- Наверное, именно здесь все и должно происходить. Вручать Джейку награду будут, видимо, здесь.
- Конечно, здесь. Там, где я нашла это, - Линди выставила статуэтку напоказ, - была еще целая куча других. "Лучшему дебютанту". "Ритм-энд-блюзовый альбом года". И всякое такое. Событие предполагается грандиозное.
Теперь, когда глаза мои приспособились к темноте, я смог разглядеть зал и сцену получше, хотя фонарик светил совсем слабо. Вообразил, как все это будет выглядеть позже. Все собравшиеся модно одеты: тут и представители звукозаписывающих компаний, видные промоутеры, целое скопище шишек шоу-бизнеса; все смеются, отпускают друг другу комплименты, льстиво-искренне аплодируют всякий раз, когда распорядитель называет имя спонсора; при появлении лауреатов хлопают еще громче, на сей раз с приветственными возгласами. Вообразил я и Джейка Марвелла: как он стоит на сцене, высоко подняв свой трофей, - с той же самодовольной улыбкой, какую неизменно изображал в Сан-Диего, если по окончании соло публика одобрительно ему хлопала.
- Может, мы и промахнулись, - сказал я. - Может, вовсе и не нужно возвращать приз. Может, надо выкинуть его в мусор. И все остальные награды туда же.
- Вот как? - Линди опешила. - Вы собираетесь так сделать, дорогуша?
Я вздохнул:
- Нет, пожалуй, что нет. Но это принесло бы… удовлетворение, разве нет? Все награды скопом отправить в отбросы. Держу пари, что все эти призеры - сплошь шарлатаны. Держу пари, что среди этой толпы таланта едва хватит, чтобы начинить булочку для хот-дога.
Я ждал, что Линди на это скажет, но ответа долго не было. Когда же она заговорила, то в голосе у нее появилась новая, несколько суровая нотка:
- Откуда вам известно, что среди них нет талантов? Откуда вам известно, что никто из них не заслуживает награды?
- Откуда мне известно? - Внезапно на меня накатило раздражение. - Откуда мне известно? Ну что же, давайте разберемся. Комиссия экспертов сочла Джейка Марвелла выдающимся джазменом года. И кого еще в этом роде они собираются чествовать?
- Но что вам известно об этих призерах? Даже об этом самом Джейке. Почем знать, быть может, он действительно всерьез потрудился, чтобы достичь того, чего достиг?
- Что-что? Уж не заделались ли вы его фанаткой?
- Я просто высказываю свое мнение.
- Ваше мнение? Это и есть ваше мнение? Право, удивляться мне нечему. Оказавшись тут на минутку, я позабыл, кто вы такая.
- И что следует под этим подразумевать? И как вы смеете разговаривать со мной таким тоном?
Я понял, что хватил через край, и поспешил вставить:
- Ладно, извините. Меня немного занесло. Давайте же разыщем этот офис.
Линди молчала: я повернулся к ней, но угадать, что она сейчас думает, было непросто.
- Линди, где же этот офис? Нам нужно его найти.
Помедлив, она показала статуэткой на заднюю часть зала и стала пробираться туда между столиками, по-прежнему молча. Когда мы приблизились к двери, я на секунду-другую приложил к ней ухо и, ничего не услышав, осторожно ее открыл.
Мы очутились в длинном узком пространстве, расположенном, как показалось, параллельно танцевальному залу. Откуда-то сочился непогашенный свет, так что мы могли ориентироваться без помощи фонарика. Это явно был не тот офис, который мы искали, а что-то вроде подсобного, типа кухонного, помещения. По обеим сторонам тянулись рабочие столы, а проход посередине был достаточно широк для персонала, готовившего блюда для подачи гостям.
Но Линди это место было, очевидно, знакомо: она быстрыми шагами целеустремленно направилась вперед. Примерно на полпути она вдруг задержалась с тем, чтобы изучить один из подносов с выпечкой, оставленный на столе.
- Ого, да это булочки! - К ней полностью вернулось прежнее хладнокровие. - Какая жалость, что все они накрыты целлофаном. А умираю от голода. А ну-ка, посмотрим, что здесь.
