3
Когда наступил вечер, Лика весёлая и сияющая зашла в большой зал пати. Но вместо приветствий она увидела лишь смущенные взгляды парней, которые с ней вчера соревновались в танцах. Они стояли молча, переглядывались друг с другом и даже боялись не только как раньше бурно приветствовать её, но и просто тихо поздороваться.
Музыка играла, но никто не танцевал. Лика стояла на середине и не понимала, что произошло. Рон тоже увидел её и демонстративно отвернулся, пауза слишком затягивалась.
Лика потихоньку стала раскачиваться под ритм, потом подняла руки, поплыла по нарастанию звука, сквозь холодные пронизывающие ее взгляды и такое же пространство.
Люди смотрели на неё жалостливо и безучастно. Даже диджей не улыбнулся, не кивнул, не подбодрил её, как это делал вчера.
Лика крутанулась ещё раз на затоптанном грязном полу, остановилась и медленно вышла из зала. Ступеньки вниз, узкие улочки, слабо освещенные фонарями, не убранный мусор базара, коровы, отдыхающие прямо на проезжей части, тощие собаки, которые даже не умеют лаять, запах сточных канав и девушка, забывшая застегнуть куртку…
Она плакала долго в своём холодном номере отеля, как маленький ребёнок, потерявший всех своих родных людей сразу. Она вспоминала многих брошенных женщин в России, смешных, жалких и немного неадекватных в своих попытках выглядеть моложе, чтобы избежать страшного одиночества. Лика понимала, что теперь и она стала такой и плакала беззвучно, надрывно, сотрясаясь худеньким телом, и задыхаясь от нестерпимой боли, которая заполнила грудь и ломила в том месте, где когда-то было сердце.
И тут, посреди этой извечной мистерии бытия, неожиданно раздался звонок в её дверь. Она притихла, посмотрела быстро в зеркало, притушила немного свет, чтобы не так было видно заплаканное лицо и приоткрыла дверь. На пороге стоял Рон.
– Покажи свой паспорт, – без приветствия просто сказал он.
– Зачем?
– Я не могу поверить, что тебе столько лет.
– Разве это так важно, если ты уже пришёл ко мне?
Рон потоптался на месте, поправил спадающий с куртки шарф и сказал:
– Действительно, почему это должна быть важным, если ты мне нравишься такая, какая ты уже есть…?
Лика улыбнулась сквозь опухшие глаза, и Рон слегка смущенно прислонился к косяку двери и заулыбался ей в ответ.
Обжигающий песок Гоа
1
Волна набегала на её загорелое тело и, обдав солью, тут же убегала назад. А Ольга, не стесняясь восхищённых взглядов отдыхающих иностранцев и гуляющих по берегу любопытных индусов, перебирала свою мокрую длинную косу. Она была красива, своей природной русской красотой. Без грамма макияжа и даже без какой-либо краски на волосах, она была истинной блондинкой с классическим прямым носом, с припухлым овалом губ, с классическими продолговатыми голубыми глазами, окаймленными светлыми густыми ресницами, с красивой дугой светлых бровей, которые граничили с высоким открытым лбом и чётко вычерченной линией скул в обрамлении светлых прядей, которые спускалась почти до её колен. И вся эта роскошь венчала стройное тело, на длинных ногах достойных фотомодели.
Стоило признать, что таких девушек в наше время трудно встретить вот так на обыкновенном пляже Гоа. Но это было так.
Её подруга была полной противоположностью. С короткими каштановыми волосами и широкими скулами, с небольшими серыми глазами, она больше напоминала мальчика-подростка, если бы не форменное тело с красивым, наполненным соком, бюстом, с крутыми бёдрами плавно переходящими в тонкую талию, с чётко очерченными продольными мышцами живота.
Дина обмыла с ног песок и собиралась надеть босоножки.
– Бесполезно, – сказала, Ольга, – Песок всё равно набьётся, лучше идти босиком до асфальта.
– Да, но песок очень горячий.
