- Кофе не буду, - отчеканил он. - В этой квартире проживал, проживает и, возможно, будет продолжать в том же духе один-единственный человек. Человек этот - мужчина. Причем закоренелый холостяк, судя по… некоторым следам. Пальчики только его и твои, Полежаев. Твои я наизусть выучил, ты их каждый раз оставляешь, нам лишнюю работу создаешь. А вторые - Степкины, разумеется. Все, до свидания!
Не дожидаясь ответа, он проковылял в коридор. Хлопнула входная дверь.
- И зачем тебе это понадобилось, Степа, ума не приложу. Какая-то паранойя нехорошая. Сначала фотография, теперь вот отпечатки… Думаешь, наведывался к тебе кто-то?
Степан подошел к окну, повернулся к Полежаеву спиной. Постоял так несколько минут.
"Спина какая-то… Красноречивая, - неожиданно подумал Полежаев. - С ума, что ли, сходит наш Степка? Сначала собака, потом сын, теперь вот Тамара какая-то. Семью ему надо, вот что…"
- А знаешь, что, Полежаев? - Степан резко повернулся.
Усач сделал вид что не заметил, как покраснели у приятеля глаза.
- Чего, Степан?
- А давай сегодня напьемся? Или слабо? Дела, небось, как всегда?
- А когда это мне было слабо? - просветлел Полежаев. - А дел будет меньше, если ты мне поможешь.
- Давай, попробую. Что там у тебя?
- Попробуй-попробуй. Тебя это от паранойи отвлечет. А то ты весь какой-то непонятный, собаки, фотки, тетки, которых я не знаю. А дельце, Степа, как раз то что надо. Мистическое, тебе понравится.
Слово "мистическое" показалось Степану очень длинным. Он вдруг почувствовал, как его мозг, как большая посудная губка, выжался сам собой и, едва влажный, облегченный, приготовился впитывать Полежаевскую историю.
- Это тебе не Громов с золотыми яйцами в подвале, Степушка. Тут покруче будет…
Полежаев достал из кармана новую пачку сигарет и долго цеплял за прозрачный язычок, чтобы ее распечатать.
Наконец это у него получилось.
- Слушай, Степа. Рассказываю. Только предупреждаю, в этот раз орешек крепкий. Настоящей чертовщинкой попахивает. Волшебством. Ты готов?
- Готов. Валяй!
Никакого волшебства
- К нам обратился некий Александер Маркофф, будет хуже. Маркофф, с двумя "ф" на конце, - эмигрант первой волны. Очень богатый американец, которого обидели на родине его предков, то есть здесь у нас.
Так вот, господин Маркофф доверил СКБ-банку - знаешь такой, не хухры-мухры, - на хранение одну вещицу. Вещица очень дорогая, даже в чем-то бесценная.
Вещица эта, Степа, - обломок копья. Вернее, не копья даже, а пики от ворот, в форме копья. Размером примерно с пачку сигарет.
Полежаев показал размер большим и указательным пальцами.
- Пика эта из чистого золота и инкрустирована брюликами, но стоит она неизмеримо больше, чем ее вес в золотом или алмазном эквиваленте.
- Ну а где же он ее взял-то? - не выдержал слушатель.
- Профинансировал экспедицию одну в Казахстане. В районе Семипалатинска, будет хуже. Раскопки какие-то. Тут в прессе целая полемика поднялась, имеет ли он право пикушку эту вывезти или не имеет, откопана-то в нашей земле, но на его деньги. Ну да ты как всегда не в курсе, ты же в параллельном мире живешь: написанном тобой же самим. Живешь и пишешь, пишешь и живешь…
- Сергеевич, ты опять за свое, что ли?
- Извини. Так вот. Адвокаты с обеих сторон бьются, пресса подключилась - в общем, дельце шумное получилось. Ну, если ты не слышал, так оно к лучшему - глаз не замылился.
Полежаев достал из пачки "Кэмела" сигарету, зацепив фильтр ногтями, и посмотрел вокруг в поисках пепельницы.
