Ксен взял книжку, и бегло пролистал. Потом открыл наугад. Попробовал прочитать что-то:
- Для фермента в 0,1 М калий-фосфатном буфере… Гы, буфере… при пэ ха… Это кислотность кажется - пэ ха… при пэ ха 7,2 с помощью осмометра было получено среднечисленное значение мол… веса… молекулярного, стало быть, веса…
- Да не выёживайся ты, - улыбнулся Женя.
- А чего, интересно. Вот возьму и порешаю. Может, голова отойдёт…
И Ксен, вытянув из стакана с вилками и ложками неизвестно как туда попавшую авторучку, начал писать на скатерти условие задачи. Женя посмеялся, Наташа ничего не сказала - только затянулась сигаретой и продолжила кромсать бутерброды. "Белый хлеб, майонез, помидоры, шампиньоны - вот и вся её кулинарная хитрость", - подумал Женя.
- Можно уже кушать? - спросил он.
- Да, бери.
Во время завтрака Женя разглядывал своих сонных приятелей. Наташа успела привести себя в порядок (причесаться, поправить макияж, и всё такое женское…), стала выглядеть серьёзнее и даже визуально повзрослела. Она училась на эколога, на специалиста по защите окружающей среды. Ксен часто ругался с ней на тему "змею мы дома держать не будем", "хватит собаку гладить, скотина - она скотина и есть" и "выкинь нахер этот кактус из моей комнаты". Вообще, эти двое, казалось бы, совершенно не подходили друг другу. Рослый, голый до пояса, с железным амулетом на шее, в джинсах и тапках, Ксен напоминал неудавшегося скинхеда - будто ещё вчера злобно ломал нигерские зубы о бордюры, а уже сегодня решил остепениться и понемногу обрастать волосами. Контрастнее всего Ксен смотрелся рядом с Наташей, когда она надевала очки.
- Ха! Сошлось с ответом! - он хлопнул книжкой, отдал её Жене и отложил авторучку. - Слушай, а ты вообще откуда взялся?
- Именно я?
- Да, именно ты, - кивнула Наташа.
- Меня аист в новогоднюю каминную трубу сбросил, - сказал Женя. - Только дом оказался заброшенный…
- Да блин, тут, в нашей хате, ты откуда взялся?
- Я вчера пришёл… Осеннее равноденствие же! Двадцать второе сентября сегодня, народ…
- Ха, да ты ещё помнишь! - воскликнул Ксен и полез в холодильник за пивом. Наташа как-то вымученно улыбнулась и посмотрела на бутерброды. Женя взял ещё один. - А мы-то и забыли… Чёрт, уже ведь три года прошло…
Познакомились они все вчетвером однажды вечером - в самом начале осени, как раз на равноденствие, ровно три года назад. Была суббота, и вопреки песне Цоя, были деньги, время, и было куда пойти в гости, но совершенно не хотелось. Странная осенняя хандра, когда нет настроения ни о чём думать, и не хочется ничего делать. Бар назывался "Элемент", и был этот бар самым что ни на есть обыкновенным средним питейным заведением - ни тебе пропитых бомжей-алкашей, ни вип-персон в дорогих пиджаках там не встречалось. Все столики были равномерно заняты, и только один стоял в углу пустой. Женя взял пива и плюхнулся туда. Пару минут он сидел в одиночестве; просто потягивал напиток из кружки. Потом вошли два парня, тоже взяли по пиву и начали вертеть головами в поисках столика. Чтобы не сидеть в одиночестве (да и тем более у одного из вошедших была пачка чипсов), Женя позвал их к себе.
- Эй, садитесь сюда, - крикнул он. Вошедшие, металист в тяжёлых гадах и здоровенный широкоплечий блондин в потёртой куртке, сразу же сели к нему. Познакомились.
- Женя.
- Ксен.
- Толя.
Пожали руки друг другу.
- Погодите, вы разве между собой не знакомы? - с удивлением спросил Женя.
- Выходит, что нет.
- Ну, давайте, за знакомство.
