- Я не пойду. Господин хороший, - обратился парень к будущему министру, - скажите им. Они меня всерьез не воспринимают. У меня отец предприниматель…
- Дай ему под дых, - приказал один из боевиков. - Коленом.
Жертва затихла и немного присела.
- Ну, пойдем.
Они поволокли парня. Паруубий уже ждал их и даже злился, почему опаздывают.
Не будем описывать казнь невинного человека, поскольку она эта казнь уродливая, как уродливы американские прихвостни, которые продали честь, совесть и душу за доллары. Правда, люди утверждали, что у них, у бандеровцев, ничего этого не было от дня рождения. Продажные продаются, человек, который знает, что такое честь, гордость, достоинство пойдет на смерть, не продастся. Был же Иуда, христопродавец.
И их, этих уродов, по жестокости, бесчеловечности нельзя сравнить даже с ядовитыми змеями, которые прячутся и прыгают неожиданно, чтобы смертельно ужалить. Почти каждый бандеровец носил памятку с различными видами казни, которые он получил еще во Львовской школе, созданной американцами.
У Львовского бандита Паруубия не было отца. Его родила женщина от случайной случки с зэком, который вышел из тюрьмы за убийство, побыл три месяца в родных местах и снова совершил злодейское убийство. В это время он снюхался с Марией, любил ее трое суток подряд, а почти год спустя она родила Алешу Паруубия, будущего великого человека Украины. Алеша с трудом окончил среднюю школу потом училище, стал слесарем, затем воришкой, затем бандеровцем. И тут - то его дела пошли в гору. Галичане выдвинули его в депутаты Верховной Рады Украины. Хорошая должность, большая зарплата и масса помощников. Алеша все участвовал в драках среди депутатов и получил прозвище Паруубий.
Он много сделал для подготовки нового путча в Киеве. Американские спецслужбы сделали на него ставку, он стал связующим звеном между партией явно профашистской Тянивяму и Госдепартаментом США. Как только боевики во Львове, под Киевом и в Польше были обучены, как только президент сорвал присоединение Украины к Евросоюзу, массы бандеровцев двинулись на Киев, а Паруубий стал комендантом основного палаточного городка.
Он работал напряженно, думая что станет премьером, а то и президентом, но довольно часто в этом сомневался, поскольку было много горилл, желавших того же. И шансов у них было больше, чем у него. Взять хотя бы примазавшихся к Майдану Яйценюха, боксера Клочка и Тянивяму. Они приходили, произносили сумбурные речи и возвращались обратно.
А он оставался на поле битвы: хранил оружие, ядовитые вещества, советовал, куда положить пленного, что с ним делать, отрезать голову или так отпустить с поломанными ребрами и перебитыми голенями. Говорят, что стрельбу снайперов в своих и чужих организовал он, и он же давал команду убивать. Так возникла небесная сотня героев. Это обычные бандеровцы, обычные стражи порядка, пушечное мясо, в них целились без разбора и нажимали на курок снайперы, чтоб обвинить власть. Так пушечное мясо было превращено в национальных героев. Ничего себе герои!
13
"Красавица" Кэтрин Эштон приехала в Киев во второй раз.
- Я приехать от весь Евросоюз. У нас бесед много, мы хотят узнать обстановка, как бы это сказать…, - и она тут же перешла на английский язык и стала стрелять, как из пулемета.
Виктор Федорович не понял ни одного слова: английский язык был для него все равно, что собачий лай. Чтобы как-то исправить положение он тут же нажал на кнопку вызова. Вошла Анна Герман.
- Переводчика, срочно, я не понимаю, о чем она говорит и чего она хочет.
Вскоре вошла миловидная девушка. Она тут же предупредила, что будет переводить только на ридную мову.
- Черт с тобой, переводи, на какую хочешь. Это все козни Анны Герман, - сказал президент и тут же повеселел.
Кэтрин не понравилось то, что в кабинете президента появился еще кто-то в юбке. Она фыркнула и громко сказала:
- Ты дура.
