Он-то,наверное,думал, чтоона попроситбриллиантовиличего-нибудь вэтом роде, аона попросилачеловека.
Онапопросиламеня.
* * *
ЦирцеяБерманпредположила,что я был длянее заменойтомуармянскомуребенку,которого изгналииз ее чрева вШвейцарии.
Возможно.
* * *
МэрилиобъяснилаГрегори, чтонаписать в телеграмме,потом –сколькоденегвыслать икак, и такдалее, и такдалее. Когдая достигНью-Йорка,она все ещебыла в больнице,но она никакне ожидала,что он броситменя на вокзалеодного.
Аон именно этои сделал.
Внем опятьпроснуласьзлоба.
* * *
Нои это былаеще не всяправда. Всюправду я не узналдо тех пор,пока непосетилМэрили во Флоренции,после войны.Кстати, ктому времени Грегориуже десятьлет как лежалв могиле, вЕгипте.
Толькопосле войныМэрили,теперь ужеконтесса Портомаджоре,рассказаламне, что я ибыл причинойтого, что онаполетела в 1932году вниз по лестнице.Она берегламеня от этогостыдногознания – как иДэн Грегори,хотя и по совсеминымпричинам. Втот вечер,когда он ее чутьне убил, онапришла к немув мастерскую,чтобы заставитьего наконецсерьезноотнестись кмоим работам.За все тегоды, что я высылалв Нью-Йоркрисунки, онни разу невзглянул нина один изних. Мэриликазалось, чтона этот развсе будетиначе, потомучто Грегоринаходился всамом приятномна ее памятирасположениидуха. Знаете,почему? В тотдень онполучилблагодарственноеписьмо отчеловека,которогосчитал величайшимвождем вмире, отитальянскогодиктатораМуссолини,того самого,кто поилсвоих враговкасторкой.
Муссолиниблагодарилего за свой портрет,который Грегоринаписал ипреподнесему в дар. Муссолинибылизображен вгенеральскойформе воглавебатальона альпийскихстрелков, нарассвете навершине горы.Можете бытьуверены, чтокаждаядеталь, всеоторочки,канты,галуны, петлицы,выпушки, всеордена быливыписаны вточности так,как положено.Никто не могизобразитьвоеннуюформу лучше,чем ДэнГрегори.
Кстати,когдаГрегоривосемьюгодами позжерасстреляютв Египтеангличане, нанем тожебудет итальянскаявоеннаяформа.
* * *
Ноя вот о чем:Мэрилиразложиламои рисунки надлинномобеденномстоле, и онпонял, чегоона от негохочет. Какона инадеялась, онпроковылял кстолу,излучаядобродушие.Однако, едваподойдяпоближе, онвзорвался отярости.
То,что былоизображенона моихрисунках, неимело к этомуникакого отношения.Дело было вкачествематериалов,которые яиспользовал.Мальчишка изКалифорниине могпозволитьсебе такиедорогиезаморскиекраски, такуюбумагу итакой холст.Без сомнения,Мэрилистащила их изего подвала.
Поэтомуон ее и пнул, аонапокатиласьвниз по лестнице.
* * *
Явсе хочугде-нибудьрассказатьпро костюм,который язаказал изкаталога"Сирз" вместесо своим. Я иотец снялимерки друг сдруга. Этобыло и самопо себестранно, посколькуя неприпомню, чтобымыкогда-нибудьраньше другдо друга дотрагивались.
Нокогдакостюмыприбыли,стало ясно,что при изготовлениибрюк для отцакто-то где-тоне в томместе поставилзапятую. Ногиу него быликороткие, ноштанины былиеще короче.Пуговицы несходились наего тощейталии.Пиджак, впрочем,был пошитбезукоризненно.
Ятогда сказалему:
–Очень обидновышло сбрюками.Придется отправитьих обратно.
Аон сказал:
–Нет. Мне всеоченьнравится.Прекрасныйпохоронныйкостюм.