- Бесценно же это копье потому, что является единственным свидетельством существования на этом месте города. А город являлся, возможно, столицей неизвестной цивилизации. И так далее вплоть до переиздания учебников по истории… в блюдце можно стряхивать? Сплав какой-то особый, который в ту эпоху никому в мире доступен не был.
Полежаев с удовольствием затянулся, долго выпускал дым, как будто только из него внутри и состоял, а Степан распахнул окно.
- Интересно это все… - сам себе сказал Полежаев. - Кто-то пикушку отломал, а потом потерял за сотню километров. Какой-нибудь доисторический воришка, который и не подозревал, что его отпечатками пальцев очень заинтересуются через тысячи лет. Теперь там всю бывшую республику перекопают. Короче, целая история.
Но это только подоплека. Нас же интересует криминальная часть дела. Господин Маркофф, как я тебе сказал, поместил свою находку в хранилище ценностей СКБ до окончания тяжб. Самое надежное хранилище столицы. Собственноручно положил копье в специальный футляр, а футляр в сейф. Что? Да, точно как в сказке: иголку в яйцо, яйцо в утку… Сейф закрыл на ключ, ключ на шею повесил.
- На кожаную бечевку. Где-то я уже это слышал.
- Может, и не на кожаную вовсе… Я же еще про то, что случилось, не рассказал, а ты уже "слышал"! Ну, пусть на кожаную. Повесил и не снимал ни на секунду. Мужик, кстати, серьезный.
А вчера пришел за своим богатством. Нужно было его на очередную экспертизу везти. Открыл сейф, вынул футляр, а в футляре пусто. Что ты на это скажешь?
- Звучит соблазнительно, - согласился Степан. - Насколько я понимаю, в функционировании банковского сейфа…
- Вот! И я о том же, - радостно подхватил Полежаев. - Такого просто не может быть! Так я тебе самое интересное не сказал. Сейф не тронут! Эксперты обследовали замок - никаких следов взлома. Сейф вообще, по ходу, не открывался, там каждое открывание дверки регистрируется. Камеры наблюдения ничего не зафиксировали. Никакого сбоя в электронной системе не наблюдалось. Ни на секундочку. Все чисто, никаких следов проникновения. Если бы сейф взломали, охранников усыпили, камеры отключили, хранилище взорвали, мне лично было бы все просто и понятно. А тут копье именно исчезло.
- Мы же с тобой не сторонники мистики, Геннадий Сергеевич. Объяснение тут может быть только одно - копье этот американский Саша туда все-таки не положил. Или искренне думает, что положил, а на самом деле его украли до того, как закрылась дверка. Банковский служащий либо заодно, либо он и украл. Другого объяснения просто не может быть.
Полежаев весело подергал себя за левый ус, потом - за правый. Его глаза игриво зыркнули на Степана.
- Все дело в том, Степа, что копье он туда действительно положил! Это зафиксировали камеры. Я видел запись.
- А разве в хранилище разрешена съемка? Там же конфиденциальное пространство?
- Ты прав, не разрешена. Но она ведется. Причем с нескольких точек. По внутреннему банковскому уставу просматривать эти записи можно только в случае инцидента с пропажей. А это как раз и есть такой инцидент. Я лично просмотрел запись и могу показать тебе: копье он положил в футляр, футляр он положил в сейф. Ошибки быть не может.
- Короче, мистика.
- Мистика. Не говоря уж о том, что у Маркоффа нет особого интереса "терять" копье. Официально оно ему пока не принадлежит - поэтому с него с первого и спрос, на него и все подозрение.
- Мне нужна фотография хранилища.
- Нет проблем. У меня все в портфеле. Разумеется, защитная система в хранилище СКБ очень современная. Таких в мире всего несколько. Во всяком случае, они так утверждают. Чтобы попасть в само хранилище, нужно не только быть служащим с зарегистрированными отпечатками пальцев, но и набрать на клавиатуре пароль, который меняется каждый день. К каждому сейфу есть два ключа. Один получает клиент, второй хранится в банке. Они разные и выпущены автоматизированным способом в единственном экземпляре. То есть при утере заменяется сама ячейка, а не ключ. Подделать такой ключик невозможно: специальное устройство в замке сразу же зафиксирует подмену и заблокирует дверцу. Чувствительность на микроны. Ну и наконец, чтобы ячейку открыть, нужно одновременно повернуть два ключа. Как видишь, похищение полностью исключается.