Выпили. Толя снял куртку, обнажив синюю футболку с эмблемкой супермена на груди, и открыл свои чипсы. Первую кружку пили молча - настроения ни у кого особо не было, и вынужденное пребывание за одним столиком беседу не разжигало. Ксен озлобленно поглядывал на своих новых товарищей из-под патлов. Толя просто смотрел в потолок, ел чипсы и пил пиво. Женя достал свой фотоаппарат и просматривал сделанные за день депрессивные снимки. Когда у Ксена закончился первый бокал, он направился к барной стойке за вторым и вернулся уже вместе с девушкой.
- Вот, садитесь, пожалуйста - и с джентльменской изящностью указал ей на свободный стул. - У нас тут вечер людей, которые не знают друг друга. Я Ксен.
- Толя.
- Женя.
- Наташа.
С того вечера эти четверо стали почти неразлучны.
- Да конечно, конечно, я приду, - отвечал по телефону Толя. - К семи? Ну да, да, в "Старого Тома". Все там будете? Отлично.
Повесил трубку и взялся за игру с новой силой. За три года "Элемент" переименовали в "Старого Тома", а в остальном там ровным счётом ничего не изменилось.
"Вечер с друзьями? Что ж, и хорошо", - думалось Толе. Замечательно.
Нетипичный айтишник, или, как называли его знакомые, небородатый админ, Толя просиживал штаны. У компьютера, большей частью. Ещё за рулём, в баре за кружкой пива, на диване перед телеком, в автобусах, трамваях, в кино, в гостях, на лекциях и занятиях - везде он просиживал штаны. Как-то раз на пьянке Ксен по приколу сказал, что даже спит Толя, наверное, сидя - так тот очень обиделся.
В комнату вошёл сосед - парень, которого подселили в начале семестра. Толя всё никак не мог запомнить его имени. В районе Нового года в общежитии, как правило, меняли таблички на дверях (если менялись жильцы), и Толя надеялся там и разузнать, как его зовут - если до Нового года не свалит.
- Привет, Толя, - тихо сказал он.
- Привет.
Толя взял маленький флакончик и закапал в каждый глаз по капле. Устают, когда долго за компом сидишь. Закапал и вернулся к своей игрушке.
Подземелья. Лабиринты. Монстры. Артефакты, золото, зелья и свитки. Прокачка. Экспа на вес золота, или ещё дороже. Мучительные, душераздирающие метания во время распределения ценных скилл-пойнтов на новом уровне. Выцарапанные ножом на столе, прямо на старой деревянной столешнице, имена нужных персонажей и невыполненных квестов…
- Занялся бы ты чем-нибудь ценным, - заметил новый сосед, кромсая помидоры на салат. - А то круглые сутки бегаешь, убиваешь кого-то, ищешь что-то… А результату, толку - нет никакого.
- Чего это?! - удивился Толя. - Вон, смотри, посох нашёл вчера. Видишь, плюс три к защите от яда и какой бонус регенерации маны…
- И легче тебе от этого?
- Конечно. Это же просто находка для мага на ранних уровнях, ёпт!
- Да не твоему персонажу. Не той фигурке в мониторе, а тебе, Анатолий. Тебе разве легче?
- Мне легче оттого, что ему легче, - отозвался Толя.
- Это всё иллюзорная власть. Тебе кажется, что ты владеешь чем-то. Имеешь силу какую-то. От твоего кликанья мышью валятся монстры по ту сторону монитора. Твоему доспеху завидуют люди по ту сторону монитора. Ты можешь заклинания колдовать, захочешь, можешь короля или главного злодея тамошнего убить - по ту сторону монитора…
- Ну так и здорово! Разве ж в реальной жизни такое можно?
- На то она и реальная жизнь, - сухо ответил сосед. - Реальная жизнь - она ведь по эту сторону монитора. Ладно, делай, как хочешь.
И, перевалив нарезанные помидоры с доски в тарелку, он двинулся на кухню.
- Эй! - крикнул Толя ему вдогонку. - Ну хорошо, а что ты предлагаешь?
- Валить отсюда надо. За границу.
Сосед закрыл дверь и вышел. Толя посмотрел на часы - оставалось ещё довольно много времени до семи.
- Валить за границу… - задумчиво произнёс он - и двинулся в порт. За двенадцать серебряных, а если выполнить задание шутрмана - то за восемь, можно до островных эльфийских колоний добраться. А там, говорят, неспокойно.