Линди шагнула немного дальше и приподняла над латкой огромную, куполообразную крышку:
- Гляньте-ка сюда, дорогуша. Выглядит очень заманчиво.
Она склонилась над крупной жареной индейкой и, вместо того чтобы снова накрыть латку крышкой, отложила ее в сторону.
- Как вы думаете, они возмутятся, если я оторву для себя ножку?
- Думаю, возмутятся - и даже очень. Ну и черт с ними.
- Индейка прямо-таки здоровенная. Хотите, поделюсь ножкой с вами?
- Конечно, почему бы нет?
- Отлично. Ну-ка, ну-ка.
Линди потянулась к индейке, но вдруг выпрямилась и обернулась ко мне:
- Так что все-таки там следовало подразумевать?
- Где что и под чем следовало подразумевать?
- Под вашими словами. Когда вы сказали, что удивляться вам нечему. Насчет моего мнения. К чему все это было?
- Сожалею о сказанном. Я вовсе не хотел вас обидеть. Просто подумал вслух, вот и все.
- Подумали вслух? А почему бы не подумать вслух еще немного? Если я предположила, что некоторые из призеров получают свои награды заслуженно, то разве это такое уж нелепое утверждение?
- Послушайте, я всего лишь сказал, что награды в итоге достаются не самым достойным. Вот и все. Но вы, как видно, знаете лучше. По-вашему, на самом деле все не так…
- Иные из них, быть может, трудились до седьмого пота, чтобы достичь того, что имеют. И вероятно, заслуживают хоть какого-то признания. Беда с такими, как вы, в том, что раз уж Бог наделил вас особым даром, то вы считаете, будто получили право делать что угодно. Что вы лучше всех прочих, что всякий раз достойны выступать в первом ряду. Не понимаете, что множеству людей просто не так повезло, как вам, и им приходится из кожи лезть в борьбе за место под солнцем…
- Так, по-вашему, я баклуши бью? По-вашему, целыми днями прохлаждаюсь в тенечке? Да я работаю как вол, надрываюсь из последних сил, чтобы добиться чего-то стоящего, чего-то прекрасного, и кто получает признание? Джейк Марвелл! И всякие такие вроде вас!
- Да как, черт побери, вы смеете? Каким боком я к этому причастна? Меня, что ли, сегодня награждают? И кто когда хоть какую-то сучью премию мне присуждал? И хоть раз, даже в школе, разве мне хоть одну паршивую грамоту вручали за пение, танцы и прочую дрянь? Нет! Только фигу с маслом! Мне только и оставалось, что глазеть на всех вас - всяких ничтожеств, которые лезли вперед, хватали призы, а орава родителей им аплодировала…
- Никаких премий? Никаких премий? Поглядите на себя! У кого слава? У кого шикарное жилье?..
В этот момент кто-то повернул выключатель, и мы, моргая, уставились друг на друга в резком и ярком свете. Сюда тем же путем, что и мы, вошли двое мужчин, и теперь они направлялись к нам. Ширина прохода позволяла им идти бок о бок. Громадный чернокожий был одет в форму гостиничного охранника: в руке он держал рацию, которую я вначале принял за пистолет. Рядом с ним семенил невысокий человек с гладкой темной шевелюрой, одетый в светло-голубой костюм. Оба особого почтения к нам не выказывали. Они остановились в ярде-другом от нас, и низкорослый извлек из кармана пиджака удостоверение личности.
- Департамент полиции Лос-Анджелеса, - проговорил он. - Мое имя Морган.
- Добрый вечер, - произнес я.
Некоторое время охранник и полицейский разглядывали нас молча, потом коп спросил:
- Вы постояльцы отеля?
- Да, - ответил я, - постояльцы.
Спиной я ощутил прикосновение мягкого халата Линди. Она взяла меня за руку и встала рядом со мной.
- Добрый вечер, господин полицейский, - протянула она сонным, медоточивым голосом, совершенно ей несвойственным.
- Добрый вечер, мэм, - отозвался коп. - Вы по какой-то особой причине в такой час на ногах?
Мы оба враз начали отвечать, но расхохотались. Наши собеседники, однако, ни малейших признаков веселья не обнаружили.