- Это уж точно.
- Рад, что тебе нравится.
- Мне нужно знать: заказывал ли себе этот Маркофф проститутку. Ну или просто, был ли он с кем-нибудь с того момента, как поместил железяку в сейф. И пошли напиваться. Не могу больше в этой квартире находиться.
- Ага, пошли! - Полежаев раздавил бычок в блюдце. - Ты только меня, Степа, не пугай. У тебя что, уже есть зацепочка? Я же вижу по глазам, что есть, - научился отличать. Хочешь честно? Твою голову просветить надо, причем срочно. У тебя какой-то дополнительный мозжечок открылся. И бог с ними, с нераскрывающимися… Ладно, сейчас я своим звякну, чтобы с клиентом поговорили, насчет этого. Я бы и сам позвонить мог, да как-то непрофессионально задавать такие вопросы по телефону. Тем более, повторяю, он человек ОЧЕНЬ серьезный.
Говоря это, Полежаев открыл свой дореволюционный портфельчик из дешевого кожзаменителя, потрескавшегося на углах, и извлек из него досье.
- С собой ношу. Не представляешь, какой геморрой! Всем отделом бьемся. И главное, нет ничего: ни взлома, ни пальчиков. Чистое волшебство. Не волшебная здесь только заява о пропаже от Маркоффа. Вот она, самая что ни на есть материальная. Американец собственноручно написал по-русски, правда, с ошибками. Вот, смотри, так выглядит хранилище.
Полежаев покопался в досье и извлек несколько фотографий.
Степан взял в руки одну из них. На фотографии была запечатлена сплошная стена из равномерно освещенных банковских ячеек. Стена имела метров тридцать в длину и по меньшей мере три в высоту. Размер каждой ячейки был с ящик письменного стола в Полежаевском кабинете. Поблескивала аккуратная скоба-ручечка, рядом - впаянный овальный номерок и две замочные скважины, как широко расставленные ноздри. Замочная скважина - ручка-номерок - замочная скважина, и так до бесконечности. От монотонности пейзажа кружилась голова.
- Как же они залезают в те, что в верхнем ряду? - поинтересовался Степан.
- А там стремянка есть. Хотя их, наверное, используют в последнюю очередь.
- А еще что там есть?
- Да ничего. В углу столик такой простенький с двумя стульями, и все. Вот здесь видно. А вот, смотри…
Полежаев подсунул Степану еще одну фотографию.
- Здесь его ячейка крупным планом.
На фотографии была взята крупным планом часть стены с десятком ячеек в длину и в высоту. На одной из ячеек черным фломастером проставлен крестик.
- 0685, - как бы сам себе сказал Степан.
- Она самая.
- А клиенты могут выбирать номер ячейки?
- В смысле? А, ты имеешь в виду… Я этого не знаю, Степа. Важно, да?
- Да. Узнай, пожалуйста.
Пока майор звонил и раздавал приказания, Степан вырвал из блокнота лист и написал на нем 0685. Затем сложил вчетверо и положил в нагрудный карман Полежаева, а карман застегнул на пуговку.
- Мы, Гена, тоже фокусы делать умеем. Пусть побудет здесь.
- Понимаю, - сказал Полежаев, положив руку на карман, хотя никакого особого понимания его маленькие цвета поблекших васильков глазки не выказали. - А что, исчезнет?
Нужная информация была получена, когда приятели уже с час как воплощали задуманное в баре "Три пузана".
В полумраке стелился густой дым, казалось, его можно нарезать ножом, а куски выпихнуть в окно или растащить по углам, чтобы лучше виделось и дышалось.
За столиками негромко переговаривались посетители, а из темных углов время от времени доносился смех. В соседнем помещении щелкали шары бильярда.
