- Все это кончится слезами, - сказал Хейден. - Или кровью. Митчелл раскалился добела.
- Декстер Митчелл - лошадиная задница, - сказал Грейдон, - но не дурак. Он знает, какой у нее рейтинг. Народ хочет, чтобы она заседала в суде.
- Вот уж не думал, что вы такой популист, - сказал Хейден.
- А я и не популист. Однако толпе стоит время от времени бросать кусок, которого она жаждет. Это ее успокаивает.
- Беру мои слова обратно. Вам ведь известно, о чем попросил меня шеф, не так ли?
- Я бы на вашем месте приготовился к тому, чтобы со всевозможной искренностью взглянуть в глаза членов большого жюри и сказать: "Я действительно не понимаю, о чем говорит специальный прокурор".
- Спасибо. А самому специальному прокурору я что скажу?
- Ну, - произнес, улыбнувшись совершенно как Чеширский Кот, Грейдон, - что-нибудь да придумаете. А если не придумаете, я буду навещать вас по воскресеньям в тюрьме. Приносить вам круассаны и напильники.
Подставные сенаторы один за другим занимали места за комитетским столом. Вскоре появилась, опоздав всего на пятнадцать минут, и Пеппер. Выглядела она так, точно день этот дался ей нелегко. Грейдон тепло поздоровался с ней, Хейден ограничился коротким рукопожатием и кивком.
- И я тоже рада вас видеть, - негромко сказала Пеппер.
- Мне очень жаль, что ваш муж пытается поднять шум, - сказал Грейдон. - Но, как я уже говорил вам утром по телефону, президент полностью на вашей стороне.
И он подчеркнуто добавил:
- И мистер Корк тоже.
Хейден поджал губы.
- У вас усталый вид, - сказал Грейдон. - Ну что, готовы?
- Да, - без энтузиазма ответила Пеппер.
Несколько часов Хейден и прочие осыпали ее вопросами - о неприкосновенности частной жизни, о межштатной торговле, о правомерности использования Восьмой поправки в деле "Мискимин против "Инконтинентал Эйрлайнс"". Затем Хейден, откашлявшись, произнес:
- А теперь, судья Картрайт, не могли бы вы сообщить нам ваше мнение о том, следует ли учитывать обстоятельства личной жизни человека, принимая решение о его - или ее - пригодности для высокого государственного поста?
Несколько секунд Пеппер молча смотрела на него, затем сказала:
- Видите ли, сенатор, это, надо полагать, зависит от поста, не так ли?
- То есть?
- Представим себе, что некая гипотетическая личность оказывается членом "Аль-Каиды", или торговцем оружием, или проституткой. Думаю, это обстоятельство следовало бы учесть, если бы ее выдвигали на пост члена Верховного суда, или Государственного секретаря, или на какой-то другой в этом роде. Однако, если бы она баллотировалась, ну, скажем, в сенат, я назвала бы столь нечестивое прошлое лишним доводом в ее пользу.
"Сенаторы" прыснули.
Хейден покачал головой:
- Вы действительно собираетесь сказать это на слушаниях?
- Не знаю, Корки, - ответила Пеппер и зевнула. - Пока я хочу лишь одного - чтобы этот день поскорее закончился, понимаете?
- Не могли бы вы не называть меня так? - покраснев, попросил Хейден.
- Я вовсе не хотела обидеть вас. Мой мозгоправ говорит, что я таким образом защищаюсь от неуверенности в себе.
У Хейдена округлились глаза.
- Вы… вы сказали "мозгоправ"?
- Ну да, психиатр. Знаете, человек, который помогает тебе навести порядок на твоем чердаке.
- Вы хотите сказать, что находитесь под наблюдением психиатра?
- Конечно. Как и все, кто живет в Нью-Йорке. А здесь разве не так - столько переживаний и прочее?
Хейден лихорадочно перелистывал страницы:
- Я не… не помню, чтобы это было в вопроснике. Но ведь вы не включили эти сведения в вашу…
Пеппер изобразила скромную улыбку:
- Нет, сэр, не включила. Это вроде как дело глубоко личное.
- Боже милостивый, - пролепетал Хейден. - Но это же…
- Просто я не хотела добавлять вам новые хлопоты. А насчет обращения к мозгоправу - мне в общем-то выбирать особо не приходилось.
- Что значит "не приходилось"? - просипел Хейден.
- Ну, понимаете, - Пеппер пожала плечами, - мне более-менее приказали подыскать себе такого.
- Приказали? Кто? - вытаращил глаза Хейден.
- А те, которые в психушке работали. Они меня только на этом условии через месяц и выпустили. Вместо положенных шести.
- Шести? - пролепетал Хейден.