Ая сказал:
–В какомсмысле –"похоронный"?
Мнесразупредставилось,как он ходитна похороныбез штанов,хотя,насколькомне известно,он в своей жизниприсутствовалтолько наоднихпохоронах –моей матери.
Аон сказал:
–Насобственныепохороныбрюкинадевать необязательно,– сказал он.
* * *
Когдапятью годамипозже явернулся вСан-Игнасиона егопохороны, онбыл облаченпо меньшеймере в пиджакот тогокостюма, нонижняяполовина гробабыла закрыта,поэтому мнепришлось спроситьработникапохоронногобюро, одет лиотец в брюки.
Оказалось,что да, одет, ибрюкиотлично сидели.Стало быть,отец все жедобилсяприлично сидящейзамены от"Сирз".
Вответегробовщикабыли,впрочем, дванеожиданныхмомента.Кстати, этобыл не тот жесамый гробовщик,которыйпогребал моюмать. Тот, чтопогребал моюмать, разорилсяи уехал изгорода впоискахудачи. А тот,что собиралсяпогребатьотца,наоборот, впоисках удачиприехал вСан-Игнасио,где, какизвестно, текутмолочныереки в кисельныхберегах.
Первойнеожиданностьюдля меня былото, что отецзавещал похоронитьсебя вковбойскихсапогах собственнойвыделки. Онибыли на нем,когда он умерв кинотеатре.
Авторыммоментомбылауверенностьгробовщика,что мой отец –магометанин.Это его радовало.Онпредчувствовалвершинусвоихизысканий вобласти выражениянапускнойнабожностипосреди нашейбезмернобезразличнойдемократии.
–Ваш отец –первыймагометанин,с которым мнеприходитсяиметь дело, –сказал он. –Хотелось бынадеяться,что я недопустилсерьезной ошибки.Здесь нет ниодногомагометанина,к которому ямог бы обратитьсяза советом.Мне пришлосьбы ехать аж вЛос-Анджелес.
Мнене хотелосьпортить емуудовольствие.Я сказал, чтовсе выглядитнаилучшимобразом.
–Не ешьтетолькосвининыпоблизостиот гроба, – добавиля.
–И это все? –спросил он.
–Это все, –сказал я. – И незабудьтесказать "ХвалаАллаху",когда будетезакрыватькрышку.
Чтоон и сделал.
9
Хорошили были терисунки, накоторые ДэнГрегориуспелвзглянуть,прежде чемстолкнулМэрили внизпо лестнице?Еслиговорить не осущности, а отехнике, тоони былиочень даженедурны длямальчишкимоего возраста– мальчишки,всесамостоятельноеобучениекоторогосостояло изперерисовывания,штрих вштрих, иллюстрацийДэна Грегори.
Очевидно,что мне народунаписанорисовать лучшедругих, также, каквдовицеБерман и ПолуШлезингеруна родунаписанолучше другихвыдумыватьистории. А другимнаписано народу петь,танцевать,следить втелескопы зазвездами,делатьфокусы, бытьпрезидентамиили спортсменами,и так далее.
Мнекажется, чтоэто началосьеще в тевремена,когда людижилинебольшимисемейными группами– человек попятьдесят,много когдапо сто. И при помощиэволюции, илиГоспода Бога,все устроилосьчерезгенетикутакимобразом,чтобы этимсемьям былолегче жить,чтобы всегданашелся кто-нибудь,кто мог бырассказатьчто-нибудь интересноевечером уогня, акто-нибудьдругой –нарисоватькартину настене пещеры,а еще кто-тоничего бы небоялся, и такдалее.