Полежаев вышел на улицу, послушал в трубку, потом вернулся и сказал:
- Вот ответы на твои вопросы. Во-первых, да, действительно, авантюрка одна у господина Маркоффа состоялась. Только не с девушкой по вызову, а с вполне приличной. Это плохо?
- Нормально.
- Он с ней познакомился случайно в одном из клубов. Во всяком случае, так он сам ее отрекомендовал: very decent. Он сразу сообразил, к чему я клоню, и дал свои комментарии: никаких шансов, что она воспользовалась ключиком или сделала с него слепок, не существует. Господин Маркофф ключ с шеи не снимал ни на секунду. Что касается дубликата, то я тебе говорил: его сделать невозможно. Это ключ, не поддающийся подделке, будет хуже.
Во-вторых. Что касается сознательного выбора ячейки клиентом. Мне сообщили, что, возможно, это и случалось, но, как правило, клерк просто выписывает следующий по счету номер. Или компьютер его выбирает в произвольном порядке. Но в принципе, если клиент запросит определенный номер ячейки, у банка нет причин ему отказывать. Хочешь, прямо сейчас запрошу, были ли случаи, когда клиент пожелал ячейку по заказу?
- Не надо, я и так знаю, что случай такой был.
- Разгадал, значит?
Полежаев с любовью заглянул Степану в глаза, блаженно опрокинул в себя рюмку водки и незамедлительно лакирнул серьезным глотком пива.
- Как же это возможно, Степан Афанасьевич? Ты хоть понимаешь, что это… э… гм… Ненормально? Ни один компьютер не нашел бы отгадку. Потому что в принципе ее здесь и нет. Не говоря уж о том, что у тебя просто недостаточно элементов, чтобы ее разгадать. Кроме этих вот фотографий да информации о том, что взломать сейф невозможно.
- Сам не знаю, Полежаев. Честно говоря, у меня тоже создается впечатление, что разгадки твоих преступлений у меня уже в голове. Как будто я их сам выдумал и нанял людей, чтобы воплотить в жизнь. А потом даю тебе отгадки. Я даже могу сказать, где сейчас находится твое копье.
- Что-о-о? Не может быть! Вы это видели?..
Полежаев беспомощно повернулся к соседнему столику. Добродушный толстяк с косичкой приветливо поднял кружку, мол, да, видел, чего только на свете не увидишь.
- Да мне самому от этого не по себе, Гена. Не добавляй.
Некоторое время друзья молча попивали пивко, каждый думая о своем. Наконец, Степан невесело усмехнулся.
- Ну так что, хочешь ты разгадку услышать или не хочешь? Только взамен ты мне должен пообещать кое-что.
- Запросто.
- Сегодня, Гена, ты не спустишь с меня глаз. Да, это моя паранойя, да, у меня съехала крыша, но ты останешься со мной всю ночь. И не отойдешь ни на шаг. В туалет будем ходить вместе. А без пятнадцати двенадцать, где бы мы с тобой ни колбасились, чем бы ни занимались, ты бросишь все дела и начнешь снимать меня на камеру.
Полежаев разом погрустнел, осунулся, усы обвисли, спина обмякла. За пивом помешательство друга успело уйти на второй план.
- Я знаю, что ты сейчас подумал, Гена. Я бы на твоем месте подумал то же самое. Но ты просто представь себе на секунду… Вот у тебя нет ни жены, ни детей. А представь себе, что они были. Были и исчезли. Пусть только в твоей голове, какая тебе от этого разница?
