–Зверипроводиливсе время вмастерскойБескудникова,на заднемдворе, –сказал он. –Подмастерьяи ремесленникиласкали иподкармливалиих, и меня вместес ними. Но ямог ещекое-что, начто остальныеживотныебыли неспособны. Явыучил теязыки,которыезвучали вмастерской.Сам Бескудниковполучилобразованиев Англии иФранции, иемунравилосьдавать своимподручнымприказы натом илидругом изэтих языков итребовать,чтобы егопонимали.Очень скоро ясталприноситьпользу вкачествепереводчика.Япересказывалим в точности,что сказалмастер. Русскийи польский яуже знал отприслуги.
* * *
–И армянский, –подсказал я.
–Нет, – сказалон. – У своихпьяныхродителей я научилсятолько орать,как ишак итрещать, какмартышка – иогрызаться,как волк.
Дальшеон рассказал,как обучилсявсем ремеслам,которымизанимались вмастерской, иприобрел, также, как и я,сноровкуухватывать внаброскесносноеподобие любоголица, фигурыили предмета.
–В десять лети я сталподмастерьем.Когда мнеисполнилосьпятнадцать, –продолжал он,– ни у кого неоставалосьсомнений вмоейгениальности.Бескудниковпочуял опасностьи назначилмне задание –по общемумнениюневыполнимое.Он пообещалперевестименя времесленники,если янарисую отруки, с обеихсторон,бумажныйрубль,который обманулбы зоркихкупцов набазарнойплощади.
Онухмыльнулся.
–Афальшивомонетчиковв те дни, –сказал он, – наказывалипублично. Нависелице, натой же самойбазарной площади.
* * *
ЮныйДан Григорянпотратилшестьмесяцев ипроизвел, поегособственнымсловам и помнению ремесленниковв мастерской,точную копию.Бескудниковобъявил егоусилия смехотворнымии порвалбумажку вклочья.
Григорянсделалвторую копию,еще лучше. На этоушло ещешесть месяцев.Бескудниковзаявил, чтоэта – хуже первой,и кинул ее вогонь.
ТогдаГригорян,проработавна этот разцелый год,нарисовалеще одну,самую лучшуюиз всех.Разумеется,все это времяон продолжалвыполнять всюположеннуюему работу вмастерской ипо дому.Однако,закончив третьюподделку, онспрятал ее вкарман.Бескудниковувместо этогоон предъявилнастоящийрубль,которыйслужил емуобразцом.
Какон и ожидал,старикподнял насмех и эту работу.Но прежде чемБескудниковуспел ее уничтожить,Григорян выхватилбумажку изего рук ивыбежал наплощадь. На настоящийрубль онкупилкоробкупапирос, бросивпри этомтабачнику,что рубль унего отБескудникова,резчика наимператорскоммонетномдворе, и,следовательно,не может небыть подлинным.
Когдамальчишкавернулся спапиросами,Бескудниковпришел вужас. Онникогда непредполагал,что подделкав самом делебудетпотрачена набазаре.Оборот онупомянултолько какмерку успеха.Глаза у неговыкатились,он потел изадыхался. Онбыл, в сущности,порядочным человеком,позволившимревностизатуманитьего суждение.Этот рубль –кстати, егособственноетворение – емупротянулподмастерье,и потомукупюра всамом делепоказаласьему фальшивой.
Чтоже старикуоставалосьделать?Табачникнесомненнораспознаетподделку, аоткуда она унего, он наверняказапомнил. Адальше? Законесть закон. Главныйимператорскийрезчик и егоподмастерьебудут болтатьсярядом на площадив базарныйдень.
–Надо отдатьему должное, –сказал мнеДэн Грегори. –Я никогда емуне забуду, чтоон решилсобственноручновернутьсмертоносный,как онсчитал, листокбумаги. Онпотребовал уменя тотрубль, скоторого ясрисовывал копию.Я,разумеется,выдал емусвоюбезупречнуюподделку.
