- Здесь нет криминала, такое бывает, - оправдывается председатель счетной комиссии. - Мы не досчитались одного бюллетеня. Это нормально.
- Вы, наверное, не отправляли урну Передашу в больницу, - строят предположения в зале.
- Как раз ему в больницу мы отправили дополнительную урну, и он со сломанной ногой принял участие в выборах. Но, насколько я могу судить, он не участвовал в голосовании… Видите ли, когда счетная комиссия, уже прибыв на место, вскрыла дополнительную урну, она оказалась пуста…
- Так он опустил туда бюллетень?
- Вроде бы да.
- Что значит "вроде бы"?
- Члены счетной комиссии не обязаны следить за тем, кто и что опускает в урны.
- Давайте позвоним Передашу в больницу - и спросим его, опускал ли он бюллетень в урну.
- Нет, так нельзя, - говорит председатель собрания. - У нас тайное голосование. Мы не вправе интересоваться тем, как проголосовал Передаш.
- Мы не будем интересоваться тем, как он проголосовал. Нас интересует, куда пропал бюллетень.
- Фокус, фокус! - снова кричат из зала.
- Нет, подождите, - возражает председатель собрания. - Передаш имел право не участвовать в голосовании. Он мог не опускать бюллетень. Он даже мог сделать вид, что опускает, а сам даже и не думал опускать. Да, фокус. Но это его право на фокус.
- Это не фокус, это обман!
- Постойте, постойте. Передаш принял участие в выборах, то есть, если вы хотите, он поработал на общую статистику. Участие в выборах сто процентов. Спасибо за это Передашу. Но по каким-то личным соображениям он, получив бюллетень, отказался опускать его в урну, то есть он не принял участие в голосовании. Так, между прочим, некоторые поступают на больших, общегосударственных выборах - чаще всего это коллекционеры избирательных бюллетеней…
- Вы хотите сказать, что Передаш забрал бюллетень на память?
- А почему бы и нет? На память о Петербурге, о нашей конференции, о его попадании в больницу, о переломе ноги…
Эти доводы не кажутся собранию убедительными.
- Но скорее всего причина иная, - продолжает рассуждать председатель конференции. - Скорее всего Передаш, вынужденно оторванный от общей дискуссии, не счел себя вправе влиять на процесс и заранее согласился с грядущим выбором, каким бы он ни был, - реально не проголосовал, то есть не опус тил бюллетень в урну, однако же принял участие в выборах, чем и проявил ко всем нам свое уважение.
С этим многие согласились.
- Прошу утвердить отчет счетной комиссии. Кто за? Кто против? Кто воздержался? Отчет счетной комиссии утвержден. Прошу проголосовать за состав правления из семи человек в соответствии с выводами счетной комиссии. Кто за?
- Стоп, стоп!.. А Водоёмов? - закричали из зала. - Он выбыл? Он теперь не в правлении?
- Место Водоёмова автоматически занимает тот из не прошедших, кто набрал больше всех голосов. Таковым у нас является Капитонов.
Капитонов устало поднимает голову.
- Самоотвод, - произносит он.
- Никаких самоотводов! - восклицает Чернолес. - Поздно брать самоотводы.
- Да, это так, - говорит председатель. - Самоотвод был допустим до тайного голосования, теперь мы должны принять итоги выборов как факт с учетом арифметического распределения голосов и рокового стечения обстоятельств, относящихся к Водоёмову.
К микрофону подбегает микромаг Апекуни:
- Я протестую! С такими "обстоятельствами" Капитонову не место в правлении! Он показывал Водоёмову фокус. Гибель зрителя при демонстрации фокуса это в лучшем случае вопиющий непрофессионализм! Это как если бы вы пилили женщину и распили надвое!
- Здесь никто не пилит женщин! Мы мастера микромагии! - кричат из зала.
- Не все микромаги! Я макромаг! - подает звучный голос Архитектор Событий.
- Мания величия! - выкрикивает ему в ответ Господин Некромант, уже пришедший в себя и отдышавшийся.