- Нет, шрамов-то почти и не видно, - сказала Пеппер и подняла перед собой руки, чтобы показать ему запястья. - Во всяком случае, когда я ношу браслеты. Ребята, у вас ни у кого с собой валиума нет? А то я так торопилась, что свой дома забыла.
Грейдон, поднявшись из кресла, сказал:
- Предлагаю устроить перерыв. Вы не составите мне компанию, судья?
И они с Пеппер вышли, оставив всех прочих взирать друг на друга в испуганном остолбенении. Грейдон провел Пеппер в гостиную с укрытыми книжными полками стенами, усадил ее в кожаное кресло и уселся в такое же сам.
- Знаете, юная леди, - сказал он, - вас следовало бы высечь.
- Уже высекли, - ответила Пеппер. - И не один раз. Я просто хотела немного расшевелить эту публику. А то Корки до того уж напрягся, что я испугалась, как бы его собственный галстук не придушил.
Появился клубный служитель.
- Двойной мартини, Гектор, спасибо, - сказал Грейдон. - А вам, леди?
- Текилу, чистую. И пива. Бутылку, с лаймом.
Гектора ее заказ, похоже, позабавил.
- Думаю, со времен администрации Джонсона такого заказа здесь никто не делал, - сказал Грейдон. - Ну-с, Пеппер. Как вы полагаете, удастся вам усидеть до свистка?
Пеппер, услышав этот вопрос, улыбнулась:
- Вы что же, и на родео заглядывали?
- Заглядывал. Примерно за сто лет до вашего рождения.
- Вы меня удивляете, Грейдон. На посетителя родео вы совсем не похожи.
- Когда я был мальчиком, мы проводили лето в Вайоминге. Почему вы улыбаетесь?
- Я узнала, что лето можно "проводить", только когда попала на Восток, в школу. Значит, Запад вам знаком.
- Мой дед протянул туда железную дорогу, - ответил Грейдон, неторопливо помешивая мартини указательным пальцем.
- О, - откликнулась Пеппер. - Это сильно.
- Что касается родео, - сказал Грейдон, - я до моего свистка досидел. А вы только-только забираетесь на быка.
- Что же, придется надеть носки разных цветов.
Старик улыбнулся:
- Ну и хорошо. Но только держитесь покрепче. Вам достался бык, который может и покалечить.
Глава 11
В первое утро посвященных Картрайт слушаний сенатор Декстер Митчелл выглядел блестящим образцом сенатора: щеголевато одетым, улыбающимся, с лицом выражавшим готовность смело взяться за решение самых сложных проблем, какие поставит перед ним нынешний день. Он выглядел… исторической фигурой. А часто ли можно было сказать о Декстере Митчелле, что он выглядит хотя бы пригодным для своей роли?
Объективы телекамер провожали его, пока он поднимался на подиум и переходил от коллеги к коллеге, пожимая руки, обмениваясь приветствиями или шутками, задумчиво кивая, то собирая лоб в складки, то ослепительно улыбаясь. Как бы вы к нему ни относились, нельзя было не признать одно: выдержки этому человеку не занимать. И камерам он безусловно нравился.
Что и не ускользнуло от внимания Бадди Биксби, который наблюдал за происходившим по телевизору.
Как правило, супруг или супруга кандидата сидит на слушаниях прямо за его спиной. И опять-таки как правило, этого члена семьи кандидата представляют девятнадцати сенаторам, коим на него в высшей степени наплевать, - и тем не менее они удостаивают его короткой благосклонной улыбки. Но не сегодня.
По нью-йоркскому офису Бадди была исподволь пущена утка насчет того, что мистер Биксби не присоединится в Вашингтоне к жене по причине "воспаления внутреннего уха". На самом-то деле все уши Бадди - внутренние, внешние и средние - пребывали в полном порядке. Правда же состояла в том, что Бадди предпочитал не высовываться, а причиной тому был странный, чрезвычайно неприятный визит, нанесенный ему под вечер в пятницу.
Он находился у себя в квартире и самым невинным образом готовился поехать в свой коннектикутский загородный дом - в одиночку, поскольку Пеппер так и сидела в ее идиотском отеле, продолжая злиться и, скорее всего, списывая на его карточку "Амэкс" чудовищные расходы, - когда снизу позвонил швейцар, сообщивший Бадди, что к нему пришли "два джентльмена из ФБР".
Джентльмены? Господи, да они выглядели, как персонажи "Клана Сопрано". Вежливые - очень вежливые - слишком вежливые. А когда вооруженные люди проявляют, беседуя с тобой, подчеркнутую вежливость, это здорово действует на нервы.