* * *
Бескудниковнаплелтабачнику,что рубль, потраченныйегоподмастерьемна папиросы,был для негочрезвычайнодорог какпамять.Табачникувсе это былобезразлично,и он обменялподлиннуюкупюру нафальшивку.
Сияющийстариквернулся вмастерскую.Не успеввойти,впрочем, онобъявил, чтозадаст Григорянутакую трепку,какой тот ещене видывал.До того дняГригорянвсегдапослушнопринималпобои, как инадлежалопорядочномуподмастерью.
Наэтот размальчишкаотбежалнемного в сторону,повернулся ипринялсясмеяться надсвоим мастером.
–Как ты смеешьтеперьсмеяться? –вскричалБескудников.
–Над тобой ясмеюсмеяться итеперь, и доконца моейжизни, –отозвалсяподмастерье.Он рассказалисторию подлинногорубля и своейподделки. – Неосталосьбольшеничего, чемуя мог бынаучиться утебя. Я превзошелтебя по всемстатьям. Моягениальностьзаставиларезчика императорскогомонетногодвораподсунутькупцу набазаре поддельныйрубль. Толькоесли намсужденобудет все жестоять бок обок набазарнойплощади с петлямина шеях, яповинюсь передтобой. Вот какиемои словастанут тогдапоследнимина этойземле: "Что ж,признаюсь. Яне был настолькоталантливым,каким себясчитал.Прощай же,прощай, жестокаяжизнь".
13
Самоуверенныймальчишка ДанГригорянпокинулмастерскуюБескудниковав тот же день,и без трудананялся, ужеремесленником,к другомухудожнику, мастеругравировки ишелкографии,которыйделалплакаты длятеатров и иллюстрациик детскимкнижкам.Подделка его таки не вскрылась– или, покрайней мере,никто не проследилее появлениек нему илиБескудникову.
–И,разумеется,Бескудниковникому нерассказывал,– сказал онмне, – обистиннойпричине того,что он и егосамыймногообещающийподмастерьерешилирасстаться.
* * *
Онзаявил, чтоделает мнеодолжение,обходясь сомной такнеприветливо.
–А посколькуты ужегораздостарше, чембыл я, когда япревзошелБескудникова,– продолжалон, – следуеттакже, нетеряявремени, подобратьдля тебязадание, сравнимоесперерисовываниемрубля отруки.
Онсделал вид,чторазмышляет, выбираяодну работуиз множества,но я не сомневаюсь,что на самойдьявольскисложной изних оностановилсязадолго домоего прибытия.
–А! –воскликнулон. – Нашел! Тыпоставишьмольбертпримерно там,где сейчасстоишь. Апотом тыизобразишьэту комнату –так, чтобытвою картинунельзя былоотличить отфотографии.Справедливо,как тысчитаешь? Надеюсь,что нет.
Ясглотнул.
–Никак нет, –сказал я. –Совсем несправедливо.
Тогдаон сказал:
–Превосходно!
* * *
Ятолько чтосъездил вНью-Йорк,впервые задва года.ЦирцеяБерманрешила, что ядолжен этосделать,причем водиночку –чтобыдоказатьсамому себе,что я совершенноздоров, ненуждаюсь ни вчьей помощи,не являюсь нив какомсмысленемощным.Сейчассерединаавгуста. Оназдесь уже двамесяца снебольшим – астало быть,уже два месяца,как я пишуэту книгу!
Онауверяла меня,что вНью-Йорке янайду источниквечнойюности, стоитмне пройтисьпо местам,знакомым стех времен,когда ятолько чтоприехал изКалифорнии.
–Твои мышцырасскажуттебе, что онипочти не потерялиупругости стех пор, –сказала она. –А твой мозг,если ты небудешь емумешать, срадостьюнапомниттебе, какимдерзким ивзволнованнымон тогда был.
Звучалоубедительно.Но знаете,что? Она готовиламне западню.