- Хорошо, хорошо, - выступает председатель, - мы все разные, среди нас есть, да, макромаги, и кого только нет, но, если мы не хотим заново запускать труднозапускаемую процедуру - тайного! - голосования, с новыми выдвижениями и прочим - послушайте меня, - мы должны утвердить уже выбранный, подчеркиваю, уже выбранный состав правления с учетом нюансов, о которых я до этого говорил, а уже после, если вам того захочется, мы сможем дать оценку, но не правовую, а профессиональную, и притом сугубо предварительную, действиям Капитонова с вытекающими отсюда выводами, как члена правления, которое мы сейчас утвердим, но не забывая, однако, что эти действия он произвел до, вы слышите? - до! - до того, как мы правление утвердили. Короче - ставлю на голосование: кто за то, чтобы утвердить состав правления Гильдии? Прошу поднять руки. Кто против? Кто воздержался?
Председатель лично считает поднятые руки.
- Большинством голосов состав правления утвержден. Всех поздравляю.
У микрофона появляется микромаг Одиночный.
- Наш конгресс, я чувствую, завершается, мы очень много внимания уделяли нашим частным проблемам, а ведь мы так и не приняли постановление по осуждению практики инициирования чрезмерного документопотока в общегосударственном масштабе…
В зале захлопали, и его захлопали. Микромагу Рыхлому не стоит труда оттеснить Одиночного от микрофона.
- Возвращаясь к нашим баранам… что же это такое, господа? Вам это не кажется странным? Следствие еще не началось, а мы уже имеем члена правления, который попадает под следствие! Предлагаю исправить эту вопиющую странность и больше не числить Капитонова в нашем правлении. Хотя бы на время следствия!
- Не числить - это что? Исключить?
- Исключить! Исключить! - кричат сторонники Юпитерского.
Сторонники Чернолеса им в ответ свистят и улюлюкают.
- Позвольте самоотвод, - встает Капитонов.
- Да сядьте вы, в конце концов, это уже не ваше дело, тут принцип!
- Тишины! Тишины! - призывает председатель к порядку. - Я тоже не понимаю, почему мы должны игнорировать принцип презумпции невиновности. Что бы ни произошло между Водоёмовым и Капитоновым в той комнате, суда еще не было, и у нас нет никаких оснований строить наши отношения с Капитоновым на недоверии.
К микрофону подходит Владислав Герц, предводитель той группы иллюзионистов, которую покойный Водоёмов называл в приватных беседах шулерами.
- Это правильно, давайте уважать закон. Презумпция невиновности - это святое. Но посмотрим на проблему с другой стороны. Наш коллега не далее, чем два часа назад, - он посмотрел на часы…
19:25
- …ну, может быть, три… сделал в присутствии многих серьезнейшее заявление. Он сказал: я больше никогда не буду демонстрировать этот номер. А если дело обстоит так, то не нонсенс ли это: человек, ушедший из профессии, состоит в правлении Гильдии?
Аргумент производит впечатление на аудиторию, - одних он воодушевляет, и они кричат "Нонсенс! Нонсенс!", других несколько подавляет, и их недружные "Нет! Нет!" гасятся выкриками первых.
Микромаг Звенигородский овладевает микрофоном:
- Вот тут уповают на суд и на следствие, а скажите, пожалуйста, следствие в принципе, любое следствие, способно ли оно без нашего собрания с такой же очевидностью высветить все то, что наше собрание… само по себе, в рабочем порядке… сделало сейчас очевидным?.. О чем говорю? А вот о чем! У Капитонова был мотив!.. Да, да, у нас у всех на уме это страшное слово, но кто-то должен был произнести это вслух!
Тогда у микрофона оказывается манипулятор Петров:
- Окститесь, коллеги! Не превращайтесь в нелюдей! Мы только что почтили минутой молчания память Водоёмова. Не кто иной, как Водоёмов, предложил Капитонова в правление. Прошу вас, ради памяти Водоёмова, давайте закроем тему! Капитонов не тот человек, который бы перешагнул через труп Водоёмова, чтобы попасть в правление!
