Арчер нажал на кнопку звонка Френсис, раздумывая над тем, с чего начать. Френсис отличал острый живой ум, за словом в карман она не лезла и в любой компании умела задать тон, перевести разговор на интересующую ее, а не компанию тему. "Больно хорош сегодня день, - с тоской подумал Арчер, оглядывая залитую солнцем улицу. - Не хочется тратить то на то, чтобы принести кому-то печальную весть".
Но тут зажужжал замок. Арчер со вздохом открыл дверь, вошел в подъезд и начал подниматься по темной лестнице. Из-за одной двери тянуло запахом жарящегося бекона, за другой кто-то играл Второй концерт Брамса для рояля. Френсис ждала Арчера на лестничной площадке, наклонившись над перилами. Арчер запыхался, поднявшись на четвертый этаж, хотя, здороваясь с Френсис, и попытался это скрыть.
- Бедняжка ты мой, - проворковала Френсис, закрывая за ним дверь и беря пальто. - Конечно же, мне пора перебираться в дом с лифтом. Твоя милая лысинка аж побагровела. Присядь и пока ничего не говори.
Арчер кисло улыбнулся, усаживаясь в узкое кресло с тонкими подлокотниками, которые, казалось, сжали его бока. Начало ему не понравилось. Первый раунд он определенно проиграл и не знал, удастся ли отыграться.
- Квартирка у тебя очень милая. - Он оглядел крошечную комнатушку, восстанавливая дыхание. - Правда, на такой высоте я бы рекомендовал пользоваться кислородной маской.
- Моя берлога. - Френсис посмотрела на темно-коричневую стену над белым камином. - Тут не так уж и плохо, если приглашать в гости не больше ста человек.
В соседней комнате зазвонил телефон.
- Черт, опять! - вырвалось у Френсис. - Извини. - Она метнулась в спальню, схватила трубку. - Матеруэлл слушает, - отрапортовала она, словно армейский офицер. Деловые нотки Арчеру не понравились.
Актрисы, думал он, если они чего-то стоят, постоянно играют, даже говоря по телефону. В дверной проем он видел Френсис. Она поставила ногу на стул, хмурясь, с карандашом в руке смотрела на телефонный аппарат. Потрясающе красивая женщина, отметил Арчер, и отсутствие косметики ее нисколько не портит. Волосы она зачесывала назад, открывая высокий лоб. На нервном, подвижном лице двумя яркими звездами выделялись большие серые глаза. Стройная фигура, отличные ноги. И пояс она не носила, потому что не было необходимости утягивать живот. В свитере и узкой зеленой юбке, простенькой, но сшитой со вкусом, Френсис чем-то напомнила Арчеру его дочь. Лет через шесть-семь, решил он, Джейн будет выглядеть точно так же.
- Я безумно рада твоему приглашению, милок, - говорила Френсис в трубку, похоже, доставляя безмерное удовольствие своему собеседнику, - и с радостью бы пошла. Но сначала позволь мне заглянуть в маленькую книжечку и посмотреть, что в ней говорится насчет четверга. - Она прикрыла микрофон рукой, повернулась к Арчеру и скорчила гримаску. - Зануда номер один зимнего сезона, - прошептала она. Лежащий на столике ежедневник даже не открыла. Выждала подобающее время, убрала руку с микрофона. - Дорогой, - голос Френсис переполняло сожаление, - в маленькой книжечке записано, что в четверг у меня выступление. Это просто кошмар. Мне так жаль. Но ты не забудешь пригласить меня в следующий раз, не так ли? - Несколько раз она нетерпеливо кивнула, потом положила трубку на плечо, чтобы не слышать чириканья зануды. - Это классно. - Трубка вновь вернулась к уху. - Нам обязательно надо увидеться. И как можно быстрее. Спасибо, что позвонил. - Она положила трубку, быстро взглянула на себя в зеркало и вернулась в гостиную.
Надо принять закон, думал Арчер, регулирующий поведение хорошеньких женщин при разговорах по телефону. Куда только смотрит Федеральная комиссия по связи? И они ведь нисколько не стесняются, полагаясь на отсутствие мужской солидарности.
- Бедняжка, - покачала головой Френсис. - Такой недотепа. Никак не врубится. Ты не будешь возражать, если я на минутку заскочу на кухню? Когда ты позвонил, я как раз готовила себе лакомство.
