- Это точно, - согласился Барбанте. - Вот я и задаюсь вопросом: а почему он теряет места?
- Места? - переспросил Арчер.
- У него была еще одна работа. С другим продюсерским агентством. "Кроуэлл энд Хайнс". Сегодня утром ему и там отказали. Временно. - Барбанте сделал упор на последнее слово. - Им тоже захотелось внести изменения в программу. Ты не считаешь, что для одного дня совпадений слишком много?
- Об этом мне ничего не известно. - Арчер искренне пожалел Покорны. - Почему бы тебе не спросить в "Кроуэлл энд Хайнс"?
- Я собираюсь спросить. Но решил начать с тебя. Потому что мы давние друзья и потому что много лет работали бок о бок. - Он говорил ровным, бесстрастным голосом, не отрывая взгляда от Арчера. - Ты, правда, меня недолюбливаешь… - вдруг выдал Барбанте.
- Ну что ты, Дом… - запротестовал Арчер.
- Недолюбливаешь, я это знаю, но со мной ты всегда вел себя честно. И я не слышал, чтобы ты кого-нибудь обманул. Таких, как ты, в радиобизнесе просто нет, Арчер. Чтобы поверить в твое существование, тебя надо увидеть.
- Благодарю, - кивнул Арчер. - Я обязательно запишу твои слова. От кого еще можно услышать такие комплименты. - Ему не терпелось побыстрее закончить неприятный разговор.
- Вот я и хочу, чтобы ты так же честно обошелся с Покорны, Клем. Он на грани истерики. Он совершенно беззащитен и чувствует, что его за что-то наказывают. Черт, его и наказывают! Бог наказал его в самом начале, дав ему такую внешность и сделав венским евреем в двадцатом столетии.
- Слушай, вот это ты зря. - Арчера радовало, что хоть по этому обвинению он чист. - Ты знаешь, что его национальность тут ни при чем.
- Я ничего не знаю. - Барбанте вновь выпил. - И Покорны ничего не знает. Но боится худшего. Покорны всегда боится худшего, потому что до сих пор если с ним что и случалось, так только самое плохое. Но он, возможно, не впадет в депрессию, если узнает, что ему дали от ворот поворот по вполне определенной причине. А сейчас он просто не представляет, с какой стороны ждать удара. Ему кажется, что на него набрасываются со всех сторон. Ты понимаешь, о чем я?
- Понимаю, - кивнул Арчер.
- И даже теперь ты намерен сказать мне, что Покорны дали пинка под зад только потому, что ты считаешь необходимым внести в программу некие изменения?
- Да, - после короткой паузы ответил Арчер, - именно это я и собираюсь тебе сказать.
Барбанте допил виски, встал, прошел к бару и поставил стакан на хромированную стойку.
- Ты что-то скрываешь от меня, Клемент. Впервые. Я сожалею об этом.
Он повернулся к Арчеру. Серьезный, интеллигентный, дружелюбный. Его смуглое лицо не выдавало эмоций, но чувствовалось, что они рвутся наружу. И Арчер подумал, что именно умение управлять своими эмоциями привлекает к Барбанте женщин.
- Извини, Дом. - Арчер тоже поднялся, выбил трубку. - Через несколько дней… - он замолчал, понимая, что не может пообещать ничего конкретного, - …через несколько дней я, возможно, смогу сказать тебе больше, чем сейчас.
- Я буду поблизости, - усмехнулся Барбанте. - С вопросами. Никуда не денусь, можешь не беспокоиться.
- А вот и я. - В дверях возникла Джейн. - Быстро обернулась? - Она вошла в кабинет без должной уверенности в себе, одетая в черное взрослое платье, ожидая одобрения Барбанте.
Сценарист оценивающе оглядел ее:
- У вас очень хороший вкус.
Джейн широко улыбнулась, в восторге от комплимента. Арчер обратил внимание на глубокий вырез, выставляющий напоказ немалую часть груди. Грудь у Джейн была высокая, и Арчер, наверное, впервые понял, что формы у его дочери уже далеко не детские. "Интересно, кто выбирает ей платья? - подумал он. - Пожалуй, пора поговорить на эту тему с Джейн".