Воттак я думаю. Иразумеется,эта модельтеперь ужебольше не работает,потому чтопростая одаренностьв какой-тообластисовершеннообесцениласьс приходом печатногостанка, и радио,и телевидения,и всегоостального.Умеренноодаренныйчеловек,который былбы сокровищемдля всейокругитысячу летназад,вынужден заброситьсвой талант,найти себедругоезанятие,потому чтосовременныесредствасообщенияежедневно,непрерывнозаставляютегосоревноватьсяс чемпионамимира в егообласти.
Навсю планетувполнедостаточнотеперь иметьпо десяткунаилучшихпредставителейв каждойобласти человеческойодаренности.А умеренноталантливыйчеловекзадавливаетв себе свойталант до техпор, пока,фигуральноговоря, не напьетсяна свадьбе ине начнетотбивать чечеткуна столе, вманере ФредаАстера иДжинджер Роджерс.Для таких людеймы придумалиособое слово.Мы говорим, чтоони выделываются.
Икакова женаграда этимлюдям? Наследующееутро онислышат отнас: "Ну и надралсяже ты вчера!"
* * *
Такчто, ставподмастерьему ДэнаГрегори, явышел на бойс чемпионом мирав областимассовогоискусства.Бессчетноемножествоодаренныхмолодых художников,поглядев наегоиллюстрации,бросилирисование смыслью: "Божемой, мненикогда неудастсясоздать такуюкрасоту".
Яосознаютеперь своетогдашнеенахальство.Еще когда ятолько началкопироватьГрегори, ужетогда я думал:"Если я будумногоработать, то,черт возьми, ия смогуточно так же".
* * *
Таквот, я стоялна главномвокзале, авокруг менявсеобнимались ицеловались –со всеми, какмне тогда казалось.Я не ожидал,что ДэнГрегориприбудет встретитьменя лично,но почему небыло Мэрили?
Зналали она, как явыгляжу? Безсомнения. Я послалей множествоавтопортретов,и несколькоснимков,сделанныхмоей матерью.
Отец,кстати, неприкасался кфотоаппарату.Он говорил,что камерасохраняетлишь ногти,волосы и ошметкикожи,сброшенныедавноушедшимилюдьми. Яполагаю, онсчиталфотографиижалкой заменойубитым вовремя резни.
Нодаже если быМэрили и невидела ниодного из техрисунков иснимков, менявсе равно несоставило бытрудавычислить.Моя кожа быланамноготемнее, чем увсех остальныхпассажировспальныхвагонов. А человекус кожей ещетемнее, чеммоя, по обычаямтого временивход в спальныйвагон и вовсевоспрещался[31] – как и почтиво все гостиницы,театры ирестораны.
* * *
Абыл ли яуверен, чтоузнаю навокзале Мэрили?Как нисмешно, нет.Она за годынашей перепискивыслала мне девятьсвоихфотографий,которыепереплетенытеперьвместе списьмами.Снимкисделал самДэн Грегори,при помощи наилучшейфототехники.При желаниион вполне могбы статьуспешнымфотографом.Но на каждомГрегори оделее в костюм ипридал ейпозуперсонажа изкакой-нибудькниги, ккоторой онделалиллюстрации –императрицыЖозефины,модницы изпроизведенийФицджеральда,пещернойжительницы,женыпервопоселенца,русалки срыбьимхвостом, итак далее. Итогда, исейчас было сложноповерить, чтона снимкаходна и та жеженщина, а недевять разных.
Наплатформебыло полнокрасавиц.Скорый "ХХвек" былтогда самымшикарным извсех поездов[32].Я ловил глазаженщин, однойза другой, внадежде намагниевуювспышку узнаванияв их головах.Боюсь, чтовсе, чего ядобился – этоутвердитькаждую из нихво мнении,чтопредставителитемных рас ив самом деледо пределапохотливы, иушли отгорилл и шимпанзене такдалеко, какбелые люди.
* * *
ПоллиМэдисон, онаже ЦирцеяБерман,только чтозашла и ушла,прочитавпредварительнолист,заправленныйв пишущуюмашинку, и неспросив, невозражаю лия. А я оченьдаже возражаю!