- Не спится что-то, - заявила Линди. - Решили немного прогуляться.
- Прогуляться, - повторил коп и оглядел залитый слепящим светом зал. - Наверное, искали чего-нибудь перекусить.
- Именно так, господин полицейский. - Голос у Линди все еще разительно не походил на обычный. - Слегка проголодались: уверена, с вами по ночам тоже такое случается.
- Вероятно, что-то с доставкой в номера не заладилось, - заметил коп.
- Да-да, именно, - поддакнул я.
- Меню стандартное, - продолжал коп. - Стейки, пиццы, гамбургеры, трехслойные сэндвичи. Знаю: сам только что заказывал в круглосуточной службе питания. Но вам, наверное, такая еда не по вкусу.
- Да нет, вы же понимаете, в чем тут вся штука, - пояснила Линди. - Главное - подурачиться. Потихоньку пробраться на кухню и перехватить кусочек чего-нибудь запретного, помните, в детстве, я думаю, вас тоже подмывало?
По виду наших собеседников не заметно было, что это их хоть сколько-нибудь тронуло.
- Сожалею, что причиняю вам беспокойство, - проговорил полицейский. - Но, как вы понимаете, вход постояльцам сюда закрыт. Кроме того, только что обнаружена пропажа кое-каких вещей.
- Неужели?
- Да. Вы сегодня вечером ничего странного или подозрительного не заметили?
Мы с Линди переглянулись, и она выразительно мотнула головой.
- Нет, - сказал я. - Ничего подозрительного мы не видели.
- Совсем ничего?
Охранник подошел к нам почти вплотную и еле протиснулся грузным телом между нами и буфетной стойкой. Я сообразил, что, пока его напарник заговаривает нам зубы, он планировал проверить на близком расстоянии, не прячем ли мы что-нибудь на себе.
- Да, совсем ничего, - подтвердил я. - А что, собственно, вы имеете в виду?
- Сомнительных лиц. Необычную возню.
- Господин полицейский, - потрясенно обратилась к нему Линди, - вы хотите сказать, что номера были взломаны?
- Не совсем так, мэм. Однако некоторые ценные предметы исчезли.
Затылком я ощутил, как охранник позади нас переминается с ноги на ногу.
- Так вот почему вы оказались здесь, среди нас, - продолжала Линди - Чтобы защитить нас и наше имущество.
- Совершенно верно, мэм. - Коп слегка повел глазами, и у меня создалось впечатление, что он обменялся взглядом с охранником за нашими спинами. - Так что если заметите что-то необычное, пожалуйста, немедленно вызовите охрану.
Разговор, казалось, был исчерпан, и полицейский посторонился, чтобы освободить нам дорогу. Я с облегчением двинулся вперед, но Линди вмешалась:
- Наверное, мы нехорошо поступили, отправившись сюда за едой. Думали угоститься какой-нибудь печенюшкой, но потом решили, что готовится званый вечер и стыдно его портить.
- В отеле вполне приличная служба доставки, - заметил коп. - Круглосуточная.
Я дернул Линди за рукав, но ее, по-видимому, охватил приступ мании, на которую часто ссылаются, описывая преступников: когда их неудержимо влечет пощекотать себе нервы риском разоблачения.
- А вы сами себе что-нибудь заказали, господин полицейский?
- Конечно.
- И как вам?
- Очень сносно. Рекомендую и вам поступить так же.
- Давайте позволим этим джентльменам продолжить их расследование, - сказал я Линди, дергая ее за рукав.
Но она даже не пошевелилась.
- Господин полицейский, можно мне задать вам один вопрос? Вы не возражаете?
- Задавайте.
- Вот вы сейчас говорили о том, что следует обратить внимание на что-то необычное. А вы сами что-то необычное заметили? Я нас имею в виду?
- Не понимаю, о чем вы, мэм.
- Например, то, что у нас обоих лица полностью забинтованы? Вы это заметили?
Полицейский внимательно в нас вгляделся, словно желал удостовериться в справедливости сказанного. Потом сказал:
- Честно говоря, заметил, мэм, да. Но мне не хотелось затрагивать вас персонально.