Ему с ходу возражает микромаг Павленко:
- Я тоже ценю презумпцию невиновности, но при всей моей к ней любви я считаю, что вами только что сказанное есть чистой воды демагогия и, говоря так, вы сознательно оскорбляете память Водоёмова!
Откуда-то появляется белый голубь, он летает от стены к стене.
Председатель встает.
- Еще один кролик, попугай или какая-нибудь недотыкомка - и я закрою конгресс!
Голубь подлетает к нему и садится на плечо. Председатель не хочет отгонять голубя, он с ним осторожно садится на место.
- Ставьте исключение на голосование! - ему закричали из зала.
- Нет, не ставьте!
- Исключить! Исключить!
Председатель, уже сидя, с голубем на плече, говорит:
- Мне ничего не стоит поставить на голосование исключение Капитонова из правления, но я глубоко убежден, что сама постановка вопроса об исключении кого бы то ни было из правления, только что нами утвержденного по результатам опять же только что прошедших выборов, свидетельствует о нашей политической инфантильности. Давайте сначала создадим комиссию по этике, это не трудно и это необходимо, пусть она…
Ему не дают договорить:
- Не надо комиссий!
- Знаем эти комиссии!
Голубь вспорхнул с плеча председателя и, дважды облетев зал, садится на подоконник в двух метрах от Капитонова.
Капитонов зацепляется тяжелым взглядом за взгляд голубя. Тот смотрит одним глазом на Капитонова, стоя к нему боком. Капитонов уже давно не следит за происходящим. Окажись на месте голубя утконос, Капитонов и этому не удивился бы.
В эту минуту
19:48
за место у микрофона борются два микромага.
Голубь на подоконнике как бы пританцовывает: поднимает то одну лапку, то другую - словно хочет что-то сказать.
- Он хочет что-то сказать, - говорит Капитонов, но никто не слышит его.
И он со своей стороны не слышит (да и трудно что-либо услышать из-за тех двоих микромагов), как рявкает Председатель: "Вы кто?" - обращаясь к тому, кто вбежал стремительно в зал. А то - карлик. Его неожиданное появление замечают немногие, даже когда, пробежав по проходу, он начинает пробираться между рядами к окну. Капитонов замечает карлика только тогда, когда тот отталкивается кулачком от капитоновского колена и оказывается у подоконника. Встав на цыпочки, карлик берет в руки голубя, говорит: "Это мой", - и отправляется в обратный путь.
Теперь его уже заметили все. Участники конгресса привстают, надеясь разглядеть пробегающего. Двое у микрофона прекращают схватку и смотрят вниз.
- Вы уверены, что он ваш? - спрашивает председатель.
- Абсолютно! - отвечает на ходу карлик и скрывается за дверью.
- Кто это? Что это? - восклицают из зала. - Почему он не с нами?
- Сядьте! - приказывает председатель тем двоим микромагам, и они, повинуясь, покидают сцену. - Я прекращаю дискуссию. Хватит. Еще впереди неофициальная часть. Тишины! Прошу тишины!
Он сам замолкает - стоит и молчит, подавая пример. Жест возымел действие: силы тишины постепенно одолевают демонов шума.
Когда становится относительно тихо, раздается хотя и робкое, но настоятельное:
- Документопоток…
- Молчать! - ударяет председатель ладонью по столу.
И всё замолкает.
- Но есть такой вариант, - говорит председатель. - Не исключать Капитонова из правления, но приостановить его членство в правлении до выяснения всех сторон этого прискорбного события, включая, как было к месту замечено, заявление нашего товарища о выходе из профессии, дать оценку которому с позиции времени мы в свое время обязательно будем способны. По-моему, это очень хорошее компромиссное решение. Мы сможем за него прямо сейчас проголосовать. Мы как бы вынесем нашего коллегу за скобки.
- Наоборот, - поправляют с места, - заключим в скобки.
- Но не перечеркнем! - пытается подытожить дискуссию председатель, придав максимум торжественности своему голосу.