–Я не закончилпредложение!– сказал я.
–Все мы незакончилипредложение.Мне стало интересно,не ползут лиу тебя покоже мурашки,когда ты пишешьо такомдалекомпрошлом и олюдях в нем.
–Да нет, не так,чтобызаметно, –ответил я. – Я успелразозлитьсяна многоразных вещей,о которых мненеприходилосьвспоминатьгодами, ноэто, пожалуй,все. Мурашки?Нет, неползут.
–А тызадумайся. Тыведь знаешь,как много всегострашногопроизойдет сними со всеми,в том числе ис тобой.Неужели тебене хотелосьбы прыгнуть вмашину времени,попасть впрошлое ипредупредитьих?
Ионаобрисоваламне страннуюкартину на лос-анджелесскомвокзале вдалеком 1933году:
–Армянскийподросток, сфибровымчемоданом ипапкойподмышкой,прощается сосвоим отцом.Он отправляетсяискатьсчастья задве споловиной тысячимиль, вбольшомгороде. Кнему подваливаетстарик сповязкой черезглаз, которыйтолько чтоприбыл вмашиневремени из 1987года. И что жестарикговорит ему?
–Надоподумать, –сказал я.
Потомя покачалголовой:
–Ничего неговорит.Машинавремениотменяется.
–Совсемничего?
Ивот что я ейсказал:
–Мне хотелосьбы, чтобы онкак можнодольше продолжалверить в то,что сможетстать великимхудожником ихорошимотцом.
* * *
Прошловсегополчаса. Онатолько чтоснова всовываласько мне вкомнату.
–Я тутпридумалаодну вещь,которую тымог быгде-нибудьвставить, –объявила она.– Мне онапришла в голову,когда явспоминалато, что тыписал раньше,как твой отецначал делатьпрекрасныековбойскиесапоги, а тысмотрел ему вглаза и тамвнутрибольшеникого небыло – или кактвой другТерри Китченначалсоздаватьлучшие своипроизведенияпри помощикраскопульта,и ты смотрелему в глаза итам внутрибольшеникого небыло.
Яне выдержал.Я выключилмашинку.Знаете, где янаучилсяпечататьвслепую? Накурсах машинописипосле войны,когда яполагал, чтостанупредпринимателем.
Потомя откинулся вкресле иприкрылглаза. Ирониявлетает ей водно ухо ивылетает вдругое,особенно ввопросахличной жизни,но я все жесделалпопытку.
–Мои ушиширокооткрыты, –сказал я.
–Я ведь так инерассказалатебе, что Эйбзаписал прямопередсмертью? –спросила она.
–Так и нерассказали, –подтвердил я.
–Я как разразмышляланад этим, впервый день –когда тыпришел напляж.
–Понятно, –сказал я.
Впоследниедни передсмертью еемуж-нейрохирургне мог ужеразговаривать.Все, что онмог – этописать короткиерепликилевой рукой,хотя всюжизнь он былправшой. Извсего телатолько леваярука его ещекак-то слушалась.
Ивот как, пословамЦирцеи,выгляделоего последнеесообщение: "Ячинил радио".
–Или егособственныйповрежденныймозг принималэто забуквальнуюистину, –сказала она, – илиже он пришелк выводу, чтомозги тех,кого оноперировал,представлялисобой всеголишь приемники,получавшиесигналы изкакого-тосовершеннодругогоместа. Я понятнообъясняю?
–Вполне.
–Из маленькойкоробочкиподназваниемрадио вылетаетмузыка, –сказала она,подошла комне ипостучала костяшкамипальцев помоей лысине,как стучат иногдапо радиоприемнику,– но это же незначит, чтовнутри неесидит оркестр.
–Так при чемздесь мойотец и ТерриКитчен?
–Может быть,когда онивдругзанялись тем,чего никогдараньше неделали, и таксильно изменились– может быть,они простоначалиприниматьдругую станцию,по которойпередавалисовсем другиепонятия отом, что им говоритьи что делать.