* * *
Еепророчестводажеисполнялоськакое-то время,хотя ей ибылосовершеннонаплевать,каково мнебудет со всемтем, что онамненаобещала. Все,что ей былонужно – этоубрать меняотсюданенадолго,пока онанаведет свойпорядок намоей собственности.
Покрайней мереона невзломалаамбар, хотя вполнемогла бы,вооружившисьдостаточнымколичествомвремени, топоромимонтировкой.За топором имонтировкойнужно быловсего лишьзайти вбывшую конюшню.
* * *
Яи в самомделепочувствовалсебя сновадерзким испособным навсе, повторивпуть отЦентральноговокзала[42]к кирпичномудому, триподъездакотороговыкупил длясебя ДэнГрегори. Яуже знал, чтоих сноваразделили. Разделилиих примернотогда, когдаумер мой отец,за три годадо вступленияАмерики ввойну. Вкоторую извойн? Да в Пелопонесскую,конечно же.Что, никто,кроме меня,не помнитПелопонесскуювойну?
* * *
Начнемеще раз.
ЖилищеГрегориснова сталотремяотдельнымиподъездамивскоре послетого, как он,вместе с Мэрилии ФредомДжонсом,отбыл вИталию, чтобыпринять участиев грандиозномсоциальномэксперименте,затеянномМуссолини.Хотя и ему, иФреду к томувремени было ужеза пятьдесят,они подалипрошение наимя самогоМуссолини, иполучили отнегосоизволениена то, чтобынарядиться вформу пехотныхофицеровитальянскойармии, безкаких-либознаков различия,и изображатьна картинахэту армию вдействии.
Онипогиблипочти вточности загод до вступленияАмерики ввойну –кстати, нетолько противГермании,Японии ипрочих, но ипротивИталии. Ихубили седьмогодекабря 1940года близегипетскогоселенияСиди-Баррани.Как сообщаетмне"Британскаяэнциклопедия",тридцатьтысячангличансмяли в битвепри Сиди-Барранивосемьдесяттысяч итальянцев,захвативсорок тысяч пленныхи четырестастволов.
Подзахваченнымистволамиэнциклопедияимеет в видуне ружья и непистолеты.Она имеет ввиду здоровенныеартиллерийскиеорудия. Аучитывая, чтоГрегори и егоприятельДжонс былипомешаны навсякого рода оружии,необходимоотметитьздесь, чтоприкончилиих танки "Матильда",пулеметы"Стэн" и "Брэн", атакжевинтовки"Энфилд" с примкнутымиштыками.
* * *
Почемуже Мэрилиуехала вИталиювместе с Грегории Джонсом?Потому чтоона любилаГрегори, а онлюбил ее.
Прощенекуда, мнекажется.
* * *
Самыйвосточный изтрехподъездов,принадлежавшихкогда-тоГрегори, какя обнаружилтолько что вовремя своегонедавнегопутешествияв Нью-Йорк,являетсятеперьдипломатическоймиссией ирезиденциейделегацииСалибарскогоэмирата вОрганизацииОбъединенныхНаций[43]. Яникогда вжизни неслышал оСалибарском эмирате,и моя"БританскаяЭнциклопедия"тоже о нем незнает. Таместь толькостатья опустынномоазисеСалибар, гдепроживаетодиннадцатьтысяччеловек –примерно каквСан-Игнасио.ЦирцеяБермансчитает, чтомне давнопораобзавестисьновойэнциклопедией,и парочкойновых галстуковзаодно.
Большаядубоваядверь натяжелыхпетлях всееще на месте,толькоколотушки вформегоргоны наней большенет. ГоргонуГрегоризабрал ссобой вИталию, и явстретился сней напараднойдвери палаццоМэрили воФлоренции,после войны.
Теперьона,наверное,переехалаеще куда-то,потому чтолюбимаяИталией, имной, контессаПортомаджореумерлаестественнойсмертью, восне, в ту жесамую неделю,что и любимаямной Эдит.
Таеще неделькаслучилась устарикаКарабекяна.