Почти как в тот вечер. Женя сидел с фотоаппаратом и просматривал снимки. Ксен специально свою металлистскую старую одёжку надел - гады, штаны кожаные, косуху, цепи повесил. Наташа в дешёвом пошловатом красном платьице, тоже, как тогда. Сидели, ждали Толю.
- Куда ходила сегодня, пока мы с Женькой креативы писали? - поинтересовался Ксен.
- Чего, много написали?
- Дома послушаешь, - Женя улыбнулся. - Если бы Ксен немного ровнее играл, всё бы вышло вообще перфектно… Но и так ничегошно получилось.
- Так, а где ты всё же была?
- В парке гуляла. У меня осенью такое бывает… депрессивное, ты знаешь.
- Ну да, - кивнул Ксен.
Три года назад он хорошо знал это. Три года назад у него у самого была депрессия.
- Раз уж мы тут сидим все вчетвером такие грустные, давайте поделимся, у кого что случилось, - предложил Женя тогда в "Элементе". - Всё равно мы друг с другом не знакомы, а если выговоришься - жить проще становится. Готов спорить, уже завтра наутро мы друг друга забудем. Вот ты, Ксен.
Ксен угрюмо посмотрел на сидевших за столом и отхлебнул пива. Он не собирался говорить, и не заговорил бы, если бы не Наташа - она ему понравилась сразу, и он хотел завоевать её внимание.
- Да, ты, похоже, из всех нас самый грустный, - заметила она, легонько толкнув под локоть Ксена. - Рассказывай.
- Там и рассказывать-то особо нечего, - пробормотал он, наклонив голову вперёд. Патлы заслонили его лицо. - О жизни, что ли… Задумался. О своей жизни, куда катится всё. И почему катится. И что делать. Вчера марку съел, сидел дома и думал об отце… Смотрел альбом. А он там со всех фотографий на меня глядит и то улыбается, то головой качает: что ты творишь, отродье Сатаны… И заклинания читает, и надписи рунные на стенах пишет… Эх, зачем только я взял этот чёртов альбом?
Ксен отхлебнул пива.
- А потом полез я в шкаф прятаться от отца, потому что мне страшно стало, а он по всей квартире уже. На стенах размазался. По потолку. Во всех зеркалах… Ой, не дай бог вам в таком состоянии в зеркало посмотреть. Ну, залез я в шкаф, а там пиджак мой висит - в котором я на выпускной школьный должен идти. Хороший, дорогой пиджак, батька потратился, купил мне. Я его достал, повесил на турник и смотрю… А вешалка, на которой он висит… Как бы вам так описать эту вешалку, чтобы вы поняли… Ну вот нормальная вешалка, а эта не нормальная, а как с подкошенными крыльями. Как раненая. И плечи у пиджака так же - обвисают как-то. Как обрубленные. Я его по-разному поправлял, а он всё равно висит как убитый. И вот тут, тут я всё понял.
Он сделал паузу, и все сразу, не сговариваясь, посмотрели на его палец - он водил пальцем по столу, будто чертил что-то; пока он говорил - это было незаметно, а сейчас бросилось в глаза.
- Этот пиджак как жизнь моя, - наконец выдавил Ксен. - Как вся жизнь моя… Вот он я у батьки, вот он я, надежда семьи. Семья-то не бог весть какая, денег еле хватает, да и ладно. А я должен выучиться был, деньги зарабатывать, серьёзным человеком стать… И вот папка пиджак мне купил, с последних денежек пиджак сынку своему купил… Папка, с последних денег, пиджачок купил, самый хороший, какой мог, для сына… Чтобы тот человеком стал… А тот марки жрёт и по хате ползает, кошмарится… Галлюцинирует… Представляете… Представляете, а?.. Какое дерьмо-то получается…
- Хватит, - оборвала его Наташа и обняла. Он не сопротивлялся - сразу уткнулся ей в грудь и пару раз даже как будто всхлипнул.
- Да, хватит, - подтвердил Женя. - Пускай кто другой расскажет. Как тебя там… Толик?
- Толя! - воскликнул Ксен. - Тебя где носит, а? Я думал, уже патлами обрасти успею, пока ты придёшь.
- Это я там… На эльфийских пустошах…
- Опоздал на полчаса, плин.
