* * *
Через время я узнал, что когда-то Витя ухаживал за Василисой. Пытался ухаживать. Даже подарил тетрадочку, исписанную его виршами. Ее обложка была щедро украшена рисунками на готическую тему и обозначен адресат: "ВАсе". Именно так - через две большие буквы.
Причина такой орфографии выяснилась позже. Когда-то Виктор ухаживал за девушкой по имени Ася, и именно ей был приготовлен презент. Но, как водиться, не сошлись характерами или еще чем-то и подарок вернулся к автору.
Затем была такая себе Тася, верей ТАся, но и здесь непризнанный наследник Лермонтова остался при своих. Во всяком случае при своей тетрадочке - точно. Потом появилась Василиса, но попытка избавиться от сборника была неудачной. Над этой тетрадочкой к тому времени смеялся уже весь курс.
Затем из поэта он превратился в экстрасенса. Переход кажется натянутым только с первого взгляда. Ибо поэты творящие в штиле рок часто сползают в готику, где два цвета - черный и красный, где принято иллюстрировать стихи темницами, ржавыми кандалами, духами, призраками. Ну а там - прямая дорога к изучению всякого потустороннего.
Он искал воду с лозами в руке - к счастью, в нашей местности, где не копни - везде вода. Ну или по крайней мере трубы водопровода и канализации.
Его полки переполняли книги вроде "Арии в среднем Поволжье", "Вурдалаки Замоскворечья". На соседней полочке стояла подборка беллетристики мистического содержания, все больше серии "Великая Бабаида". Присутствовали труды с названиями: "Жиган Бабай: пощады не будет", "Ленин и Бабай", "Педро Бабай: дыхание страсти". Украшением, коллекции был безусловно "Боярин Бабай - нетопырь". С обложки книги смотрел граф Дракула, обряженный в кафтан и высокую шапку.
Так же Витя выдвинулся с утверждением, что тельняшка с горизонтальными полосами укрепляет ауру, а с вертикальными способствует угнетению оной ибо она стекает по полосам в землю.
Поддержки его ученье не получило. Даже напротив, друзья которые вчера с ним делились последним косяком, сегодня просили не грузить их этой галиматьей, обещая в противном случае надавать по чакрам.
Отчего-то Василиса решила, что от меня может помочь экстрасенс.
Конечно же, газеты пестрели объявлениями о явлению по многочисленным просьбам трудящихся всяких бабок, колдунов, гадалок, ясновидящих и даже одного шамана. Но все эти объявления были как на подбор - слева фото, справа письма благодарных, писанные как под копирку, ну и цена со схемой проезда. От такой рекламы за милю разило шарлатанством. Витя, по крайней мере выглядел откровенным.
* * *
- Я беседовала с докторами. - призналась Василиса, рассказав о своей беде, - Медицина не в силах объяснить этот факт.
- Он здесь? - спросил Витя.
- Здесь, - ответили я и Василиса хором.
Хотя я не думаю, что он услышал два голоса.
Разговор продолжался уже в комнате. Окно было занавешено тяжелыми шторами, поэтому не смотря на ранний час в комнате было довольно мрачно.
- Я думаю… - начал Витя…
- Думай, думай, глядишь, и понравится, войдет в привычку…
- Думаю… Думаю, что надо провести обряд очищения, может это порча, и если бы уцелело хоть одно яйцо, можно было бы попробовать выкатать порчу. Будем пробовать?
Василиса кивнула.
Витя тут же принялся за дело. Вовсе зашторил окно, выключил свет, зато зажег ароматические свечи. Они были тонкими, света давали мало, больше дыму.
Специальную свечку, низкую но толстую вложил в череп, поджег ее от зажигалки. В глазницах заиграл огонь.
- Халтура, - подытожил я, осмотрев ближе, - череп керамический-то…
Застенчиво ковыряясь пальцем в ухе, Виктор спросил:
- Приступим?
Из кармана он достал маленькое зеркальце на цепочке и начал его раскачивать перед глазами Василисы.
- Сам-то хоть не засни, - заметил я зевая.
Воздух в комнате стал тяжелым. Я видел - от дыма у Василисы стали слезиться глаза.
Но то ли действительно от зеркальца на цепочке, то ли все от того же дыма Василиса стала вялой. Витя же вероятно, к подобным запахам был привычен - на меня копоть не действовала вовсе - я призрак, я чувствую вонь но могу обходиться и без воздуха.
Пользуясь этим, Витя протянул к Василисе руки.
- Сольемся в экстазе, - шептал он станем едины! Войдем в дым, станем дымом. Я окончил пятидневные курсы тантрического секса!
- Руки от нее убери, урод прыщавый! - прокричал я, и уже привычно ударил его под коленку. И, странное дело, у меня опять получилось. Он упал на Василису, но совсем иначе, чем хотел.
Василиса вздрогнула, будто очнулась, ударила коленкой в челюсть, а изящной ножкой в пах.
Незадачливый ухажер завыл на вдохе и скатился вниз, упал на давно неметеный пол.
Я ударил по свечам, по черепу. Тот скатился на землю, воск залил огонь.