- Иди, конечно. Я никуда не тороплюсь.
Френсис уплыла на кухню, ловко лавируя в заставленной мебелью комнате. Арчер услышал, как она открыла холодильник.
- Может, тебе что-нибудь принести? - крикнула она. - Я вижу, что у меня есть пять апельсинов, кварта молока и полфунта паштета.
- Нет, благодарю. - Меню вызвало у Арчера улыбку.
- Слушай, - вновь донесся с кухни голос Френсис, - пару дней назад я видела твою дочь. В "Рубан Блу". С Домом. Она выглядела божественно. Эта девочка - настоящая акула.
- Правда? - Арчер не мог понять, осуждают его дочь или хвалят.
- Мужчин она будет пожирать десятками, попомни мое слово.
Френсис замолчала, из кухни доносилось только звяканье стаканов, которые она ставила в раковину. Арчер воспользовался паузой, чтобы с любопытством оглядеть комнату. Занавески в красно-белую полоску на окнах. Над камином - абстрактная картина, уродливая, настоящая и дорогая. Во всю стену, прямо чудеса, - стеллажи с книгами. "Когда она успевает читать?" - удивился Арчер. Он присмотрелся повнимательнее. Много современных романов, одна полка целиком отдана поэзии. Добсон, Донне, Бодлер, Элиот, Оден. О чем сие должно говорить ему? Или тому недотепе, которому хотелось встретиться с Френсис в четверг? На кофейном столике аккуратной стопкой лежали журналы. Сверху - литературный, отдававший предпочтение писателям-коммунистам. Арчер наклонился, прочитал фамилии авторов этого номера. Две узнал. Известные леваки. Арчер отпрянул от журнала, недовольный собой. Большой любитель книг, раньше, приходя в гости, он всегда с любопытством смотрел, что читают хозяева. Теперь же ему казалось, что он смотрит на книжные полки глазами потенциального доносчика. "Наверное, - предположил он, - в доме друзей мне уже не взять в руки книгу без всякой задней мысли. Какое уж тут удовольствие, если во всем ищешь тайный умысел. И вину ощущаешь не за содеянное, а лишь за намерение что-то совершить". Во всем, что касалось гостеприимства, Арчер придерживался старомодных взглядов и не мог не чувствовать, что судить хозяина в его собственном доме есть предательство дружбы. Даже интересно, думал он, каким образом детективы находят общий язык со своей совестью после дня плодотворной работы.
Френсис вернулась с высоким стаканом в руке.
- Что это? - спросил Арчер.
- Шоколадное молоко, - ответила Френсис. - Я на нем помешана. Лучший напиток после бурной ночи. Хочешь попробовать?
- Господи, да нет же. Последняя бурная ночь была у меня году в сороковом.
- Счастливчик. - Френсис села на диван, подсунув под себя ногу, пригубила шоколадное молоко. - Божественно.
Сегодня она решила сыграть девочку, подумал Арчер. И это удается ей безо всякого напряжения.
- Клемент, дорогой. - Френсис смотрела на него поверх стакана. - Я уверена, ты спрашиваешь себя, зачем я затащила тебя сюда.
- Ну…
- Я давно уже собиралась пригласить вас к себе, - прервала его Френсис. - Тебя и твою жену. На маленькую вечеринку. А твою дочь приглашать не стала бы. - Она широко улыбнулась. Арчеру не нравилась привычка Френсис то и дело облизывать нижнюю губу. - После того вечера - никогда. Незачем приглашать к себе конкуренток. В этом городе и так приходится бороться за выживание. Дом обхаживал твою дочь со всех сторон.
- Правда? - Известие это Арчера не порадовало.
- Ты же знаешь Дома. Он никому не причиняет вреда… кроме женщин. - Она вновь широко улыбнулась. Арчеру тоже удалось выдавить из себя улыбку, но ему очень хотелось, чтобы Френсис сменила тему. - На меня он даже не взглянул. А ведь мы долго были друзьями. Хотя, по правде говоря, на мой вкус, Дом не вышел ростом.