- Всё никак не повзрослеешь, - улыбнулась Наташа.
Толя кое-как уселся, снял куртку - на нём была та же самая футболка, синяя, с эмблемой супермена, разве что немного истрёпанная временем.
- Выпьем за то, что мы тут так удачно собрались три года назад, - провозгласил он и поднял кружку пива. Об неё дружно стукнулись ещё три кружки.
- У кого что нового? - поинтересовался Ксен.
- Меня вчера обвинили в производстве дрянных фотографий, - горько пожаловался Женя.
- Да ладно. Из того, что ты мне на мыло скидывал, мне всё понравилось, - хрустя чипсами, возразил Толя. - Мне кажется, что тебе надо тупо практиковаться. Работать над этим. Чем больше работаешь, тем больше результата. Прямая зависимость. И даже при отсутствии таланта…
- Ну не скажи, - покачал головой Ксен. - При отсутствии таланта ничего не выйдет.
- Да не в таланте дело. Вот подумайте: ведь гениям платили. Деньги платили. То есть деньги как доказательство гениальности, как доказательство достижений. А мне-то никто не платит…
- А ты вот что подумай, Женя. Как больше получится, если тебе заплатит по чуть-чуть куча народу, - Наташа взяла и высыпала на стол немного чипсов, - или если тебе заплатит большими суммами небольшое количество людей? - Наташа опустила на стол рядом с чипсами свою кружку.
- Смотря каково соотношение "кучи" и "небольшого количества", и "чуть-чуть" к "большими суммами", - сразу вмешался Толя.
- Воот! - вскричал Женя. - Вы сейчас мне всё прояснили, чёрт подери. Если в обществе много интеллигенции, то гения признают. Если преобладает трудящийся класс, то не признают. И деньги тут не при чём. Так получается?
- Вас, по ходу, унесло в какие-то философские степи, - заметил Ксен.
- Вообще, я хотела сказать, что за деньги продают ширпотреб, а искусство - я имею в виду, гениальное и вечное искусство - его выставляют в музеях. А чтобы отмерить…
- В музеи ходит тот же народ. Музеи и есть ширпотреб, - остановил её Толя. - А мерило гениальности есть только относительное. Абсолютного нет.
- Должно быть абсолютное, как же так?! - возмутился Женя. - Хочешь сказать, если гения выкинет на необитаемый остров, и он там нарисует картину, которую никто никогда не увидит, то эта картина не будет гениальна?
- Если есть только остров, и картина, и ничего больше нет - то нет, она не гениальна.
Наташа вдруг захохотала.
- Толя, а давай Мону Лизу в ракету засунем и отправим на Юпитер! На каком расстоянии от Земли она свою ценность потеряет?
- Я думаю, когда она приблизится к Юпитеру - однозначно. Там не то что Мона Лиза, там вся ракета расплавится. Юпитер из жидкой лавы и газов состоит же…
- Народ, у меня сейчас мозги расплавятся! Давайте пиво.
Все согласились с Ксеном и приняли ещё пива.
- На самом деле, я в церкви сегодня была, - сказала Наташа, когда наконец они с Женей добрались до курилки. Курилкой называлась деревянная беседка недалеко от бара, которую никто никогда не проектировал как курилку, однако, кроме того чтобы курить там сигареты по пьяни в дождливую погоду, она мало на что годилась.
- В церкви? Ты не очень веришь вроде бы… В этого, в бога. Почему Ксену не сказала?
- Ему не надо… Женька, он не поймёт - вот ты поймёшь… Мне поговорить с кем-то хочется, знаешь. По-человечески.
- У вас с Ксеном проблемы какие?
- Да не в этом, не в этом дело… Ксен-то в порядке, у нас всё как было… Это не с ним, это со мной. Это во мне…
- Ну, расскажи, - и Женя устроился поудобнее в углу беседки.
Снаружи стучал дождь, слабый осенний дождь, и ветер изредка заносил в беседку усталые, пьяные мелкие капельки. Почему-то от этой чахлой мороси пахло не тоской, как обычно, а свободой, чистотой, свежестью.
- Не знаю, - тихо и быстро сказала Наташа. - Не знаю.
Некоторое время просто молча курили.
