Она увядает. Истончается в пыль. Долго ли осталось до того мига, когда я, обернувшись, не увижу Майи на спине Мохиндры? Потому что ее хрупкое тело распластано на земле и над ним кружат грифы.
Пустыня за день поглотит ее без остатка. Плоть вернется в землю.
Разве кому-нибудь есть дело до судьбы какой-то девчонки? – написала она в моем дневнике.
(Я обдумываю, как бы привязать Акбара собственным его тюрбаном к Мохиндре. А самому сбежать с Майей.)
Мотивы
Скажи, чтобы он перестал, пита.
Перестал?
Я про Акбара.
Перестал что? Готовить нам еду? Ухаживать за верблюдами?
Вести нас неизвестно куда! Ты ведь и сам не знаешь, куда мы направляемся! А еще он издевается. Выставляет меня в дурацком виде.
Ты найдешь способ, Сандип.
Способ сделать что?
Сравняться с ним. Показать, что ты не хуже. У каждого человека есть свои сильные стороны.
Я не вижу в нем сильных сторон. Вижу только, что он хитрит. Акбар не обычный проводник, Бариндра. Не верю, что он просто помогает Фаруку. У него что-то нехорошее на уме.
Вполне может быть, Сандип. Но ведь у всех у нас на уме что-то свое.
Пита, ты совсем ослеп? Ему нужна Майя!
Неужели? А тебе-то что нужно, Сандип? Как ты очутился посреди пустыни? Разве не из-за Майи? Как все мы здесь очутились?
Он пинает носком песок. И отходит от меня.
Действительно, как?
С Теджаль совсем другое. (Мне действительно очень хотелось ощущать в руках ее тело.) И дело не только в красоте Майи. (Хотя она и поражает меня в самое сердце.) И уж точно я оказался здесь не из-за данного сестре обещания. (Это ежу понятно.)
Что же тогда я здесь делаю? Посреди пустыни с ненавидящим меня незнакомцем, с готовым пасть духом отцом и девушкой, которая скорее не девушка, а мираж?
Бариндра учил меня, что нельзя препятствовать движениям души. Надо ее уважать. Преклоняться перед ее мудростью. И никогда не навязывать ей свою волю.
Но что делать, если тело, в котором помещается душа, стремится к саморазрушению? Молча наблюдать, ничего не предпринимая?
Это очень просто, Сандип, – убеждала меня Парвати. – Чтобы помочь Майе, будь ее голосом. До тех пор, пока к ней не вернется ее собственный.
А вдруг он не вернется никогда? Меня спасли, потому что я громко плакал. Но как спасти Майю, если она не издает ни звука?
3 декабря 1984
Самая одинокая на свете
Акбар с Бариндрой навьючивают верблюдов. Впереди целый день под обжигающим до волдырей солнцем. Еще один день на пути неизвестно куда. Еще один день печальных песен пустыни, которые будет нам петь Акбар. Поет он хорошо и даже слишком. Каждая безупречно прозвучавшая нота смягчает мою злость. Своим голосом он даже меня соблазняет слепо следовать за ним через пески.
Майя сидит на земле рядом с Мумаль. Облезлая верблюдица жует листья, широко вращая большими влажными губами.
Майя? Я стараюсь взять тон в одно и то же время повелительный (Кроме меня тебе тут никто не поможет!) и мягкий (Я ни за что не причиню тебе вреда).
Майя, ты должна написать в моем дневнике свое имя. Откуда ты. И куда хочешь попасть. Бариндра, если он будет все это знать, наверняка сумеет вывести нас из пустыни и доставить тебя в безопасное место.
Она поднимает голову, но смотрит не то мимо, не то сквозь меня.
(Теперь и ты, Сандип? Тоже захотел покомандовать?)
Майя снова опускает глаза к спиралям и кругам, которые рисует на песке.
Она заставляет меня отступить. Словами, которые звучат только у меня в голове.
Хорошо, Майя, обойдемся без слов. Мы с тобой в пустыне. К чему здесь слова?
Я отламываю от дерева ветку. Обрываю с нее листья и отдаю их Мумаль. А палочкой отмечаю на песке Нью-Дели, Карачи, Джодхпур и Джайсалмер. На краю пустыни Тар рисую границу между Индией и Пакистаном. Потом дорисовываю карту вширь, на ней появляются Бомбей, Лондон, Сингапур, Нью– Йорк.
Покажи, – говорю я шепотом. – Прошу тебя. Пока Бариндра с Акбаром заняты.