* * *
Япошел иподелилсяэтой теорией,"люди как всеголишь радиоприемники",с ПоломШлезингером,и он немногопокрутил ее вголове.
–Так значит,на кладбище"Зеленыйручей" закопанысдохшиеприемники, –размышлял он,– в то времякак передатчики,на волнукоторых онибыли настроены,так и продолжаютвещать.
–Вроде того, –сказал я.
Онсказал, чтосам он втаком случаепоследние двадцатьлетпринимаеттолькоэфирный шум,да иногда –что-то,похожее напрогнозпогоды накаком-тоиностранномязыке, в которомон не можетразобрать ниединогослова. Еще онсказал, что ближек концу егосупружескойжизни с БарбиройМенкен,актрисой, онаначала вестисебя так, будто"носиластереонаушники,в которыхдавали "Увертюру1812 года" [33]".
–Это было какраз в товремя, когдаиз милашки насцене, накоторую всембылоисключительноприятно смотреть,она началапревращатьсяв настоящую актрису.Она дажепересталабытьБарбарой.Вдруг, ни стого ни ссего, еестали зватьБар-би-ра[34]!
Онсказал, чтовпервыеузнал обизменении в ееимени вовремяслушаниядела оразводе. Ееадвокат назвалее "Барбира", ипродиктовалсудебнойстенографисткеэто имя по буквам.
Потомв коридоресудаШлезингерспросил ее:
–А куда деласьБарбара?
Онаответила, чтоБарбараумерла!
–И за какимчертом тогдамы выбросилистолько денегна адвокатов?– поинтересовалсяШлезингер.
* * *
Ясказал, чтонечтопохожее янаблюдал,когда ТерриКитченвпервыезабавлялся скраскопультом,обстреливаякраснойнитроэмальюкусок старогостроительногокартона,который онприслонил ккартофельномуамбару.Вдруг, ни стого ни ссего, и онтоже сталчеловеком, укоторого внаушникахигралазамечательнаярадиостанция,мне совершеннонедоступная.
Никакогодругогоцвета, кромекрасного, у неготогда небыло. Двебанкикраснойэмали мы получилибесплатно впридачу к краскопульту,которыйкупили вавтомастерскойв Монтоке,двумя часамираньше. "Тытолько посмотри!Ты посмотритолько!" –повторял онпослекаждогозалпа.
–Он совсем ужесобралсяброситьпопытки статьхудожником ипоступить вадвокатскуюконторусвоего отца,когда мыдостали тоткраскопульт,– сказал я.
–Барбира тожесовсем ужесобраласьбросить попыткистатьактрисой изавестиребенка, – отозвалсяШлезингер. – Итут ей далироль сестрыТеннеси Уильямсав "Стеклянномзверинце"[35].
* * *
Насамом деле,как я теперьвспоминаю,личность ТерриКитченапретерпеларадикальноеизменение втот самыймомент, когдамы увиделивыставленныйна продажукраскопульт,а не позже,когда оннапылилпервые пятнакраснойкраски накусоккартона.Приметилпульт я, и сказал,что он,скорее всего,из армейскихизлишков. Онбыл в точноститакой же, какте, что мыиспользоваливо время войныдлямаскировки.
–Купи мне это, –сказал он.
–Зачем тебе? –спросил я.
–Купи мне это, –повторил он.Ему этоткраскопультбыл теперьнеобходим, иэто при том,что он даже ине догадывалсябы, что этотакое, еслибы я ему необъяснил.
Собственныхденег у негоне былоникогда, хотяон ипроисходилиз старинной,обеспеченнойсемьи. А вседеньги, которыебыли тогдапри мне,должны былипойти напокупку кроваткии колыбелькив тот дом, чтоя купил в Спрингс.Я перевозилсемью, противих желания,из города наприроду.