- Мучает меня что-то, - наконец произнесла она. - Мне кошмары снятся. Почти каждую ночь. По нескольку раз за ночь. Страшные кошмары, Женя. Какой-то человек говорит со мной. Кит, представь себе кашалота, сколько там в нём метров… Такая громадная туша. Валяется посередине пустыни… Или нет, даже не пустыни, а какой-то степи. Я не знаю, там земля сухая. Сухая и твёрдая, и там лежит кашалот - его останки. Или не останки ещё. Тело, где-то рёбра торчат, и органы. Представь, ты видишь вдали этакую тушу. Этакий корпус, распотрошённый. Кишки, гниющее мясо, вперемешку с засохшей землёй… Над ним - низкое небо… Кажется, он одним боком лежит на земле, а вторым небо подпирает, красно-оранжевое тяжёлое низкое небо… И Он, этот человек, говорит тебе: пятнадцатая ступень… Пятнадцатая ступень погружения. Из живота кашалота течёт нефть…
- Это из-за учёбы, - оборвал её Женя. - Наташ, ты слишком…
- Нет, это не из-за учёбы. На учёбе всё по-другому, совсем. Я там не сталкиваюсь с такими… С такими категориями вещей. Я месяц назад видела, как гигантский комбайн, какой-то механизм, пережёвывал креветок. Там вся трагедия была в том, что креветки успевали перед тем, как их зажуёт машина, икру в резервуар выкинуть. Из икринок быстро развивались новые креветочки, росли, и когда более-менее вырастали, их тоже засасывало в механизм, и они откидывали ещё икры… И все со мной говорят, и креветки, и мальки, даже икра: Наташа, Наташик, мы маленькие креветочки, нас всех съедят, нас родили, чтобы съесть, мы все в комбайн пойдём, Наташа, Наташик… Наташа, Наташик, нас родили, чтобы съесть… И дрыгаются, Жень, все в этой мутной воде так дрыгаются…
- Это от учёбы, - тупо повторил Женя, хотя сам уже начал понимать, что не от учёбы.
- Мы там пищевые цепочки и геологические эпохи осиливаем, - отчаявшимся голосом ответила Наташа. - Слушай, ты ведь веришь в экстрасенсов?
- Эй! Вы где там… - послышался в темноте голос Ксена. - Ната! Женька!
Вскоре все четверо снова сидели за столом в "Старом Томе". У дверей ненавязчиво гудел телевизор, который смотрела барменша. Через два стола у окна резались в карты гопники ("Эх, Витя бы развлёкся…", - подумалось Жене); мужик в котелке кушал гарнир с отбивной. Опьянение медленно выползало из кружек, втекало в руки, шло по телу, забиралось в голову и вырывалось в виде разговоров в воздух.
- Я боюсь людей с голубыми глазами! - признался друзьям пьяный Ксен. - Да, я честно скажу, я боюсь людей с голубыми глазами. Они давят на меня. Пока я учился в универе, в моей группе было кроме меня ещё девять человек, и у всех - голубые глаза. Или синие. Такой, характерный только для глаз, цвет. Такое вот стечение обстоятельств. И мне всё время казалось, что они как-то… Умнее меня, что ли. Или как-то превосходят. От этих постоянных взглядов у меня болела голова даже…
- Это у всех наркоманов такое, - улыбнулся Толя. - Кажется, что окружающие тебя умнее. А голова у тебя от другого болит.
- Нет, в этом есть здравое зерно, - заметил Женя. - Я читал в одной книжке, что люди делятся по цвету глаз на типы характера. Даже не на типы, а как бы на силу характера.
Все сразу, не сговариваясь, заглянули друг другу в глаза - изучали цвет.
- Да, это так! - воскликнул Ксен. - Это - чистейшей воды правда. Люди с голубыми глазами сильные. С карими - наоборот, слабые. Их легко подавить. С зелёными - интересные. Мне с ними просто общаться. У меня у самого зелёные. Вот и у Натки зелёные.
- А серые - это что значит?
- Не знаю, - честно ответил Ксен. - Мне как-то редко попадались люди с серыми глазами.
Женька задумчиво отхлебнул пару глотков. Глаза у него были серые, но не чисто серые, а с едким, ядовитым желтоватым оттенком.