- Тебе нравится мое платье, папуля? - кокетливо спросила Джейн. - Оно новое.
Отнюдь, подумал Арчер.
- Нормальное платье, - буркнул Арчер.
- Так тебе не нравится? - Джейн надула губки.
- Платье отличное, - подал голос Барбанте. - В нем вы такая же красивая, как витрина цветочного магазина. Никогда не спрашивайте мнение отца по поводу своих платьев. Отцы в этом ничего не понимают.
- Платье хорошенькое, - согласился Арчер, чувствуя, что ему приходится конкурировать с Барбанте в борьбе за благорасположение дочери, и, конечно же, возненавидев его за это. Джейн действительно смотрелась очень эффектно. Волосы она убрала назад, сильно накрасила губы, ее глаза, большие и очень синие, сияли в предвкушении вечера. Черный цвет прибавлял ей стройности. Она позаимствовала у Китти два кольца, и теперь ее руки сверкали, стоило ей шевельнуть ими. Оглядывая дочь, Арчер решил, что ей можно дать от восемнадцати до тридцати. С женщинами, с негодованием подумал он, теперь беда, по внешнему виду невозможно ничего сказать. Ни о возрасте, ни о добродетели, ни о роде деятельности. И куда только подевался идеал целомудренности? Каждый ребенок выглядит так, будто давно уже знает, как, где и почем. Если б она шла рядом с Барбанте и Арчер увидел ее впервые, то не смог бы определить, жена ли она этого мужчины, любовница или жена друга, согласившаяся на адюльтер… Он посмотрел на ноги Джейн и увидел, что та надела туфли на низком каблуке. Обычно, выходя из дома с кавалером, она отдавала предпочтение самым высоким каблукам. Но Барбанте был недомерком, и Арчер понял, что тем самым Джейн сдается на милость победителя, признавая его верховенство. Однако, не без удовольствия отметил Арчер, она все равно выше Барбанте, даже в туфлях на низком каблуке. Но его раздражало, что Джейн и в этом шла навстречу Барбанте.
- Домой возвращайся не очень поздно, - напутствовал дочь Арчер, поцеловал в лоб и вдохнул аромат ее духов.
Барбанте рассмеялся:
- Крик родителя да будет услышан.
Арчер заметил, как Джейн скорчила недовольную гримаску, хотя и покорно ответила: "Хорошо, папа".
Потом она направилась к двери, обернулась к Барбанте:
- Вы поможете мне надеть пальто, мистер Барбанте?
Барбанте смотрел на них обоих, ничего не упуская. Похоже, происходящее безмерно забавляло его.
- Спокойной ночи, амиго, - попрощался он с Арчером.
- Спокойной ночи, - ответил Арчер.
Они обошлись без рукопожатия. Через минуту Арчер услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Он остался один в уютном маленьком кабинете, благоухающем духами Джейн и туалетной водой Барбанте. Шагнув к окну, Арчер распахнул его.
Ночной воздух обрушился на него холодным потоком. В доме напротив люди садились за обеденный стол. Верхний свет они погасили, горели только свечи. В соседнем дворе пес, усевшись на задние лапы, рычал на самолет, который, поблескивая габаритными огнями, летел среди звезд.
Арчер покачал головой и медленно поднялся на второй этаж.
Китти устроилась в кровати в светло-желтой ночной рубашке с кружевами по вороту. Водрузив на нос очки в роговой оправе, она читала журнал мод.
- В очках ты вылитый секретарь, - заметил Арчер.
- Я изучаю моду. - Китти похлопала ладошкой по журналу. - И собираюсь потратить много твоих денег, как только выберусь из постели.
- Кстати, о моде. - Арчер сел на стул рядом с кроватью. - Кто купил Джейн это платье?
- Оно недорогое, - затараторила Китти, - оно стоило всего лишь…
- Цена меня не волнует.
- Ты считаешь, оно некрасивое? - спросила Китти.
- Оно красивое. Только, я думаю, оно слишком… слишком… - Он никак не мог найти нужного слова. - Слишком смелое. - Ничего другого в голову так и не пришло.
Китти рассмеялась.
