Возвращаемся домой и готовим ужин. Целая индейка на двоих - это слишком много, поэтому ограничиваемся уткой в винном соусе с картошкой и фасолью. Вина для соуса нужно много. Специально купил дешевую упаковку австралийского шираза - четыре бутылки. Но за ужином следует выпить чего-то более изысканного. Открываю "Опус Уан" 2005 года.
- Интересно, почему это вино стоит пятьсот долларов за бутылку? - задумчиво произносит Леа, отпивая глоток и помешивая лук с чесноком.
- Без понятия, - честно отвечаю я. - Может, его Роберт Паркер в "Винном гиде" похвалил. Представляешь, если бы с фильмами было так же? Существует всего два критика, и если хоть один из них кино одобрил, билеты можно продавать в несколько раз дороже. С вином так и происходит. Это вопрос престижа - точнее, престижного мнения. Возьмем фильм "На обочине". Главный герой на чем свет стоит ругает мерло и каберне фран, но нахваливает пино. В следующем году цены на мерло падают, а на пино возрастают вдвое. Но что такое его обожаемый шеваль блан? Смесь мерло и каберне фран!
- Значит, этот тип изображает из себя знатока вин, а сам все путает!
Отпиваю глоток "Опус Уан" и пробую катать на языке, но ничего особенного не чувствую. Да, вино я люблю, но сомелье из меня не получился бы - как выразились бы профессионалы, плохо различаю вкусовые нюансы. Завяжите мне глаза - "Батар-Монраше" от "Бэйби дак" не отличу.
- В общем, да. У каберне фран и вправду вкус мерзкий, но если его с чем-нибудь смешать, может получиться очень здорово. Мерло - вино неплохое, но многие дешевые винодельни добавляют химическую эссенцию дуба, чтобы покупатели думали, будто вино из Бургундии, а не из какого-нибудь медвежьего угла в Огайо.
Леа закатывает глаза.
- Значит, если принесу домой бутылку "Ред покет", на улицу меня выгонишь?
- "Ред покет" только на улице пить и можно.
После ужина разваливаемся на полу в гостиной и играем в настольную игру-викторину, пока не сходимся на ничьей. Мы такие сытые, сонные и пьяные (три бутылки на двоих - количество немалое, даже если значительная часть ушла на подливку), что ясно соображать не в состоянии и с удовольствием отправляемся спать.
Не успеваем опомниться, как наступает Новый год. Майки, как всегда, закрывает "Фальстафф" для обычных посетителей. В Новый год здесь проходит частная вечеринка, билеты на которую следует приобретать как минимум за месяц. Мы с Леа приходим в начале десятого и обнаруживаем в дальней кабинке Мину и Себастьяна. Себастьян покупает всем "Крепкого Джека" и в тысячный раз извиняется, что пуля, предназначавшаяся ему, досталась мне.
- Этому человеку я обязан жизнью! - слегка заплетающимся языком выговаривает Себастьян. Судя по стадии опьянения, легко определяю, что они пришли сюда около часа назад. - Ну или как минимум мужским здоровьем! Потребуются донорские органы - обращайся сразу ко мне!
- Хорошо, учту, - обещаю я.
Хотел ответить, что не согласен - некоторые органы у Себастьяна уж очень сильно б/у. Впрочем, при Мине на такие темы лучше не шутить.
- Как твой муж? - спрашивает Леа.
- Лучше. Снова лекарства принимает… - произносит Мина, избегая смотреть мне в глаза. Между нами и раньше-то наблюдалась неловкость, а теперь, когда ее муж меня подстрелил, общение прекратилось как таковое. В свободное от работы время старательно игнорируем друг друга. Чему только рад - ее нытье по поводу дурного обращения с супругом меня порядком раздражает. - Представляете, меня к нему не пускают, пока не пройдет психиатрическое освидетельствование, а у них там такая волокита! Даже не знаю, когда оно вообще будет. Наверное, нескоро.
Вот и хорошо, думаю я. Пусть этого человека не выпускают из тюрьмы, пока мои внуки не начнут учить моих правнуков управлять кораблями на воздушной подушке.