–Купи мне это, –повторил он.
Ия сказал:
–Ладно, неволнуйся так.Ну, ладно,ладно.
* * *
Атеперь мыпрыгаем внашустаренькуюмашину времениипереносимсяснова в 1932 год.
Злилсяли я, что менябросили нацентральномвокзале? Данисколько. Ясчитал тогда,что Дэн Грегори– величайшийхудожник насвете и,следовательно,во всем прав.Кроме того,мне придетсяизвинить емугораздоболее неприятныевещи, чем то,что он невстретил меняс поезда,прежде чем яразделаюсь сним, а он – сомной.
* * *
Чтоже помешалоему дажеблизкоподойти к тому,чтобы статьвеликимхудожником,несмотря навеликолепиетехники, вкоторой емуне было и нетравных? Яочень многодумал надэтимвопросом, илюбой ответ,который ямогу предложить,относится вравнойстепени и комне. Техническия намногопревосходилвсех абстрактныхэкспрессионистов,но и из менятоже ни шишане вышло, ивыйти немогло – и этодаже несчитаяфиаско с "АтласнойДюра-люкс". Янаписалмножествокартин до "АтласнойДюра-люкс" инекотороеколичествопосле, и ниодна из нихни к черту негодилась.
Нооставим покав стороне моипроблемы, и займемсяработамиГрегори. Онисовершенноправдиво изображалифизическиеобъекты, ноне время. Онбыл певцоммомента, отпервойвстречиребенка сряженым Санта-Клаусомв универмагедо победыгладиаторана аренеКолизея, от церемониизолотогокостыля,связавшегодве половиныжелезнойдороги через веськонтинент, домолодого человека,опустившегосяна колениперед своейдевушкой спредложениемвыйти за негозамуж. Но емунедоставалохрабрости,мудрости илиже простоталантапоказать, чтовремя насамом деле течет,что каждый моментне болееценен, чемследующий, ичто все онислишкомбыстро убегаютв никуда.
Выражусьнемногопо-другому.Дэн Грегори былчучельником.Он набивал,покрываллаком и приколачивалк стенесамые,казалось бы,потрясающиемоменты, и всеониоказывалисьунылыми пыльнымибезделками,наподобие лосинойголовы,купленной надачнойраспродаже,или жемеч-рыбы настене вприхожей дантиста.
Ясно?
Выражусьеще немногопо-другому.Жизнь, по определению,не можетстоять наместе. Кудаона движется?От рождения ксмерти, безостановок.Даже мискагруш на клетчатойскатертитечет и колышется,еслинанесена нахолст кистьюмастера. Икаким-товолшебнымспособом,тайнукоторого ния, ни ДэнГрегори так никогдаи не смоглипостичь, нокоторымовладелилучшие изабстрактныхэкспрессионистов,на великихкартинахвсегдаприсутствуютжизнь исмерть.
Жизньи смерть былии на томсамом кускекартона,который,казалось бы,случайнымобразом заляпалдавным-давноТерри Китчен.Я понятия неимею, как оних туда всунул.Он, впрочем,тоже.
Явздыхаю."Эхма",говоритстарик РабоКарабекян.
10
Иснова 1933 год.
Япоказаладрес ДэнаГрегориполицейскомуна Центральномвокзале. Онсказал, чтоэто всего ввосьми кварталахотсюда, изаблудитьсяпо дороге невозможно,потому чтоэта часть городарасчерченана клетки,какшахматнаядоска. Вокругбыла ВеликаяДепрессия, ина вокзалебыло полнобездомных –так же, как исейчас[36].Газетные заголовкисообщали обувольнениях,разоренныхфермах, лопнувшихбанках – так же,как и сейчас.Все, чтоизменилось,насколько японимаю – эточто еще одну ВеликуюДепрессию мытеперь можемпри помощителевиденияскрыть. Неудивлюсь,если так ужескрыли ТретьюМировую.