Может быть, ты, Гена, сейчас всего лишь мозг, плавающий в формалине. И я такой же, в соседнем сосуде. К тебе прикреплены электроды, ты весь ими опутан, прозрачными как китайская лапша, электроды прикреплены к видеомагнитофону, а тот прокручивает для тебя твою жизнь. А благодаря нанотехнологиям вся твоя жизнь, точнее информация о ней, умещается в памяти величиной с копейку. Прибор подает информацию. Быстрее, медленнее, назад, вперед, скачок в прошлое, ускоренная перемотка в будущее. Тебе кажется, что ты сидишь сейчас со Степаном Свердловым в баре. Ты уверен, что Степан твой давний приятель. Но ты "видишь" его в первый раз в жизни. "Видишь" беру в кавычки, потому что на самом деле у тебя нет ни глаз, ни ушей, а только центры, области и тому подобное. Просто по определенному проводку тебе дали маленький разрядик - ощущение, что ты Степана давно знаешь. А как же воспоминания, возмутишься ты? Воспоминания о нашей с тобой совместной и долгой дружбе формируются по мере необходимости, Гена. Надо тебе вспомнить про то, как мы ходили на леща прошлым летом, ты и вспоминаешь. Сам заказываешь эту информацию и получаешь. Есть у тебя только общее ощущение нашей с тобой крепкой дружбы. Надо тебе подумать, где ты был пять минут назад - пожалуйста, по заказу. Хотя где же тебе быть? Все там же в формалине плавал. И все остальное тоже - только информация, которая поступает в твой заспиртованный мозжечок. Запах дыма, вкус пива, состояние опьянения, холод кружки - все это только информация, проводки, микроразряды.
- Ты это уже оформил в рассказ?
- Пока нет, Гена. Вот на твоих глазах сочиняю. С моей женой Тамарой я познакомился на последнем курсе института. Больше десяти лет назад. Семь лет назад у нас родился сын, мы назвали его Велимир. А потом на день рождения ему подарили пса, которого мы окрестили Джойс. Все эти события, а также тысячи других - у меня в голове и связаны в логичную цепочку, как только я про эту цепочку подумаю. Стоит захотеть - и появляется ощущение запаха, ощущение звука, даже ощущение ощущения. Знаешь, сколько места эти трое занимают в том плавающем в банке мозгу, как только я об этом подумаю? Если из моей головы, как из арбуза, вырезать тоненькую дольку с тремя семечками, то нужно выкинуть весь арбуз: в дольке как раз то, что никак не связано с ними… Кто-то начал отлеплять электроды. Джойс. Велька. Тамара. Наверное, решили выбросить весь арбуз, протух, а дольку оставить.
Для меня, Гена, согласиться с тем, что их не было, не представляется возможным. Трудно не верить своей голове. Тем более что сама вера - тоже навязана тебе определенным проводком. Мы запрограммированы верить проводкам. Но. Мне плевать. Если существует один шанс из четырех миллиардов, что это не я сошел с ума, а как раз весь окружающий мир, то я готов играть. До последнего проводка. Можно нам здесь повторить? Спасибо!
Подытожим. Мои близкие стерты с лица земли. Точнее, не с лица земли, а всего лишь с полушарий моего мозга. Джойс, Велимир, Тамара. Это я думал, что они существуют в реальности. На самом деле в мой мозг просто была заложена эта информация. А теперь ее стерли. Но какая мне от этого разница? Теперь очередь за мной. Логично?
- Конечно нет. Пелевинщина какая-то, будет хуже. Никакой логики. Ты же носитель информации, значит, ты останешься в банке с формалином.
- Посмотрим. Ты будешь снимать меня на камеру. Если я не исчезну - обещаю больше никогда не донимать тебя с этими тремя выдуманными персонажами. А прямо сейчас дарю тебе украденную древнюю цивилизацию. По рукам?
- Конечно, Степа. То-то я думаю, зачем ты с собой камеру взял. Думал, может, для дела о пропаже копья понадобится.
- Не понадобится. Слушай сюда. Расскажу тебе, куда делся твой гарпун.
До того как приземлиться в "Пузанах", друзья уже успели пообедать в "Шеш-Беше", послоняться по центру, заскочить в специализированный магазин за запасной батареей для камеры.
- Копье, копье… - протянул Степан, собираясь с мыслями. - Значит, так. Я исхожу из предположения, что Маркофф в этой истории действительно жертва, а не участник. Он в действительности доверил копье на хранение в СКБ-банк и в ячейку его положил. Так?
- Так.