- Еще кто-нибудь из наших пришел? - спрашиваю я и оглядываюсь по сторонам.
Себастьян качает головой.
- Кармелина завтра уезжает в Италию, поэтому Данте повел ее на праздничный прием в какую-то галерею. А Олдоса пригласили на студенческую вечеринку…
- Кто? - спрашиваю я. - Неужели девушка?
- Точно не знаю, - отвечает Себастьян. - Но, похоже, надеется с кем-нибудь там познакомиться и испробовать свой новый образ в деле. Вечеринку устроили студенты-философы, так что будут сидеть и друг другу жаловаться, непризнанные гении это любят. А Уиллард снова бомбит на своем личном такси.
Каждый год Уиллард одалживает у отца гражданской жены "эльдорадо" 1988 года выпуска и после полуночи останавливается около баров, за разные суммы предлагая подвезти посетителей домой. Удивительное число людей соглашается, хотя, строго говоря, права Уиллард так и не получил и о правилах дорожного движения представление имеет весьма смутное. В прошлом году одна из пассажирок Уилларда, звезда реалити-шоу, так напилась, что попыталась устроить фейерверк из крыши автомобиля. Может, затея и увенчалась бы успехом, но люк девушка открыть забыла. Оказалось, если зажечь петарду "Римская свеча" в замкнутом пространстве, грохот такой, что оглохнуть можно, и все вокруг заволакивает дымом. Уилларду пришлось потратить все заработанные за ночь деньги на приведение машины в приличный вид, иначе ее просто нельзя было возвращать. Кроме того, петарда подпалила волосы у него на затылке. Впрочем, экзотическую внешность Уилларда такая мелочь нисколько не испортила.
В углу традиционная гэльская трэш-группа под названием "Расслабься и забей" исполняет собственную гитарную версию песни "Дэнни Бой". Будь Бинг Кросби еще жив, скончался бы на первых же аккордах. Майки носится как заведенный, подавая на столы тарелки с тщательно прожаренными ирландскими деликатесами и следя, чтобы ни у кого не переводились спиртные напитки. Кстати, новогодняя ночь - единственное время, когда "Крепкого Джека" может заказать любой желающий безо всякой предварительной проверки. Впрочем, вечеринка "для своих", поэтому большинство присутствующих является "членами клуба". Это мой первый Новый год в "Фальстаффе", когда я не в состоянии "расслабиться и забить".
Себастьян продолжает болтать, но я его не слушаю. Все мысли заняты моим смелым планом. Нервно трогаю внутренний карман куртки, проверяя, на месте ли то, что положил туда перед уходом. В животе урчит, стакан чуть не выскальзывает из мокрых от пота ладоней. Снова и снова прокручиваю в уме предстоящие действия, надеясь, что это меня успокоит, но эффект прямо противоположный. Выпиваю всего полпинты, а к еде вовсе не притрагиваюсь. Через некоторое время мое состояние замечает Леа.
- Ты как себя чувствуешь? - шепчет она мне на ухо. - Вид такой, будто у тебя грипп начинается.
Бросаю взгляд на часы. Еще и одиннадцати нет. Рано. Ну и пусть.
- Пойдем, - произношу я, встаю и хватаю куртку.
Леа с любопытством наблюдает за мной. Она еще не допила свою пинту и только-только взялась за каламари, но, похоже, догадалась - дело серьезное.
- Последи за моей тарелкой, я сейчас, - просит она Мину.
Единственное, что после обильных возлияний может осилить Себастьян, - сидеть прямо. Да и это ему дается с трудом.
Мина с озабоченным видом кивает. Кажется, перспектива остаться наедине с кавалером, который вот-вот вырубится, ее не радует.
- Вы ведь ненадолго?
- Скоро вернемся, - уверяю я, помогая Леа надеть пальто.
- Что случилось? - спрашивает она, когда выходим на улицу. Воздух холодный, и слова сопровождаются легкими белыми облачками пара. - Куда мы идем?
- На короткую экскурсию, - объявляю я, подхватывая Леа под руку.