* * *
Среднийподъездразделили напять квартир,по одной наэтаж. Это явычислил попочтовым ящиками кнопкам отзвонков вприхожей.
Тольконе говоритепри мне оприхожих!Впрочем, обэтом – чутьпозже! Всемусвое время.
* * *
Всреднемподъезденаходилисьраньше комнатадля гостей, вкоторую менязаточили поприезде, параднаязала прямопод ней,библиотекаеще ниже, искладхудожественныхпринадлежностейв подвале.Меня-то,собственно,интересовалскорее самыйверхний этаж,который былчастьюмастерской,под огромнымпротекающимлюком впотолке. Яхотел выяснитьтолько, всели еще вкрышу былврезан этотлюк, и если да,то сумели линовые хозяеваего законопатить,или же тазыпод ним досих пор исполнялиминималистическуюмузыку после каждогодождя или снегопада.
Носпроситьбыло некого,и я этого таки не узнал.Так что тут всюжете зияетпрореха, дорогойчитатель. Яэтого так ине узнал.
Авот и другая.Подъезд ещедальше кзападу, опятьже судя позвонкам ипочтовымящикам, былразделен надве квартиры,вероятнеевсего трехэтажнуювнизу идвухэтажнуюнад ней.Именно этутретьвладенийГрегоринаселяла егоприслуга, издесь жевыделилинебольшую, ноуютнуюспаленку идля меня.КомнатаФреда Джонса,кстати, примыкалапрямо кспальнеГрегори иМэрили, в Салибарскомэмирате.
* * *
Ииз этогоподъезда сдвумяквартирамивышла женщина,старая идряхлая, нодержавшаясяочень прямо.Без всякогосомнения,когда-то онабылакрасавицей. Явгляделся внее, и у меня вголове вспыхнулмагний. Я ееузнал, хотяона меня незнала. Мыникогда невстречались.Еще черезсекунду всплылои имя –БарбираМенкен,бывшаясупруга ПолаШлезингера.Он уже многолет как необщался сней, и понятияне имел, гдеона живет.Она оченьдавно неиграла ни вкино, ни втеатре, и всеже это былаименно она.Грета Гарбои КэтринХэпбернживут в томже районе[44].
Яс ней незаговорил.Думаете,нужно было заговорить?И что бы я ейсказал? "УПола все впорядке,передает привет"?Или, можетбыть, вот что:"Расскажитемне, какумерли ваширодители"?
* * *
Ужиналя в клубе"Столетие". Яуже много летпринадлежу кнему[45].Управляющийтам сменился,и я спросил унего, чтостало спрежним, поимениРоберто. Онответил, чтоРобертопопал подмотоциклкурьера, несшегосяпротивдвижения поодностороннейулице, прямоперед дверьюклуба.
Ясказал, чтомне оченьжаль, и он сомной полностьюсогласился.
Никогоиз своихзнакомых ятам неувидел, чтонеудивительно,посколькувсе моизнакомыеумерли. Затоя подружилсяв баре соднимписателем,намного младшеменя. Он, как иЦирцеяБерман, пишетроманы длямолодежи. Яспросил его,слышал ли онкогда-нибудьтакое имя –Полли Мэдисон,а он спросилменя, слышалли якогда-нибудьтакоеназвание –Атлантическийокеан.
Такчто мыпоужиналивместе. Онрассказал мне,что его женауехалакуда-то слекцией. Онау него былазнаменитымсексологом.
Тогдая со всейвозможнойделикатностьюосведомилсяу него, неиспытываетли онкаких-либоособенныхзатрудненийв постели сженщиной,стольискушенной влюбовныхиграх. На чтоон, прикрывглаза,ответил, чтоя попал своимвопросомпрямо вяблочко.
–Мне непрерывноприходитсяуверять ее,что я ее всамом делелюблю, –сказал он.
* * *
Остатоквечера япровел безприключений,в номереотеля"Алгонкин"передтелевизором, покоторомукрутилипорнографию.Смотрел яоченьневнимательно,вполглаза.