Она, не глядя на меня, встает. Протягивает палку к моей грубой карте. Она громко дышит. Крепче сжимает палку. Но тут у нее начинают дрожать руки.
Ты только покажи, Майя. Откуда ты приехала?
Она делает шаг влево. Из Лондона? Но палочка в ее руке размашисто мечется взад-вперед, от Дели до Нью-Йорка. Даже волшебная лоза у колдунов – и та так не раскачивается.
Неужели слухи были правдивыми, и Майя на самом деле одержима злыми духами?
Я беру ее за запястье, дрожь унимается. Нет, никакой сверхъестественной силы в ней нет. И подземная река у нас под ногами не протекает. Просто все ее мышцы охвачены страхом. Она у страха в плену.
Майя вырывает у меня свою руку. Ломает палочку о коленку и отбрасывает обломки.
Все в порядке, Майя. Всё будет хорошо. Обещаю тебе.
Она ныряет под полог и исчезает в палатке.
(Да? Каким это образом всё будет хорошо?)
Нож
Что с тобой, Сандип? Лакшми отвергла твою любовь?
Пошел вон, Акбар.
А в ней ведь правда есть что-то такое? И больно она сделать умеет.
Он дотрагивается до яркого кровоподтека на скуле.
Ты о чем?
Врезала мне. Из-за ерундового недоразумения. А ты-то занят своими переживаниями, синяка даже не заметил.
Я заметил! Думал, это один из твоих вонючих верблюдов тебя лягнул.
Слушай, Сандип, и запоминай. Вы с отцом увезли ее из города в пустыню. Зачем? Надеетесь, что здесь, среди безлюдья, она снова заговорит? Распахнет перед вами душу? На самом деле она хочет одного. Чтобы ее спасли. И чтобы это сделал настоящий мужчина.
Что ты с ней натворил, Акбар?
Ничего, чего бы не натворил ты, если бы не был таким слюнтяем.
В руке у меня словно бы сам собой появляется нож.
Не смеши меня, Сандип.
Если я сейчас вспорю тебе брюхо, Акбар, оттуда вывалится клубок змей.
Мальчик, убери нож. И знаешь что? Забудь о ней. Ее судьба решена. И ты сам это прекрасно понимаешь.
Я не позволю!
А что ты можешь, Сандип? Жалкий, сопливый мальчишка. Из нынешнего положения есть только один выход. И Бариндра понял это уже несколько дней назад.
Вся правда
У меня не оставалось выбора, – говорит шепотом Бариндра. – Я не хотел этого делать. Но ничего лучше не придумал. Отвезти Майю обратно в Джайсалмер я не могу: твоя мать ее не примет, и остальные тоже.
Но какое ты имеешь право, пита? Сватать девушку, которая тебе даже не дочь? И за кого? За Акбара!
Я не сватаю ее за Акбара. Она просто поживет с его семьей, пока не решит, что делать дальше.
Они превратят ее в служанку! В рабыню! Даже если захочет, она не сможет от них уйти! И ты это понимаешь!
Сандип, я оберегал Майю, покуда мог. Когда Фарук предложил взять ее к себе в деревню, мне показалось, что лучше в сложившейся ситуации ничего не придумаешь. Если Майе хочется чего-то другого, она должна об этом сказать, и поскорее. Сегодня вечером мы будем в Аламаре. Это конец пути.
Пита, пожалуйста, дай мне еще чуточку времени. Хотя бы один день. Вот, это мой дневник. Видишь? Майя писала мне. Раньше. Она уже начинала доверять мне, а тут вы потащили ее в пустыню!
Покажи, покажи свой дневничок, Сандип.
Убери руки, Акбар!
Бариндра, скажите, пусть он мне его даст. Вдруг там найдется что-то, что поможет Майе.
Нет, Акбар! Несмотря на подозрительную историю с болезнью Фарука, я позволял тебе вести нас через пустыню.
Я закрывал глаза на твое вольное обращение с Майей. И не мешал всю дорогу цепляться к Сандипу. А все потому, что ты был мне нужен. Но сейчас ты перегибаешь палку. Дневника моего сына тебе не видать! В том, что он там пишет, – частица его души!
Глаза у Бариндры налились кровью. Жилы вздулись. Он пристально смотрит на Акбара, пока тот не отводит взгляд.
Понятно.
Вот и хорошо. Раз всем все ясно, давайте навьючим верблюдов и в путь.
Акбар дожидается, пока Бариндра отойдет подальше.
Запомни, Сандип. Держись подальше от моей будущей жены.