В ответ подруга только пожала плечами и направилась в прибрежную деревню, за которой был дом, в котором была квартира, которую снимала Ольга. Она уже в течение пяти лет приезжала в Гоа каждый сезон, между Мансуном и испепеляющим летом.
Дина, немного постояв на влажном песке от постоянно накатывающих волн, и поразмыслив, босоножки всё-таки сняла и побежала догонять подругу.
Диск солнца неуклонно двигался в Индийский океан, но песок за кромкой волн был всё таким же горячим, как будто его поджаривали на сковородке. Диная, удивляясь Ольгиной выносливости, остановилась и всё-таки надела босоножки опять. Идти в них было трудно, но, однако, же, это хоть как-то могло спасти от ожогов изнеженные и не привыкшие стопы.
До подруги ещё было несколько горячих метров, как из-за бамбуковых хижин местных рыбаков вышел навстречу им высокий загорелый мужчина, и Ольга остановилась.
– Как я рад вновь увидеть тебя, Ольга, – донеслась до Дины его английская с явным акцентом речь.
Ольга молча подтянулась к его лицу и чмокнула его в небритую щёку, потом она повернулась к подбегающей Дине и манерно произнесла:
– Это Дина, моя приятельница из Москвы, мы вместе когда-то учились в школе. А это Антонио, мой приятель из Италии. Мы иногда встречаемся на субботних концертах, которые каждую неделю проводятся на рынке около Аджуны.
Антонио перевёл свой томный взгляд на Дину и, едва коснувшись её глаз, сразу соскользнул в открытое декольте её купальника, а потом также беспрепятственно прошелся по её упругому сбитому телу и опять вернулся к её лицу.
– А вы хороши, Дина, – сказал он без всякой напыщенности, словно просто констатируя факт.
Ольга слегка напряглась. Или Дине это только показалось, но так или иначе она не стала над этим долго раздумывать, просто даже потому, что песок всё-таки, даже здесь вблизи деревни, был ещё очень горячим, и ей нестерпимо хотелось достичь спасительной тени деревьев, поэтому невразумительно промычав в ответ, она пустилась бежать к спасительной кромке асфальта.
– Нас пригласили на ужин, – сказала Ольга, едва переступив порог, и даже не взглянув на Дину, прошла в душевую.
– На какой ужин и куда? – спросила через дверь подруга.
Но Ольга не ответила, а просто открыла кран, и шум сбегающей воды наполнил затянувшуюся паузу неким тривиальным смыслом.
На балконе по-прежнему было солнце. Слабый ветер едва колыхал развешенные разноцветные сари, но Дине было душно. В пространстве, которое не заканчивалось даже за этим огромным горизонтом, потому что оно уплывала куда-то в безбрежность, вместе с этим седым океаном, не было воздуха!
2
И опять он спокойно рассматривал её тело, и, время от времени, переводил взгляд на её глаза. Веранда, увитая плющом с белокаменными колоннами, с видом на заросший сад, дом, похожий на бунгало, с бамбуковыми перегородками и низко-посаженными окнами, циновки аккуратно развешанные вдоль тонких стен.
– Какую вы музыку предпочитаете? – Учтиво склонившись над ней и, как будто ненароком, притронувшись к её обнажённой ноге своей обнажённой ногой, спросил Антонио.
Дина улыбнулась, Дина назвала Пинкфлойд, Дина подобрала ноги под плетёное кресло, Дине было очень уютно. И пока музыка не заиграла, она вздохнула солёный воздух и прислушалась. Вдалеке прибрежная волна мягко облизывала песок и опять исчезала в чёрной пучине ночного океана.
– Ольга, Антонио твой друг или у тебя с ним близкие отношения? – спросила она шёпотом подругу.