Ясобиралсяуехать изгорода напоезде на следующийдень, но зазавтракомвстретил ещеодного жителяИст-Хэмптона,по имениФлойдПомеранц. Онтожеотправлялсядомой, и предложилподброситьменя в своемлимузине. Я сготовностью принялприглашение.
Удивительнойприятностиспособпередвижения!В этом "Кадиллаке"было ещеуютнее, чем вутробе.Скорый "ХХвек" был, как яуже упоминал,чем-то похожна утробу –постоянноедвижение и странныезвуки,приходящиеснаружи. Но"Кадиллак"напоминал гроб.Я и Померанцехали, какдва покойника.К черту всеэтимладенческиеассоциации.Мы так удобноустроились,вдвоем в одномобширном,шикарномгробу. Всех,кто толькоможет себеэтопозволить,надо хоронитьвместе скем-нибудьеще. С кемугодно еще.
* * *
Померанцболтал освоейразбитойжизни, о том,как ему придетсяподбирать исклеивать ееосколки. Онис ЦирцеейБерманодногодки,ему тожесорок три. Тремямесяцамираньше онполучилодиннадцатьмиллионов зато, что освободилпостпрезидентаодного изтелеканалов.
–Большаячасть моейжизни ещевпереди, – сказалон.
–Да, – сказал я. –Похоже на то.
–Как выдумаете, яеще могууспеть статьхудожником? –спросил он.
–Это никогдане поздно, –ответил я.
* * *
Язнал, что доэтого он ужеузнавал уПола Шлезингера,успеет ли онстатьписателем. Онсчитает, чточитателямбудетинтересноузнать еготочку зренияна то, как сним обошлисьнателеканале.
Шлезингерговорилпотом, чтонадо бы придуматькакой-тоспособубедить всехэтихпомеранцев,от которых вокруге нетникакогопрохода, чтовысосанного имииз экономикидолжно бытьим уже болеечем достаточно.Он предложилвыстроитьпочетный залбогатства иуставить егостатуями –специалистыпоарбитражнымоперациям, позахвату контрольныхпакетов, поразмещениюрискованныхвкладов,разнообразныебанковскиепосредники,всевозможныеобладателизолотыхавансов и платиновыхвыходныхпособий, –рядком, внишах, а напостаментахуказыватьполныеданные,сколькомиллионовони законнымобразомукрали искольковремени им наэто понадобилось.
Яспросил уШлезингера,попаду ли яв почетныйзал богатства.Поразмысливнемного, онпришел к выводу,что вкаком-топочетномзале место мненайдется, ноденьгипришли ко мнев результатеслучайногостеченияобстоятельств,а не моейсобственнойалчности.
–Твое место – впочетномзаледурацкоговезения, –объявил он.Сначала онсобиралсяоткрыть его вЛас-ВегасеилиАтлантик-Сити[46],но потомпередумал. –На Клондайке,вот где, –сказал он. –Чтобы достатуи Рабо Карабекянав почетномзаледурацкоговезения надо былодобиратьсяна собачьихупряжках. Илинаснегоступах.
Емукак ножострый, что явладею долейв "БенгальскихТиграх", а мнена этонаплевать. Он– ярый болельщик.
14
Так вот,шофер ФлойдаПомеранцавысадил меняу самогоначалавымощеннойкамнемдорожки к моемудому. Явыпросталсяиз нашегосовместногогроба, ослепленныйзаходящимсолнцем, какграф Дракула.Ощупью добралсяя до входнойдвери иоткрыл ее.
Сначалая опишу вамприхожую,которую с полнымправоможидалувидеть.Стены еедолжны былибыть выкрашенынеяркойбелойкраской, каки всеостальные вертикальныеповерхностиво всем доме –исключаяподвал ифлигельприслуги.Прямонапротиввхода мнедолжен былоткрыватьсявид на картинуТерриКитчена"Потайноеокно", как на вертоградХристов. Полевую руку –Матисс,женщина счернойкошкой наруках на фонекирпичнойстены, увитойжелтыми розами[47].Милая Эдитсовершенночестновыкупила ее умузея, чтобысделать мнеподарок напятуюгодовщинусвадьбы.Справадолжно быловисетьполотно ГансаГофмана,которое ТерриКитченполучил отФилиппаГустона вобмен на однуиз своихкартин, апотом отдалмне – потомучто я оплатилзаменукоробкипередач наего "Бьюике"цвета детскойнеожиданности,с откидной крышей.
