Что же до призраков, которые общались со мной и были невидимы для остальных – в них Дитер тоже не увидел ничего странного. Ведь, даже обретая бессмертие и способности, превышающие человеческие, мы не стремимся развивать их. По сути, многие мои собратья являются не меньшими бюргерами, чем столь ненавистные безликие обыватели из унылых маленьких городков, щедро разбросанных по всей Европе. Не удивлюсь, если бы Дитер, столкнувшись с тварью из Праги, остался лежать в переулке, разорванный на части, несмотря на то, что был бесконечно старше и опытнее меня. Он просто-напросто давно забыл, что значит борьба за выживание. Меня же судьба вовремя сбросила с пьедестала мнимого всемогущества и заставила заглянуть в самые потаенные и забытые подвалы сознания, чтобы извлечь оттуда, казалось бы, совершенно не нужные такому существу, как я, животные инстинкты. Видимо, это еще больше расширило возможности моего разума, благодаря чему я получил возможность общаться с душами умерших и, даже, осязать их.
36
Наконец, настал тот момент, когда библиотека Дитера оказалась исчерпана и более не могла дать мне ни слова новых знаний. Я, бесспорно, почерпнул для себя много нужного, но по главному вопросу так и остался ни с чем. Нигде не было внятного ответа, как мне вернуть душу возлюбленной из демонического плена – только невнятные описания способов заключения разного рода контрактов с духами всех мастей и степеней могущества, да еще более невнятные способы изгнания бесов низших рангов из нашего мира обратно в ад. С другой стороны, все эти древние книги были написаны людьми, соответственно, проблемы их авторов волновали тоже вполне человеческие. Я уже собирался спросить у Дитера, не знает ли он еще кого-нибудь, кто мог бы мне помочь, как мой гамбургский благодетель сам поделился со мной радостной новостью. Все это время он тоже не сидел сложа руки, а также, как и я, изучал эзотерические откровения древних колдунов, алхимиков и отцов церкви. В обмен же на столь ценные для меня знания, Дитер попросил не отказать ему в одном маленьком капризе.
"Друг мой, – сказал он мне тогда, – позволь мне вкусить твоей крови! О, нет, не бойся – совсем немного, буквально пару глотков. Меня чрезвычайно заинтересовал твой дар… твоя способность с духами умерших. Возможно, вместе с твоей кровью, я смогу получить хотя бы малую его толику". Конечно, я мог отказаться, ведь Дитер совершенно не настаивал на своей просьбе, однако, особых причин для этого у меня не нашлось. К тому же, душа моя, а вы видели, чтобы один вампир пил кровь другого? До того момента, мне даже в голову не могла прийти подобная мысль, и, вероятно, не только мне. И я согласился. В конце концов, мне нужно было чем-то отплатить своему другу за гостеприимство, понимание и помощь. Тем не менее, помня далеко не самые приятные ощущения, которые я испытывал в момент перерождения, когда Вильгельм перегрыз мне горло, и опасаясь, что Дитер может увлечься, я настоял, что никаких укусов не будет. Да и, признаться, не очень хотелось, пусть даже и на мгновение, становиться на одну ступень со смертными. На мой вкус это было бы чем-то сродни извращению.
Я вскрыл вены на руке и наполнил до краев увесистый кубок и посеребренного олова, украшенный изумрудами и покрытый искусной гравировкой. Процесс оказался не из легких – я был полон сил, поэтому раны заживали почти мгновенно. Наконец, я передал кубок Дитеру. Он взял его с нескрываемым благоговением и любопытством первооткрывателя, после чего посмотрел мне прямо в глаза и приглушенно промолвил, почти прошептал: "Знаешь, Гёте, я еще никогда не пил кровь кого-то из нашего рода…". Заговорщически улыбнувшись, Дитер сделал первый робкий глоток. На несколько мгновений замер, как бы смакуя вкус и усмиряя бурлившие внутри эмоции, а потом вцепился в кубок с жадностью и осушил до дня буквально за пару глотков. Последовало несколько минут напряженного молчания, и мой друг сказал: "Твоя кровь отменна на вкус. Если даже я и не получу твой дар, то за одну только возможность узнать, какова на вкус кровь сородича, я буду бесконечно благодарен тебе!". Как не сложно догадаться, Дитер сразу же захотел проверить удался ли наш эксперимент.