– Нет, мы просто друзья. Он не герой моего романа, слишком прост. Мне нужен другой мужчина, более респектабельный, который бы мог меня обеспечить, а этот слишком простоват. Расслабься, – Ольга наполнила бокал "Мартини", заиграл "Пинкфлойд", вышел Антонио и, улыбаясь, заговорил по-английски, но Ольга перебила и стала говорить с ним по-итальянски, поэтому Дина, которая итальянский не знала, могла просто слушать музыку, смотреть на закат и пить, как ни странно, вкусный "Мартини", который раньше совсем не любила.
Дина приехала на Гоа впервые, поэтому всё для неё было пока в диковинку. Хотя раньше она пару раз бывала в Индии, но штат Гоа, состоящий практически из одного большого города, распластанного на множество маленьких курортных районов, несколько отличался тем, что более всего был обвеян европейским стилем жизни, праздной атмосферой и запахом всегда тёплого и ласкового океана.
Говорили, что Гоа создал бог Парашурама. Стоя на вершине Западных Гат, он выпустил стрелу в сторону моря и приказал волнам отойти от берега до того места, куда упала стрела. На образовавшейся земле Парашурама принёс огненные жертвы, а затем заселил территорию девяносто шестью браминами. Правда позже здесь хозяевами стали Португальцы, и поэтому дыхание Португалии чувствуется здесь во всём. И мало того, португальцы ещё до сих пор встречаются на пляжах и в ресторанах Гоа. Дина без застенчивости разглядывала их, и они также иногда с интересом разглядывали её, особенно мужчины и особенно на ночной дискотеке. Они привлекали взор своими длинными и сильными волосами, как правило, собранными в пучок, жгучими глазами и добродушной улыбкой.
Так же были и другие иностранцы, но они были похожи на русских, только помягче и поприветливее, но Дине пока не удалось с ними поближе познакомиться.
Антонио тоже был интересен своей необычной итальянской мужественностью, выраженной в крепком торсе, орлином взгляде из-под разлёта благородно очерченных бровей, в галантных манерах, что так уже мало встречается среди российских мужчин.
– Я бы им очаровалась, если бы не была в отношениях с Сергеем, – тихо прошептала Дина подруге и тоже глотнула прохладного "Мартини".
– Но Сергей же далеко, что тебе мешает? – улыбнулась Оля, поправляя тяжёлую косу, и складывая ногу на ногу.
– Разве это важно, что он в Москве? У каждого человека есть внутренний наблюдатель, который контролирует его действие, чтобы не нарушалось спокойствие души. И мне важно это спокойствие…
На следующий день с пакетами местных сладостей Антонио пришёл с ответным визитом. Дине стало скучно. Она могла провести в бестолковых разговорах от силы только вечер, но когда бестолковые разговоры становятся обычным времяпрепровождением, ей хочется сразу куда-нибудь исчезнуть. Но исчезнуть она не могла, потому что на улице уже было темно, а на огромном балконе Ольгиной квартиры светили звёзды, было уютно, и играла музыка. Немного потерпев итальянский разговор своих друзей, Дина незаметно выскользнула из-за стола, подошла к перилам. Минут пять она могла ещё стоять, опираясь о прохладный бордюр балкона, и вглядываясь в густую темноту юного неба, в ту сторону, откуда доносился еле слышный шум океана. Но музыка была такая чудесная, что ей, как и всегда, захотелось перетечь в её пространство. Тело задвигалось как бы само, плавно перетекая в звуковые потоки и обратно возвращаясь в твёрдую реальность. Силуэт Дины чётко вырисовывало звездное небо и даже дымка и огни хижин местных жителей возле пляжа, создавали законченную композицию всего действа.
– Как она красиво и эротично танцует! – промолвил восхищённо Антонио.
– Да она просто проститутка, – донеслись сквозь музыку слова Ольги.
Дина остановилась, она с минуту ещё не поверила своим ушам.
– Проститутка! Проститутка! – завалившись глубоко в кресло, тыча пальцем в подругу и, барахтая голыми ногами, язвительно кричала Ольга.
– Оля, что с тобой? О чём ты говоришь? – удивилась девушка, ещё надеясь, что она ослышалась и подруга, говорила о чём-то другом.