До "Книжной лавки" добираемся в два счета. Все как в тумане, мозг действует на автопилоте. Открываю дверь, отключаю сигнализацию. Кажется, Леа догадалась, что все это неспроста. Смотрит на меня с этакой настороженной улыбкой, будто зритель, которого артист неожиданно вывел на сцену.
Включаю свет и веду Леа к стеллажу с пьесами.
- Вот на этом месте, - произношу чуть подрагивающим от нервов голосом, - мы познакомились.
- Да, - кивает Леа. Вижу, настороженность сменяется какой-то более сильной эмоцией. Надеюсь, это не испуг. Иначе мне конец.
- Помнишь первое, что ты мне сказала?
Леа на секунду задумывается.
- Спросила, где у вас пьесы Мамета. Нет, не так! Я спрашивала, нет ли у вас других пьес Мамета.
- Правильно, - отвечаю я. - Ты искала "Пашем на скорость" и "Сексуальные извращения в Чикаго".
- Да…
Лезу во внутренний карман куртки и достаю сборник трех пьес Мамета - те две, которыми интересовалась Леа, плюс "Американский буйвол". Еле нашел. Пришлось заказывать экземпляр у маленького нью-йоркского издательства, а потом мучительные две недели ждать, когда его наконец доставят.
Леа глядит на книгу и смеется:
- Спасибо! Не ожидала. Приятно, что в вашем магазине так заботятся о покупателях. Даже в праздник.
- А помнишь… - произношу я и набираю полные легкие воздуха, - помнишь первое, что я тебе сказал?
Леа застывает. Кажется, всерьез решила, что в новогоднюю ночь притащил ее на рабочее место только ради того, чтобы вручить книгу из разряда "задних", категория "Я". Леа нерешительно тянет:
- Да-а-а…
- И что я сказал?
Леа ошеломленно умолкает. Вид у нее такой, будто вот-вот расплачется. Возникает ужасное ощущение, что совершаю роковую ошибку, но отступать поздно. Меня несет вперед, как лодку быстрым течением. Остается только надеяться, впереди нет водопада.
- Ты сделал мне предложение.
Опускаю руку в карман и достаю второй подарок, стоивший намного больше, чем первый. Напоминаю себе, что моя двухмесячная зарплата для Гровера - жалкие гроши, он столько за два дня зарабатывает. В порыве чувств решаю встать на одно колено. Вообще-то не собирался этого делать - слишком пошло, слишком избито. Вдобавок теперь, вместо того чтобы смотреть Леа в глаза, пялюсь на ее бедра.
Она берет из моей протянутой руки маленькую голубую коробочку, открывает… Внутри простое кольцо из белого золота с крошечным, размером чуть больше фруктовой мушки, бриллиантом. Не бог весть что, но, как говорится, чем богаты…
- Ух ты. - Леа достает кольцо и начинает разглядывать. - Какая красота!
Продолжаю стоять на одном колене. Сердце колотится с такой силой, что кажется, сейчас ребро треснет. Нет, больше я это напряжение выносить не в силах.
- Ну так что - да или нет?
Леа громко шмыгает носом, на глаза наворачиваются слезы, и вдруг она издает радостный вскрик. Хватает меня за руки и так резко дергает вверх, что оба чуть не падаем. И вот мы сливаемся в страстном поцелуе. Щеки у Леа мокрые, у меня тоже. Может, и я плачу? Не знаю.
В какой-то момент Леа выдыхает "да" и надевает кольцо на палец. Чуть-чуть великовато, но ювелир обещал, что подгонит его по размеру бесплатно, только для этого желательно присутствие самой Леа, так как мои оценки несколько расплывчаты ("Не знаю, но точно тоньше моего. Или не тоньше. Не уверен…").
Веду Леа в комнату отдыха для персонала, где заранее припас бутылку шампанского и два бокала. Человек дотошный сейчас сказал бы, что хлопать пробкой не надо, иначе газ слишком быстро выветрится. Но мнения дотошных людей меня сейчас волнуют меньше всего. Пробка долетает до самого отдела художественной литературы, пузырящаяся пена льется на ковер. Хорошо, что Эсмеральда снова у нас работает.
- А что бы ты сделал, если бы я сказала "нет"? - спрашивает Леа, взяв в руку бокал.
