нас".
* * *
Яобошелдозором своивладения сегодняпосле обеда,и встретилсяс соседом ксеверу.Границамежду намипроходитфутах вдвадцати отмоегокартофельногоамбара. Егозовут ДжонКарпински. Ониз местных. Онпродолжает выращиватьна своейземлекартошку, какэто делал егоотец, хотякаждый акрего полейстоит теперьтысяч восемьдесят– дело в том,что если наего участкепонастроитьдомов, то с ихверхнихэтажей будет открыватьсявид на океан.На этомучасткевыросли трипоколения Карпинских,так что, еслипривестиармянскую аналогию,для них он –клочоксвященнойземлипредков уподножия Арарата.
Карпински– здоровенныймужик, вечнов рабочем комбинезоне,и все зовутего "БольшойДжон". БольшойДжон получилв войнуранение, также, как и мы сПолом Шлезингером,но он младшенас, и еговойна – не та,что наша. ЕмудосталасьКорейская война.
Аегоединственныйсын,МаленькийДжон, подорвалсянапротивопехотноймине воВьетнаме.
Поодной войне вкаждые руки.
* * *
Мойамбар, ишесть акров,которые кнему прилагались,принадлежаликогда-то отцуБольшогоДжона,который и продалих милой Эдити ее первомумужу.
БольшойДжонзаинтересовалсяЦирцеей Берман.Я заверилего, чтоотношения унас исключительноплатонические,что она болееили менеесама напросилась,и что я будурад, когда онавернется ксебе вБалтимор.
–С ней, похоже,как смедведем, –сказал он. – Еслик тебе в домзалезетмедведь,лучше всегоснятькомнату в ближайшеммотеле иждать, покаон сам решитуйти.
РаньшенаЛонг-Айлендебыло полномедведей, нотеперь ихздесь совсемне осталось.Он сказал,что сведенияо медведях унего от отца,которого, ввозрастешестидесятилет, гризлизагнал надерево вЙеллоустонскомпарке. Послеэтого случаяотец Джонапрочел всекниги омедведях, которыетолько смогдостать.
–Что бы там нибыло, – сказалДжон, –спасибо томумедведю –старик сновавзялся зачтение.
* * *
МадамБерман вездесует свойдлинный нос!Например,заявляетсясюда и читаетто, что я печатаю,и ей совершенноне кажется,что хорошо бысперваспроситьразрешения.
–Почему это тынепользуешьсяточкой с запятой[19]?– говорит она.Или:
–Почему это тыразбиваешьповествованиена маленькиеотрывки,вместо того,чтобыпозволить емутечь свободно[20]?
Ивсякое такое.
Когдая слушаю, какона движетсяпо дому, яслышу нетолько шаги.Я слышу ещешорох открываемыхи задвигаемыхящиков. Онаобследовалакаждыйзакоулок, включаяподвал.
Как-тораз онапришла изподвала испросила:
–А ты знаешь,что у тебя вподвалехранится в общейсложностишестьдесяттри галлона"АтласнойДюра-люкс"?
Онаих все сочла!
Выбрасывать"АтласнуюДюра-люкс" напомойку запрещенозаконом,потому чтовыяснилось,что она со временемразлагается,превращаясьпри этом в смертельныйяд. Чтобыизбавитьсяот нее повсем правилам,необходимовыслатьбанки в адресособогомогильника дляопасныхотходов, близгородаПитчфорк вштате Вайоминг,а у меняникогда рукине доходили.Так они и валяютсяв подвале всеэти годы.
* * *
Естьна моемучасткетолько одноместо, кудаона не смоглазалезть – моямастерская, вамбаре длякартошки. Этодлинное иузкоестроение безокон, а в обоихконцах у негопораздвижнойдвери и печке-буржуйке.Предназначенооно дляхранениякартошки, ини для чего больше.Смысл тут вотв чем: спомощьюдверей и печейможноподдерживатьпостояннуютемпературувнезависимостиот погоды, итогдакартошка не померзнети непрорастет дотех пор, покане придетпора везти еена продажу.
Именноиз-застроений стакиминеобычными габаритами,а также попричиненевысоких ценна недвижимость,художникипереезжали вэти края изгорода во временамоеймолодости – вособенностите из них, которыеимели дело сисключительнобольшимиполотнами. Яникак не смогбы работатьнад всемивосемьюсекциями, составлявшими"Виндзорскуюголубую №17", еслибы не снялэтот амбарподмастерскую.
* * *
ЛюбопытнаявдовицаБерман, онаже Полли Мэдисон,никак несможетпроникнуть вмою мастерскую,не сможетдажезаглянутьтуда, потомучто, во-первых,там нет окон,а во-вторых,два года назад,сразу послесмерти моейжены, я собственнымирукаминамертвозабил однидвериизнутри восьмидюймовымигвоздями, апротивоположныезапер снаружина шестьтяжеленныхзасовов с висячимизамками,сверхудонизу.
Самя с тех пор вней тоже небывал. Да, тамвнутри что-тохранится. Яне простоподогреваюинтерес.Когда я умру,и меняпохоронятрядом с милойЭдит, идушеприказчикираспахнутнаконецдвери амбара,они найдуттам не пустоту.И нежалостныйсимвол, вродепереломленнойнадвоекисточки илимоей наградыза боевоеранение посредичисто выметенногопространства.
Такжетам нет иглупой шутки– скажем,картины, изображающейкартошку, какесли бы явозвращаламбар в собственностькартошки, илипортретаПречистойДевы в котелкеи с арбузом вруках, или чего-нибудьподобного.
Автопортретатам тоже нет.
Иничего,имеющегорелигиозныйсмысл.
Нукак,завлекательно?Даюподсказку:то, чтовнутри,больше, чемхлебница, именьше, чем планетаЮпитер.
* * *