- Господыня Эштон, цэ я перевести не зможу.
- Не сможешь? Тогда кыш отсюда!
- Хиба так роблять, пане презентуля! - произнесла переводчица последнюю фразу, покидая кабинет Виктора Федоровича.
На смену Ганке вошел мужчина, недавно вернувшийся из Англии, где он находился на стажировке. Эштон улыбнулась, выпрямила спину и сказала:
- Давайте пить кафа.
Чайный прибор включал и румынский ром, и какие-то сухарики, как на западе. Кэтрин хлебала маленькими глотками и чаще поглядывала на переводчика, чем на президента, но после нескольких глотков, почувствовав, что у нее внутри забулькало, начала свою длинную нудную речь, не отводя глаз от президента, сидевшего в роскошном президентском кресле.
- Я уже второй раз в Киеве, и мне Киев полюбился, почти как Брюссель. Брюссель тоже хороший город, только там нет таких красивых, таких демократических мальчиков, как в Киеве. Никто там не разводит костров, не жарит свежую рыбу, не произносит демократические лозунги. Я дома у себя не сплю, все думю: а что если эти мальчики перейдут к более активной форме протеста? Будет ли Виктор Федорович, этот красавец великан, применять силу к мальчикам, будет ли он стрелять?
- Я…, - начал, было, президент, но красавица Эштон подняла руку.
- Не перебивать, я твоя гостья и, как это на Руси? А, гость в доме хозяин. Так вот, ты демократическим путем будешь загнан в демократический угол, будешь ли ты хватать винтовку и стрелять? Почему ты не подписал ассоциацию с Евросоюзом? Тебя скотчем приклеила Россия, эта дикая страна? Отвечать: да или нет? Евросоюз хочет ясности в этом вопросе. А ясности нет. Ждать целый год очередных выборов явно не годится, страна и так идет к пропасти. Можно было подписать соглашение об ассоциации с Евросоюзом, а ты упустил шанс. Америка этого тебе не простит, и Евросоюз тебе не простит такой ляпсус.
- Я за вступление Украины в Евросоюз, - заявлял президент, одаривая гостью широкой почти американской улыбкой. - Но… тут есть маленькое но. Вы понимаете, отношение к Украине со стороны Евросоюза, неадекватно. Евросоюз выделил Польше в свое время в два раза больше средств на восстановление экономики, чем вы обещаете Украине. А Польша в два раза меньше Украины по количеству населения и по территории. Я как президент не могу смириться с этим. А так я руками и ногами за Евросоюз. Босиком побегу в этот ваш Евросоюз, увлекая за собой граждан моей великой страны, лишь бы нас там потом не унижали, не заставляли чистить туфли и выносить говно в ведре без крышки.
- Что такое крышка? Это тебе крышка. Еще нет крышки, но будет крышка. Кадафи крышка, Милошевичу крышка Хусейну - крышка, и тебе будет крышка. Ты в Евросоюз идешь? Не идешь - тогда крышка.
- Иду, конечно. Только богатому Евросоюзу надо раскошелиться. Ну что вы, швабы, такие скупые?
- Как это раскошелиться, я не понимаю. И потом не швабы, а граждане, объединившиеся в великую европейскую семью.
- Виноват, - сказал президент. - А что касается применения силы в отношении демонстрантов, то, знайте, красавица Эштон, я придерживаюсь одного неизменного постулата: никакая революция не стоит и одной капли крови.
- Мы уже слышали демократическую фразу про кровь. Ты говорил: любая революция не стоит ни одной капли крови. А когда было три капли, ты доказал всему миру, что ты держишь свое слово. Я доложила президенту США, и он чихнул, а потом сказал: пусть будет так. Я второй раз в Киеве, чтоб убедиться, что так и продолжается. Но мне не нравится, что твои милициионеры размахивают не только руками, но и палками, то бишь дубинками. Надо дубинки убрать, полицию раздеть и пусть маршируют…в майках и трусах. А еще им можно выдать зубные щетки.