Арчеру вспомнилось, что какое-то время Дом и Френсис всюду появлялись вместе. Но с кем только Барбанте не появлялся. Нравилось ему менять женщин. И Френсис, Арчер это знал, крутила романы с разными мужчинами. Но называть ее распутной не стоило. Скорее она не могла усидеть на одном месте. Влюблялась, не желала ничего скрывать, выставляла свою любовь напоказ, буквально прилипала к мужчине, но по прошествии определенного временного интервала внезапно обнаруживала в нем существенный изъян, бросала его, обычно при большом стечении народа, и уходила к следующему. Так что на каждой вечеринке, куда приглашали Френсис, трое или четверо мужчин с опаской поглядывали на нее, стараясь не попадаться ей на глаза. Язычок у нее был острый, и ее любовникам приходилось долго зализывать нанесенные ею раны.
- В более упорядоченном обществе, - добавила Френсис, - таких, как Барбанте, нанимают на ночь, а ранним утром отправляют домой, чтобы служанка не прознала про шалости хозяйки.
- Ну зачем так, Френсис. - Арчеру стало как-то не по себе. - Барбанте - мой друг.
- И мой тоже, - весело ответила Френсис. - В его присутствии я говорю то же самое. Ему нравится. Он думает, что это комплимент.
- Френсис, ты начала говорить… - Арчеру ужасно хотелось сменить тему.
- Да, конечно. - Она глотнула шоколадного молока. - Клемент, боюсь, я сообщу тебе ужасные новости. И я хочу, чтобы ты узнал об этом заранее, до того…
Опять зазвонил телефон.
- О черт. - Френсис поставила стакан на кофейный столик. - Пора менять номер. - Она поднялась и прошла к телефону, по пути погладив Арчера по щеке. - Матеруэлл слушает, - нетерпеливо бросила она в трубку. - Да, да. - Интонации вдруг изменились. Френсис непроизвольно бросила взгляд на Арчера. Он, конечно, понял, что ему уже не рады, что он лишний, Френсис не хочет, чтобы кто-то слышал этот разговор. Арчер даже подумал, а не уйти ли ему в туалет.
- Да, - повторила Френсис. - С этим все ясно. Послушай… ты сейчас где? Перезвони мне. Через полчаса. Хорошо. - Она положила трубку и вернулась на диван. - Извини. - Арчер всмотрелся в ее лицо, но не увидел ничего интересного.
- Ты сказала, что у тебя плохие новости, - напомнил он.
- Да, - кивнула Френсис. - Но, с другой стороны, может, я слишком эгоистична. Может, для тебя они не такие уж и плохие.
- Что случилось, Френсис?
- Я хочу уйти из программы. - Она пристально всматривалась в него, склонив голову набок. Солнечный луч коснулся ее щеки, подсветил волосы. Выглядела она совсем юной, прямо-таки утренняя заря. - Я разбила тебе сердце?
Арчер вздохнул. Слова Френсис вызвали разные чувства. Разные и противоречивые. Раскладывать их по полочкам не хотелось. Но и облегчения он не чувствовал.
- Почему, Френсис?
- Мне предложили главную роль в пьесе, - ответила она. - Прекрасную роль. Ставит пьесу Коули, и ему ужасно хочется заполучить меня. Я никак не могу в это поверить. - Она засмеялась, и вновь в смехе проскользнули истерические нотки. - В конце третьего акта я должна сойти с ума.
Вслушиваясь в ее смех, Арчер понимал, почему режиссер остановил свой выбор именно на ней.
- Это тот шанс, которого я ждала все годы после окончания войны, - с жаром продолжала Френсис. - Я не могу его упустить, хотя мне это будет стоить больших денег. Мне придется уйти с радио, но я думаю, овчинка стоит выделки.
- И когда ты должна уйти? - спросил Арчер, испытывая чувство вины за то, что удача, по крайней мере в этот день, на его стороне.
- Репетиции должны начаться через десять дней. Но я подумала, если ты проявишь ко мне сострадание и отпустишь прямо сегодня, я бы на недельку поехала покататься на лыжах, чтобы к первой репетиции помолодеть лет на десять.
- Контракта у тебя нет, - напомнил Арчер. - Тебя ничто не связывает… по закону.
- Я знаю, - кивнула Френсис. - Но мы с тобой всегда ладили, и мне не хочется подставлять тебе ножку.