Следующую ночь мы провели в компании двух юных сестер-сироток, которые днем работали в швейном цеху, а по ночам частенько приторговывали собой, чтобы не умереть с голоду. Девушки были довольно милы собой, но тяготы жизни, слишком рано свалившиеся на них, уже отложили определенный отпечаток на внешности, не говоря уже о поведении. С другой стороны, была в них некая почти животная непосредственность, более симпатичная мне, нежели чопорность и показная правильность более состоятельных граждан. Вино и гашиш быстро влились в нашу компанию, добавив веселья, и добрую половину ночи мы провели, ублажая плоть всеми мыслимыми способами. Когда одна из девушек заснула, Дитер кивком дал мне понять, что сейчас все начнется. Ловким движением он свернул шею нашей бодрствующей спутнице, и мы принялись взывать к ее душе. Однако, все наши старания не увенчались успехом. Я сидел на кровати сконфуженный, как после неудачного соития, Дитер же в чем мать родила расхаживал из угла в угол, погруженный в раздумья.
"Я понял! – воскликнул мой друг, – ты же говорил, что Вильгельм и Шарлотта покончили с собой!". Я пожал плечами: "Да, все так. Возможно, я могу общаться только с самоубийцами… И у нас есть еще одна девушка, чтобы проверить эту теорию. Но… как ты заставишь ее покончить с собой?". Дитер лукаво усмехнулся и принялся будить спящую шлюху. "Читай Месмера, дорогой Гёте, читай Месмера!" – девушка начала приходить в себя, Дитер пристально посмотрел ей в глаза и стал что-то бубнить под нос. Спустя несколько мгновений глаза сиротки будто остекленели. Мой друг обернулся и самодовольно произнес: "Если правильно смотреть на человека и правильно говорить, то можно превратить его в совершенно безвольную куклу. Не каждого, но почти любого. Это несложно и известно испокон веков, но германский гений только несколько лет назад додумался описать это!". Он что-то шепнул девушке на ухо. Она встала с кровати, повернулась к нам и сделала реверанс, как если бы прощалась. Затем она подошла к письменному столу, стоявшему в дальнем от нас углу комнаты, взяла с него перочинный нож и воткнула себе в шею.
Оружие и сила удара были далеко не самыми подходящими для такого.
Бедняжка рухнула на пол. Кровь била фонтаном во все стороны.
Но, даже корчась от боли, она упорно продолжала начатое.
Мы не без некоторого интереса наблюдали за несчастной жертвой наших опытов. Наконец, ее конвульсии прекратились. Я подождал еще немного, после чего сконцентрировался на теле девушки и попробовал позвать ее. Не сразу, но все-таки получилось! Дух стоял над телом – нагой и испуганный, с рваной раной на шее. Он явно не понимал еще, что случилось и где находится. Когда же, оглядевшись по сторонам, призрак увидел собственное окровавленное тело, внезапное понимание случившегося привело его в бешенство. С диким воплем потревоженная мною душа ринулась в мою сторону, в мгновение ока пролетев немаленькую, в общем-то, комнату. Ранее я думал, что призраки практически неосязаемы, за исключением слизистого шлейфа, и совершенно не имеют веса и прочих физических характеристик. Я жестоко ошибался – взбешенный дух с легкостью повалил меня и начал душить. Неумело и бестолково, но хватка была просто железная! Оправившись от первых мгновений паники, я не придумал ничего другого, кроме как запустить руки в киселеобразное на ощупь тело моего врага.
Где-то в районе сердца я неожиданно нащупал твердый и горячий сгусток слизи.
Я вцепился в него изо всех сил и разорвал надвое. Дух взвыл и исчез.
Дитер сидел напротив с горящими глазами. Он все видел…
Глава десятая
37
Спустя пару ночей я покинул дом Дитера и отправился в свою Венецию, по которой успел уже истосковаться. Да и мне просто-напросто был нужен тихий угол, где я мог бы спокойно обдумать всю полученную за последнее время информацию и подготовиться к дальнейшим странствиям. А странствия мне предстояли длительные, далекие и, несомненно, полные опасностей – все-таки нам с Дитером удалось найти способ спасти душу моей возлюбленной. Вероятность, конечно, была крайне мала, но это было менее безумно и самоубийственно, чем пытаться бросать прямой вызов существу, чье могущество практически безгранично. Подобно древнему Орфею, спустившемуся в царство мертвых, я собирался проникнуть в цитадель своего врага, маркиза Сабнока, и похитить Шарлотту у него из-под носа. Я не сомневался, что подобное посягательство на святая святых столь могучего демона не останется безнаказанным и после на меня обрушится гнев если не всей Преисподней, то большей ее части точно, но разве это могло испугать того, кто уже обречен на вечное проклятие? Признаюсь, душа моя, даже сейчас адские муки кажутся мне более привлекательными, нежели одинокие скитания в холодной тьме, которые ждут вампира, потерявшего свою вечную жизнь более привычным способом.