Это легко
Я делаю выпад. Акбар подставляет руку. Лезвие рассекает ему кожу на запястье.
Сандип, идиот! Ты что делаешь?
Мы оба, замерев, смотрим на ручеек алой крови, льющийся на песок. На ленту, привязывающую человека к земле.
Я падаю на колени. Роняю нож. Я ошибался. Убить человека не легко.
Позади я слышу дыхание Майи. Частое. Испуганное. У нее распухли губы. Почти как от удара – так она их себе искусала.
Прости меня, Сандип.
Ее слова эхом отдаются у меня в голове.
(Прости меня. Прости меня. Прости меня.)
Она берет меня за руку. Но я больше не в силах сдерживать слезы.
Эй, это я тут кровью истекаю! – кричит Акбар.
И поделом тебе, – говорит Бариндра. – Нечего к мальчишке приставать. Он зажимает рану на руке Акбара. Кровь сочится у него между пальцами.
Знаешь, что обидно, Сандип? – говорит Акбар. – Ты был для Майи последней надеждой. Тем обаятельным юношей, который мог убедить ее рассказать о себе. Но у тебя не вышло. Ты, наоборот, внушил ей, что ее спасение – в немоте. Она доверилась тебе, а ты завел ее в дикую пустыню. И меня вместе с ней.
Я смотрю Майе в глаза. Неужели то, что он говорит, правда? И своим горячим чувством я предал ее?
С кончиков ее черных ресниц капают слезы. Серебряные бусины скорби.
(Мир – это сон.)
Просыпайся, Сандип, – говорит Акбар. – У твоей подружки нет выбора. Она едет со мной.
Псы
Мы деремся как бешеные псы. Только ритм ярости и тоски мы вместо клыков отбиваем кулаками. У Акбара открылась и кровоточит рана. У меня во рту – вкус его крови.
Стойте! – кричит Бариндра. – Перестаньте! Не видите? Майя ушла!
Его голос прорывается сквозь туман крови и тупой боли. Майя? Ушла? Куда?
Ветер приносит ответ.
Она бежит вверх по пологому розоватому склону самого высокого бархана. Широко размахивает руками. Сари полощется на ветру.
Акбар смеется.
Видали дурочку?
Я замахиваюсь, но сил, чтобы ударить, у меня не осталось.
Вместо этого я пулей несусь к бархану. На склоне ноги глубоко утопают в песке. После каждого шага нога сползает вниз. Чем сильнее отталкиваюсь, тем дальше сползает. Скоро меня обгоняет Акбар. Мускулистый, легконогий, он почти не оставляет за собой следов.
Предоставь это дело мужчине.
Майя исчезает за вершиной. Мне кажется, по противоположному склону она побежит налево. Гребень там ниже. Если побегу наперерез, я доберусь до нее первым.
Сандип! Туда нельзя! – кричит Акбар. – Ты там увязнешь!
Я притворяюсь, что не слышу.
И к тому же он ошибся. Песок там даже плотнее, и я прибавляю скорость. Вот уже я сверху вижу Майю. До нее каких-то три десятка шагов.
Голод пустыни
Ноги уходят в песок. Лодыжки. Икры.
Я вспоминаю, как отец говорил: Любая неосторожность, и пустыня проглотит тебя.
Сандип, не шевелись.
Пошел ты, Акбар!
Колени.
Замри, Сандип. От любого движения только глубже уйдешь.
Что это ты вдруг обо мне позаботиться решил?
Бедра.
Не разговаривай. Не дыши. Делай, что я говорю. Расставь руки в стороны и ложись на спину.
С какой стати мне тебе верить? Когда у тебя такой отличный шанс от меня избавиться.
Ты совершенно прав, Сандип. Конечно, я хочу твоей смерти. Когда тебя не станет, я допишу наконец повесть о Золотом Мальчике, Пришедшем Из Пустыни И Пустыней Же Убитом. А теперь кончай придуриваться и ложись на спину!
Тебе одного хочется – Майю заполучить.
Ты правда думаешь своими маленькими эгоистичными мозгами, будто мне для этого обязательно нужно тебя угробить? Ну, Сандип, наконец ты меня по-настоящему рассмешил.
Пошел к черту, Акбар!
Замахнувшись в его сторону, я ухожу еще глубже в песок.
Видишь, Сандип, как хорошо я придумал. Чем сильнее ты злишься, тем больше дергаешься и тем быстрее уходишь в песок! Жаль, Бариндра уже спускается к нам, а то бы я тебя так здесь и бросил. Ладно, включи мозги и слушай меня! Ложись на спину!