- О да, понимаю, - кивнула Линди и спросила, обратившись ко мне: - Весьма тактично с его стороны, не правда ли?
- Идемте, - повторил я, с силой потянув ее за собой.
Пока мы дошли до выхода, спиной я постоянно ощущал, что оба они смотрят нам вслед.
Мы прошли через весь танцевальный зал, сохраняя внешнее спокойствие. Но стоило нам оказаться за высокой вращающейся дверью, нас охватила паника, и мы бросились вперед чуть ли не опрометью. Руки мы все еще не расцепили и потому, пока Линди тащила меня за собой, на каждом шагу спотыкались и сталкивались. Но потом она втолкнула меня в служебный лифт, и только когда двери сомкнулись и кабина поехала наверх, Линди меня отпустила, а сама прислонилась спиной к металлической стене и начала издавать странные звуки, похожие на похрюкивание: я не сразу уяснил, что таким бывает истерический смех, доносящийся из-под бинтов.
Едва мы вышли из лифта, Линди снова взяла меня под руку:
- Ну вот мы и спасены. А теперь я вас кое-куда поведу. Там просто ого-го. Видите? - Она показала мне карточку-ключ. - Посмотрим, на что она пригодится.
С помощью карточки Линди отворила дверь с надписью: "Доступ закрыт", затем другую дверь, предупреждавшую: "Опасно. Не входить". Мы очутились в помещении, где пахло краской и штукатуркой. Со стен и с потолка свисали кабели; холодный пол, весь в пятнах, был чем-то испачкан. Было довольно светло, так как одна стена состояла целиком из стекла, неприкрытая ни жалюзи, ни занавесками, и наружное освещение наполняло пространство желтоватыми пятнами. Этаж был выше нашего: перед нами, будто мы смотрели с вертолета, расстилался вид на автостраду и окружающие окрестности.
- Здесь будут новые президентские апартаменты, - пояснила Линди. - Мне нравится сюда заходить. Тут пока ни выключателей нет, ни ковров. Но помаленьку тут все обустраивается. Первый раз, когда я сюда попала, вообще было почти все голо. А сейчас уже понятно, как все будет выглядеть. Вот даже диван поставили.
Посередине комнаты громоздилось ложе, целиком закутанное простыней. Линди подошла к нему, будто к старому другу, и устало на него плюхнулась.
- Это мои фантазии, конечно, но я чуточку в них верю. Будто эти апартаменты готовятся для меня. Потому-то я сюда и пробираюсь. Тут все мое. И эти стены мне помогают. Помогают лепить будущее. Тут был сплошной хаос. А взгляните теперь? Что-то образуется. И что-то великолепное. - Линди похлопала по простыне рядом с собой. - Присаживайтесь, дорогуша, передохните. Я совсем замаялась. Вы, поди, тоже.
Диван - или что там скрывалось под простыней - оказался необычайно удобным, и не успел я в нем утонуть, как на меня нахлынула усталость.
- Ох, да меня вконец сморило, - проговорила
Линди и навалилась всей тяжестью мне на плечо. - Правда, тут здорово? А ключ я нашла в прорези, когда первый раз сюда заявилась.
Мы помолчали, и меня начало клонить в сон. Однако я вдруг вспомнил и позвал:
- Линди!
- Мм?
- Линди. А что с этой наградой?
- С наградой? Ах да, награда. Я ее спрятала. А что с ней было еще делать? Знаете, дорогуша, вы ведь в самом деле ее заслужили. Надеюсь, для вас это кое-что значит - то, как я сегодня вам ее преподнесла. Это не было простым капризом. Я все обдумала. И обдумала как следует. Не знаю - может, для вас это пустяк. Не знаю, будете ли помнить об этом через десять лет или через двадцать.
- Конечно же, буду. И значит эта награда для меня немало. Но, Линди, вы говорите, что ее спрятали - а где? Где вы ее спрятали?
- Мм? - Линди снова засыпала. - Спрятала в единственно возможном месте. Сунула в индейку.
- Сунули в индейку?
- Я проделала то же самое, когда мне было девять лет. Я тогда спрятала в индейке цветной шарик сестры. Это и навело меня на мысль. В секунду сообразила, верно?