- И где ты хочешь кататься на лыжах?
- На Лаврентийской возвышенности. Но только с твоего согласия.
Подозреваемых в совершении преступлений, думал Арчер, можно найти на всех зимних курортах. Они несутся по склонам, выкладывая за это удовольствие по тридцать долларов в сутки.
- Конечно, Френсис, я не собираюсь мешать твоим планам. - На мгновение Арчеру захотелось подняться и уйти. Необходимость в разговоре, с которым он пришел к Френсис, отпала. Для нее, как обычно, все разрешилось благополучно. Если человек молод, красив, талантлив, о нем можно не беспокоиться. А в довершение всего она из богатой семьи. Покорны, конечно, другое дело. И Элис Уэллер… Вот где нужно дорыться до истины. И просто глупо говорить о коммунистах с такой женщиной, как Френсис Матеруэлл. Арчер поднялся. - Удачи тебе, Френсис.
Она вскочила, шагнула к нему, поцеловала. Поцеловала как сестра, но при этом не забыла прижаться к нему всем телом. Целуя ее, Арчер подумал, что негоже ей так вести себя с солидными мужчинами. Но он понимал: никто не скажет этого Френсис, в том числе и он сам. Арчер отступил на шаг. Глаза Френсис сверкали, словно она едва сдерживала слезы, но такая хорошая актриса всегда могла вызвать их в нужный момент.
- Ты очень милый, душевный человек! - воскликнула Френсис. - Когда-нибудь я влюблюсь в тебя без памяти.
Арчер нервно хохотнул и потер лысинку, притворяясь, что он глубокий старик.
- Я не выдержу напряжения. - Он уже собрался уйти, шагнул к двери, но остановился. Сколько можно праздновать труса? В каком он окажется положении, когда Френсис услышит о выдвинутых против нее обвинениях, узнает, что агентство собиралось убрать ее из программы? А в том, что она все узнает, и очень скоро, сомнений быть не могло. Она будет стоять на вершине холма, юная, красивая. Чувствуя, что весь мир лежит у ее ног. Потом скатится по снежному склону, скатится быстро, потому что ей скажут о телеграмме, которая ждет ее внизу, а в эти дни все новости могут быть только хорошими. И что она подумает о нем, вспомнив этот разговор? Милый, душевный человек… Арчер повернулся к Френсис.
- Френсис, дорогая, пожалуйста, присядь. Я должен тебе кое-что сказать.
- Ты не передумал? - В глазах ее мелькнула тревога… и решимость добиться своего.
- Нет. Но ты присядь. Вопрос очень серьезный.
Арчер наблюдал, как она садится, скрещивает руки на груди, в недоумении вскидывает на него глаза.
- Френсис, - он продолжал стоять, - я не знаю, с чего начать. Своим звонком ты опередила меня. Я все равно хотел повидаться с тобой. Задать несколько вопросов. Ты не обязана отвечать на них, потому что вопросы эти помогут скорее мне, чем тебе… - Он покачал головой. - Нет, я начну снова. Изложу тебе факты, а потом, если захочешь, скажешь мне, что ты обо всем этом думаешь…
- Тебе как-то не по себе, - заметила Френсис. - Может, присядешь?
- Если ты не возражаешь, я лучше постою. - Арчер медленно прошелся по комнате. - Значит, так… В четверг вечером О'Нил сказал мне, что я должен уволить из программы несколько человек. - Арчер отвел глаза от Френсис. - В том числе и тебя. - Он взглянул на картину над камином. Две или три головы, налезающие друг на друга, множество носов и глаз, все лиловое и черное, со зловещими красными мазками. - Меня попросили уволить тебя, потому что есть мнение, будто ты коммунистка. - Арчер смотрел на картину. - Мне сказали, что не следует называть тебе истинную причину, что я должен отказаться от твоих услуг под любым благовидным предлогом.
- Но ты этого не делаешь, - сухо заметила Френсис.
- Нет. Я так не могу.
- Естественно, не можешь, - донеслось с дивана.
Арчер повернулся к Френсис. Она допивала шоколадное молоко. И, редкий случай, на ее лице не отражалось никаких эмоций.
- Ты пришел, чтобы сказать, что я уволена? - спросила она, ставя стакан на кофейный столик.