- Сам бы все выпил, - отвечаю я. - И стеклом закусил бы. Твое здоровье.
- Конечно, еще рано, но - с Новым годом! - восклицает Леа, и мы чокаемся.
- Рано? - пугаюсь я. Неужели Леа согласилась только потому, что я загнал ее в угол? - В смысле я поторопился с предложением? Да, мы знакомы всего два месяца, но…
- Нет! С Новым годом поздравлять рано, он еще не наступил, дурачок! - смеется Леа. - Всего полдвенадцатого. Я же сказала, что захотела выйти за тебя замуж, как только увидела. Слава богу! Я-то думала, ты так странно себя ведешь, потому что хочешь расстаться, просто сказать не решаешься.
- Серьезно?
- Ну, не знаю… Просто все так быстро завертелось, сразу начали жить вместе… Ты весь вечер молчал, вот я и забеспокоилась.
- Извини, просто повторял в уме все, что скажу, чтобы не испортить ответственный момент. Сначала хотел сделать предложение ровно в полночь, даже рассчитал, во сколько мы должны выйти из "Фальстаффа", чтобы наверняка успеть. Но потом не выдержал…
- Рассчитал, сколько времени нужно, чтобы до магазина дойти?
Робко улыбаюсь.
- Да. Даже два расчета сделал - один на случай, если наденешь те черные сексуальные ботфорты на высоченных каблуках, другой - если обувь на плоской подошве.
- Только не говори, что надевал мои сапоги.
- Да, натерпелся я - люди такими глазами смотрели… Наверное, приняли за трансвестита-неудачника. Еще бы, средь бела дня…
- Хватит выдумывать, мои сапоги на твои ноги не налезут. По крайней мере, очень на это надеюсь.
- Да шучу, шучу. Пришлось напрячь воображение. Не знаю, замечала ты или нет, но у тебя очень неравномерная походка.
- В каком смысле?
- Часто замедляешь шаг, останавливаешься, сворачиваешь, - отвечаю я и для наглядности начинаю петлять между стеллажами. - Не торопишься, всегда подмечаешь что-то интересное. А я лечу прямо к цели, как снаряд.
- По-твоему, я черепаха?
- Нет, просто любознательная. Большая разница, между прочим.
- Ну и в какой обуви я, по-твоему, хожу быстрее? В сексуальных ботфортах или на плоской подошве?
- В сексуальных ботфортах на пару минут быстрее получается. В них ты шагаешь с пятки на носок, и это тебе скорости придает. Как у бегунов, когда они от стартовых колодок отталкиваются.
- Тогда хорошо, что выбрала именно ботфорты. А то до сих пор бы шли, и ты бы совсем извелся…
- Обижаешь, детка, - произношу я с интонациями героя вестерна. - Когда в человека стреляли, ему уже ничего не страшно.
- Ты же не из-за этого решился? Ну, знаешь, как люди начинают рассуждать, когда с ними что-то случается? "Черт, сколько я всего упускал! Надо скорее жениться, а то в любой момент еще один парень с пистолетом нагрянет и отстрелит мне все хозяйство!"
- Вот именно, - киваю я. - Надо срочно заделать наследника, пока не поздно. Если не передам по наследству нашу основную семейную гордость - волосатые пальцы, папа мне никогда не простит.
- Придержи коней. - Леа грозит совершенно не волосатым пальчиком. - Как прикажешь играть одержимую местью наемную убийцу на восьмом месяце беременности?
- Ну а что, это сделает твой персонаж более глубоким и интересным. Только из положения лежа стрелять не сможешь. Так нас учили в кадетском лагере.
- Ты был в кадетском лагере?
- Кто-то же должен защищать страну, когда в нее вторгнется армия злобных захватчиков с мишенями во всю грудь. Кто-то, но не я. Один-единственный раз попал по мишени, и то не по своей, а по мишени Уэйнрайта. Он через два человека от меня стоял. Жутко разозлился, бедняга. Я ему отличные показатели испортил. Вот за такие таланты мне и дали особо ответственное задание - чистить картошку и бросать в кипяток.
Леа смеется и отпивает глоток шампанского.