– А разве нет? Ты что не понимаешь, что своим танцем ты завлекаешь и провоцируешь мужчин? И это уже не в первый раз.
– А мне кажется, она танцует очень красиво и гармонично. Оля, она просто моложе тебя и ещё не понимает, что может заворожить мужчину движениями своего тела, – пытался заступиться Антонио, но эти слова стали последней каплей…
Дина застыла… Она была не моложе, а наоборот старше Ольги на два года! Дина встревожено взглянула в лицо подруги…
– Шлюха! – закричала Оля, вскочив с кресла, подбежав, и, даже подняв руку, словно пытаясь Дину ударить, но сдержавшись в последний момент, – Ты самая настоящая шлюха! Ты что прикидываешься. Ты что не понимаешь, что пытаешься соблазнять мужиков верчением своих бёдер, ах ты сука!
Слова Ольги лёгко и беспрепятственно летели к звёздному небу, раздирая его своими истерическими визгами. Дине казалось, что даже люди на улице поднимали свои лица, чтобы увидеть самую распутную женщину индийского курорта и заклеймить своим презрением.
Она хватала ртом воздух и ничего не могла сказать в ответ, пока поток ругательств Ольги не перешёл в горький плач одинокой женщины, которая так долго ждала респектабельного мужчину, но никак не могла его обрести.
Летящий свет
1
– Моя мать больна. Она безнадежно больна. У неё рак и скоро она умрёт, – вздохнул Сергей, сын соседки по коммунальной квартире, чья комната находилась прямо рядом с комнатой Александры, и опустил глаза в тарелку с остывшим супом. Он сидел на кухне, и его ладони устало подпирали слегка опухшее лицо в обрамление уже поседевших волос.
– Вы сказали ей об этом?
– Нет. Она не должна ни о чём знать.
– Но ведь если она будет знать, то сможет что-то предпринять.
– Что может она предпринять? – ухмыльнулся Сергей, – Я сам предприму всё, что надо, – сказал он и, встав из-за стола, взял тарелку и удалился в свою комнату.
Александра вздохнула, как реагировать на тяжёлую болезнь соседки по коммунальной квартире она не знала. Сразу вспомнились все обиды и подозрения, которые сопровождали их совместную жизнь в московской квартире. Вспомнились постоянные укоризненные взгляды пожилой женщины, когда к Александре приходили друзья. И то бы друзья были женщины, ан нет, Александра очень любила дружить именно с мужчинами. Просто и беззаветно они проводили вместе время. И не было здесь ничего предосудительного, никаких фривольностей или так называемой разнузданной сексуальной жизни. Но пожилой соседке, которая была русской, но выросла на окраине Грузии, с сохранившимися там по сей день архаичными законами общества, объяснить это было трудно. И тетя Катя понимала нашествие мужчин в комнату Александры только определённым образом.
Она категорически отказывалась понять, что между мужчиной и женщиной иногда существуют и другие общие интересы, кроме секса. Конечно, сексом Александра занималась, но со своим любимым человеком. И ей совершенно было не нужно заниматься этим с кем-то ещё. Ей просто нравилась дружба и дружба именно с парнями. Потому что именно с ними можно было поговорить о компьютерных программах, отправиться с рюкзаками за город в лес и на специальные семинары по восточной философии, позаниматься йогой и просто весело провести время за тёплым душистым чаем, вспоминая разные приключения. И вообще, ребята всегда были более динамичные, остроумные и интересные, чем женщины, которых она знала, и она не понимала, почему бы ей с ними не дружить.
– Если ты не замужем, то дружить с мужчинами не хорошо, – строго и тихо над ухом сказала тетя Катя, когда Александра ловко нарезала капусту, и, пошаркивая старыми тапочками, пошла в свою комнату.
– Почему же? – пролепетала удивлённо девушка, но соседская дверь презрительно захлопнулась.
Так и продолжалась их совместная коммунальная жизнь. К Александре приходили друзья, а около двери замедлялись шаги в старых тапочках и напряжённо прислушивались, пытаясь определить, что же творится в комнате Александры.