Естественно, подобная задача не могла не потребовать практически невозможного от того, кто собрался ее выполнить. Даже находись цитадель Маркиза в нашем мире, простому смертному никогда не удалось бы проникнуть за ее стены. Мне же предстояло преодолеть не только их, но еще и границы между планами бытия, отправившись куда-то в окрестности самого Ада. Мой друг Дитер нашел упоминания гримуаров, в которых содержались не только описания ритуалов по вызову существ из иных миров, но и по открытию врат между самими мирами. Если хотя бы одна из этих книг сохранилась, то я непременно отыщу ее, если нет, то отыщу того, кто владеет этими знаниями, будь он жив или мертв. Мир всегда кишел разного рода сектами, тайными орденами, шабашами и просто выжившими из ума колдунами-одиночками, творящими свои богомерзкие действа в стороне от людских глаз, а у меня была целая вечность для того, чтобы встретиться с каждым из них лично, если это будет необходимо. Не стоило сбрасывать со счетов и моих соплеменников – некоторые из них могли добиться значительных успехов в ars goetia.
Однако, странствия между мирами не менее опасны, чем странствия в открытом море. Не зная маршрута, координат места отправления и места назначения, можно навеки заблудиться в бескрайних водах и никогда не достичь нужного берега. Поэтому, мне нужны были карта и астролябия, по которым я смог бы проложить свой путь. Вы совершенно правы, счастье мое – эти предметы также нельзя найти в ближайшей лавке старьевщика. Собственно, я тогда вообще не представлял, где их искать. И можно ли сделать заново, если найти древние артефакты не удастся. Опять же, полагаться можно было только на удачу и неограниченные запасы времени. Конечно же, мне был тягостен каждый лишний час, который Шарлотта проведет в заточении, однако безрассудная суета уж точно нисколько не приблизила бы ее освобождения. Я лишь надеялся, что каким-то образом моя возлюбленная почувствует мои старания и это хоть немного облегчит ее страдания.
И последнее, что мне было необходимо для реализации этого безумного плана, это надежная защита от демонических сил для меня и Шарлотты на то время, пока мы не покинем цитадель Сабнока. Древние тексты говорили, что когда-то царь Соломон сумел подчинить себе владык мира тьмы, используя изготовленный специальным образом перстень с печатью, истинное название которой уже забыто. Этому артефакту приписывают множество чудесных возможностей и уже сложно понять, какие из них истинные, а какие являются более поздним преукрашением и вымыслом. Тем не менее, в том, что касается защиты от злых сил, все источники были единогласны. Конечно, я не мог и мечтать найти то самое кольцо, поэтому оставалось только найти способ изготовить точную его копию и надеяться, что авторы древних книг не скрыли от нас никаких жизненно важных деталей и мне удастся соблюсти все необходимые условия. Даже если мое кольцо будет обладать половиной силы оригинала, этого будет более чем достаточно.
Задумываясь об обеспечении себя должной защитой, я не мог не подумать и о защите для моей принцессы. Казалось бы, силы перстня Соломона должно было бы хватить, чтобы мы оба были в безопасности, но, поскольку мой план был построен лишь на неоднозначных теориях и домыслах, стоило предусмотреть дополнительные варианты. Ничего конкретного о строении миров, отличных от человеческого, ни я, ни Дитер не нашли. Видимо, все авторы усиленно переписывали с разных сторон некий неведомый первоисточник, совершенно не утруждая себя тем, чтобы проверить эти постулаты на практике. Впрочем, их можно было понять – явно были и увлеченные исследователи-экспериментаторы, которые бесследно сгинули во время своих опытов, вместе со своей бессмертной душой, по сути, единственной ценностью смертного. Исходя же из общей логики гримуаров, относящихся к нашей магической традиции, мы с Дитером пришли к выводу, что миры демонов суть царство материи и все, что может иметь материальное воплощение, так или иначе его имеет. Соответственно, душа Шарлотты должна быть не менее осязаема, чем ее тело при жизни.
Я же прекрасно помнил извращенные и противоестественные формы тех тварей, которых Сабнок послал расправиться со мной, когда я узнал о судьбе своей любимой, и не питал никаких иллюзий относительно того, каким телом может наделить демон плененную душу. Вероятно, те "гончие" являли собой далеко не предел его фантазии и страсти к искажению Божьего творения. Поэтому я должен был быть готов принять Шарлотту в любом обличии, понимая, что это не более чем жалкая попытка надругаться над ее чистой и прекрасной натурой, вызванная неспособностью демона создать что-либо прекрасное. Дитер же, основываясь на все тех же гримуарах, взял на себя создание предмета, который он назвал "вуаль Изиды", и который должен был вывести Лотту из-под власти дьявольских сил. Через поставщиков своих "маленьких удовольствий" он обещал найти того, кто сможет изготовить эту вуаль, хотя, и предупредил, что это может занять очень долгое время и за результат отвечать он не сможет по понятным причинам.