- Что я натворила? И за этого человека я выхожу замуж…
- Да, теперь я твой жених. А ты моя невеста. Привыкай, - пафосно и громогласно объявляю невидимым гостям. - А теперь позвольте представить мою невесту, очаровательную, несравненную леди Леа Дэшвуд…
- Только очаровательную и несравненную? - демонстративно надувает губки Леа. - А про сексуальную забыл?
- Это и без слов видно. И вообще, нехорошо называть свою невесту сексуальной, когда представляешь ее королю Швеции на торжественном ужине в честь вручения Нобелевской премии.
- И кто же из нас получил Нобелевскую премию?
- Ты, конечно. За сексуальность. Поэтому говорить об этом ни к чему. А то получится перебор, согласись. "Позвольте представить Леа Дэшвуд, обладательницу Нобелевской премии за сексуальность. Не правда ли, она потрясающе сексуальна?" Получится, будто лишний раз напрашиваешься на похвалы.
Леа ставит бокал на стол.
- Иди ко мне.
Шагаю так, будто на мне ее ботфорты. Леа притягивает меня к себе, и мы целуемся.
- Как же я тебя люблю, - произносит она. - Несмотря на то что ты все время валяешь дурака.
- Я тоже тебя люблю, - отвечаю я. - Хоть ты и самый неуверенный в себе нобелевский лауреат за всю историю.
Вдруг снаружи начинают сигналить машины, и раздаются радостные крики.
- С Новым годом! - поздравляет Леа. - Кажется, твои расчеты себя оправдали.
- И тебя с Новым годом! - отвечаю я. - Ну, чем займемся? Допьем шампанское и вернемся в "Фальстафф"?
Леа задумывается.
- Нет. Пусть гуляют без нас. А мы будем праздновать только вдвоем. Теперь, когда ты наконец поступил как джентльмен, давай пойдем домой и будем учиться исполнять обязанности мужа и жены.
- Чему тут учиться? Ты будешь говорить: "Извини, дорогой, мне завтра рано вставать на репетицию", а я - забывать вынести мусор.
- Смотри дошутишься, и у меня правда желание отпадет…
- Все-все, молчу.
Допиваем шампанское и выходим на залитую праздничными огнями улицу, вокруг царит веселье и шумное ликование. Хотя как можно идти, когда паришь, не касаясь земли?..
Глава 21
Новый год отмечают именно первого января из-за папской буллы, подписанной Григорием XIII 24 февраля 1528 года. Он заменил юлианский календарь на григорианский, солнечный, которым мы, собственно, и пользуемся по сей день. Учитывая, что природе совершенно безразлично, какое у нас на данный момент летосчисление, невольно задумаешься: почему, собственно, с Нового года у тебя все в жизни должно меняться? Думаю, старику Григорию этот вопрос тоже приходил в голову.
По крайней мере, лично у меня ничего не изменилось. Живу все в той же маленькой, но удобной квартире, работаю на сносной, несмотря на неудобный график, работе, которую работой мечты никак не назовешь. Машины как не было, так и нет. Мой последний автомобиль - десятилетний "хюндай-акцент", у которого состариться с достоинством не получилось, - начал терять маневренность, части выхлопной трубы и приличный вид.
А потом у меня и вовсе возникло навязчивое подозрение, что моя машина хочет меня убить. Обнаружил в днище дыру, через которую в салон свободно просачивались вредные газы. Окончательно опасения подтвердились, когда на многоуровневой трассе Дон-Вэлли-Парквей мой стальной конь взял да и врезался в заграждение. К счастью, ехал со скоростью пешехода, а иначе меня ждала бы мягкая посадка в районе виадука Блюр. Буксировщик прибыл через пять минут, и я с радостью приплатил лишние двадцать баксов, чтобы доставили моего монстра на ближайшую свалку.
Итак, какие еще новости? Шансы на публикацию моей книги развеялись словно дым, придется в буквальном смысле слова начинать с чистого листа. Ходят слухи, что "Книжную лавку" скоро закроют. Большую часть свободного времени провожу с коллегами в "Фальстаффе" или "Престиже", пропивая и прогуливая и без того скудные деньги. В общем, никакого прогресса.