Возможно, они пришли в неудобное для него время? Им не хотелось бы показаться назойливыми. Судя по этой сумке, мистер Биксби, вы собираетесь куда-то уехать. Покидаете город? Или даже страну? Так вот, мистер Биксби, в ходе изучения прошлого вашей жены, судьи Картрайт, кстати, каждый сотрудник нашего бюро - большой, очень большой поклонник вашего шоу. М-м, спасибо. Да, так вот, в ходе этого изучения обнаружились один-два момента, на которые вы, как мы надеемся, возможно, смогли бы пролить некоторый свет. К слову сказать, сэр, речь идет отнюдь не о расследовании, посвященном непосредственно вам. Однако, если в какой-то из моментов нашего разговора вы сочтете необходимым, чтобы при нем присутствовал ваш адвокат, такое право за вами безусловно сохраняется. Адвокат? Да нет, все в порядке, просто не могли бы вы сказать мне, в чем дело-то? Сэр, во время рутинного просмотра ваших интернетовских записей… Интернетовских записей? Ничего себе! Интернетовских записей. Какого хера… извините, я хотел сказать: кто дал вам право копаться в моих интернетовских записях? Сэр, вы совершенно уверены в том, что вам не было бы удобнее, если бы при этом разговоре присутствовал ваш адвокат, сэр? Да. То есть нет. То есть… вы просто… объясните мне, в чем дело, ладно? Видите ли, сэр, судя по этим записям, вы заказывали через Интернет кубинские сигары. Иисус, на хер, Христос, ребята, вы меня чуть до инфаркта не довели. И эти записи, сэр, охватывают период в восемь лет. Сигары! Господи, я думал, вы мне сейчас финансирование "Аль-Каиды" пришьете! Ха! Шучу. Однако "ребята" не смеялись. Просто смотрели на него, бесстрастно, как и положено агентам ФБР. Мистер Биксби, заказ контрабанды через Интернет и последующее ее получение - дело вовсе не шуточное. С формальной точки зрения это преступление, и довольно тяжкое. Тяжкое? Ребята, парни, о чем вы? Какие-то сигары… Совершенно верно, сэр. Кубинские сигары. Запрещенные Законом о торговле с врагом, Кодекс США, раздел 50-106. А вследствие неоднократного и последовательного нарушения вами этого федерального закона вам могут предъявить обвинение в причастности к осуществляемому в настоящее время преступному заговору. Заговору? Ребята… Впрочем, решения такого рода принимаются Генеральным прокурором США, не нами. Но погодите, сигары… Кроме того, поскольку вы, покупая сигары через Интернет, расплачивались с помощью… да, судя по этим документам, в большинстве таких транзакций вы использовали карточку "Американ экспресс"… вы подлежите обвинению в мошенничестве с использованием средств телефонной связи. Но… Нет, пока об этом речь не идет. Мы пришли лишь для того, чтобы уведомить вас, полуофициально, так сказать, что, если генеральный прокурор примет решение о продолжении расследования, мы будем обязаны завести на вас дело. Что завести? Дело? Что значит "завести дело"? Видите ли, сэр, это просто стандартная процедура, с выполнения которой начинается расследование любого уголовного преступления. Уголовного? Да вы с ума сошли, ребята! Это же полная… Спасибо, что уделили нам время, сэр. Да, кстати, вы не дадите нам номер телефона, по которому мы сможем связываться с вами? Круглосуточно.
Ко времени их ухода Бадди уже купался в поту, сердце его стучало, как отбойный молоток, а руки тряслись. Он набрал сотовый номер Пеппер. Та, естественно, не ответила, поскольку разговаривать с ним больше не желала. И Бадди оставил ей сообщение, состоявшее из одного слова.
Пеппер, увидевшая это сообщение спустя пару часов, даже испугалась немного, однако затем отнесла его на счет общей истеричности Бадди, - а может, он просто бурбона перебрал? - и вернулась к своим штудиям. В последовавшие за этим дни ее раз за разом приятно удивляло то обстоятельство, что судебный курьер, который должен был принести уведомление об иске, предъявленном ей мужем вследствие нарушения условий договора, в дверь ее номера так и не постучал. Возможно, тот телефонный выпад дал Бадди необходимую разрядку, и он одумался. А тем временем…
…Бадди, наблюдая из Нью-Йорка за происходившим, обнаружил, что очарован сенатором Декстером Митчеллом. Разумеется, он знал от Пеппер, что сенатор - Враг Номер Один, главное препятствие, стоящее между нею и местом в Верховном суде. Разумеется, Бадди и раньше видел его фотографии и телерепортажи о нем. Однако до сих пор он как-то не понимал, насколько… насколько идеальной внешностью обладает этот малый.
Декстер Митчелл завершил тур рукопожатий и похлопываний по спине, добравшись до того края подиума, на котором сидели сенаторы совсем уже незначительные. А добравшись, он, вместо того чтобы вернуться к своему месту в середине стола, спустился в зал заседаний и направился прямиком к Пеппер, которая как раз усаживалась за покрытый зеленым сукном столик - лицом к инквизиторам.