- Что верно, то верно. - Усталость меня одолевала, но все же я заставил себя встряхнуться. - Линди, но хорошо ли вам удалось ее спрятать? А вдруг полицейские ее уже нашли?
- Вряд ли. Наружу ничего не торчит, если вы это имеете в виду. С какой стати им вздумается заглядывать внутрь? Я запихивала награду туда, держа ее за спиной - вот так. Пихала и пихала. Оглянуться, чтобы проверить, было нельзя: иначе бы эти парни заинтересовались, чем это я там занимаюсь. Нет-нет, это не простой каприз, знайте. Когда я приняла решение вручить вам этот приз. Я долго над этим думала - и всерьез. И вправду надеюсь, он для вас хоть что-то значит. Господи, мне нужно поспать.
Линди привалилась ко мне, и через секунду я услышал, как она похрапывает. Обеспокоенный, не повредит ли ее послеоперационному лицу такая поза, я осторожно пристроил ее голову так, чтобы она не придавливала щекой мое плечо. А потом тоже задремал.
Очнулся я словно от толчка и увидел, что в огромном окне перед нами начинает светать. Линди по-прежнему крепко спала, поэтому я осторожно высвободился, встал и потянулся. Подошел к окну, посмотрел на белесое небо и автостраду далеко внизу. Что-то такое было у меня в голове, когда я засыпал: я попытался припомнить, но мысли только путались без толку. Потом вдруг вспомнил, шагнул к дивану и растормошил Линди.
- Что такое? Что там еще? Что вам нужно? - пробормотала она, не открывая глаз.
- Линди, - сказал я. - Награда. Мы забыли о награде.
- Я вам уже объяснила. Она в индейке.
- Ладно, но послушайте. Полицейские, может, и не сообразили заглянуть в индейку. Но рано или поздно кто-то на эту статуэтку наткнется. Может, как раз сейчас индейку и разрезают.
- Ну и что? Обнаружат, что статуэтка там. И что из того?
- Обнаружат - и доложат о грандиозной находке. А потом этот коп нас вспомнит. Вспомнит, что мы стояли именно там, вплотную к этой индейке.
Линди как будто почти стряхнула с себя сон:
- Да-да. Понимаю, о чем вы.
- Пока этот трофей остается в индейке, нас могут обвинить в преступлении.
- В преступлении? Что еще за преступление?
- Неважно, как вы это назовете. Нам нужно вернуться и вытащить статуэтку из индейки. Неважно, куда мы после этого ее денем. Но там, где она находится сейчас, быть ее не должно.
- Дорогуша, вы вправду уверены, что нам это необходимо сделать? Я сейчас такая разбитая.
- Необходимо, Линди. Если оставить все так, как оно есть, беды нам не миновать. И представьте только, как эту историю раздуют в прессе.
До Линди эта мысль дошла, она слегка распрямилась и подняла на меня глаза:
- Хорошо. Давайте туда вернемся.
На этот раз по коридорам разносились голоса, слышалось гудение пылесоса, но мы вернулись в танцевальный зал, ни с кем не столкнувшись. Теперь тут было гораздо светлее, и Линди указала на вывешенную возле двойной двери надпись буквами из пластика: "Ассоциация чистильщиков бассейнов. Торжественный обед".
- Немудрено, что мы не смогли отыскать офис, где лежат все награды, - заметила Линди. - Это другой танцевальный зал.
- Неважно. То, что нам нужно, здесь.
Мы пересекли танцевальный зал и на цыпочках вошли в подсобку. Как и раньше, тут горел тусклый свет, однако прибавился и естественный, проникавший через вентиляционные окошки. Никого не было видно, но, бросив взгляд на длинные буфетные стойки, я понял, что мы влипли.
- Похоже, тут кто-то побывал, - сказал я.
- Ага. - Линди направилась по проходу, осматриваясь по сторонам. - Да, похоже на то.
Все, что мы видели, - хлебницы, подносы, коробки с печеньем, плоские блюда с крышками в форме купола - куда-то исчезло. Вместо них, расставленные на равных промежутках, высились аккуратные стопки тарелок с салфетками.
- Так, всю еду отсюда унесли, - сказал я. - Вопрос в том - куда?