- Не смейся. - Арчера рассердило, что Китти не воспринимает его мнение всерьез. - Джейн еще ребенок, не может она выглядеть как фаворитка Людовика Четырнадцатого…
- Ты думаешь, вырез чуть глубже, чем следует? - спросила Китти.
- Я думаю, что вырез чересчур глубокий.
Вновь смех Китти.
- У нее же все на месте. Не так ли?
- Да, - раздраженно бросил Арчер. - Я старомодный. Она тоже так думает.
- Девушки должны подавать себя в лучшем виде, - мягко заметила Китти. - Тебе надо благодарить судьбу, что у тебя такая красивая дочь.
- Я благодарю. Я безмерно счастлив. Все складывается как нельзя лучше. Все складывается так хорошо, что сегодня она отправилась на балет с одним из тех мужчин, которые пользуются в Нью-Йорке самой дурной славой.
- Пользуются дурной славой! - Китти притворно ужаснулась. - Господи!
- Перестань, Китти! - воскликнул Арчер. - Ты же должна понимать, что вопрос серьезный.
- Я не слышала, чтобы о мужчине говорили, что он пользуется дурной славой, с тех пор как наш священник убежал с женой телеграфиста. А случилось это в двадцать третьем году.
- Знаешь, кто ты? - спросил Арчер, смирившись с тем, что битву он уже проиграл.
- Кто?
- Зануда. Твоя дочь сказала бы, что у меня ужасно занудная жена.
- А я думаю, что волнуешься ты напрасно. - Китти наклонилась, похлопала Арчера по руке. - По-моему, мистер Барбанте очень мил.
- Второго такого бабника в городе не сыскать, - мрачно изрек Арчер. - Ему уже за тридцать, и у него мораль турка.
- Я уверена, что Джейн знает, как вести себя в такой ситуации, - отчеканила Китти. - И считаю, что беспокоиться не о чем.
Арчер понимал, что его упрекают за недостаток веры в собственную дочь.
- Полностью с тобой согласен, - быстро поддакнул он.
- Для девушки это бесценный опыт. Пусть сразу увидит, с кем может столкнуть ее жизнь, чтобы потом не разочаровываться.
- Если бы не усталость, я был бы в шоке от твоих слов.
- Почему бы тебе не принять перед обедом холодный душ? - спросила Китти с нотками тревоги в голосе.
- Не хочу я в душ. К тому же Джейн всячески старалась произвести впечатление на Барбанте, даже надела туфли на низком каблуке, потому что он карлик.
Китти улыбнулась.
- Девушкам не остается ничего другого, как взрослеть. В восемнадцать лет приходится экспериментировать, использовать уже известные способы воздействия на мужчин, изобретать собственные, проверять, какой они дают эффект. Я тоже надевала туфли на низком каблуке, когда куда-нибудь шла с невысоким мужчиной. Не будь к ней чрезмерно суров.
- Во всяком случае, я велел ей прийти домой пораньше. - В голосе Арчера звучали суровые нотки. - Теперь я займусь воспитанием Джейн. И надеюсь, - он указал на живот Китти, - что это мальчик.
- Ну и ну. - Китти покачала головой. - Должно быть, у тебя выдался тяжелый день. Ты поругался с О'Нилом?
- Нет, - ответил Арчер. На мгновение у него возникло желание рассказать обо всем Китти. Облегчить душу, получить совет, прервать внутренний монолог, который терзал его последние двадцать часов. Но, посмотрев на сидевшую в кровати Китти, такую хрупкую, беззащитную, Арчер решил, что рассказывать ничего не надо. Пока не надо. И, если удастся, лучше бы не рассказывать вовсе. В любом случае его задача - до последней возможности оберегать Китти от лишних волнений. - Нет, с О'Нилом я не ругался. У нас с ним полное взаимопонимание. Я разговаривал с Нэнси по телефону. У Клемента корь. Я сказал, что заеду к нему и расскажу интересную историю.
Китти бросила на мужа тревожный взгляд.
- Ты не собираешься заходить в его комнату, не так ли?
- Разумеется, я собираюсь зайти в его комнату. Четырехлетнему мальчику не рассказывают интересную историю по телефону.
- Но, Клемент… - В голосе Китти слышался упрек. - Корь такая заразная.