* * *
Есливам нужныподробностиоб этойприхожей, откопайтеномержурнала"Строительствои отделка" зафевраль 1981года.Прихожаяпопала наобложку, на фотографии– вид черезоткрытуюдверь смощеной дорожки,которуютогдаобрамляли пообеимсторонам кустыдикой розы.Главнаястатьяномерапревозносилавесь мой домкакнепревзойденныйэкземпляротделкиздания, выстроенноговвикторианскомстиле, подколлекциюсовременногоискусства. Особственноприхожейсказано воткак: "Картины,развешанныев прихожейдомаКарабекяна,могли быстатьосновойпостояннойэкспозициинебольшогомузея современногоискусства,но, при всемсвоем великолепии,служат всеголишьзакуской передпоследующимневероятнымбогатствомблюд – шедевров,которыеожидаютпосетителяна стенах высокихкомнат,выдержанныхв строгом беломтоне".
Думаете,это я,великий РабоКарабекян,устроилстольсчастливыйсоюз междустарым и новым?Нет. Всесделаламилая Эдит.Это она решила,что мне поравернуть сосклада моюколлекцию. Вконце концов,этот дом передавалсяв ее семье изпоколения впоколение, ибыл для неенаполненвоспоминаниямине только осчастливомдетстве, проведенномздесь налетнихканикулах, нои о первомбраке, весьмаудачном.Когда япереехал сюдаиз амбара,она спросила,как я себячувствую встольстаромоднойобстановке. Ясовершенноискренне, отвсей душиответил, чтомне нравитсявсе, как оноесть, и что намой счет ничегоменять ни вкоем случаене нужно.
Такчто Господьсвидетель –это Эдитнаняла рабочих,которыесодрали всеслои обоев досамойштукатурки,снялихрустальныелюстры,установиввместо нихпрожекторына полозьях,и выкрасиливсе дубовые плинтуса,перемычки,дверные иоконные рамы,и все стены всплошной матово-белыйцвет!
Когдаработа былазакончена,она словно помолоделана 20 лет. Онасказала, чтоедва не сошлав могилу, таки не открыв всебе талант кремонту иотделке. Апотом она объявила:
–Звониперевозчикамсо склада"Мой милый дом",– в чьихстенах мояколлекцияпокоилась ужемногие годы. –И пусть онивынесут насвет все твоипрославленныеполотна, ипусть скажутим: "Поравозвращатьсядомой!".
* * *
Когдаже я вошел всвоюприхожуюпосле поездкив Нью-Йорк, топередо мнойпредсталакартинастоль ужасающая,что, клянусьчестью, ясразу жепредставилсебе визитманьяка-убийцыс топором. Я нешучу! Мне казалось,что везде,куда нипосмотри –пятна запекшейсякрови! Прошлацелая минута,прежде чем японял, чтоменя окружает:обои согромнымиалыми розамина черномфоне, каждая –с кочанкапусты, рамыи плинтусацветадетской неожиданности,а также шестьхромолитографийс девочкамина качелях,обрамленныхв пунцовый бархат,в золоченыхрамах,весивших неменьше, чемлимузин,доставившийменя на порогэтогокошмара.
Я,кажется,закричал.Говорят, чтоя закричал.Что же якричал? Мнепотом рассказали,что я кричал.Я сам этогоне слышал,слышалитолько окружающие.Когдакухарка с дочерью,прибывшиевниз первыми,примчалисьна шум, вотчто я кричал,по их словам,повторяя всевремя одну иту же фразу:
–Я ошибсядомом! Яошибся домом!