- Нет. Я получил от агентства две недели.
- На что?
- На удовлетворение собственного любопытства. - Арчер сухо улыбнулся. - Для проведения расследования.
- И что же ты расследуешь?
- Главным образом пытаюсь разобраться с собой. - Вновь улыбка. - Впрочем, тебя это уже не касается. Ты все равно уходишь.
- А я думаю, что касается, - холодно ответила Френсис. - Очень даже касается. Кто сказал, что я коммунистка?
- Ты слышала о журнале "Блупринт"?
- Да, - кивнула Френсис. - Лживое фашистское издание.
Арчер вздохнул - не нравились ему ярлыки.
- Я этого не знаю. Не читал.
- Поверь мне на слово. И одного обвинения, выдвинутого этим маленьким вонючим журналом, достаточно, чтобы мне отрубили голову?
- В принципе да. Но тебе ничего не грозит. Статья должна появиться через несколько недель. Ты же уходишь в театр, на радио больше не появишься, так что они скорее всего тебя и не упомянут.
- Удачное совпадение, не так ли? - радостно воскликнула Френсис. - Для всех. Они упомянули кого-то еще?
- Да.
- Кого?
- С твоего разрешения имен я называть не стану. Пока.
- Ты собираешься их уволить? - спросила Френсис.
- Еще не знаю. - Арчер прохаживался вдоль стеллажей с книгами. - Агентство требует.
- А другим тоже предложили роль в театре? Или этот вопрос ты оставишь без ответа?
- Нет. - Арчер начал злиться на Френсис, потому что говорила она обвиняющим тоном, превращая его в злодея. - Им ролей точно не дадут.
- Значит, ты пришел сюда только для того, чтобы сказать, что меня вышвыривают? - Голос Френсис дрожал от гнева. - Ты соблаговолил подняться на четвертый этаж, хотя твоему старенькому сердцу противопоказаны такие нагрузки, чтобы сообщить мне эту радостную весть?
- Ты ко мне несправедлива. - Арчер чувствовал, что Френсис старается побольнее уколоть его.
- Тогда зачем ты пришел?
- Я хотел с тобой поговорить. - Голосу Арчера недоставало твердости. - Хотел посмотреть, что я смогу сделать.
- И что ты можешь сделать?
- Еще не знаю. Я подумал, может, ты мне подскажешь.
- Едва ли. Ты недостаточно зол.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Ты уже согласился на все.
- Послушай, Френсис…
- С сожалением! - воскликнула она. - Ты милейший человек, ты, конечно, сожалеешь о случившемся, но я вижу, ты уже готов сделать все, о чем они тебя попросят.
- Ладно, - Арчер с трудом сдерживался, - я думаю, на сегодня разговор окончен. Я ухожу. Если захочешь поговорить со мной по существу, позвони. - Он шагнул к вешалке, чтобы взять пальто.
Френсис наблюдала за ним, пока он не снял пальто.
- Не спеши, - нарушила она затянувшуюся паузу. - Я могу все рассказать теперь. - Она схватилась за сигарету, нервно закурила. Арчер заметил, что пальцы Френсис пожелтели от никотина. Он положил пальто на стул, вернулся к креслу с узкими подлокотниками и вновь с трудом втиснулся в него.
- Прежде всего, - Френсис выпустила струйку дыма и сломала спичку, которую держала в другой руке, - что ты обо мне думаешь? Ты считаешь меня коммунисткой?
- Дело в том, что я не очень хорошо тебя знаю, - осторожно ответил Арчер. - Вне студии мы видимся пять-шесть раз в году.
- Не увиливай. Ты думаешь, что я коммунистка, так?
- По правде говоря, Френсис, ты участвуешь в работе многих организаций, и достаточно часто твои суждения…
- Если бы тебя приперли к стенке и заставили высказать свое мнение, - оборвала его Френсис, - ты бы сказал, что я коммунистка?
Арчер надолго задумался.
- Да, дорогая.
- Что ж, ты прав. Я коммунистка.
Френсис пристально смотрела на Арчера. Ее глаза торжествующе сверкали.
- И я этим горжусь. - Она с силой вдавила недокуренную сигарету в пепельницу. - Мне не стыдно. Я не стыжусь сделанного мной.