- Я болел корью, - ответил Арчер. - В пять лет. Я знаю маленького Клемента с рождения, он мой крестник. Неужели ты думаешь, что я останусь у двери, чтобы он чувствовал себя прокаженным?
- Теперь ты злишься на меня. - У Китти задрожал голос. В последние месяцы слезы то и дело наворачивались у нее на глаза. - Ты думаешь, что я жестока по отношению к мальчику.
- Я презираю страх перед комнатой, в которой лежит больной. Это трусливо и…
- И презираешь меня. - Китти заплакала.
Арчер обнял ее, чтобы успокоить.
- Ну что ты, любимая, я тебя не презираю. И ты это знаешь.
- Я не о себе, - всхлипнула Китти. - И даже не о тебе. Сами мы, возможно, не заболеем, но инфекция может поселиться в нас и, когда родится ребенок…
- Я знаю, знаю. О нем не волнуйся. С ним все будет в порядке. Я тебе это гарантирую.
- В эти дни у меня так резко меняется настроение. - Мокрым лицом Китти уткнулась в плечо Арчера. - Ты должен меня простить.
- Разумеется, я тебя прощаю.
- В молодости все было по-другому. Тогда я знала, что ничего дурного случиться не может…
- Ничего дурного не случится и сейчас. И нам до старости еще далеко. Тебя послушать, так из нас песок сыплется. Это же не так.
- Я больше ни в чем не уверена, - прошептала Китти. - Мне снятся кошмары…
- Не плачь, Китти, дорогая, пожалуйста, не плачь, - шептал Арчер, прижимая ее к себе. - Отныне, если тебе приснится плохой сон, сразу буди меня. Мы зажжем свет, ты расскажешь мне свой сон и успокоишься… Если не захочешь рассказывать, мы просто поговорим или почитаем…
Китти шмыгнула носом, вытерла слезы о его пиджак.
- Я уже в порядке. - Она попыталась улыбнуться. - Это ужасно, чуть что - сразу в слезы. Мне очень стыдно.
Арчер встал.
- Стыдиться тут нечего. Следующие четыре месяца можешь плакать, сколько тебе захочется.
- Идеальный муж. - Китти даже удалось засмеяться.
На прикроватном столике зазвонил телефон. Арчер наклонился, снял трубку:
- Алло.
- Клемент, - услышал он голос Вика. - Ты звонил.
- Да. - Арчер посмотрел на Китти. Слезы на ее щеках еще не высохли. В таких условиях не поговоришь. - Я хотел повидаться с тобой.
- Боюсь, в ближайшие несколько дней ничего не выйдет. - Голос был очень печальный. - У меня возникли проблемы.
- А в чем дело?
- Только что позвонили из Детройта. Я вылетаю ближайшим рейсом. Через десять минут еду в аэропорт. У матери удар, и врачи настроены пессимистично.
- Мне очень жаль, Вик.
- Жизнь есть жизнь, - спокойно ответил Вик. - Она уже далеко не молода. Может, тебе подобрать на четверг замену, на тот случай, если я не успею вернуться?
- Конечно. Об этом не беспокойся. - Арчер вдруг рассердился на мать Вика, которая выбрала такой неудачный момент для того, чтобы слечь. Он уже хотел сказать Вику, что подъедет в аэропорт, но в последний момент передумал: ведь Вику и так хватает забот. - Могу я чем-нибудь помочь?
- Можешь изредка заглядывать к нам, чтобы подбодрить Нэнси.
- Обязательно загляну.
- О чем ты хотел со мной поговорить? - спросил Вик. - Что-нибудь важное?
Арчер помялся:
- С этим можно подождать до твоего возвращения. Надеюсь, твоя мать…
- Я знаю, Клем. Передай Китти мои наилучшие пожелания.
Арчер осторожно положил трубку на рычаг. Китти вопросительно смотрела на него.
- Вик передает тебе наилучшие пожелания. Он улетает в Детройт. У его матери удар.
- Как жалко. - Китти взяла Арчера за руку, словно угроза смерти, нависшая над старушкой, которую она практически не знала, напугала ее, а прикосновение к здоровой, живой плоти мужа, наоборот, отводило беду.