Но вмешивается Некромант:
- Вот кого в скобки! - он нацеливает указательный палец на Архитектора Событий. - Или он ни при чем? А если он ни при чем, что он делает тут?
Архитектор Событий, мгновенно покраснев, под прицелом пальца шипит:
- А ты сам-то… а ты оживи… Оживи!.. Мы посмотрим, как оживишь.
- Я готов! Мне не дают!
- Да уберите этих сумасшедших, наконец! - кричат с задних рядов.
- Здесь нет сумасшедших!
- Попрошу не оскорблять!
- Всё! Всё! Всё! Ставлю на голосование! Кто за это, за то, чтоб за скобки? Кто против? Кто воздержался?
Большинством голосов голосуют за "это" - "за скобки".
Председатель всех поздравляет. Все встают и уходят. Потому что знают, куда им идти.
20:01
Капитонов ждет, когда все выйдут, - не хочется мозолить им глаза в гардеробе. Смотрит в пространство перед собой, демонстрируя безразличие к знакам как упрека, так и сочувствия. И те, и другие - есть, но в какой мере их можно считать оказанными, это вопрос, потому что остаются они не замеченными адресатом, хотя и пытаются проходящие мимо пройти со значением: недоброжелатели из партии Юпитерского посылают Капитонову суровые взгляды или просто откровенно отворачиваются от него, а товарищи по партии Чернолеса, кроме тех, кто смерть Водоёмова считает на совести Капитонова (и среди своих оказались такие), на него глядят в очевидной готовности приветливо кивнуть или даже изобразить на пальцах викторию, буде взгляд их встретится с капитоновским.
В общем, он ждет. А они уходят.
Лишь Нинель к нему подошла:
- Вы вели себя очень достойно.
Да еще председатель собрания, что отстал от других, собирая учредительные документы, подходит к нему со своим чемоданчиком. Да еще Господин Некромант, вероятно, хотел подойти, потому что остается на месте стоять, а не выходит из зала.
- Я сделал все, от меня зависящее, - говорит председатель. - Могло быть гораздо хуже. Больше не позволяйте себе опрометчивых заявлений.
Вероятно, он ждет слов благодарности. Капитонов молчит.
- А что я про скобки тогда говорил, не обращайте внимания, - дает совет председатель и, почувствовав спиной приближение Некроманта, переходит с места на место, чтобы Некроманта за спиной не было. - Скобки это такая условность…
- Но не фигурные! - говорит Некромант, делая шаг вперед.
К этому моменту
20:07
Капитонов уже не сидит, а стоит. Ни он, ни кто другой не ожидали от Некроманта ничего хорошего, но то, что сделал Некромант, могло бы ошеломить кого угодно.
Он поцеловал Капитонова в плечо, развернулся и быстрым шагом вышел из зала.
Капитонов поперхнулся, а председатель и Нинель почему-то делают вид, что выходку Некроманта они не заметили.
- Вы очень стойко держались, - молвит Нинель, все же оглянувшись на дверь. - Держались и держитесь. Я вами восхищена.
Она берет его за руку:
- Пора идти на банкет.
- Мне? На банкет? - вырывается у Капитонова.
- Нет, это не будет банкетом, - говорит председатель, обрадованный отсутствием Некроманта. - Это будет другим. Будет вечером памяти. Тризной.
- Идемте, Капитонов.
- Прошу меня отпустить, - он выдергивает руку из ее ладоней. - Труп еще не убрали, а вы уже на банкет.
- Был бы жив Водоёмов, он бы с нами пошел, - говорит председатель. - А так мы помянем его - все вместе, по-человечески. Всем цехом. Тело… что тело? Тело без нас увезут.
- Зачем вы так со мной? - не понимает Нинель. - Вы совсем не такой, вы славный, хороший.
- Неужели вы серьезно можете меня представить на вашем вечере памяти? - отступает от них Капитонов.