У нас была вечность на подготовку, а результат был все равно непредсказуем.
По сути, все эти могущественные артефакты были всего лишь соломинками.
Но я не мог позволить себе отвергать даже самый призрачный шанс.
38
Вот такими мыслями я занимал свое время по пути домой. Однако, добравшись до Венеции я не смог сразу же приступить к воплощению своего безумного плана, так как потребовалось срочно решать накопившиеся на время моего отсутствия вопросы. Их было не очень много, но каждый исходил от довольно влиятельного и важного клиента. Все же необходимо было поддерживать хорошие отношения со смертными – их богатство и власть позволяли мне обеспечить спокойное существование в их мире и иметь необходимые ресурсы для достижения моих целей. Параллельно я возобновил занятия фехтованием. На мое счастье пан Мариуш не покинул город и по-прежнему нуждался в работодателе, потому что его характер не улучшился ни насколько, местные аристократы были, в основном, народом избалованным и любящим, чтобы их всячески холили и лелеяли, а у клиентов с более терпимыми взглядами, как правило, не было средств для регулярной оплаты трудов мастера такого уровня.
Так прошло несколько недель. Постепенно жизнь вошла в привычное русло, и я также постепенно стал собирать информацию о необходимых мне вещах. Среди моих клиентов и поставщиков имелось достаточное количество нужных людей – контрабандисты, бродячие звездочеты, придворные фокусники, алхимики, просто богатые бездельники, которые от пресыщенности экспериментировали с тонкими материями вперемешку с дурманными травами. И каждый из них знал еще несколько таких же, а те – других, и так до бесконечности. Информация расползалась медленно, ждать ответа приходилось еще дольше, а эти самые ответы зачастую не несли ни малейшей ценности либо повторяли уже полученные ранее. Но все же примерно через полгода картинка начала более-менее складываться. По крайней мере, я мог с определенной уверенностью сказать, что не гоняюсь за химерами, а желаю вполне реальных вещей. Следовательно, мой план имел достаточно неплохой шанс на успех.
Еще одной моей страстью стало вновь вспыхнувшая страсть к собиранию оружия. Но, если раньше я руководствовался скорее эстетическими пристрастиями, то теперь я гораздо больше внимания уделял разного рода нестандартным и экспериментальным вещам. Можно сказать, что я был просто одержим идеей найти абсолютное оружие для сражений с демонами. Мне нужен был совершенный клинок, который моментально стал бы частью меня, будто Дюрандаль в руке Роланда или Бальмунг в руке Зигфрида. Я перепробовал десятки мечей, рапир и сабель всех мастей, но ни с одним не возникло моментального ощущения родства, о котором я так грезил. И вы не сильно ошибетесь, моя дорогая, если скажете, что это был, по большому счету, просто еще один способ заполнить бесконечную пустоту тоски и одиночества, затягивавшую меня все сильнее и сильнее с каждым днем. Наверное, и мой крестовый поход против дьявольских сил был вызван не столько благородными побуждениями и высоким чувством, сколько стремлением иметь хоть какой-то смысл в существовании. Но, конечно же, я никогда не признался бы себе в этом.
Наконец, я нашел оружие, о котором мечтал. Это был несколько странный, но довольно удобно сидящий в руке, гибрид палаша и пистолета. Навершие, в привычном его виде, отсутствовало, а эфес был чуть более массивный, чем обычно, и слегка изогнут на манер пистолетной рукоятки. Руку защищала дужка, как у сабли, но также слегка увеличенного размера, и небольшая чашка в форме раковины с правой стороны гарды. В районе гарды находился и весь спусковой механизм пистолета в привычном его расположении – спусковой крючок снизу, два курка сверху справа и слева от эфеса, соответственно. Клинок был довольно широкий, средней длины, однолезвийный и прямой, слегка сужающийся к острию. По обеим сторонам клинка располагалось по одному стволу небольшой длины и калибра. Таким образом, я мог сделать поочередно два выстрела, при удачном раскладе поразив цель на расстоянии до тридцати шагов, а достаточно массивный клинок был способен выдержать практически любые нагрузки, при этом, давая достаточную свободу маневра даже на ближней дистанции.