- А как быть с коктейлями Молотова, - проявил мужество президент, - наши ребята горят. Кроме того, я своим милиционерам не разрешаю использовать это гадкое оружие.
- И правильно, и правильно, это демократия. А майданутые, они сами изготовили эти коктейли и им интересно, как эти детские игрушки будут действовать. Не обижайся на них, Федорович. Это и будет подтверждением того, что ты демократ.
- Извините, баронесса, я об этом не подумал. Только вы передайте Барбарозе, что я с Евросоюзом. У меня капиталы в Евросоюзе, имущество, я весь там. А что касается России, то я близким к руководству России никогда не был. Россия хап-хап и нас нет.
- Почему ты об этом не говорил раньше?
- Я говорил много раньше, но меня не хотели слушать, - сказал президент.
- Почему не подписал документы об ассоциации в Вильнюсе?
- Я хотел поторговаться, а теперь вижу: зря. Давайте вернемся к подписанию.
В это время позвонила Виктория Нудельман из Белого дома. Эштон приложила трубку к уху и вздрогнула, и каждый раз говорила: "ЕС". Нудельман ее отчитывала за несвоевременную информацию Белого дома, насколько успешно идут переговоры с Киевом. Должно быть, Нудельман оскорбляла красавицу Эштон, потому что та хмурилась, бледнела, краснела и готова была швырнуть трубку, но понимала, что Нудельман представитель Америки, а не Европы и что Америка считает Европу своей служанкой, не более того. И держалась. Свою обиду она выместила на бедном Януковиче. Стукнув кулачком по столу, она рявкнула:
- Почему дубинки, убрать дубинки, иначе будут санкции из Вашингтона.
Президент вздрогнул, потом побледнел, сложил ладошки вместе, преподнес к подбородку, затем поднялся во весь свой рост и произнес:
- Виноват, баронесса, виноват. Красавица баронесса Эшпан, Эшпин, виноват. Я сегодня собираю совет национальной безопасности, доложу ваше мнение по этому вопросу и не только ваше, но и всего американского народа, у которых нет дубинок, а есть биты и этими битами, как шлепнут по башке любого смутьяна, так он сразу на президента молится. Вы довольны, госпожа, вернее баронесса Эшпан.
- Эштон, - поправил переводчик.
- Э, все равно, Шпана, что лбом, что по лбу.
Красавица Эштон достала большой платок из сумки, вытерла мокрую шею, выдула нос, а эта процедура длилась более пяти минут, тяжело вздохнула, и достала пачку дамских сигарет.
- Трудный ты президент. Подожди немного и к тебе приедет Виктория Нудельман, зам самого Кэрри, Госсекретаря США, она более твердая, более жесткая женщина. Она оттаскает тебя за чуб.
- Я побреюсь, я побреюсь, я стану лысым, - сказал президент, низко нагибаясь и целуя баронессе руку, покрытую тонкими потемневшими кружочками, иногда неправильной формы, что оттеняло блеклую кожу баронессы.
Он провожал ее до самых ступенек и все спрашивал, где она будет ночевать и когда уедет в Брюссель для решения дальнейшей судьбы Украины.
- Я иду в посольство США.
- О, Пейта Джиффий, великий человек, я с ним с удовольствием мылся в бане на моем ранчо. И вас могу пригласить, баронесса.
- Он тебя не любит, он тебя продаст. А я тебя лублю. Но ты подпиши, подпиши…
- Да я готов покаяться, красавица Эшпан, передайте: я покаюсь. Меня омманули в Вильнюсе, я готов был, уже авторучку доставал, но ангел Муркель, сказала: "Мы от тебя большего ждали", и тут я испужался, понимаете вы, Шпана, красавица Эш - шпана?
- Пошел ты в баню, - сказала баронесса, - и добавила, громко расхохотавшись: - или, как говорят русские, на х…
Президент вернулся в свой кабинет, а там уже ждали все члены Совета безопасности и обороны.