- Что вы, - останавливает его председатель, - наоборот, это я вечер памяти не могу представить без вас! Без кого угодно представлю, но не без вас. Разве вы тут не благодаря Водоёмову? Разве не он вас нашел? Надо идти. Не пойдете, будет плохо, не правильно. Все решат, что вы терзаетесь чувством вины, а значит, вы виноваты. Или хуже того, обиделись на весь этот недостойный галдеж, и ведь действительно недостойный!.. Но вы же выше галдежа? Выше наших интриг. И главное, не считаете себя убийцей. Вы же не убийца, нет?
- Послушайте, я ничего не сделал! Я не знал, что он задумает 99. А если бы знал? Что в этом такого? Нет. Я вам скажу. Я вспоминаю. Никто до сих пор…
слышите?.. никто до сих пор никогда не загадывал 99. Потрясающе. Но это так!
- Вот и я про то же, побыть чуток и уйти. Просто надо прийти и уйти. Тем более что мероприятие в вашей гостинице. Вы же все равно туда направляетесь? Прийти в каминный зал, побыть и уйти.
- Придем и уйдем, Капитонов, - говорит Нинель. - Придем и уйдем.
20:21
- Капитонов, не будьте копушей, - говорит ему в гардеробе.
Застегнулась быстрее, чем он, и перчатки надела, а он все еще не додумал, где вторая его: обе были в левом кармане.
От "Ц-9" до гостиницы, Капитонов еще не забыл, относительно близко. Председатель, как вышел, сразу рванул, чтоб держать, как сказал он, руку на пульсе, - все уже собрались в ресторане, кроме этих двоих: Капитонов идти не желает и тащится туда потому, что тащит Нинель.
Взявши под руку, уверенно повела.
Со вздохом последним своим промелькнул в голове Капитонова фараон Хеопс.
Петербургские зимы славны равно сосульками и гололедом. Гололед на данном пути страшнее сосулек.
Шаг неверный - и шею сломаешь или шейку бедра.
- Женщины, Капитонов, большие фокусницы, - говорит Нинель. - Не на сцене, там господствуют мужики, а по жизни, в быту… да и в мечтах!.. Нас жизнь заставляет. Заставляет хитрить, сочинять номера, мистифицировать простодушных. Взять тот же возраст. Вот мне. Думаете, сколько?
- Я об этом не думаю, - откликается Капитонов, идя-продвигаясь (то здесь, то там падают пешеходы).
- Почему же не думаете? Вы подумайте? Вам трудно задуматься? Ну, представьте, представьте, сколько мне лет?
В мозгу Капитонова, как-то совершенно само по себе, вне зависимости от желаний хозяина мозга, образовывается число 36. Что до самого Капитонова, он молчит.
- Вы подумали, 36! Очаровательно, Капитонов, я готова влюбиться в вас, но нет, не пугайтесь, я на это не пойду ни за что!
- Откуда вы знаете, что я подумал?
- Я прочитала вашу мысль! Поверьте, она не сложная! Вам понравился мой фокус? Хотите, я выдам секрет?
Капитонов не отвечает.
- Капитонов, это же элементарно! Я просто выгляжу на свой возраст.
И она заливается заразительным смехом, но не настолько заразительным, чтобы заразить Капитонова. Тот молчит. Так и идут.
- Капитонов, что с вами? Очнитесь! Я Нинель Пирогова. Вспомнили? Я режиссер трюков. А вы молодец. Вы стойко себя повели. Только как же я трюк вам поставлю, если вы отказались от трюка?
- Нинель, - говорит Капитонов, - но ведь это действительно так: он первый, кто загадал 99. И последний, надеюсь.
- Ах! - она поскальзывается, но с его помощью удерживается на месте.
- Посмотрите, - говорит Капитонов. - Туда же Некромант идет. Его же чуть не побили!
- Значит, так надо. Идемте, идемте. Если ноги ведут, значит, надо идти.
- И ноги не ведут, и разум не хочет! - сокрушается Капитонов.
- А он хотел? Он хотел умирать? Вы его не спросили?
20:38
- Вы входите, я не пойду.
- Опять? Перестаньте немедленно! Вы меня достаете!