За ее спиной сидели: Грейдон Кленнденнинн - благообразный, облаченный в костюм в тонкую полоску старик, от которого так и веяло спокойствием, уверенностью, безмятежностью; Джи-Джи - галстук "боло" и белый лоб человека, проведшего жизнь, прикрываясь шляпой от палящего солнца; за ним Хуанита - приятнейшая представительница нескольких культур сразу; а за ней преподобный Роско в его фирменных, украшенных распятиями сапогах из белой лакированной кожи и с переплетенной в лиловый сафьян Библией на коленях - вид он старался сохранять спокойный, но все же немного поерзывал.
- Да не волнуйся ты так, папа, - заметив это, ласково успокоила его Пеппер. - В дело Руби они не полезут. Я им не позволю.
Сенатор Декстер Митчелл приблизился к Пеппер, и глаза его засветились, точно галогенные фары.
- Судья Картрайт, - исполненным добродушия тоном произнес он, - позвольте мне от имени комитета сказать вам: добро пожаловать. А это, надо полагать, члены вашей дружной семьи?
- Я ее крестный отец, - сухо сообщил Грейдон.
- Декстер Митчелл. Вы все должны гордиться ею. Все. Да. Гордиться. Преподобный Роско, сэр. Добро пожаловать в Вашингтон, добро пожаловать.
Когда черед дошел до Джи-Джи, Митчелл протянул ему руку с таким видом, точно ссужал на краткий срок некую сумму.
За всем этим наблюдали камеры.
- Весьма необычно, - сказал телекомментатор. - Весьма. Прежде Митчелл с помоста не спускался и рук никому не пожимал. Я, во всяком случае, ни разу такого не видел. О чем это нам говорит, Боб?
- Я думаю, Джим, это говорит нам о том, что сенатор Митчелл понимает: в сегодняшнем деле необходимо соблюдать осторожность. Большую осторожность. Многие считают, что с предыдущими двумя кандидатами Митчелл и члены его комитета позволили себе лишнее. А как вы знаете, опросы общественного мнения показывают, что в пользу судьи Картрайт высказывается поразительное большинство нашего населения. Людям нравится эта леди. К тому же она часто появляется на телеэкране, поэтому многим кажется, что они хорошо ее знают, и это тоже большой плюс.
- Эти опросы, Боб, - что они говорят нам о нас самих, ну, то есть как о нации?
- Думаю, они прежде всего говорят, что мы достигли - к добру или к худу - такого положения: примелькайтесь на телевидении, и вас сочтут обладающим всеми качествами, необходимыми для того, чтобы стать членом Верховного суда.
- Что же, для нас с вами это новость скорее хорошая, верно?
Сенатор Митчелл предпочитал постукивать по комитетскому столу ручкой, а не головкой председательского молотка, показывая тем самым, что к власти своей относится легко и просто. Теперь он предложил судье Картрайт зачитать ее вступительную речь.
- Благодарю вас, сенатор Митчелл, - сказала она. - У меня нет вступительной речи.
- Нет?
- Я лишь хотела бы поблагодарить президента за большую - хоть и не вполне понятную - честь, которую он мне оказал, выдвинув мою кандидатуру на столь значительный пост. И поблагодарить комитет за то, что он согласился ее рассмотреть.
Ботокс, которым была пропитана кожа на лице Декстера Митчелла, начал обращаться в подобие студня.
- У вас не имеется речи? Это весьма необычно, судья.
- Я знаю, сэр. Но, насколько я понимаю, к настоящей минуте довольно большому числу людей известно, кто я и что здесь делаю. И потому не вижу смысла тратить ваше время, распространяясь о моих изумительных достоинствах.
[Смех в зале.]
- Впрочем, я хотела бы представить вам членов моей семьи. Это они сидят за моей спиной. Вот это мой папа, Роско Картрайт. Вы могли видеть его по телевизору. Он очень популярен в наших краях. Это мой дедушка, Джи-Джи Картрайт, когда-то он был в тех же краях представителем закона. А это моя, в некотором смысле, бабушка, Хуанита Васкес. Эти трое вырастили меня, и потому, если вам не нравится то, что вы сейчас видите, обращайтесь с претензиями к ним. [Смех в зале.] Я могла бы произнести вступительную речь, посвященную их изумительным достоинствам, но, думаю, будет правильнее, если вы просто начнете понемногу делать из меня шашлык. Сколько я понимаю, уголь и шампуры у вас уже заготовлены.
[Смех в зале.]
Прошло всего пятнадцать секунд, а она уже успела перехватить инициативу. Проклятье. Продолжай улыбаться.
- Ну что же, судья, это действительно весьма необычно…
- Сенатор, - улыбнулась Пеппер, - при всем должном уважении к вам, необычной является вся эта дурацкая история.
[Вспышка смеха.]