Одна свеча упала не потухнув, огонек перебежал на стол, поджег водку, вероятно пролитую вчера вечером. Загорелись тетради.
- Свет, да будет свет! - хохоча кричал я.
И Василиса и Витя вскочили. Василиса смела в охапку вещи и рванула к двери. Витя схватил полотенце и стал сбивать огонь со стола.
- Ведьма! - кричал он ей вслед.
- Мерзавец! Придурок! - отвечала она.
Я бежал за ней вслед, думая, что в общих чертах, они оба правы.
* * *
Остановилась она уже далече от общежития, в маленькой аллее. Сперва просто стояла, пытаясь отдышаться, затем присела на лавочку. Я сделал тоже, но сел выше, на спинку лавочки.
Она молчала и говорить пришлось мне:
- Каков подлец? Вот если б ты в меня поверила, не пришлось бы к нему ходить.
В ответ она кивнула.
- Есть еще какие-то варианты, - продолжил я, или будем мириться.
Она опять кивнула, не покачала головой, а именно кивнула.
- Мир? - переспросил я.
- Мир…
- Я все же убедил тебя в том, что я реален? Или это одолжение?
Она поднялась с лавочки и неспешно пошла к остановке.
- Ну да, убедил.
- Чем же, позвольте узнать?
- Ты говорил мне то, чего не знал Своими шутками. Только человек может шутить. Так как тебя зовут?
- Франц. Франц Раух к вашим услугам.
Я со щелчком свел каблуки и выбросил руку в самом щегольском салюте за всю мою жизнь.
В ответ она протянула руку, но поняв, что я не смогу пожать, тут же одернула:
- Василиса… Будем знакомы.
Ну что за глупость, - подумал я, - ведь мы уже давно знакомы.
Целую неделю…
* * *
Вите мы все же отомстили. Василиса пошла на почту и выписала на его имя какой-то журнал дурного качества и "клубничного" содержания, написанного скорей на подростка. Надо ли говорить, что нашему многострадальному знакомому не удалось убедить остальных, что журнал, ожидающий его на вахте общежития - досадное недоразуменье. Лишь после четвертого номера у него хватило сходить на почту и аннулировать подписку. Но Василисе этого показалось мало - я достал ей подшивку журналов "Вестник холодной штамповки" за 1972 год. Журналы расшили и раз в месяц Василиса стала подкидывать ему в почтовую ячейку.
Что было с несчастным Витей после этих журналов - я не уточнял.
Впрочем, я значительно забежал вперед.
* * *
И мы стали дружить. Я приходил без приглашения, входил в ее квартиру без ключа.
Когда ее не было, смотрел телевизор - она нарочно оставляла пульт так, что я мог переключать каналы.
Когда она переодевалась, я послушно выходил из комнаты. Я мог бы подсмотреть, зайдя в какую-то стену, но я оставался верен своему слову.
Я любил, когда она варила кофе. Призраки не могут пить, но странное дело – чувствуют запах. При жизни я, оказывается, любил кофе. О чем-то хорошем и теплом напоминал его запах.
Черное кофе и черное пиво - кровь черной ночи. Еще неплохо из смешать и пить до черноты в глазах…
Поэтому когда, я гостил у Василисы, она ставила чайник, готовила себе чай, а мне кофе. Запах кофе наполнял комнату, и чашка стояла нетронутой, пока жидкость в ней не остывала.
Бывала она и у меня в гостях. Институт особенно строился в разгар холодной войны, поэтому рос не сколько вширь и в высоту, сколько вниз. И действительно, на поверхности находилась хорошо если треть всего. Не то, чтоб экономили землю, ее в округе было предостаточно. Строители ожидали ракету, что прилетит из-за океана, сотрет все наземные строения, ну а тут внизу можно будет жить и работать. Прорыли даже два туннеля, длинной в три и пять километров к ближайшим заводам.
Ракета так и не прилетела, подземными лабораториями пользовались все реже - не было достаточной вентиляции, от сырости оставленный лист бумаги уже через неделю покрывался плесенью и превращался в размазню.
В подвалах обитал одно время начальник гражданской обороны института, но ему скоро надоело сидеть при гуле электрического света, он затосковал по солнцу, по ветру в форточку, а не сквознякам подземелья. И написал прошение о переводе.
Этот человек примечателен тем, что он порой меня видел. Не постоянно, как Василиса или ее прадед, а только время от времени. Жаль, но в это время он едва ворочал языком, не мог сосредоточить внимание на мне, потому что в то же время его отвлекали желтые мыши и группа зеленых чертей, пляшущих на его столе.
Но мы же отлично знаем - желтых мышей и зеленых чертей не существует! Черти как и мыши - серые! Или не так?…
Что же касается подземелий института, то они медленно, но неуклонно приходили в запустенье. В учебных корпусах хорошо если использовали первый этаж подвалов. Поскольку карты переходов потерялись, двери в неизвестные коридоры заваривали, чтоб никто не заблудился и чтоб вдруг оттуда не появился какой-то совсем незваный гость. Кое-где и заваривать не приходилось - двери закрывались на засовы, замки. Металл в сырости гнил, разбухал намертво затягивая малейшие щели.