- Привет, хорьки, - сказал президент. - Тяжелые времена наступили для нашей страны и для меня, как президента. Эта кривоногая баба с зубами как у тигра сидела у меня в кабинете все двенадцать часов. Я даже по маленькому не смог выйти: не баронесса, а хрен собачий. Она все добивается, чтоб я раздел милиционеров, отобрал у них последнее - дубинку. Вы представляете: мы дубинкой, а нас коктейлями Молотова. Что делать, что вы думаете по этому вопросу?
Министр МВД Украины Виталий Захарченко встал, руки по швам и произнес:
- Это издевательство, иначе не назовешь. Мы и так допустили непоправимую ошибку, уволили начальника милиции Киева Федулова и мэра Киева Попова. Мы подрубили сук, на котором сидим.
- Что скажет министр обороны Поддубный?
- Я могу сказать одно: наша армия небоеспособна. Техника старая, ржавая, несколько танков, что нам досталось от России, не заводятся. Самолеты в воздух не поднимаются, да и летчиков своих у нас нет, - доложил министр обороны, сам не зная, что он врет, что для украинской армии, если постараться, можно наскрести вооружения, пусть старого, дай боже.
- Это все, потому что мы мирная держава, а Виктор Федорович проводит мирную политику, - сказал Якименко, руководитель службы безопасности.
- Ладно, друзья, - заключил президент, - поговорим о другом. По сведениям президентской разведки на днях к нам пребывает американский сенатор Джон Маккейн. Это всем известный американский ястреб. Возможно, он ко мне и не зайдет, он держит связь с Яйценюхом, то бишь Яцеком или Яценюхом. И еще с Вальцманенко. После возвращения в Вашингтон, он, конечно же, пойдет на доклад к президенту. Тут нам надо сделать как-то так, чтоб этот ястреб не смог заподозрить нас в агрессивности. Надо проверить наших людей, что стоят почти рядом с майданом. Наша демонстрация силы должна выглядеть мирной, доброжелательной и приветливой. Он, безусловно, посетит и наш табор. Пусть плечистые ребята подбросят его несколько раз вверх под крики ура.
Что касается майдана, речь о нем никто не вел, и так видно было, что майдан становится все больше и больше агрессивен. Только на днях было штурмом взято министерство связи, и только благодаря тому, что министр сумел доказать, что министерство связано с атомными станциями и что может произойти катастрофа, боевики уступили.
14
После того, как нам открылись все тайны, все "прелести" Октябрьской революции 1917 года в России, после того, как мы узнали, что руководили этой революцией сомнительные с точки зрения нравственности личности, залившие матушку Россию кровью и, опоясав ее колючей проволокой после захвата власти, - можем сказать, какие блага преподнесла революция Украине. И что общего у нее с русской революцией.
Сценарии разные, спонсоры разные, цели разные, но общим остается то, что в Украине, как и в России, стала литься кровь, расцвела анархия. Разница, пожалуй, только в том, что украинский переворот основан на ненависти к старшему брату, на рабском поклонении западу, на рабской психологии унижения и поклонения вождям западного, не славянского мира. В этом плане Украина так похожа на заблудшую дочь, которая с необыкновенной радостью предает интересы семьи, старается вскрыть ей вены, подставить ножку, где это возможно, нагадить, как можно больше, плюет в глаза братьям и сестрам, которые подняли ее с колен, одарили ее солидным приданым.
Неудивительно, что на западе потирают руки от удовольствия и в душе смеются над нами, славянами, называя нас неполноценными. Возможно, в этом что-то есть.
Будущим поколениям следует более тщательно посмотреть на себя со стороны, чтоб увидеть эту неполноценность, ибо только увидев и осознав ее внутри себя, можно будет избавиться от нее.
И в 17 году и через сто лет, в 14 году кровавую вакханалию под названием революция возглавляли сомнительные личности. Они же и организовали эти революции, они же и затеяли братоубийственную войну, пролив реки крови тех, кого считали неполноценными. Они же и стали великими сынами русского народа после 17 года, они же стали великими сынами украинского народа после 14 года в двадцать первом веке.