– Если ты хочешь иметь мужчину, надо иметь только одного и притом за ним ухаживать, – опять ненароком сказала тетя Катя и убрала с плиты вскипевший чайник.
– А если я его не хочу иметь?
– Как же так? А почему тогда они к тебе ходят?
– Так это мои друзья.
– А почему мужчины друзья, что женщин не хватает?
– А что мне с женщинами делать, носки вязать?
– Иж ты, какая она умная, женщины её не устраивают, можно подумать сама чем-то лучше.
– Ах, теть Катя, не воспитывайте меня, я уже взрослая, сама разберусь.
Но Екатерина была намного старше, а значит по старорусской традиции, казалось, имела право и это право Александре время от времени показывала.
Но однажды девушка уехала на несколько месяцев в Крым, где проходил семинар по Йоге, повышать свою квалификацию, и Катерина приуныла. Даже как-то заскучала по Александре, всё-таки интересная девка– то, бывало, смешные истории расскажет или поможет с уборкой, а тут один сын да вечно ругающаяся семья из третьей комнаты. Поэтому когда она вернулась, наступило временное затишье. Катерина временами недовольно прикусывала губу, но ничего девушке не говорила, хотя о чём она думает, когда раздаётся мужской голос по телефону и просит позвать Александру, догадаться было не сложно.
И вот новость об этой страшной болезни… Александра долго не могла понять радует или печалит её это известие, но всё-таки решила раньше времени не обременять себя этими тяжёлыми мыслями. Однако что-то чёрное и тревожное заполонило коммунальную квартиру, казалось тени по углам стали приходить в движение, а старые, местами ободранные обои, которые никто не хотел переклеивать, внушали мысли о преходящем и непостоянстве всего сущего. Даже соседи из третьей комнаты стали скандалить намного тише, а когда выходили на кухню, то как-то ждуще поглядывали на Катерину и быстро уходили восвояси. Сергей стал всё чаще прибегать к излюбленному лекарству, которое продавалось в магазине и являлось чуть ли не символом русской действительности, а дальняя родственница, пухлая улыбчивая женщина, приходила каждый день и делала ей уколы.
Александре стало неуютно и тяжело оставаться в этом мрачном пространстве и в свободное время, она всё чаще уходила куда-нибудь погулять и подумать о чём-нибудь светлом, но приближающаяся смерть соседки не давала ей нормально жить и радоваться жизни. "В конце концов, это как-то связано с моей кармой", – утешала сама себя Александра. "Пусть мне это не нравится, я должна это принять со всей ответственностью".
Она стала просыпаться по ночам, потому что слышала, как по коридору ходила тётя Катя с кружкой воды и пыталась промыть желудок в ванной. Её тошнило и рвало, и наутро вся ванна была заплевана, и её стенки были измазаны чем-то жирно-кислым и дурно-пахнущим. Александра еле перебарывала свою брезгливость, и прежде чем ванной воспользоваться, подолгу оттирала её "Кометом".
"Я должна это терпеть, ведь это тоже моя карма", – говорила она сама себе, но ожидаемого сострадания в своей душе не чувствовала. И если честно, не чувствовала ничего, кроме ожидания конца этой истории.
"Странно, а я думала, что я добрая, а никакого отклика от моей души нет!", – недоумевала она.
Но однажды как-то ночью в полудрёме она услышала привычные звуки рыганий в ванной и жалобные всхлипы. Она не проснулась, но почему-то каким-то образом зашла в ванну и увидела, что на полу лежит её любимая собака породы Колли и еле-еле дышит. Ринга для неё была всё. Даже её бывший парень, с которым она прожили всего лишь один год, уходя, ей сказал напоследок: "Мне иногда хотелось стать твоей Рингой". Александра посмотрела в его глаза, и сердце её сжалось в комок. Она понимала, что, как ни странно, собаку она любила больше чем его, но ничего с этим поделать не могла.