Так, в конце концов от всего подземелья остался в пользовании осталась одна улочка, что соединяла два корпуса. В ней постоянно перегорала единственная лампочка, как раз над ступенькой, перед которой всегда собиралась вода. И очень многие, желая сберечь время, гукались в эту лужу.
Не то чтоб я хорошо знал подземелье. Некоторые места знал неплохо, особенно там где я жил, но погуляв, однажды по коридорам, решил туда не возвращаться. Не было там ну абсолютно ничего интересного.
Хотя и могло появиться…
Дело в том, что осадочные породы здесь шли метров на пятьдесят, хотя оценить высоту в подземельях - дело трудное. Ну а дальше начинались сланцевые породы.
Строительство и выемка земли вызвало колебание пород, они осыпались, и порой, на нижних этажа строений человеческих начинались сыпаться стены и проваливаться пол.
Я был там всего один раз, спустился метров на сто, и мне там не понравилось.
Там дул жуткий ветер, было довольно сыро… И еще - эти места не были необитаемы. Я не видел ни одного существа крупней мыши… Но дело в том, что это была не мышь, а паук. Паутину он плел в волос толщиной и я увидел скелет запутавшийся в ней крупной крысы. Еще в подземельях рос какой-то особенный вид плесени, который слабо светился. Не слишком ярко, но вполне достаточно, чтоб обозначить направления и размеры пещер.
Насколько я знал, плесень поднялась и в людские подземелья, но чем выше поднималась, тем реже становилась, хуже светила и уже совершенно не росла на третьем этаже человеческих катакомб.
Пауки же размером с мышь вовсе остались верны своему подземелью, вероятно не желая отходить от своих сквозняков и плесени.
И это, в общем, славно…
* * *
- А тебе, к примеру не кажется странным способ твоей жизни. Не думал, что этот мир…
- Не для меня? - Пришел я Василисе на помощь.
- Ну я не в том плане, чтоб ты искал пути из этого мира. Просто вот странно: жила, не верила ни в Деда в Мороза, ни в чудеса и вот, оказывается… Оказывается, что я особенная. Почему я?
- Во-первых, не хочу тебя расстраивать, но твой дар не единичен. Во-вторых, кто-то должен быть особенным - почему не ты? Опять же особенным людям и рассказать особо нечего.
- Ты не чувствуешь, что лишним в этом мире? Тебе не тесно с живыми?
Я покачал головой.
- Мы друг другу не мешаем. Делим одну и ту же площадь, но нам нужны разные вещи, посему мы сосуществуем, поддерживаем баланс, без нужды не лезем в дела друг друга. Скажем экзорцист придет к одержимому бесами. Но никогда не станет вызывать нечистую силу, просто чтоб надавать ей щелбанов.
- Но ведь сверхъестественное потому и называется так, потому что оно сверх…
- Естественно. Не "сверх" а просто "естественно". Пойми же - то что вы называете мистикой, она рядом. У тебя за шкафом, положим, зимует летучая мышь, разумеется вампир. Но тебя не трогает, потому что спит. Иногда она просыпается, ей хочется пить, хочется теплой крови. И ты спишь, и твоя шея такая теплая и прекрасная. Но мышь ползет в туалет и лакает воду из унитаза. Потому что - покусись она на твою кровь - она будет найдена и в лучшем случае убита сразу, а в худшем - выброшена на улицу где опять же умрет от холода.
Василиса вскочила с дивана, испуганно оглядываясь по сторонам:
- Где мышь? Где вампир?
- Нигде. Я же сказал к примеру.
- Или ты идешь по лесу, перешагиваешь ветку. Когда ты уходишь далеко, она подымается и уходит по своим делам.
- Вот, скажем ты…
- А что я?…
Обычно, по жизни Василиса носила короткое каре, но дома, чтоб волосы не мешали, закалывала, стягивала в узел на затылке.
Я совершенно отчетливо видел, что одно ее ушко отличается от другого:
- Знаешь, вот к примеру, отчего у тебя разные уши? У тебя в предках были эльфы, у них как известно уши заостренные. Вот это тебе и передалось.
- Не хочу тебя расстраивать, но это родовая травма - маменька меня рожала три часа и не обошлось без дефекта. Ты разочарован.
- Немного… Но лишь немного. Идея, в общем, не меняется. Есть свои преимущества, когда тебя никто не видит…
И ведь действительно, в первые месяцы по знакомству мы жили славно. Вместе сдали сессию: когда она писала ответы на вопросы, я смотрел в книгах, оставленных в соседней аудитории, поглядывал у соседей, потом диктовал ей ответы.
Затем мы постоянно на концерты ходили без билета. Я просто открывал ей служебные двери, говорил, как и куда можно пройти. Затем приловчились выигрывать билеты, которые разыгрывали на радио - я просто приходил на радиостанцию, ждал когда дозвониться Василиса, сбрасывая звонки остальных. Затем, из-за спины ведущего, читал ответы. Странное дело, но телефонные линии переносили мой голос.
В общем, мы жили как призраки.
Ей, это, похоже нравилось.