В этот миг мы оба видим Майю.
Она бежит к нам. Акбар кричит ей не приближаться, но Майя его не слушает. Я поднимаю руку, чтобы ее остановить, и ухожу еще глубже.
Не двигайся, Сандип! – кричит Акбар. Он не зол на меня, а напуган.
Я открываю рот, кричу что есть сил, как будто не знаю других слов, кроме ее имени: Майя! Майя! Нет!
Но она бежит прямо ко мне.
Кошмарный сон
Я падаю. Проваливаюсь в тесную дыру. Тону во тьме, в густом и пыльном воздухе. Я пытаюсь за что-нибудь ухватиться, чтобы остановить тошнотворное погружение. Шарю руками по сторонам, тянусь к небу и наконец нащупываю. Что-то гладкое. Что-то, что мягче, чем песок.
Мне кинули веревку.
Я изо всех сил хватаюсь за нее. Наматываю на запястье. Только не отпускай, – доносится до меня голос из круглого просвета наверху.
(Ни в коем случае не отпускай.)
Спасенный утопленник
Я прихожу в себя. Меня тошнит.
Надо было послушаться Акбара, – тихо говорит Бариндра.
Послушаться и отдать ему Майю?
Послушаться и не идти, куда он не велит.
Где она?
Ушла.
Я сажусь так резко, что голову пронзает дикая боль. Глаза как будто утыканы иголками. Свет выстреливает белыми, оранжевыми, зелеными вспышками.
Ушла? Как это ушла? Куда? С Акбаром?
Нет, не с Акбаром. Она улизнула, когда тебя вытащили из зыбучего песка. Ты был без сознания, мы занимались тобой и не заметили, куда она делась.
Он пошел ее искать?
Да.
Я пытаюсь встать на ноги. От боли кружится голова. Бариндра кладет мне руку на плечо и усаживает обратно на песок.
Нет, Сандип.
Но солнце садится! Скоро стемнеет!
Подожди. Может быть, Акбар нашел ее, и они уже возвращаются.
А может быть, Акбар повел Майю в свою деревню, и я ее больше никогда не увижу!
Сандип, Майя выбрала себе судьбу. Вмешиваться бессмысленно.
Ничего она не выбирала! У нее и выбора-то не было, кроме как убежать!
Она могла рассказать про себя!
К этому она была не готова. Понимаешь, пита? Страх не только лишил ее голоса – он отнял у нее волю. И пока она к Майе не вернулась, помочь ей невозможно! А ты поторопился, и теперь из-за тебя она обречена до самой смерти жить с Акбаром!
Сандип, прости меня. Ничего такого я не хотел. Главное для меня было оградить от опасности семью.
Это значит, что все твои уроки человеколюбия ничего не стоят. Ты должен был беречь и защищать ее душу. А ты взял и отделался от нее!
Ты еще молод, Сандип. Когда-нибудь ты поймешь, какой трудный выбор приходится иногда делать взрослым.
Трудный выбор? А может быть, просто у кого-то с возрастом дряхлеет душа?
Один
Он возвращается уже в ночи. Не как героический завоеватель. За его верблюдом не идет привязанная веревкой прекрасная рабыня. Видя, что Акбар вернулся без Майи, Бариндра заливается слезами.
Это все ты, Сандип, – говорит Акбар с презрительной усмешкой. – Теперь Майя погибнет в пустыне. Ты этого хотел?
Это от тебя она убежала, Акбар! От твоей эгоистичной страсти и средневекового отношения к женщине!
Она видела от меня только хорошее. Со мной у нее по крайней мере был бы дом. А что мог предложить ты? Да ничего, кроме своих газельих глаз. Одной любовью, Сандип, ты бы ее не прокормил.
Она была тебе нужна только потому, что тебе нравится меня мучить!
Знаешь, отчасти ты прав. Но и увлекся я ею совсем по-настоящему. Она на самом деле умеет околдовать. Так что, отыскав ее, я убью сразу двух зайцев: заполучу красавицу жену и украду у тебя будущее. Как ты украл его у меня.
Я ничего у тебя не крал, Акбар!
Разве? А по-моему, ты отобрал мою жизнь, Сандип! Потому что ты избалованный эгоист и думаешь только о себе! Но скоро и ты узнаешь, каково это – потерять любимого человека! И чувство вины останется с тобой на всю жизнь, как осталась твоя погибшая семья!
Ты когда-нибудь замолчишь, Акбар? Оставь в покое историю моей жизни! Она моя и больше ничья!