Печальные новости определили настроение этого вечера. За обедом они практически не разговаривали, а потом Арчер бесцельно слонялся по дому, снова и снова поглядывая на часы, думал о Вике, летящем в самолете к заболевшей матери, гадал, что делает сейчас Джейн. Он очень резко обошелся с Брюсом, который зашел к ним в девять вечера. Арчер в дверях передал Брюсу предложение Барбанте, не пригласив его в дом. Застенчивый молодой человек не вызывал у него никаких чувств, кроме раздражения.
А потом Арчер сидел и пил в одиночестве, не желая подняться наверх и лечь в кровать. Не хотелось ему видеть сны. Ноль, думал он. Ноль.
Глава 8
В голосе Френсис Матеруэлл всегда чувствовалось что-то будоражащее, даже по телефону. Низкий, чуть хрипловатый, он, казалось, сулил неземные наслаждения. Ее успех агенты объясняли очень просто: "Секс, господа, голый секс, он из нее так и прет".
Однако в понедельник утром голос этот, пусть в нем и пульсировала скрытая энергия, сообщил достаточно рутинное: "Клемент, дорогой, мне необходимо повидаться с тобой. Tout de suite.
- Как скажешь. - Звонок поймал Арчера в прихожей, когда он уже открывал дверь. Он на мгновение задумался. Воскресенье Арчер потратил впустую - лежал, дремал, что-то читал, короче, так и не позвонил Покорны, хотя и собирался. Что ж, решил он, мрачно усмехнувшись, придется начать с Френсис Матеруэлл. Пусть самая горькая пилюля пойдет первой. - Я к твоим услугам. Как насчет ленча? - Отчего не подсластить пилюлю едой и питьем.
- Извини, милок, - ответила Френсис, - но я жду звонка из Калифорнии. Не мог бы ты прийти ко мне?
- Нет проблем.
- Адрес у тебя есть, не так ли?
- Навеки выгравирован на моем сердце. - Галантности много не бывает, холодно думал Арчер, произнося эти слова. Френсис раздражала всех. Женщин, естественно, ведь они чувствовали, что Френсис может увести любого мужчину. И мужчин тоже, потому что они задавались вопросом: а не выпадет ли им счастливый билет?
- Я живу на четвертом этаже. Ты осилишь лестницу?
- Сниму кардиограмму и посоветуюсь с врачом. - Арчер поморщился: видно, дамочка записала его в старики.
Френсис рассмеялась. В ее смехе проскальзывали визгливые нотки.
- Не сердись, милок. - От этого слова Арчера всякий раз передергивало. - Я просто хочу сохранить тебя для более славных дел. Через полчаса?
- Через полчаса, - ответил Арчер.
- Только пообещай, что не будешь смотреть на меня. Я только что встала и еще не красилась.
- Я приду в розовых очках, - заверил ее Арчер. - До встречи.
Френсис жила в районе Восточных Пятидесятых улиц, в старом особняке, который после реконструкции разделили на маленькие квартирки. Когда Арчер бывал на этих улицах, его не покидало ощущение, что он попал на пересадочную станцию или в лагерь временных поселенцев. Актеры жили здесь по договорам субаренды, готовые по первому зову лететь в Голливуд. Рецензенты издательских домов ютились в клетушках, готовые переехать в более просторные апартаменты, как только их произведут в редакторы. Молодожены жили на нескольких квадратных метрах, спали на разложенном диване в гостиной, пока появление первого ребенка не заставляло их перебираться в пригород. Тем не менее улицы эти Арчеру нравились, особенно в такие ясные дни, как сегодня, когда яркое солнце отражалось от окон, а тоненькие стволы деревьев чернели на фоне чистой мостовой. Молодые женщины с сумочками через плечо решительным шагом выходили из парадных дверей, окрашенных в яркие цвета, словно военные курьеры, спешащие доставить важные депеши в вышестоящие штабы. Молодые люди с непокрытыми головами, которым не приходилось вставать ни свет ни заря и бежать на работу, проводили время после завтрака в аптечном магазине, уткнувшись носом в "Таймс" и всем своим видом показывая, что для них уик-энд еще не закончился.