Наивность русской массы в 17 году ждала вождя как манны небесной. Он должен был привести Россию к процветанию, к равенству и братству. И такой вождь появился. И лозунги у него были, дай Боже! Мир народам, фабрики и заводы - рабочим, земля - крестьянам.
Спустя сто лет украинцы все до единого были уверены в том, что уже завтра, после свержения существующего правительства, они все будут в Евросоюзе…сидеть за обильно накрытым столом, пить горилку и есть львовскую икру, ибо икра это не российский продукт, икра производится во Львове, и будут петь песни "реве та стогне Днiпр широкий". Но для того, чтобы очутиться в этом земном царстве, надо отделиться от москалей, злейших врагов неньки Украины. Это они, москали проклятые, присосались к европейской украинской нации, чтобы держать ее в узде, распространять свой поганый язык. Что такое Малороссия, насильно присоединенная Лениным к Украине, как не провокация, или Крым, подаренный Хрущевым? А там еще Черноморский флот. Да это же мина замедленного действия. Геть, геть, геть. Кто не пляше, той москаль! А тут американцы! Да они посланы самим господом Богом, украинским богом, потому что русская православная церковь это, это, короче геть, наш пастырь Говнозар, или Гузар из Галичины.
Государственным переворотом в Киеве руководила Америка, она же, и финансировала переворот. Она же и посадила проходимцев в золотые кресла страны. И руководство по должности должно лизать сапоги заокеанским боссам, оно же и лает в наш адрес собачьим лаем по требованию Вашингтона.
Штаб государственного переворота находился в Американском посольстве в Киеве. Именно посольство и его глава, посол Пейта Джинфри распределял средства, давал указания, проводил совещания, давал накачку, назначал руководителя каждого подразделения на Майдане и определял, кто какую должность займет после свержения, а точнее физического устранения президента Януковича.
Яйценюх, боксер Клочка и Фротман ежедневно, сначала посещали посольство и только потом трибуну Майдана, где произносили сумбурные речи. Кого еще привлечь к этим речам, решали в посольстве. Именно Пейта приказал привлечь изменников святой матери церкви жирного Говнозара, и патриарха украинской православной церкви тщедушного Филарета, Иуду, когда-то состоявшего на службе КГБ. И они оба охотно приходили на трибуну, благословляли пьяных, накачанных наркотиками революционеров.
Среди руководителей переворота на местах долгое время оставались в тени банды Яруша и Сашко Билого по прозвищу Музычко. Возможно, таков был замысел американской разведки. Яруш пригодится потом, после свержения власти, у него будут свои отряды, а Сашко Билый будет убит…с благословения спецслужб США. Они оба, возможно соперничая друг с другом, долгое время находились в тени.
Яруш, более умный, занял выжидательную позицию в то время, как Музычко куражился. Обладая физической силой и страдая от нехватки ума, он, как лидер, уступал Ярушу по многим направлениям и проявлял нетерпение.
- Отпусти меня на недельку, - стал он просить Яруша, - я хочу побывать в родных местах. Пообщаюсь с земляками, с родными и вернусь обратно. И встретиться не мешало бы с местными божками, которых посадил Янукович в мягкие прибыльные кресла.
- Пожалуйста, - сказал Яруш. - Я тут как-нибудь управлюсь. Но смотри, не надирайся вусмерть и шибко не хулигань, как когда-то Махно.
Родная Волынь встретила его как героя Майдана. Тем более, что Музычко напялил на могучие плечи заряженный автомат Калашникова, каждый карман пузырился гранатой, за поясом красовалась сабля и несколько ножей с заточенным лезвием, а пистолет, бита морщила целлофановый пакет с надорванными ручками.
- Ну, шо, земляки, ник Майденто вас тута не обижаеть? А то голову оторву и яйца отрежу, сука буду. Иде тут маг’азин? Бутылок пять православной, как горовят москали и пять яшшиков пива.